Прискорбно видеть, о превосходный Уоррен, что выдержанная влага аперитива помутила ваши ясные очи.
Вы собираетесь сказать, что я пьян, сэр?
Говоря кратко, но выразительно, пьяны.
Художник с нарочитым возмущением опустился в свое кресло, словно сраженный ударом, а Хаддо пристально взглянул на Клэйсона:
Сколько раз я объяснял вам, о Клэйсон, что явный недостаток образования мешает вам проявить тот блеск остроумия, к которому вы стремитесь.
На мгновение Оливер Хаддо снова принял свою эффектную позу. Сюзи с улыбкой смотрела на него. Он был очень крупного сложения, футов шести роста, но самым примечательным в нем была его необыкновенная тучность. Внушительных размеров живот, большое мясистое лицо. Своей надменностью он напоминал Дель Борропортрет кисти Веласкеса, и на его лице играла та же презрительная улыбка. Он подошел и поздоровался с доктором Поро.
Привет, брат чародей! Приветствую в вас если не маэстро магии, то по крайней мере ее адепта, заслужившего мое уважение.
Сюзи сотрясал смех от его велеречия, и он повернулся к ней, сохраняя полную серьезность.
Ваш смех, мадам, для моих ушей приятнее, чем пение райских птиц в персидском саду.
Доктор Поро поспешил познакомить его с присутствующими. Маг с важностью кивнул, когда ему по очереди представили Сюзи Бойд, Маргарет Донси и Артура Бардона. И протянул руку мрачному ирландскому живописцу:
Ну, мой ОБрайн, вы, как всегда, смешиваете свой горький пот с терпкой кровью бордо?
Почему бы вам не заткнуться, не присесть и самому не поужинать? буркнул тот.
Ах, мой друг, как мне внушить вам, что грубость не идентична остроумию? Я бы не счел свою жизнь прожитой зря, если бы смог убедить вас, что рапира иронии куда более эффективное оружие, нежели дубина дерзости.
ОБрайн покраснел от гнева, но не мог сразу найтись с ответом, и Хаддо обратился к бледному безобидному юноше, сидевшему рядом с Маргарет:
Обманывают ли меня глаза, или это действительно Джэгсан, чье имя своей бессмысленностью так подходит его обладателю? Хотелось бы узнать, по-прежнему ли посвящаете вы ваши таланты неблагодарному искусству, вместо того чтобы с большей пользой применить их в торговле галантереей?
Несчастный молодой человек, подвергшийся такому уничижению, покраснел и ничего не ответил. Тогда Хаддо повернулся к французу Мейеру, куда более достойному его сарказма:
Извините, что я прервал вашу речь. Были ли это ваши знаменитые разглагольствования о Микеланджело или философский анализ творчества Вагнера?
Мы как раз собирались уходить, хмуро проворчал Мейер, поднимаясь из-за стола.
Глубоко сожалею, что буду лишен россыпей мудрости, постоянно слетающей с ваших изысканных уст, ответствовал Хаддо, улыбаясь, и занял кресло мадам Мейер. Я увидел, что зал переполнен, и наполеоновское чутье подсказало мне, что найти местечко я смогу, лишь высмеяв кого-нибудь. Меня следует поздравить с тем, что мои насмешки, которые глупый юнец Рэгглз ошибочно принимает за остроумие, избавили нас от общества откровенно развратной личности. Это освободило у стола сразу три кресла, что позволяет мне вкусить свою скромную трапезу, не расталкивая соседей локтями.
Мари положила перед ним меню. Он внимательно изучил его.
Возьму-ка я ванильное мороженое, о прекрасная Мари, нежное крылышко цыпленка, жареную рыбу и немного превосходного горохового супа.
Суп, жареная рыба. Один цыпленок и одно мороженое.
Но почему вы собираетесь подавать их мне в таком порядке, а не в том, который я назвал?
Мари и две француженки, все еще остававшиеся в комнате, принялись возражать, упрекая Хаддо в экстравагантности, но тот отрицательно помахал огромной ладонью.
И все-таки, о Мари, я начну с мороженого. Оно охладит страсть, воспламеняющую меня, когда я вижу ваши прекрасные глазки. Затем спокойно обглодаю цыплячье крылышко, чтобы нейтрализовать вашу язвительную улыбку, и перейду к свежей рыбе. А дабы достойно завершить продолжительную трапезу, закушу гороховым супом.
