Вы мне спасли жизнь, сеньор адмирал,сказала Белль, глядя на него прямо-таки преданно.
Ну, что ж, случается иногда и такоене все же класть жмуриков по глобусу...
Пустяки, Белль,сказал он.Привычка...
Все так быстро произошло, я ничего не успела понять... Теперь, конечно, не до приятного вечера с жареными колбасками...
Отвезти тебя домой?спросил Мазур.
Только не домой!на ее лице отразился натуральный страх.Вы представляете, что будет с родителями? Они и до этого считали, что моя служба опасная, хотя она была совсем не опасная. А если я появлюсь в таком виде...Белль уставилась на него прямо-таки умоляюще.Не оставляйте меня, пожалуйста! Можно, я этот вечер просижу с вами? Если у вас, конечно, нет никаких секретных дел?
А почему бы и нет?подумал Мазур, никаких секретных дел нет. Налить ей пару бокалов вина, накормить чем-нибудь вкусным из гостиничного ресторана, рассказать пару забавных случаев из тех, что происходили и с ним, и с другими - те, которые вполне можно рассказать приличной девушке. Одним словом, снять напряжение. Впервые оказаться под огнемпереживание нешуточное, тут просто необходима походно-полевая психотерапия. Конечно, без всяких задних мыслей...
Да что там, под гитару что-нибудь спетьона как- то говорила, что ей очень хотелось бы послушать «русские романсеро», только не военные, не наподобие того, каким Мазур ее в тот вечер безусловно утомил, хотя она и не показала виду...
Ну, что же,сказал он.Поедем в гостиницу и культурно скоротаем вечер. Ты не против? Скажи официанту, чтобы вызвал такси.
Конечно, не против, это замечательно! Только я сначала по-русски...
И она браво прикончила свой бокал, снова почти не поперхнувшись, Мазур только головой покрутил, но ничего не сказал: совершеннолетняя, в конце концов, флотский офицер, стойкий оловянный солдатик...
Психотерапия проходила, в общем, на уровне, какого не постыдился бы покойный доктор Лымарь. Из ресторана принесли отменный ужин, Белль без труда и принуждения одолела три солидных бокала доброго портвейна (конечно, нисколько не напоминавшего то пойло, которому Мазур отдал должное в курсантские годы). Стала чуточку хмельной, но никак не пьяной, и никак не походило, чтобы сегодняшний эпизод с пальбой так уж на нее подействовал.
Над ее мундиром сейчас где-то трудились, возвращая ему новехонький вид. Давненько уж узнав, что гостиница принадлежит военно-морскому флоту и приказы адмиралов здесь исполняются на полусогнутых, Мазур сразу, как они приехали, вызвал коридорного в цивильном с неистребимой военной выправкой и поставил перед ним задачу. Тот обещал, что все будет сделано в лучшем виде в течение двух-трех часов.
Так что все обстояло крайне благолепно: Белль сидела в мягком кресле с видом умиротворенным и довольным, завернувшись в роскошный гостиничный халат Мазура, доходивший ей до пят, а Мазур услаждал ее слух обещанными «русскими романсеро»их за все эти годы накопилось в памяти предостаточно, на любой вкус. Раз она не хотела военных, военных и не будет, клиент всегда прав...
Я люблю сюжет старинный, где с другими наравне
я не первый год играю роль, доставшуюся мне.
И, безвестный исполнитель, не расстраиваюсь я,
что в больших твоих афишах роль не значится моя,
что в различных этих списках исполнителей ролей
среди множества фамилий нет фамилии моей.
Воспользовавшись тем, что он прервался чуточку подтянуть пару струн, Белль состроила обаятельную гримаску и пожаловалась:
Ничего не понимаю. Хорошо понимаю обычную речь, а когда быстро поют, никак не удается... Эго о любви?
Скорее о нашей жизни,ответил Мазур.С легким налетом философии...
Все проходит в этом мире, снег сменяется дождем,
все проходит, все проходит, мы пришли, и мы уйдем...
Какая-то она, по-моему... очень уж философичная.
Возможно,пожал плечами Мазур.Перевести тебе прозой?
Вот только не надо!живо запротестовала Белль.Стихи нельзя переводить прозой, они от этого теряют всякую прелесть. Вы так задушенно поете...
Задушевно,машинально поправит Мазур.
Что-то у вас с этой песней связано,убежденно сказала Белль.Философия, да... Адмиралы имеют право быть философами, это таким, как я, не по звездам... А вы и в самом деле пели так задушевно...
Возможно, все оттого, что эта песня, если вдуматься, о нас, подумал Мазур. Это наших фамилий никогда не изображают на афишах даже мелким шрифтом, даже не называют скопом, как в старые времена «поселяне и слуги», в крайнем случае«молодой человек без речей». Но вся хитрушка в том, что в спектакле мы играем порой одну из главных ролей, кто бы там ни значился на афишах. И стреляют именно в нас, а вот в тех, кто значится крупными буквамиочень, очень редко...
Спойте романсеро чисто о любви,попросила Белль, глядя так умоляюще, словно речь шла о самой важной вещи на свете. Притворялась, конечно, умирающим лебедем, бесенок очаровательный.
Чуть подумав, Мазур упарил по струнам:
Все скрылось, отошло, и больше не начнется.
Роман и есть роман, в нем все, как надлежит.
Кибитка вдаль бежит, нить вьется, сердце бьется,
дыхание твое дрожит, дрожит, дрожит.
И проку нет врагам обшаривать дорогу,
им нас не отыскать средь тьмы и тишины.
Ведь мы видны, должно быть, только Богу,
а может и емувидны, да не нужны...
Он снял пальцы со струн, услышав деликатный стук в дверь. Как он и подозревалтам оказался очередной молодец в штатском, прямо-таки пафосно, словно полковое знамя, державший перед собой никелированную вешалку с мундиром Белль и аккуратно повешенной на особый крючок пилоткой. Смотрел так. будто ждал похвалы. И было за чтомундир выглядел так, словно вчера, а то и час назад покинул мастерскую портного. Правда, заслуги самого детинушки в этом наверняка не было ни малейшей, но тем не менее...
Благодарю,сказал Мазур, принимая у него вешалку.Вы отлично справились.
Видно было, что детина явно собирался по привычке щелкнуть каблуками, но в последний момент, конечно же, передумал. Закрыв за ним дверь, Мазур продемонстрировал мундир Белль:
Отлично справились ребята, а?
Отлично,согласилась она.Как новенький. Повесьте в шкаф, пожалуйста...
Мазур так и сделал. Вернувшись за стол, вновь взял гитару:
...И бесконечен путь, и далека расплата,
уходит прочь недуг, приходит забытье,
и для меня теперь так истинно, так свято
чуть слышное в ночи дыхание твое...
Белль слушала, подперев щеку кулачком, сосредоточенно и отрешенно. Мазур давно прекрасно понял, чем этот вечер кончитсяс его-то жизненным опытом. Самое интересноеэто глаза Белль. Никаких кокетливых, завлекающих, обольстительных взглядовона просто смотрела ясными глазами открыто и спокойно, и в них читалось огромными буквами: «Вы правильно поняли, я ваша. Только протяните руку».
Когда поняла, что песня кончилась и отзвучали последние аккорды, встала и подошла к Мазуру, нимало не озаботясь тем, что халат изрядно распахнулся. Так же открыто и спокойно улыбнулась.
Вам нужно что-то объяснять, сеньор адмирал? Никогда не поверю.
Мазур медленно поднялся, осторожно взял ее за плечи и тихо сказал:
Белль, если тут есть хоть что-то от благодарности за сегодняшнее...
Вот такой Белль он еще не виделсиние глаза прямо-таки полыхнули гневом, она гордо выпрямилась, напоминая сейчас молодую необъезженную лошадку из сертанов:
Мы не в форме и не на службе... Неужели вы и в самом деле такой дурак? При чем тут благодарность? Я и раньше этого хотела, я к вам вчера и пришла... Но вы были очень усталым, и я не хотела с изрядно пьяным... Поцелуйте меня без философии, только по- настоящему, я не школьница.
Мазур поцеловал ее по-настоящемуглупо было притворяться перед самим собой, что ему этого не хочется.
Очень быстро Белль очутилась в его объятиях на необозримой адмиральской постели, оказалась темпераментной и ласковой, и очень долго Вселенная была маленькой и тесной, состоявшей лишь из крохотного кусочка сладкого забытья. И Мазур вовсе не чувствовал себя старым. И никак не походило, чтобы его чувствовала таким Белль.
Когда наслаждение чуточку схлынуло, прильнувшая к нему Белль прошептала на ухо:
Я вас не разочаровала?
С чего бы вдруг?с искренним удивлением спросил Мазур.Ты прелесть.
