Надо просто быть настороже, не сводить глаз с матери и позаботиться о том, чтобы ничего не случилось.
Он перестал ходить на улицу, перестал играть с друзьями. Приятелям он объяснил, что наказан, что мать не разрешает выходить из дома. Матери сообщил, что родители увезли Джима и Пола на каникулы, а Мэдсона посадили под домашний арест.
Он оставался в доме.
Оставался рядом с матерью.
Он по-прежнему изо всех сил старался избегать Биллингсли, зато не пересекаться с Донин не требовало ни малейших усилий. Либо ее отец, либо родители поговорили с ней, либо она сама решила сохранять дистанцию, во всяком случае, он лишь изредка видел, как она мелькала где-то в коридорах, или в комнатах, или во дворе.
Спустя несколько дней вечером отец вдруг решил, что его надо постричь. И ему захотелось собрать стриженые волосы. Он понятия не имел, почему и откуда вдруг ему взбрела в голову эта мысль, но практически в тот же миг, как он подумал об этом, желание стало просто непреодолимым, жизненно важным. Отец закончил подравнивать челку, стряхнул с плеч остатки волос на газеты, разложенные на полу вокруг стула, сложил их и отнес в мусорное ведро. Дэниэл тихонько проскользнул на кухню, нашел смятые газеты с обрезками и быстро утащил их к себе в комнату.
В течение следующей недели он собирал самые разные предметы: использованные салфетки, выброшенные зубочистки, персиковые косточки, обглоданные цыплячьи ножки и крылышки, огрызки яблок. Поиск и сбор подобных предметов превратился для него в какую-то навязчивую страсть, и хотя никогда толком даже себе не мог объяснить, что он ищет в данный момент, всегда находил именно то, что надо.
Он понял, что должен собрать все эти разрозненные элементы в единое целое, сконструировать некую фигуру, которая будет служить талисманом против... Против чего?
Этого он не знал, тем не менее продолжал по вечерам, перед тем как ложиться в постель, трудиться над созданием фигуры, добавляя все новые и новые компоненты, а утром, просыпаясь, переделывал по-новому.
Закончив создание фигуры, он немедленно ее уничтожил. До самого последнего момента он толком не отдавал себе отчета, что именно он делает, но как только увидел выражение лица этой куклы, увидел угрожающую позу и пугающую конструкцию всего создания, он моментально понял, что создал не талисман, оберегающий от чего-то, а фигуру, способную притягивать к себе нечто.
Нечто плохое.
Именно этого добивались от него Биллингсли, его дочка и сам дом. Он разодрал создание на мелкие части, затоптал ногами, потом собрал все до последнего клочка в бумажный пакет, отнес его на задний двор и сжег.
Этой ночью ему слышались шепоты. Потом к двери подошел отец и тревожным голосом предупредил, чтобы ни в коем случае не выходил из своей комнаты, даже если захочется в туалет, и оставался в кровати до восхода солнца.
Впервые после детского сада он напрудил в постель, но не почувствовал стыда и даже не придал этому особого внимания. Подходя к столовой к завтраку, он услышал разговор, который мгновенно оборвался при его появлении.
"Что мы будем делать?" Мать.
"Мы ничего не можем. Они возвращаются". Отец.
В этот вечер ему опять запретили выходить из комнаты, но что-то заставило его ослушаться приказания, и он тихонько прокрался к двери и выглянул в коридор.
Она проявилась из мракамаленькая коренастая фигура, слепленная из пыли, волоса, обрезков бумаги и ленточек, хлебных крошек и ниток. Из всякого мусора, который обычно собирается на ковре под диваном. Живое отражение той статичной фигуры, которую он сам создал и уничтожил.
Дэниэл застыл на пороге своей комнаты, не в силах даже вдохнуть, глядя, как жуткое создание удалялось от него в сторону холла.
В сторону родительской спальни.
Дверь открылась. Закрылась.
Нет! вскрикнул он.
Дэниэл ? послышался голос отца из гостиной. Родители, оказывается, еще не ложились! Они в безопасности. Это... неизвестно что им не угрожает!
Он испытал такое огромное облегчение, что буквально почувствовал, как подкашиваются ноги. Он посмотрел налево, в сторону лестницы, и вдруг услышал из родительской спальни глухой стук. Словно что-то упало.
