Секретарь фонда «Спасти ребенка» ответил ему довольно поверхностным извинением и заверил, что больше семью Саузерзов никто и ничто не побеспокоит. Подобная весть в достаточной степени успокоила и его, и Миззи, и все шло нормально вплоть до тех пор, пока три недели спустя у них не сдохла кошка.
Точнее сказать, кошка эта, которую звали Магси, отнюдь не сдохлаее убили: задушили, после чего тело гвоздями прибили к двери гаража поверх угловато намалеванной кровью надписи, в которой можно было разобрать имя«Тнен-Ку». Таким образом, получалось, что девочка прислала им очередное письмо, хотя и сделала это весьма необычным способом.
Первой реакцией Миззи было состояние ужаса, тогда как Рассел просто рассвирепел. Они сообщили о случившемся в полицию, на которую данное известие особого впечатления не произвело; «Спасти ребенка» категорически снимало с себя всякую ответственность за случившееся, а адвокат Рассела уведомил его, что, разумеется, против агентства может быть возбуждено дело, хотя и базирующееся на довольно шатких основаниях, но чисто по-дружески порекомендовал ему поискать среди своих друзей какого-нибудь шутника с недоразвитым или извращенным чувством юмора.
Рассела попросту шокировало подобное в высшей степени безразличное отношение официальных представителей, равно как и отсутствие у них какой-либо ответственности. При этом он пребывал в состоянии полной растерянности относительно того, что же еще, кроме как пожаловаться, можно было предпринять в подобной ситуации. Какое-то время он хотел было написать пространное угрожающее письмо самой Тнен-Ку, однако что-то удержало его от этого шага. В конце концов, ему представлялось крайне маловероятным, чтобы ребенок мог и в самом деле иметь какое-то отношение к гибели кошкиведь остров Кона-Пей находился в нескольких тысячах миль от Нью-Джерси. Но тогда что, черт побери, все это означало?
«Второй папа? Второй папа?..»
Голос этот внезапно разбудил Рассела посреди ночи. В первые моменты после пробуждения он поймал себя на мысли, что ее голос звучит в точности так, каким он его себе и представлял.
Чей голос?! Резко сев в постели, Рассел устремил взгляд в сторону противоположного конца кровати и тут же почувствовал, что дыхание замерло у него в груди. Там, в ногах, стояла фигура молодой девушки, окруженная зыбкой аурой подрагивающего света, глядящая прямо на него. У нее были длинные темные волосы, а на месте глаз словно зияли пустые, черные отверстия. Девушка протягивала к нему свои худенькие загорелые руки
Не может быть прошептал Рассел хриплым, испуганным голосом. Подобного страха он не испытывал еще ни разу в жизни.
«Второй папа, сказала Тнен-Ку, я была бы счастлива. Я была бы всю свою жизнь благодарна тебе. Я пришла бы к тебе как сейчас чтобы сделать тебя счастливым чтобы ты не грустил».
Рассел моргнул и глянул на Миззи, которая спала безмятежным сном. Поначалу он удивился, почему жена никак не реагирует на слова ребенка, и лишь потом смекнул, что они звучат лишь у него в мозгу.
Почему? прошептал он. Что ты хочешь сказать? Зачем ты все это делаешь?
«Я бы дала тебе вот это»
Рассел продолжал неотрывно смотреть на девушку, которая медленно потянулась ладонями к своей талии, к простому узелку, удерживавшему юбку. Затем руки девочки с нарочитой медлительностью принялись развязывать поясок.
«Нет», подумал Рассел, когда на него нахлынула волна противоречивых чувств. Ему хотелось отвернуться от этого видения, но что-то продолжало удерживать его взгляд. Сияющая фигура приобрела странно-эротические и одновременно угрожающие очертания, что произвело на него совершенно ошеломляющее воздействие.
Когда с узлом было покончено, Рассел стал неотрывно всматриваться в смуглость ее тела, а как только ткань начала медленно спадать, как зачарованный уставился на расширяющиеся книзу бедра и округлость вступающего в пору женской зрелости живота. Он почувствовал небывалое доселе сексуальное возбуждение, которое, словно огнем, вспыхнуло у него между ног. Тнен-Ку удерживала опавшую ткань за уголок, так что теперь она вяло свисала от живота в обрамлении более светлых бедер.
Расселу казалось, что он вот-вот взорвется от все нарастающего безумного давления, распиравшего его подрагивающее тело, а когда тонкие пальцы наконец отпустили ткань, не удержался от непроизвольного резкого возгласа, почти крика.
