На другой день состоялись похороны, да такие, что весь район о них толковал потом три месяца. Вначале все шло, как положено. Зинку мучили все, кто мог. Вся деревенская любовь к торговцам и предпринимателям выразилась в полную силу. И приличного места на кладбище не оказалось, и гроба не нашлось, потому что плотник запил, и венки корова языком слизнула. Оттого, что Зина из сил выбивалась, чтоб Колюню прилично похоронить, стали талдычить, что она сама убийц наняла, а теперь следы заметает. Да так искусно, что лица на ней нету и кожа повисла. Настоящая артистка, хоть в театре выступай. О Колюне никто особенно не жалел, мужик он был никудышный, и получше его люди померли без этакого шума, и зачем Зинке этот спектакль, если не утаить настоящую причину?
На похоронах она отличилась: рыдала-рыдала и высказалась-таки. Детский стишок в насмешку выдала. Брякнула: «Наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил!» Что и означало, что она смерти его втайне желала. А как иначе было трактовать эту выходку?
Но дело на том не кончилось. Когда уже гроб закопали и сели поминатьЗинка прямо во дворе столы поставилаприехала телевизионная группа. Поздравлять ее. И с чем? Тут всех прямо как бревном пришибло. Зинка, оказывается, в розыгрыше журнала какого-то победила и выиграла. Не больше, не меньше, как миллион рублей. Ничего не делала, анкету заполнила, отправила, на журнал подписалась и выиграла. Виданное ли дело, чтоб так повезло, и главное, кому? Телевизионная группа, увидев накрытый стол, решила, что здесь выигрыш празднуют, а это победительница мужа хоронит, и вид у ней под стать только что похороненному супругу. Он в гробу лучше смотрелся. Но они все равно вручение награды представителями журнала засняли. Дело известное: богатый и в гробу выглядит лучше, чем бедный на свадьбе. А Зинка теперь богатая.
Телевидение уехало, все выпили, стали, конечно, с вдовой мириться. В конце концов, не такая уж она и плохая. Не жадная, в долг всегда давала, не припирала, у кого нужда. В общем, пожалели эту гадюку-миллионершу, так она в ответ концерт закатиламол, ешьте, пейте, гости дорогие, глаза бы мои вас больше не видели с вашей злобой и завистью. Чтоб вы все подавились. Тут, конечно, кусок в горле у любого застрянет. И свекровь ее, Колюнина мать, встала и на стол харкнула. Так Зинка на нее бросилась с кулаками. Старуху с ног свалила, крича, что та всю жизнь ее попреками заела, источила, как ржавчиной, а жила на ее деньги. Вразнос пошла, деньгами попрекала свекровь и убежала в лес, крича «Да подавитесь вы, сволочи!» В общем, Санта-Барбара.
Все эти районные пересуды Дина со Светой слушали то от хозяек, то от Юры, то от Семена, не преминувшего их навестить.
Дина же, которую Юра снова взял с собой, на другой день много чего увидела и собственным глазами. Они с Юрой, сойдя в Ольховке, встретили Зину в станционном ресторане. Сидела она одна во всем зале, стол перед ней ломился, в графине стояла водка, да только она ни к чему не притрагивалась, а смотрела сквозь стеклянную стену, точно ничего не видела.
Дине она показалась худой и красивой. Она была накрашена, хорошо причесана, в черном платье и на каблуках. Вокруг глаз темное, глаза и губы блестят. Зина позвала их за свой стол, угостила, выпила с Юрой немного водки и даже улыбнулась Дине. Правда, с усилием.
Юра, выпив, упрекнул Зину, зачем она на похоронах стихи про Мойдодыра прочла. Дина аккуратно хлебала щи и делала вид, что разговор ее не касается, но слушала очень внимательно и с интересом. Многое было непонятно, но кое-что запомнилось очень хорошо.
Так ведь,ответила на его вопрос Зина,я и не помню, что говорила. Ум словно помутился. Наверное, хотела сказать, что Колюня погиб, оттого что за меня вступился. Первый раз в жизни вступился, когда меня бандиты избили. И что я это ценю. Вот так, наверное.
Эх, Зин, наивная ты душа...пожалел ее Юра.Придумываешь, чего нет. Разве Колюня был на такое способен?
Был.
Ну ладно, ладно, успокойся. Пусть он будет героем. Так всем лучше.
Да,эхом отозвалась Зина.Так лучше.
Я тоже не люблю мир без обмана.
Это не обман. Все так и есть,хмуро возразила Зина.
Хорошо. Ладно. Пусть. Я с тобой согласен.
Со мной теперь все согласны,с горечью произнесла Зина.Я теперь миллионерша. Словно бы я другая стала, лучше или красивей...
Дина понимала, что спор шел из-за Колюни. Зина верила, что он хороший, а Юра нет. Считал все обманом, на это и намекал. У Дины насчет Колюни было собственное мнение. Ни хорошим, ни плохим она его считала. У него было монгольское бешенство, а потому он мог сделать что угодно, всякое мог сделать. Бешенство, оно и есть бешенство, и спорить тут было нечего.
Ты всегда была красивой. Спина, ноги, волосыкрасивая женщина без вопросов. И с характером,продолжал Юра, ласково погладив Зину по спине. Та отодвинулась.Ты что делать думаешь? Не сейчас, а вообще?
Дом заколочу, на Север уеду. В Тюмень или Сургут. Где меня не знают.
А меня не зовешь?
Нет,Зина посмотрела устало.
А что так строго?
Любого другого возьму, только не тебя. Надрываешь ты мне сердце лестью своей. Оно рвется и пустеет. Кажется, пока ты тут, оно полное и живое. А потом ты исчезаешь, оно мертвеет. Хуже тебя нет. Потому что ты отнимаешь веру. И был бы глуп или плох, так ведь нет. Ты культурный, умный и незлой, а подлей тебя я не видала, вот в чем ужас-то. Ты самое главное отнимаешь. То, на чем люди держатся, на вере. Хуже тебя нет.
С ума-то не сходи,посоветовал Юра.У тебя сейчас все в черном свете. Потом ведь пожалеешь.
Не пожалею. Я много о тебе думала. Ты даже и не знаешь, сколько ночей. Столько думала, что все насквозь знаю и вижу. А лучше бы мне этой черноты не видеть. Наказание это. Колюнясущий ангел рядом с тобой.
Хватит, остановись, что ты при ребенке-то? Напугала девчонку.
Таких и надо бояться. Беги,она повернулась к Дине.Беги от него.
Дине стало не по себе. Она глянула на Юру, и вид его ей очень не понравился. Черный какой-то. Лицо темно-серое, волосы черные с синим отливом, зубы желтые, кривые, а главное, этот острый хрящеватый нос, который все время беспокойно шевелится.
Я на улице подожду, ладно?
Она вышла из-за стола и спустилась вниз на улицу.
Значит, Зина хочет уехать. Может, и правильно, потому что никто тут ее не любит, говорят только плохое. Ангелина уверяла, что она мошенник и аферистка, сама мужа угробила. Только на это непохоже. Тем более не похоже, что Зина боится каких-то бабок. Она же бесстрашная, ночью по лесу одна ездит, на похоронах стихи читает и дерется. А уезжает она из-за Юры, он испортил ей сердце. Как он это сделал? Но сделал, раз она уезжает безвозвратно, и даже Колюню считает ангелом в сравнении с Юрой. Как же она раньше не замечала этого его носа, похожего на щупальца?
Разговор в ресторане между тем продолжался. Юра разлил водку из графина по стопкам, и они выпили. Он положил в рот маринованный помидор с долькой чеснока в сердцевине. Ел он с нескрываемым аппетитом, так что Зина на него насмешливо покосилась. Он вытер салфеткой рот.
А говорила, что любишь,произнес Юра.
Да и ты многое говорил. Жалею, что Колюне с тобой изменяла. Он чистый был человек.
Значит, его теперь любишь, не меня?
В том-то и беда, что люблю. Только это ничего уже не значит. Расстаемся мы.
Вы прямо Татьяна Ларина,усмехнулся он и снова налил в рюмки.Вся из себя.
Тебе видней,согласилась Зина.Ты у нас грамотный.
Они продолжали сидеть за почти нетронутым столом. Юра только пил и закусывал, есть при ней немного стеснялся, а Зина даже не пила. Подошла официантка в короткой юбке, спросить, не нужно ли чего, Юра ее прогнал, чтоб разговору не мешала, но разговора с Зиной не получалось. Обиженная женщина, что с нее взять...
Ты ведь умная, Зин,сказал он.А скрываешь. Дурочкой прикидываешься. А какие твои шансы на будущее? Лет-то немало. Не девочка, а прыгаешь. А я тебе вместе жить предлагаю и дела крутить. Всерьез.
А раньше-то где ты был? Когда я с Колюней горе мыкала?