И судорожный всхлип.
Мама! заорал он, срываясь с места.
Дэниэл! крикнул отец.
Он слышал откуда-то снизу тяжелый, слоновый грохот отцовских шагов, но не мог ждать. Сломя голову он метнулся по коридору, толкнул незапертую дверь и влетел в комнату.
Создание было на кровати.
Мать, обнаженная, металась на растерзанной постели, пытаясь избавиться от этой твари, которая лезла ей в рот. Дэниэл завизжал что было сил, но не мог отвести взгляд от матери, которая сначала отдирала от себя эту тварь, а потом начала неистово молотить себя по лицу в надежде сбить ее. Он понимал, что надо что-то делать, но не знал что, не мог сообразить, как помочь. Он не успел сделать и шага, как в комнату с грохотом влетел отец и кинулся к кровати.
Нога создания уже едва виднелась изо рта матери.
Помоги! крикнул отец, подхватывая ее под руки и колотя по спине. Помогай!
Дэниэл не понимал, что делать, как ему помочь, но тем не менее подбежал. Отец показал, чтобы он держал мать за руки, а сам запустил пальцы ей в рот, надеясь ухватить и вытащить эту тварь.
Лицо матери посинело; она еще несколько раз едва различимо попыталась вдохнуть и умолкла. Ее слишком широко раскрытые глаза застыли, и только беззвучно шевелящиеся, как у задыхающейся рыбы, губы свидетельствовали, что в ней еще теплится жизнь.
С диким воплем ярости и боли отец перевернул мать лицом вниз и бросил ее животом себе на колено, отчаянно стараясь каким-то образом выдавить из нее это мусорное создание.
Ничто не помогло. Мать умерла у них на глазах, не успев ни благословить их, ни проститься, ни сказать последнего слова... Задохнулась, как рыба, выброшенная на берег, лишь тело несколько раз спазматически содрогнулось. И все кончилось.
Следующая неделя прошла как в тумане. Появлялись врачи, полиция, представители похоронного бюро, какие-то другие люди в форме и в штатском. Было произведено вскрытие тела, он хотел спросить, не обнаружили ли это мусорное чудовище, но официальной причиной смерти была объявлена сердечная недостаточность. Ему оставалось только предположить, что создание либо каким-то образом выбралось наружу, либо растворилось на составные части, которых никто не заметил.
Впрочем, он знал. И отец тоже знал. Они начали собирать вещи, планируя покинуть дом.
Куда мы поедем? спросил Дэниэл.
Куда угодно, обреченно и глухо ответил отец. Этот тон стал для него уже привычным.
Но уже на самой ранней стадии сборов они встретили неожиданное сопротивление в лице Биллингсли. Слуга, как обычно, постучал о косяк открытой двери, предупреждая о своем появлении, и почтительно остановился на пороге. Однако Дэниэл моментально ощутил глубокий леденящий страх. Он взглянул на отца и понял, что отец тоже боится. Отложив шкатулку с драгоценностями, которую держал в руках, отец молча уставился на слугу.
Вы не можете уехать, негромко произнес Биллингсли. Отец Дэниэла промолчал.
Вы ответственны за поддержание.
Впервые после смерти матери Дэниэл увидел в глазах отца слезы. От этого ему стало не по себе и в какой-то степени еще страшнее. Он хотел отвести взгляд, но не смог.
Я не могу, сказал отец.
Вы обязаны. Слуга поочередно оглядел отца и сына. Вы оба должны остаться.
И они остались. Еще на несколько лет. Пока Дэниэл не перешел в старшие классы средней школы. Они оставались в доме, терзаемые и мучимые теми же невидимыми силами, которые сгубили его мать. У каждого из них было по три спальни. Никогда нельзя было предугадать, какая из постелей в какой момент вдруг окажется кишащей цветными червями, или залита черной водой, или когда мебель вдруг решит изменить свою форму, или вообще комната исчезнет. Они никогда не разговаривали об этом. Такой просто стала их жизнь, и к смерти матери по негласному уговору они тоже никогда не возвращались, даже намеком, даже случайной фразой... Каждый хранил эту историю в тайниках своей памяти. Это стало частью альтернативной истории, которая никак не соединялась с той ложью, в которой они были вынуждены существовать.