В то же мгновение видение девочки исчезло, а спальню вновь наполнила темнота и затухающее эхо его крика. Миззи взметнулась и вцепилась в мужа.
Рассел, что с тобой? Да ты весь мокрый! Что случилось?
Все еще дрожа, Рассел неотрывно смотрел в сторону противоположного края кровати.
Дурной сон, слабым голосом произнес он. Да, дурной сон Все будет в порядке.
Но порядок не восстановилсяни вскоре, ни потом, ни вообще
В течение нескольких первых дней после того, как его посетило видение Тнен-Ку, Рассел Саузерз убеждал себя в том, что всего этого на самом деле не было, что он стал свидетелем всего лишь странно-реалистичного сна, воплотившего в себе его глубокие, подсознательные плотские желания. Тем не менее, ему никак не удавалось выбросить из головы тревожный образ молоденькой девочки, снимающей с себя свою простенькую юбку. Теперь он постоянно думал о ней, это стало чем-то вроде наваждения. По пути на работу, находясь у себя в манхэттенском офисе, даже дома, сидя рядом с Миззи перед телевизором, Рассел беспрестанно терзался, вспоминая образ стоящей в ногах его кровати Тнен-Ку. Когда же удавалось в достаточной степени сконцентрироваться на нем, ему начинало казаться, что он даже слышит ее голос, зовущий его по имени.
Но это было лишь начало.
Однажды вечером, когда он сам сидел перед телевизором, попивая традиционное мартини, а Миззи занималась приготовлением ужина, Рассел внезапно похолодел: прямо поверх изображения телерепортажа о пожаре в Бруклине по экрану поползла «бегущая строка», которая гласила:
«ВТОРОЙ ПАПА РАССЕЛ, ТНЕН-КУ СЛЕДИТ ЗА ТОБОЙ».
Боже праведный! воскликнул Рассел, резко выпрямляясь в кресле, по-прежнему не сводя глаз с телеэкрана и ожидая, когда надпись проплывет по нему повторно. Невероятно! Я этого не видел! Но ты же это видел Он сидел, вцепившись в ручки кресла, чувствуя, как к горлу подкатил комок, и все так же дожидаясь повторного появления на экране тех же слов, которых там на самом деле не было. Ему казалось, что он начинает терять рассудок, и это испугало его еще больше. Просто он слишком много думал об этой маленькой девчонке. Перестань вспоминать о ней, вот и все!
Потрясенный, он продолжал смотреть выпуск новостей и слушать голос диктора, комментирующего мелькающие на экране сюжеты, хотя воспринимал лишь малую толику происходящего. Поначалу он собирался было рассказать жене о том, что случилось, но потом смекнул, что уж она-то точно подумает, что у него шарики за ролики закатились. Тем более, что Миззи всегда считала его сильным, прагматичным и рационально мыслящим человеком, и представил себе, как она отреагирует на подобное проявление умственной слабости. Нет, Миззи не должна ничего знать. Расселу следует самому разобраться со всем этим.
Но ведь его и в самом деле беспокоило то, что Миззи не разделяла его его что? Галлюцинации? Чувства вины? Она пребывала в состоянии блаженного неведения, совершенно забыв про программу «Спасти ребенка», которая оказалась вытесненной каким-нибудь новым, мимолетным, но неизменно приятным увлечением. А ведь именно Миззи была инициатором всей этой затеи. «Это нечестно», подумал Рассел
В ту ночь она снова пришла к нему и села в ногах кроватипленительная и завораживающая неведомой силой своего миниатюрного коричневатого тела, закутанная в подрагивающее покрывало. В руках она держала какой-то предмет, который затем медленно положила на одеяло, вслед за чем стремительно исчезла.
Горло Рассела сковала настолько сильная судорога, что он не мог даже сглотнуть, выговорить хотя бы слово, даже если бы у него возникло такое желание. Руки отчаянно дрожали, в унисон с бешено колотящимся сердцем и хрипловатым дыханием. Ему показалось, что его рассудок и в самом деле куда-то ускользает от него, и он твердо вознамерился завтра же сходить к врачу. Да, надо было взять отгул и посетить одного из его партнеров по гольфу, доктора Венатулиса.
В следующее мгновение он заметил, что на постели действительно что-то лежитв том самом месте, где только что сидела девочка, и снова ощутил дикий приступ страха. Резким движением откинув одеяло, Рассел накрыл ладонью предмет, сразу ощутив, что под рукой находится что-то твердое и прохладное. Что за черт?!..
Это была маленькая, явно ручной работы коробочка со сдвигающейся крышкой. Чуть встряхнув ее, он почувствовал, как что-то ударилось о внутренние стенки, и на какое-то мгновение испугался, что звук этот может разбудить Миззи. Рассел поспешно выскользнул из кровати и прошел в ванную, где зажег люминесцентные лампы вокруг зеркала и закрыл за собой дверь. Открыв коробочку, он увидел, что в ней лежат несколько маленьких, неровных деревянных палочек, размером примерно в половину кухонной спички. Создавалось ощущение, что все они гладко отполированы и сделаны из чего-то, похожего на слоновую кость или, возможно, кость вообще. Пока Рассел стоял и отупело всматривался в содержимое коробки, до него внезапно дошло, что само ее наличие являлось материальным подтверждением реальности происходящего; таким образом, это была отнюдь не галлюцинация, он отнюдь не выдумывал все эти вещино ведь это означало, что Тнен-Ку действительно каким-то образом преодолела расстояние в десять тысяч миль, отделявшее ее островной дом от далекого Нью-Джерси
Нет! завопил его разум, отметая подобное допущение, но одновременно продолжая рассматривать вполне осязаемое доказательство и чувствовать, как от сильного нервного напряжения глаза начинают слезиться, испытывать жгучую резь.
Вытряхнув содержимое коробочки на крышку стиральной машины, Рассел продолжал их внимательно разглядывать и внезапно заметил, что они стали медленно передвигаться. Поначалу слегка подрагивая, на какую-то долю миллиметра приподнимаясь, словно тронутые дуновением неуловимого ветерка, косточкиРассел теперь уже не сомневался в том, что это действительно были кости, передвигались подобно железным иголкам под действием магнита, складываясь в некий причудливый узор. Чуть приглядевшись, Рассел узнал в нем карикатурное изображение черепа.
Непроизвольно вскрикнув, он конвульсивным движением смахнул их на пол, и они разлетелись по кафельному покрытию ванной. Это становилось слишком невероятным, слишком безумным!
Рассел, это ты..?! Миззи громко застучала в дверь ванной.
Нет!.. То есть да, да, это я! А кто, черт побери, здесь еще может быть!
Рассел, с тобой все в порядке? Что случилось? Миззи подергала ручку дверита оказалась заперта. Рассел?
О Бог ты мой, что еще?! Да, Миззи, со мной все в порядке. Иди в постель, прошу тебя. У меня просто кишечник разгулялся, вот и все
Мне показалось, что я услышала крик. Рассел, тебе что, нехорошо, да? Почему ты запер дверь? Ведь ты никогда не запирался в ванной, Рассел
Просто у меня сильная резь в желудке, вот и все. Дорогая, я мне не хотелось тебя беспокоить. Сейчас, через пару минут выхожу.
Глянув на пол, Рассел увидел, что все то время, пока он разговаривал с женой, разметавшиеся по полу палочки продолжали медленно передвигаться, чем-то напоминая стаю крохотных животных. Из них постепенно образовывались слова, похожие на древние рунические символы, поначалу совершенно нечитаемые. Однако чем дольше он всматривался в образующийся контур, тем более отчетливо проступало содержание послания:
НАКАЗАНИЕ СМЕРТЬЮ.
Ему снова захотелось закричать, и он лишь жестоким усилием воли сдержал уже трепыхавшийся в горле вопль. Нагнувшись над полом и собирая маленькие белые палочки, он почувствовал во рту подступивший изнутри горький привкус желчи, после чего принялся лихорадочными движениями сбрасывать их в унитаз. Он несколько раз нажимал на ручку бачка, пока последний зловещий предмет не скрылся в пучине водяного водоворота.
К счастью, когда Рассел вернулся в спальню, Миззи уже крепко спала.