Дурил. Каждому нужен такой этап.
Дури себе дальше.
Юра задумался, чем же ее пронять. Ничего слышать не хочет женщина. В камень превратилась. А раньше была, как воск.
Ты меня винишь, точно я его убил...
Ты растлитель, добро убиваешь. Сердца леденишь. Это не убийство; что ли?
По-твоему, я такой конченый?
По-моему, да.
А может, я с тобой другим стану?
Это я стану отчаявшейся, а ты уже другим не станешь.
Значит, отказываешь мне?
Отказываю, значит.
Зина встала и пошла к выходу из ресторана. Когда она спустилась, он решительно подвинул к себе тарелку с остывшим бифштексом и принялся за еду, словно вознаграждая себя за неприятный разговор. С чувством поев, аккуратно вытер салфеткой рот и руки и отправился вниз за Диной.
18
Дина тем временем прошлась по площади, купила мороженое на деньги, что дал ей Юра на карманные расходы, села на лавку. Надо было купить не клубничное, а шоколадное, успела подумать, но тут ее схватили за плечо и грубо сдернули с лавки.
Ах ты, коза!заорал мужик в серой кепке.Посиживает тут с мороженым! А ну пошли!Крепко ухватив Дину за плечо, мужик поволок ее к синему зданию милиции.
Там за столом сидел румяный милиционер и старательно строил башню из зубочисток. Зубочистки служили ему бревнами.
Товарищ лейтенант,заорал мужик, втащив Дину в комнату.Что же это делается? Эта коза вчера подошла спросить дорогу, кудахтала и кудакала, мол, дяденька, покажите, а пока я выходил показывать, магнитофон из машины сперли!
Милиционер с досадой снес недостроенную башню ладонью.
И что?
Так сообщники у ней!закричал мужик уже жалобно.
Кто такая?Милиционер перевел сердитый взгляд на Дину.Как зовут?рявкнул он.
Малахова Светлана,Дина почему-то назвала имя сестры, как будто хотела за Светку спрятаться.
Где живешь?
Я тут на даче отдыхаю, в Крючкове. У художника Артемия Бортко.
Почему не в школе? В школе учишься?
Я в музыкальной учусь,туманно ответила Дина.
Ну рассказывай. Кто тебя подучил?
Дина набрала побольше воздуху и, соображая на ходу, принялась излагать.
Я его не знаю. Дяденька один... Сказал, что мороженое купит, если я дорогу подробно узнаю, попрошу чтобы показали. Незнакомый. Я ничего не видела, дорогу запоминала, как попросили...
Милиционер надул щеки, сделавшись еще строже, и посмотрел на крикливого мужика.
Все понятно?
Протокол бы заполнить...попросил тот.
И что?с угрозой спросил милиционер.Сейчас бросим все дела, будем бумаги писать и музыку твою искать? Сам лоханулся. Ты вообще кто такой? Паспорт предъяви.
Дина вдруг испугалась. Милиционер разговаривал неласково, очень неласково. Причем со взрослым дядькой еще хуже, чем с ней. Мужик стушевался и отступил назад. В это время сзади открылась дверь, и оглянувшаяся Дина увидела Семена.
Здрасте,сказала ему.
Чего ты тут?удивился он.
Дина пожала плечами.
Ты знаешь ее, Сем?спросил милиционер, а Семен подошел к нему, наклонился и начал шептать:
Отдыхает тут у нас. Отпусти ее, Алексей Иваныч. Она вообще ни при чем. Не смыслит ничего.
Ладно, иди-иди. Там он,милиционер махнул на закрытую дверь с табличкой.
Когда Семен вернулся из закрытого кабинета, мужика в кепке уже не было, на стуле сидела только мрачная Дина. Она уже приготовилась идти в тюрьму, но не могла понять из-за чего. Что она сделала-то? Ну, спросила дорогу, а кто-то взял и магнитофон спер. Но она-то тут причем? Она же не воровала.
Ну что, поехали, довезу тебя,предложил Семен.
А можно?Дина радостно вскочила.
Лейтенант за столом кивнул и пододвинул к себе зубочистки. Семен велел, чтобы она подождала на улице, а сам остался переговорить с милиционером. Еще Дина заметила, что выходя из кабинета с табличкой, Семен положил в карман деньги. Да, точно, как она и думала, Семен подосланный. Его папа послал, чтобы он за ними следил и выручал, если что.