А затем в один прекрасный день они уехали. Не взяв с собой ничего. В первый же день пребывания в старшеклассниках Дэниэлу из учительской принесли записку, он вышел на улицу, где его уже ждал отец. Они сели в машину и уехали. В Пенсильванию.
Там они нашли жилье, отец устроился на работу. Дэниэл очень хотел расспросить отца, что произошло, как получилось, что им удалось сбежать, но почему-то боялся.
Через несколько лет, когда Дэниэл уже был на втором курсе колледжа, отец умер. Покинув дом, они никогда больше не заговаривали о нем, даже вскользь, и к этому времени воспоминания о той, другой жизни практически полностью улетучились. Как ни удивительно, он напрочь забыл и о Биллингсли, и о его дочке, и о том, что случилось с матерью. В те редкие моменты, когда он все-таки вспоминал о ней, сознание само как бы выключало сам факт ее смерти. При некотором усилии он мог бы сказать, что даже не знает толком, как она умерла.
* * *
Ему самому казалось странным, что, несмотря на почти сплошную утрату воспоминаний о детстве, кое-какие детали оказались забыты не полностью. На каком-то уровне он припоминал, что у них в доме был слуга. Ему никогда не приходило в голову задуматься над тем, каким образом семья могла содержать прислугу, и все подробности этой ситуации от него ускользали.
Возможно, так же, как Брэди Банч содержал свою служанку.
Нет. Ни о каком милосердии не могло быть и речи. И Биллингсли был гораздо больше, чем просто слуга. Дэниэл стоял перед женой, непреклонный, но стыдящийся своего решительного намерения исполнить задуманное, испытывающий неловкость от всей мелодраматичности ситуации, от халтурности причины, ее породившей.
Мне надо уехать, произнес он. Марго молча уставилась на него.
Понимаю, это звучит глупо, но поверь мне, то, что произошло и... что бы это ни было, оно начнется опять. И оно будет стремиться вовлечь в это Тони.
Я тебе верю, ответила она после некоторого раздумья. И это меня пугает.
Правда? в некотором недоумении переспросил он.
Ну, может, не до конца. Но достаточно, чтобы доверять твоим предчувствиям. Она опять помолчала. Не забывай, я ведь тоже видела эту куклу. Я понимаю, что-то происходит. И если ты можешь как-то... избавиться от этого не знаю чего и избавить от этого Тония целиком и полностью тебя поддерживаю.
Дэниэл разглядывал жену. Он не предполагал такого поворота, не думал, что все пройдет с такой легкостью. Да, в книжках и фильмах обычно именно так и описывается, но в реальной жизни все должно быть гораздо сложнее. Никто не верит в призраков, в демонов и в сверхъестественные явления; они бы и сами не поверили, если бы им кто-то поведал нечто подобное. Он попытался представить собственную реакцию, прикинуть свое поведение, если бы Марго начала рассказывать какую-нибудь дикую историю про встречу с НЛО или чем-то аналогичным. Он совсем не был уверен, что поверил бы ей, даже если бы автоматически оказался ее союзником. Скорее он бы согласился с ней ради любви, но постарался бы придумать какой-нибудь способ проверить ееили обеспечить ей медицинскую помощь. Он очень сомневался, что мог бы полностью изменить собственное мировоззрение и ни с того ни с сего поверить в то, во что никогда не верилна одном лишь основании чужих слов.
Даже если бы эти слова произнесла Марго. Впервые он осознал, как ему повезло, что такая женщина стала его женой.
Это в штате Мэн, сказал он. Город называется Мэтти Гроувз, и я толком не знаю, где это, знаю только, что до него отсюда примерно день езды. Я понимаю, что не должен бы...
Она крепко взяла его за руки и пристально посмотрела в глаза.
Поезжай.
* * *
Дорога действительно заняла почти целый день. Дэниэл приехал в Мэтти Гроувз на закате. Надо было отправляться в путь пораньше, и он даже поставил будильник на пять утра, но расставаться с Марго и Тони очень не хотелось, и он задержался, чтобы позавтракать с ними вместе.
Появилось абсурдное предчувствие, что он видит их в последний раз.
Однако по мере приближения к дому эта мысль казалась ему уже не такой абсурдной.
На фоне веселенького лесистого пейзажа трехэтажное строение показалось ему еще более мрачным, более готическим, просто классическим образцом дома с привидениями. Темно-серые щелястые бревенчатые стены; черные двери и ставни. Даже оконные стекла казались тусклыми. Впрочем, это могло быть оптическим эффектом сумеречного освещения. Очень внушительная конструкция, производящая неотразимое впечатление неприступного средневекового замка или собора. Дэниэла пробрал мороз по коже. С того момента, когда они с отцом совершили побег, и до сегодняшнего дня ему удавалось каким-то образом блокировать в сознании даже внешний вид дома, но теперь он стоит перед ним, а дом, кажется, ждал его возвращения.
Чтобы его наказать.
Боже, какая чушь.
Чушь ли? Что бы это ни было, что бы ни существовало в нем, что бы ни делало это здание его домом, оно нашло егочерез пространство и время, дотянулось и до его сына, до Тони, познакомило мальчика с Биллингсли и Донин, научило мальчика, как сделать куклу.
Это безумие. Просто безумие.
Но колебаться уже поздно.
Он вышел из машины и еще раз оглядел все здание. Двойные печные трубы. Фронтоны. Высокое угловое окно спальни матери. Полукруглая веранда, где они в детстве частенько играли с приятелями, предпочитая держаться ближе к центру, потому что боялись дальних закоулков.
Где сейчас его друзья? Что с ними стало? Что сохранилось у них в памяти?
Краем глаза он уловил неясное движение в одном из окон первого этажа. Темное лицо?
Мусорная кукла?
Ему очень захотелось развернуться и бежать от этого места куда подальше, и если бы не Марго с Тони, он бы именно так и поступил. Но он приехал сюда не только ради себя. Он приехал выяснить, что вмешивается в его жизнь, разобраться и положить конец домогательству сверхъестественных сил, посягающих на его семью.
Сверхъестественные силы.
Недавно он бы еще не решился употребить именно этот термин, но ситуация не оставляла иного выбора.
На самом деле он всегда допускал, даже был уверен, что за границами его комфортного обычного существования вселенная представляет собой нечто большее, нежели материальный, физический мир, что помимо той жизни, которую он создает себе сам, существуют некие силы, которые... которые оказывают на него определенное влияние, направляют его. Он стер из памяти все воспоминания о детстве. С тех пор ему не приходилось встречаться с какими-либо явными проявлениями сверхъестественного. Однако в сознании все время сидело некое deja vu, происходили странные совпадения и стыковки, которые не могли иметь никакого логического объяснения, и тем не менее подтверждали Истину. Он ощущал себя шестеренкой какой-то гигантской машины. Шестеренки вращались, и время от времени ему предоставлялась возможность оглядеться и увидеть практически одинаковые детали, выполняющие практически одинаковые функции. Проявлялись связи, которых он не мог понять, но не сомневался в их существовании. Сейчас он отчетливо осознал, что все это так или иначе связано с тем, что существует внутри этого дома.
Еще одно темное лицов другом окне первого этажа.
Теперь он чувствовал, что мурашки бегут уже по всему телу. Сердце колотилось, как никогда, но Дэниэл взял себя в руки и двинулся к дому. Не правдоподобно стремительно надвигалась ночь. Закат и сумерки пронеслись едва ли мгновенно. Если бы ему кто-нибудь в данный момент сказал, что такое природное явление характерно исключительно для данного места, что сила, находящаяся в доме, каким-то образом способна влиять на движение Солнца, он бы не удивился.
Он поднялся по ступеням крыльца и постучал в массивную дубовую дверь.
Ему в тот же миг открыли.
Биллингсли.
При виде его у Дэниэла перехватило дух. Он давно уже вышел из детского возраста. Слуга тоже был взрослым человеком. В данный момент они выглядели примерно одинаковоно баланс сил за все эти годы ничуть не изменился. Дэниэл отшатнулся. От Биллингсли исходила такая же внушающая трепет угроза, чужеродная и непознаваемая по своей природе. Абсолютно непроницаемый взгляд. Он поклонился и таинственно улыбнулся.
Вы последний.
Что? не понял Дэниэл.
Надеюсь, путешествие было приятным? Слуга отступил в сторону, жестом приглашая внутрь.
Дэниэл перешагнул порог, отчетливо сознавая символичность этого простого акта.
Дверь моментально захлопнулась у него за спиной.