Сумев овладеть вниманием присутствующих, он приступил к поглощению блюд именно в том порядке, который назвал. Маргарет и Артур поглядывали на него неприязненно, но Сюзи, которую не возмущали тщеславие и желание этого человека привлекать к себе всеобщее внимание, смотрела с любопытством.
Хаддо был явно не стар, хотя из-за тучности казался старше своих лет. Правильные черты лица, маленькие уши, тонкий нос. Рот большой, губы влажные. И большие белые ровные зубы. Толстая, как у бульдога, шея. Темные вьющиеся волосы, зачесанные со лба и с висков, придавали его чисто выбритому лицу неприятную наготу. Лысина на макушке напоминала тонзуру. Хаддо производил впечатление порочного, чувственного монаха.
Маргарет, тайком посматривая на него, пока он ел, вдруг содрогнулась от внезапного отвращения. Он медленно поднял голову и глянул на нее. Она тут же отвернулась, вспыхнув, словно ее застали за непристойным занятием.
Самым поразительным в облике Оливера Хаддо были его глаза. Небольшие, бледно-голубоватые, они смотрели на вас так, что вам становилось не по себе. Вначале Сюзи не могла определить, в чем именно заключалась их необычность, но вскоре поняла: когда человек глядит на тебя, чувствуешь, что взгляд его устремлен именно на твое лицо; Хаддо же, казалось, смотрит сквозь тебя и изучает стену за твоей спиной. Специально ли он это делал, или такова была природа его зрения, отказавшая ему в возможности получать единое изображение на сетчатке, неизвестно. От этого взгляда становилось жутко. Другая особенность Хаддо заключалась в том, что нельзя было понять, шутит он или говорит серьезно. В странном взгляде чувствовалась насмешка, на губах играла саркастическая улыбка, и собеседник не мог сообразить, как ему относиться к язвительным замечаниям Хаддо. Невозможно было сохранить уверенность в том, что, пока вы смеетесь над его выпадами против кого-то, он не обдумывает изощренную остроту на ваш счет. Это чрезвычайно раздражало.
Присутствие Хаддо вызвало у собравшихся необычную реакцию. Французы встали и покинули зал. Уоррен удалился вслед за ОБрайном, чей грубый сарказм не мог сравниться с изысканным остроумием мага. Рэгглз накинул свое пальто на розовой подкладке и вышел вместе с высоким Джэгсаном, который все еще страдал от обиды, нанесенной Хаддо. Американский скульптор молча оплатил счет. Когда он был уже у двери, Хаддо остановил его:
Это вы лепили львов у Ботанического сада, мой дорогой Клэйсон? А доводилось ли вам когда-нибудь охотиться на них?
Нет, не доводилось.
Значит, вам не доводилось наблюдать, как шакал, грызущий убитую львом антилопу, стремглав удирает в страхе, когда царь зверей величественно приближается к своей жертве.
Клэйсон выскочил, хлопнув дверью. Хаддо остался с Маргарет, Артуром Бардоном, доктором Поро и Сюзи. Он победоносно улыбнулся.
Кстати, сами вы охотились на львов? с вызовом осведомилась Сюзи.
Оливер устремил на нее свой странный и жуткий взгляд:
В львиной охоте мне нет равных. Я победил львов больше, чем любой живущий на земле человек. Думаю, что один Жюль Жераль, которого французы в прошлом веке прозвали «убийцей львов», мог бы сравниться со мной, но никого другого я бы рядом не поставил.
После этого заявления, сделанного с величайшим спокойствием, на мгновение воцарилась тишина. Маргарет изумленно уставилась на хвастуна.
Вы не погибнете от избытка скромности, хмыкнул Артур.
Скромностьпризнак дурного воспитания, от нее меня надежно защищает моя родословная.
Тут уж и Поро посмотрел на него с иронией:
Хотелось бы, чтобы мистер Хаддо воспользовался случаем и раскрыл нам тайну своего происхождения. Подозреваю, что, подобно бессмертному Калиостро, он родился от неизвестных, но благородных родителей и тайно получил образование во дворцах Востока.
По своему происхождению я больше похож на Раймонда Луллия. Мой предок, Джордж Хаддо, прибыл в Шотландию в свите Анны Датской, и, когда принц-консорт Джеймс взошел на английский престол под именем Иакова I, Джорджу было пожаловано графство в Стаффордшире; оно досталось мне по наследству. Я состою в родстве с самыми благородными семействами Англиис Мирстонами, Парнаби, Холлингтонами; все они почитали за честь породниться с моим семейством.