Да-а,потянул Семен, выйдя из здания милиции.Вляпались вы с этим Юрой. Я думал, он просто так у этих кержачек вас поселил, ну там по хозяйству помочь, а он вон что. Воровать приспособил, сволочь. Рассказывай, что вы с ним натворили.
И Дина, несмотря на честное слово, данное черному Юре, все рассказала. И про форточку тоже. Семен присвистнул, потом улыбнулся.
Да ты матерая медвежатница! Тебя уже сажать можно. Еще рази загремишь.
Дина пропустила это мимо ушей. Пусть пугает, ей не страшно. Они сели в мотоцикл, ехать в Фоминки, к старухам и козе Маруське.
Сема,спросила вдруг Дина,скажи правду, только честно. Тебе деньги папа дает?
Семен слегка замялся, а потом кивнул.
Дина обрадовалась и захлопала в ладоши. Так она и думала! Семен подосланный. Она даже обняла его, но тот смущенно отстранился:
Ты чего это?И посмотрел на нее недоверчиво.
Семен, когда привез Дину, вызвал Свету на улицу обсудить дела. Что они там обсуждали, Дина почти не слышала. Старалась подойти поближе, но Светка сердито зыркала. Только то и услышала, что он их назад к себе звал, а Света отказывалась. Что-то она такое про Семена решила, что дальше с ним общаться уже не могла и даже жить в одном доме больше не хотела. Семен не настаивал, подробностей Дининых подвигов не расписывал, а только говорил про Юру хуже некуда. Что тюрьма по нему плачет, что столько за ним всего накопилось, что вот-вот посадят, и зачем им такие головняки. Знать надо, с кем связываешься.
Дина с Семеном была целиком и полностью согласна, и когда Семен, совершенно разобидевшись, уехал, рассказала Свете про деньги, которые тот получает в милиции. И что Семен сознался, что их дает Алик. Понятно, чтобы он их охранял. Значит, нужно у него жить, пока папа их не заберет. Хотя у старух с козой, конечно, лучше, но зато тут очень опасный Юра. Зина про него такое говорила... Дина округлила глаза. Сказала, что нужно от него со всех ног бежать. Юрачерный человек.
В Крючкове нас опять бандиты найдут. Они место знают.
Старшая тяжело вздохнула. Куда? Куда бежать? И долго ли еще бегать?
Света так и не решила, уходить от Юры или нет. Если домой нельзя, к Семену невозможно по двум причинам сразу, то почему не пожить у старух? Но что-то беспокоило Динку, и только к вечеру выяснилось про форточку и магнитофон из машины. Дина про эти неважные детали рассказывать не собиралась, само получилось. Тут испугалась Света. Это уже стопроцентный криминал. От Юры надо было либо уходить, либо не позволять брать с собой Дину.
Но он как ни в чем не бывало появился наутро и, не спрашивая, согласны они или нет, сгреб Динку и снова отправился с ней по станциям. Вечером Дина призналась, что все было то же. Она заговаривала, а он в это время чистил карманы или машины. В поезде, когда сел играть в карты, посадил ее так, чтобы подглядывать и давать ему знаки. А те заметили, и кончилось дракой, Юру чем-то хряснули по башке, и он отправился в медпункт, а ее прогнал домой. Рассказывала Дина об этом даже радостно. Во всяком случае, глаза у нее горели. Путешествовать с Юрой ей было интересней, чем плести коврики, в мороженном он ей не отказывал, да и вообще она была непоседой. Тем более, ей уже дважды удавалось выйти сухой из воды, и она не понимала, что опасность попасть в детприемник вполне реальна. В общем, лихая жизнь ее, по-видимому, устраивала.
Все,сказала Света.Уходим прямо сейчас.
Я с козой хочу,заупрямилась Дина.
Хочешь украсть козу?возмутилась Света.
Забрать. Она же дрессированная. Я буду с ней выступать. За деньги.
Света покачала головой.
Нельзя. Нас с ней в электричку не пустят.
А мы и не спросим.
Нельзя, сказано тебе. Потерпи, уже немного осталось. Скоро нас найдут.
Опечаленная Дина пошла прощаться с Маруськой. Гладила ее между ушами, утешала, что еще за ней вернется. Та все понимала и жаловалась на одиночество. Со старухами жить даже козе было скучно. Тем более такой, которая все понимала.
В доме они втихомолку насобирали еды: несколько оладий, яблок, маленькую банку меда и хлеба. Не попрощавшись, тихо вышли из дома и направились к станции по тропинке, остерегаясь встретиться с Юрой.