Он не мог заставить себя рассказать жене о мучивших его галлюцинациях, и стеснялся обратиться к врачу, тем более, с которым проводил свободное время на площадке для гольфа. Поскольку никакого реального, материального подтверждения, подлинного доказательства увиденного не существовало, он решил, что все это явилось лишь плодом деятельности его перевозбужденного, разбалансированного рассудка, подавленного чувства вины, а также не в меру разыгравшегося воображения. Поэтому он старался не обращать внимания на послания, отправляемые ему Тнен-Ку: предостерегающий заголовок в «Нью-Йорк пост», который тут же исчез с первой полосы газеты, стоило ему взять ее с уличной стойки; также похожее на череп пятно из кофейной гущи, оставшееся на дне чашки, когда он закусывал в кафе неподалеку от работы; пара темных глаз, взиравших на него из кружка спидометра его «монте-карло»; полунашептывающий голос, который, казалось, доносился из телефонной трубки между гудками; увиденный краем глаза на углу 56-й улицы рекламный ролик, сопровождавшийся словами «Тнен-Ку идет к тебе», и мгновенно исчезнувший, стоило ему более пристально всмотреться в него.
В нормальном состоянии Рассела Саузерза обязательно бы вы водили из себя и сильно тревожили все эти предвестники и знамения надвигающейся беды, внезапно появляющиеся на различных отрезках его заурядной повседневной жизни, однако на самом деле он практически смирился с этими сверхъестественными феноменами, столь неожиданно вторгшимися в его жизнь. Причина тому была весьма банальнаон попросту сходил с ума. Медленно, но неуклонно, а потому все это его уже не волновало.
«Ну и пусть, пусть идет ко мне, черт бы ее побрал! думал он, поездом возвращаясь в тот вечер к себе домой. Пусть идет, чертовка проклятая а может, я давно уже ее жду?..»
По радио объявили его станцию, и он, поднявшись и подчиняясь коллективному рефлексу всей массы пассажиров, медленно двинулся к выходу из вагона. Оказавшись на платформе, он спустился по лестнице к автомобильной стоянке, где его должна была поджидать сидевшая в «монте-карло» Миззиони заранее договорились о том, что в назначенный час она подберет его.
Машина оказалась зажатой между большим «фордом-универсалом» и полугрузовым автомобилем, и, приближаясь к знакомому белому профилю, Рассел внезапно пережил самый настоящий шокиз-за рулевого колеса на него поглядывали обрамленные длинными прямыми волосами темные глаза Тнен-Ку. Первым его непроизвольным желанием было остановиться, замереть на месте, однако усилием воли он все же заставил себя идти дальше все той же нормальной походкойон даже улыбнулся и помахал рукой. Да, сразу же решил он, лучше не показывать этой маленькой стерве, что она его испугала. Он сделает вид, будто ничего не произошло, а потом сразит эту дьяволицу ее же собственным оружием.
Разумеется, она никак не ожидала от него столь естественного и спокойного поведения
Он пытался выбросить из головы все мысли о Миззи, о том, что эта маленькая ведьма сделала с его женой, как вообще оказалась на ее месте в машине, хотя, впрочем, чего уж тамкак; яснокак! Нет, лучше сконцентрироваться на том, что предстоит вскоре сделать ему самому
Привет, второй папа Рассел приветливо произнесла она, распахивая перед ним дверцу справа. Он проскользнул внутрь салона.
Тнен-Ку улыбалась и даже чуть подалась вперед, словно желая, чтобы он поцеловал ее. Маленькая стерва! Рассел скользнул взглядом мимо ее лица, глянул на нежную шею и тут же обхватил ее своими пальцами. Пока он давил, а она беспомощно извивалась рядом с ним, пытаясь высвободиться из мертвой хватки, Рассел чувствовал, как его сознание переполняют булькающие, пузырящиеся струи восторженного блаженства.
Наконец-то я добрался до тебя! завопил он. Добрался, и на сей раз у тебя не будет времени улизнуть!
Тнен-Ку открыла рот, в очертаниях которого уже не было никакого ехидства или хитрой ухмылкилишь паника и боль. Рассел еще крепче сжал шею руками и принялся раскачивать все тело взад-вперед. Его кисти и предплечья буквально оцепенели, абсолютно ничего не чувствовали, а сам он словно со стороны наблюдал за тем, как чьи-то чужие руки душат эту темно-загорелую девочку-женщину.
Глядя на то, как распухало, надувалось ее лицо, щеки приобретали сероватый оттенок, а бездонные глаза превращались в громадные белые шары, Рассел чувствовал, что все остальные его чувства разом умолкли. Померкли огни автомобильной стоянки, и потому он уже почти не различал очертаний находившегося перед ним умирающего лица. В ушах его раздавались лишь гулкие отголоски собственного пульса, и он совершенно не замечал возбужденных криков людей, скапливавшихся вокруг его «монте-карло». Не почувствовал он и того, как чьи-то сильные, решительные руки схватили его, отрывая от мертвого тела, выволокли из машины