Ну, я подумала... Вы столько странствовали по свету, у вас было столько женщин, а я девочка, как это... из захолустья...
Интересно,сказал Мазур, поднося ей огонек и закуривая сам.Ас чего ты взяла, что я странствовал по свету? Может, я только и делал, что сидел на берегу в уютном кабинете?
Огонек сигареты осветил лукавое личико Белль:
Вы не будете осерчать?
Не буду,пообещал Мазур.Вообще не собираюсь на тебя сердиться. Выкладывай, что ты обо мне знаешь. Ты ведь обо мне что-то знаешь, девочка из захолустья...
Совсем немного. Я заранее знала, что вы не просто моряк, а боевой подводный пловец. Это очень романтично, у нас на флоте таких не было до самого негодного времени...
Недавнего,машинально поправил Мазур.
Да, недавнего... Мне стало интересно, и я позавчера, когда уже назначилась вашим адъютантом, взяла в архиве интересную папкуона старательно процитировала:«Обзор действий боевых пловцов мировых флотов во второй половине двадцатого века». У меня был допускно на материалы по нынешнему столетию его уже не хватило. Ничего, мне и этого было в достатке, чтобы понять, чем занимались такие, как вы. Там многое подробно описано. Знаете, у нашей разведки есть своя специфика...
Знаю,сказал Мазур.
Еще Ольга ему рассказывала двадцать лет назад о здешней специфике: местные разведки слабоваты, но они сплошь и рядом потаенно утаскивают по крохам информацию у больших. Там, где дерутся из-за добычи два громадных тигра, крохотная, вся из себя незаметная мышка-норушка сумеет отщипнуть и себе кусочек...
Очень много там интересного, сказала Белль.Только нет никакой конкретики в том, что касается той или иной страны. За пятьдесят лет один-единственный раз просветились... нет, не так, засветились французы, когда их пловцы подорвали суденышко «гринписовцев». В остальных случаяхполный мрак. Только иногда идут примечания: «предположительно, русские», «предположительно, американцы», «предположительно, англичане». А иногда написано: «Вероятно, результат действий боевых пловцов, но точно утверждать нельзя».
Я бы тебе больше сказал, милая, с натуральным превосходством взрослого над неопытным малышом подумал Мазур. Иногда об этих «действиях» вообще никто никогда не узнавал. Только те, кто в них участвовали, разумеется, их начальство. Так тоже случалось не так уж редко... Вот именно, «предположительно». Американцы могут лишь предполагать, что случилось с группой Драйтона, а мы так и не знаем, где конкретно осталась на дне тройка Ковбоя...
Белль продолжала:
Вот так я и поняла: вам немало пришлось странствовать по свету, как и вашим соперникам. Вы все равно не скажете, вы профессионал, куда уж мне, но я все равно догадываюсь... Догадываться ведь никому не запрещено?
Верно,хмыкнул Мазур, покрепче прижав ее к себе.То-то и зашел разговор о женщинах по всему свету...
У женщин своя логика,Мазур почувствовал щекой, что Белль улыбается.Они и из секретных документов часто делают сугубо женские выводы... Сеньор адмирал...
Слушай,сказал Мазур.Можешь ты наконец называть меня по имени и на «ты»? Я не владею испанским, но точно знаю, что обращение на «ты» там есть.
Есть,сказала Белль.Я обязательно попытаюсь, но мне нужно будет привыкнуть. Если только вы мне дадите время...
Ты о чем?искренне не понял Мазур.
Я распрекрасно понимаю, что будущего у нас нет,сказала Белль с неприкрытой грустью.Рано или поздно вы обязательно уедете. Вы здесь не останетесь навсегда, а я, даже случись все, как в кино, не смогла бы с вами ехатья отдавала присягу. Будущего у нас нет. Но... Вы не оставите меня, пока будете здесь? Ведь правда, не оставите?
Ты что, всерьез полагаешь, что я могу...
Не особенно так, сказала Белль.Но моряки...
Моряки бывают разные,сказал Мазур.Пока я здесь, ты со мной. Уясни накрепко. Если честно, я вообще не пойму, зачем такая девушка связалась со старым чертом вроде меня. Вокруг столько блестящих лейтенантов...
Они мальчишки,серьезно сказала Белль.И молодые, и те, кто постарше. Они в жизни, как это, не обнюхали пороха. А вымужчина. Настоящий. Десперадо... как-это по-русски... удалец. