От неожиданности Юрген вздрогнул, и пакет с йогуртом и миска с заранее нарезанным салатом из свежей капусты выскользнули у него из рук.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы унять сердцебиение, Юрген осторожно обернулся, уверенный, что увидит позади себя громилу в маске, вооруженного ножом, а может быть, даже пистолетом.
Он ошибся. Сидевший в его любимом кресле у широкого, во всю стену, окна человек, хоть и был высок и широкоплеч, громилу нисколько не напоминал. У него была фигура античного бога, которую не могли скрыть ни черный костюм, ни расслабленная поза, и чеканный профиль, обрамленный аккуратной черной бородкой и усами. Незнакомец смотрел на Юргена с немного насмешливым прищуром, но безо всякой враждебности. Уголки красиво очерченного рта были приветливо приподняты. Рубашка и галстук гостя были того же цвета, что и костюм, то есть траурно-черные. Этот похоронный наряд в сочетании с перчатками, надетыми несмотря на теплую погоду, произвел на Юргена крайне неблагоприятное впечатление, рассеять которое не смогли ни улыбка незнакомца, ни его показное дружелюбие.
Мужчина должен питаться мясом, как ни в чем не бывало, продолжал этот тип. Мясом, черным хлебом и красным вином. Именно красным, поскольку оно благотворно влияет на кровообращение, укрепляет сердечно-сосудистую систему и, как показали последние исследования, даже улучшает слух. Как у вас со слухом, Эдуард Максимович?
Только теперь Юрген сообразил, что его называют настоящим именем. В Москву он приехал уже Эрнстом Юргеном, а все, кто знал его как Эдика Юркина, остались далеко, в прошлой жизни все, не считая нынешнего хозяина, Альберта Витальевича Жуковицкого.
Э, да что имя! Как, спрашивается, этот тип сюда проник? Двадцать шестой этаж. Запертые двери и окна. Охрана в холле первого этажа. Охрана в гараже. Сигнализация, будь она неладна! И вот, извольте сидит, как у себя дома, даже не сняв черных перчаток! И в ботинках. Прямо на ковре. М-мать!!!
Как вы сюда попали? собравшись с силами, задал он самый главный вопрос.
Незнакомец усмехнулся лениво, снисходительно, как мог бы усмехаться сытый хищник. Лев, например.
Пусть это останется моим маленьким секретом. Сблизив большой и указательный пальцы левой руки, незнакомец показал, какого, по его мнению, размера должен быть секрет. Да что я говорю пусть! будто спохватившись, перебил он сам себя. Это просто останется секретом, безо всяких «пусть». Каждый имеет право на маленькие профессиональные тайны. Я же не спрашиваю, как вам удается предсказывать будущее!
Осведомленность этого типа, одетого, как протестантский пастор на похоронах, нравилась Юргену даже меньше, чем его перчатки. Впрочем, на перчатки можно было пока не обращать внимания. Грабитель и, тем более, наемный убийца не стал бы вступать с ним в переговоры. Все, что было ценного в доме, лежало если не на виду, то в местах, вполне доступных даже без взлома, а прикончить Юргена, подкравшись к нему со спины, незнакомцу не составило бы ни малейшего труда. Но он явно был настроен поговорить, и это показалось Эрнсту добрым знаком.
Чего вы хотите? спросил он, все еще стоя в мокрых носках над йогуртовой лужей перед распахнутым настежь холодильником.
Я ведь уже сказал, улыбнулся незнакомец. Мяса, черного хлеба и красного вина. Я чертовски проголодался, а шарить без спроса по чужим холодильникам не в моих правилах. Заодно и потолкуем.
Значит, по холодильникам шарить нельзя, а по квартирам можно? попытался быть ироничным насмерть перепуганный астролог.
Я не шарил по вашей квартире, уточнил незваный гость. Я в нее просто залез. То есть проник. Тайно. Понимаю, вам это неприятно, но вы поймете, почему я так поступил, когда вникнете в суть дела.
Так у вас ко мне дело? Юрген осторожно переступил залитую йогуртом горку капусты и вынул из холодильника блюдо с холодным мясом.
Представьте себе, сказал незнакомец, одобрительно поглядывая на мясо. Вино, вино не забудьте! Вон, я вижу на дверце бутылку «Пино Нуар». Не шик-блеск, конечно, но вполне сойдет. Доставайте, доставайте, Эдуард Максимович! Проявите свойственное русской душе гостеприимство.
Какой я вам русский? буркнул Юрген, выставляя на барную стойку бутылку красного сухого вина.
Ну, по крайней мере, ближе к русскому, чем к латышу Или вы выдаете себя за эстонца? Простите, запамятовал. Столько всего приходится держать в голове, вы себе просто не представляете
Юрген вдруг сообразил, кто перед ним, и обомлел. Некоторое время назад он довольно ловко вычислил информатора, внедренного ФСБ в окружение Жуковицкого. Что стало с этим человеком, астролог не интересовался, однако больше он его не видел, из чего следовало, что федералы остались без информации об Альберте Витальевиче. Смириться с этим они, конечно, не могли, вот и подослали своего человека к Юргену Ай-яй-яй, вот так история!
Незнакомец, похоже, умел читать мысли.
Давайте договоримся сразу, предложил он, чтобы не было недоразумений, недопониманий и прочих досадных «недо» Я не являюсь сотрудником спецслужб, явившимся сюда, чтобы завербовать вас, шантажируя информацией о некоторых ваших не совсем благовидных поступках. Я не являюсь также наемным убийцей, алчущим вашей крови, или грабителем, которому нужны ваши сбережения. Тем более что вы с некоторых пор числитесь в людях цивилизованных и, несомненно, держите свои накопления не дома, а в банке. А бытовой электроники и прочего барахла у меня своего навалом, благодарствуйте.
Не за что, автоматически ответил Юрген, роясь в кухонном ящике в поисках штопора. Стоять к незнакомцу спиной было немного боязно, но он рассудил, что этому античному полубогу не составит труда свернуть ему шею голыми руками в любой момент и независимо от того, какой стороной своего тела Юрген будет к нему повернут лицом, спиной, боком или, может быть, в три четверти. Хорошо, окончательно подавив предательскую дрожь в голосе, продолжал он, резкими движениями ввинчивая штопор в пробку. Будем считать, что выяснили, кем вы НЕ являетесь. Тогда кто вы такой и что вам от меня нужно?
Незнакомец легко поднялся, подошел к стойке, выбрал на магнитном держателе нож, придирчиво осмотрел лезвие, одобрительно кивнул и принялся деловито и аккуратно нарезать мясо тонкими аппетитными ломтиками.
Кто я такой неважно, сказал он, ловко орудуя ножом. Поскольку перчаток он так и не снял, придерживать мясо ему приходилось вилкой. Впрочем, судя по его манерам, Юрген мог предположить, что незнакомец не стал бы хватать еду руками, даже будучи без перчаток не так он был воспитан, чтобы игнорировать столовые приборы. И от вас, Эдуард Максимович, мне ровным счетом ничего не нужно. То есть, пардон, заврался, о маленьком одолжении мне вас все-таки придется попросить.
Ну, слава богу, язвительно воскликнул Юрген. А то я уже начал подозревать, что вы просто так, от нечего делать, залетели ко мне в гости через форточку, как Карлсон к Малышу.
Показать вам спину? с улыбкой предложил незнакомец. Поверьте, там нет даже намека на пропеллер.
Так что вам надо, не пойму?
Маринованной черемши у вас нет? А чеснока? Жаль. Кетчуп в качестве приправы никуда не годится, пусть его едят американцы О! Я вижу хрен. Хрен сгодится, хотя хрен с сухим вином это м-да.
Можно подумать, маринованный чеснок с сухим вином сочетается лучше, осторожно съязвил Юрген.
Он уже начал понемногу осваиваться и даже почти перестал бояться.
Маринованный чеснок хорошо сочетается с черным хлебом и холодным мясом, наставительно сообщил незнакомец. Как, впрочем, и хрен. А вино по крайней мере, то, которое вы держите у себя в холодильнике, в данном случае выступает просто как напиток. Как жидкость, чтобы не есть всухомятку. В винах надо учиться разбираться, Эдуард Максимович. Вы многого достигли, а перспективы перед вами разворачиваются такие, что у меня, признаться, дух захватывает. Так что учитесь разбираться в винах, а то может случиться конфуз.
Откуда это вам известно насчет перспектив? насторожился Юрген. На моего коллегу вы не похожи.
Боже сохрани! мужчина с комическим ужасом воздел кверху руки, в одной из которых поблескивал кухонный нож. А насчет перспектив мне известно потому, что во многом они зависят от результата нашей с вами беседы.
Отодвинув заметно поскучневшего после этого заявления Юргена твердым плечом, он аккуратно накрыл на стол и откупорил бутылку.
М-да, сказал он, понюхав горлышко. Не помои, конечно, но А, ладно, сойдет. Давайте бокалы.
Они выпили, не чокаясь. Юрген, мучимый проснувшейся на нервной почве жаждой, выхлебал свой бокал в два огромных глотка, а незнакомец лишь слегка пригубил, заметно при этом поморщившись видимо, продукция румынских виноделов действительно пришлась ему не по вкусу. Отставив бокал, гость с волчьим аппетитом, но при этом ухитряясь соблюдать все мыслимые правила застольного этикета, набросился на хлеб и мясо. Глядя на него, Юрген вспомнил, что тоже голоден, и, махнув на все рукой, последовал благому примеру.
Согласитесь, что есть вкуснее всего вечером, после захода солнца, с набитым ртом, но при этом вполне внятно, вещал гость. Человеку, ведущему активный образ жизни, обильный ужин просто необходим. Обед можно пропустить. Я, например, никогда не обедаю, потому что после еды, как все простые смертные, соловею и делаюсь ленив, а это при моей работе просто недопустимо. Утром выпиваю чашечку кофе, иногда с бутербродом, обед пропускаю, зато уж вечером, если есть такая возможность, даю себе волю. И, как видите, фигура моя от этого ничуть не пострадала. Вообще, если человек склонен к полноте, ему никакая диета не поможет. Изнуряя себя голодовкой и пытаясь соблюсти придуманный невеждами в белых халатах режим питания, он только расшатает свою нервную систему и испортит желудок. Есть надо не по какому-то там режиму, а по потребности, когда голоден. Вы со мной согласны? Можете не отвечать. Я по лицу вижу, что согласны. Разум ваш может не соглашаться, зато желудок полностью на моей стороне. Правда ведь?
Юрген неопределенно пожал плечом. Вся эта застольная трепотня была ему до лампочки.
И потом, продолжал гость, подливая хозяину вина, все эти диеты и прочие виды самоистязания попросту бессмысленны. Человек голодает, отказывает себе в простейших удовольствиях, изнуряет себя дурацкими физическими упражнениями в тренажерном зале, а потом с ним происходит какая-нибудь нелепая случайность, и он, усталый, голодный и раздраженный, отправляется в мир иной, где, как нам с вами доподлинно известно, ему уже ни за что не удастся наверстать упущенное. Ну, сами посудите, какой в этом смысл?
Юрген замер, не донеся до рта бокал, и подозрительно уставился на гостя.
На что это вы намекаете?
На то, что жизнь коротка. Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, с удовольствием процитировал гость. Автор этих слов распорядился своей собственной жизнью так, что хуже не придумаешь, однако под данным заявлением я готов подписаться. Вы неплохо поднялись, Эдуард Максимович, но неужели вам не хочется большего, чего-то по-настоящему значимого? Чего-то такого, чтобы вас вспоминали столетия спустя и называли, к примеру, Эрнстом Великим?
Знаете, отставляя в сторону нетронутый бокал, сухо произнес Юрген, несмотря на довольно странную манеру ходить в гости, вы в высшей степени приятный собеседник. Однако время позднее. У меня был тяжелый день, я чертовски устал и хотел бы, чтобы вы, наконец, перешли к делу.
А я уже перешел, непринужденно сообщил нисколько не смущенный этим выпадом незнакомец, ловко цепляя на вилку и препровождая в свою тарелку очередной ломоть мяса. У меня к вам серьезное деловое предложение, продолжал он, обильно сдабривая мясо хреном. Полагаю, оно вас заинтересует. Речь идет о коммерческой сделке. Как говорится, у нас товар, у вас купец.
Вообще-то, говорится как раз наоборот, заметил Юрген, вспомнив, как засылали сватов в родном Козьмодемьянске.
Эрнст вдруг увидел эту картину ясно, как наяву, и она неожиданно пронзила сердце сладкой тоской. «Ностальгия, с некоторым удивлением подумал он. Это еще откуда? Впору к психоаналитику записываться»
Не будьте формалистом, отмахнулся незнакомец. В конце концов, я вас не сватаю, я просто предлагаю вам товар. И, между прочим, очень точно описываю ситуацию. У меня товар, а у вас, как бы вам ни хотелось этот товар заполучить, просто не хватит на него денег. Зато у вас есть купец, способный оплатить данную покупку. Ведь вы же на короткой ноге с Жуковицким, верно? Вот и попросите у него денег.
Погодите, не так скоро, растерялся Юрген. С чего это вы взяли, что ваше предложение меня заинтересует? А тем более Жуковицкого?
Если оно вас не заинтересует, я буду крайне разочарован в людях, объявил гость. А заодно и в себе, поскольку до сих пор я ни разу не допускал таких катастрофических ошибок в выборе делового партнера.
Ну-ну, снисходительным тоном произнес астролог, начиная ощущать себя хозяином положения: незнакомец, как оказалось, пришел навязать ему какой-то товар, а значит, несмотря на все его странности, представлял собой всего-навсего слегка модифицированную разновидность коммивояжера распространителя косметики, моющих средств или, скажем, бытовых электроприборов. Так что это за товар такой, на который у меня не хватит денег? Золотой прииск? Межконтинентальная ракета?
Фотокопия недостающей части «Центурий», оставив без внимания прозвучавшую в вопросе иронию, как ни в чем не бывало ответил незнакомец. А также подлинные записки Конрада Бюргермайера, придворного астролога Петра Первого, в которых, по слухам, содержится открытый им ключ к шифру Нострадамуса. Вам это о чем-нибудь говорит? Вижу, что говорит. Выпейте вина, Эдуард Максимович, вы побледнели
Глава 5
Завтрак был, без сомнения, калорийным, питательным и вообще в высшей степени полезным для выздоравливающего организма. Это, увы, никоим образом не влияло на его вкусовые качества, и, чтобы впихнуть в себя эту безвкусную размазню, увенчанную тощей рыбной котлеткой, нужно было сделать изрядное волевое усилие.
Делать разнообразные усилия, как волевые, так и физические, ему было не привыкать, а организм действительно остро нуждался в энергии для восстановления сил. В последние две недели он наконец-то начал испытывать здоровый голод, и это его радовало. А вкус Ну, что вкус? В конце концов, тому, кто приучен в случае острой необходимости утолять голод дождевыми червями и насекомыми, больничная овсянка нипочем
Отставив на тумбочку тщательно подчищенную хлебной коркой тарелку и пустой стакан из-под слишком сладкого компота, он прилег на кровать, по уже укоренившейся привычке притворяясь куда более слабым, чем был на самом деле. Ему подумалось, что это притворство напрасный труд. Для кого, собственно, он притворяется? Ну, допустим, в палате установлена следящая камера. Очень может быть. Почему бы и нет? То, что камеры не видно, не означает, что ее нет. Значит, следует считать, что она есть, пока не будет твердо доказано обратное. Спрятать ее могли, например, вон в той вентиляционной отдушине лучшего места просто не придумаешь, да и не видно его здесь, другого места
Словом, если камера есть, симулировать слабость святое дело. Это неплохой способ ввести противника в заблуждение. Вот только те, кто умирает от слабости, не уплетают безвкусную больничную пищу с таким волчьим аппетитом. Умирающих от слабости приходится кормить почти насильно, с ложечки, а то и вовсе через капельницу. Но, если не есть, слабость, которую сейчас приходится симулировать, одолеет и без того измученный организм.
«К черту, подумал он, скользя взглядом из-под полуопущенных век по уже ставшей привычной, почти родной обстановке. От таких мыслей действительно можно заболеть. С чего, в конце концов, я взял, что имею дело с противником? Откуда это ясно, что за мной ведется круглосуточное наблюдение, и кому это надо следить за таким полутрупом, как я? Нет, конечно, на свете сколько угодно людей, у которых нет оснований желать мне добра. Но, попадись я к ним в руки, лечить меня они бы уж точно не стали. Они бы не стали даже тратить на меня пулю это бы просто не понадобилось. Достаточно было всего-навсего присесть рядышком и спокойно, с удовольствием наблюдать, как я отдаю концы. Судя по всему, много времени это не заняло бы».
Он отлично помнил, как все произошло. У него было задание, простое и ясное: убрать человека, который с некоторых пор почти в открытую, и притом небезуспешно, пытался заполучить единоличный контроль над такой мощной корпорацией, как российский Газпром. Это предоставляло неограниченные финансовые возможности, а вместе с ними, почти неизбежно, и огромное политическое влияние. Учитывая личность клиента и некоторые моменты его деловой и политической карьеры, оставшиеся без крайне неприятных последствий ввиду их полной недоказуемости, допустить этого было нельзя. Неизвестно, на каком уровне было принято решение о ликвидации исполнителям подобные вещи знать не полагается, но сделать это надлежало аккуратно, с соблюдением полной конфиденциальности.