Следует еще проверить, правда ли это, сухо заметил Артур.
Проверьте, бросил Оливер.
А как насчет восточных дворцов, где вы провели юность, где черные рабы прислуживали вам, а бородатые шейхи делились тайнами магии? спросил доктор.
Я учился в Итоне и окончил Оксфорд в 1896 году.
И в каком колледже вы там жили?
В пансионе.
Тогда вы должны были бы встречаться с Фрэнком Харрелом.
Теперь он работает в больнице Святого Луки. Фрэнк был одним из моих близких друзей.
Я напишу ему и расспрошу о вас.
А я жажду узнать, что вы потом делали со львами, которых убивали, сказала Сюзи Бойд.
Высокомерие этого человека не раздражало ее так, как Маргарет и Артура. Он лишь забавлял ее, и ей очень хотелось заставить его разговориться.
Их шкуры украшают полы Скина, моего поместья в Стаффордшире. Хаддо сделал паузу, чтобы зажечь сигарету. Я единственный человек, убивший сразу трех львов тремя выстрелами.
А я было подумал, что вы уничтожили их своим красноречием, заметил Артур.
Оливер наклонился вперед и положил свои большие ладони на стол.
Буркхардт, немец, с которым мы в то время вместе охотились, свалился в лихорадке и не мог подняться с постели. Однажды ночью я проснулся от мрачных мыслей и услышал львиный рык неподалеку от нашего лагеря. Взял карабин и вышел наружу. Окрестности освещал лишь слабый лунный свет. Я отправился в одиночку, ибо знал, что туземцы тут не подмога. Вскоре наткнулся на полуобглоданную тушу антилопы и решил подождать возвращения зверей. Спрятался шагах в двадцати от их добычи. Меня окружала тишина необъятных просторов Африки. Я замер и ждал, ждал час за часом, пока почти не рассвело. И вот три льва появились на вершине скалы. Еще накануне я узнал, что это прайдсамец и две самки.
Можно поинтересоваться, каким образом вы определили их пол? с недоверием спросил Артур.
Следы передних лап у льва намного больше, чем задних. У львиц же они примерно одинаковы.
Пожалуйста, продолжайте, попросила Сюзи.
Львы вышли, ничего не опасаясь, в полный рост и в предрассветном тумане казались огромными, как чудовища из арабских сказок. Я прицелился в львицу, находившуюся ко мне ближе других, и нажал курок. Сваленная одной пулей, она без звука упала замертво. Лев взревел. Я быстро перезарядил карабин. И тут же понял, что лев заметил меня: пригнул морду, грива встала дыбом. Задранный хвост подергивался, красные десны обнажились в оскале, показались огромные белые клыки. Глаза налились кровью, он страшно зарычал. Затем, не поднимая головы, сделал несколько прыжков вперед, и его глаза с яростью уставились на меня. Лев вдруг захлестал хвостом, а когда он так делаетзначит, готовится напасть. Я быстро прицелился и выстрелил. Огромный самец взвился на задние лапы, громко взревел и, словно раздирая когтями воздух, рухнул замертво. Осталась последняя львица, и сквозь пороховой дым я увидел, как она вскочила и бросилась ко мне. Убежать я не могза спиной была высокая гряда валунов, через которую быстро не перелезешь. Львица приближалась, издавая хриплое рычание, и я с решимостью отчаяния вновь выстрелили промахнулся. Отпрянул назад, надеясь, что успею перезарядить ружье, но упал. Разъяренный зверь был почти рядом. Львица прыгнула, но не достала меня. Это спасло мне жизнь. И тут она вдруг замерла на месте. Все-таки я попал! Пуля пронзила ее сердце, но она успела по инерции прыгнуть вперед. Когда я поднялся на ноги, она уже умирала. Я вернулся в лагерь и плотно позавтракал.
Рассказ Оливера Хаддо был встречен молчанием. Все были потрясены. Никто не смел утверждать, что это выдумка, но напыщенный тон не придавал рассказу убедительности. Артур готов был биться об заклад, что здесь не было ни слова правды. Никогда прежде не встречал он людей, подобных Хаддо, и не мог понять, какую радость можно находить в искусном сочинении неправдоподобных приключений.
Вы, очевидно, очень отважны, протянул он.
Преследовать раненого льва в чаще леса, вероятно, самое опасное дело в мире, спокойно ответил Хаддо. Для этого нужны чрезвычайное хладнокровие и железные нервы.
Ответ произвел на Артура странное впечатление. Он бросил на Хаддо быстрый взгляд, и тут на него напал неудержимый смех. Бардон откинулся назад в своем кресле и принялся хохотать. Его веселость передалась другим, и они тоже рассмеялись. Оливер бесстрастно наблюдал за ними. Казалось, он не обижен и не удивлен. Когда Артур наконец пришел в себя, то увидел, что странный взгляд Хаддо устремлен на него.
Ваш смех напоминает мне треск горящего под котлом хвороста, сказал он. И хотя по-прежнему не сводил с Артура глаз, губы его скривились в недоброй саркастической улыбке. Даже глупцу ясно, что человек в силах управлять элементарными существами, если он лишен чувства страха. Иначе он никогда не сумеет повелевать ни сильфидами, ни переменчивыми ундинами.
Артур с изумлением уставился на него. Он ничего не понял из того, что сказал Хаддо. А тот продолжал, не обращая на Бардона внимания:
Если адепт активен, гибок и силен, он будет владеть миром. Он пробьется сквозь все штормы, и ни одна капля дождя не посмеет упасть на его голову. Он пройдет сквозь огонь и не сгорит в нем.
Доктор Поро отважно решился немного разъяснить присутствующим эти загадочные фразы.
Дамы не знакомы с таинственными явлениями, о которых вы говорили, обратился он к Хаддо. Откуда им знать, дорогой друг, что в Средние века люди считали: мир состоит из четырех элементов, наделенных разумом, но обычно невидимых, однидружественные человеку, другиевраждебные. Полагали, что подобно человеку, сотворенному Богом и наделенному им божественной искрой, все эти сильфиды, ундины, гномы, саламандры благодаря связи с человеком получают частицу его бессмертной души. Многие из существ, принадлежавших к женскому роду и обладавших сверхчеловеческой красотой, обретали даже человеческую душу, полюбив кого-нибудь из людей. Но случалось и наоборот, и часто влюбленный юноша утрачивал свою бессмертную душу, променяв общество подруг на бесконечную погоню за прекрасными, но бездушными обитательницами звенящих ручьев или лесных чащоб.
А я и не подозревал, что вы способны столь образно толковать всякие таинственные предметы, повернулся Артур к Оливеру Хаддо.
Тот пожал плечами:
Что есть мир, как не образ? Жизнь ведь не более чем символ.
Признаться, я теряюсь, когда начинают рассуждать о магии и мистицизме.
Однако магияне более чем искусство сознательно использовать невидимые средства, дабы произвести реальные эффекты. Воля, любовь и воображениесуть магические силы, которыми обладает каждый; но лишь тот, кто знает, как развить их, может считаться магом.
Не могли бы вы сказать нам, какими же возможностями обладает адепт этого искусства?
Они перечислены в одном манускрипте XVI века, написанном на древнееврейском языке. Манускрипт хранится у меня. Там сказано: тот, кто держит в правой руке ключи Соломона, а в левойВетвь Цветущего Миндаля, обладает сверхъестественной властью. Он безнаказанно лицезреет Бога и беседует с Семью Джиннами, которые командуют небесным воинством. Он не подвержен несчастиям и страху. Он правит Небом, и Ад служит ему. Он знает секрет воскрешения из мертвых и владеет ключом к бессмертию.
Если вы обладаете хотя бы малой долей этих возможностей, то наверняка должны были многого достичь, заметил Артур с иронией.
Люди любят высмеивать то, чего не понимают, пожал Хаддо массивными плечами.
Артур смолчал. Теперь он с любопытством смотрел на Хаддо и спрашивал себя, всерьез ли тот верит всей этой галиматье или в душе смеется над ней. Говорил он серьезно, но губы кривились в усмешке, а в глазах мелькала улыбка, как бы опровергающая его слова. Сюзи все это очень забавляло. Она с большим любопытством слушала, как в этой обыденной таверне с пафосом обсуждались оккультные явления.
Доктор Поро нарушил молчание:
Араго, именем которого назван соседний бульвар, как-то заметил: сомнение есть доказательство скромности, оно не препятствует прогрессу науки. Но этого нельзя сказать о недоверчивости, и тем, кто употребляет слово «невозможно» вне области чистой математики, не хватает благоразумия.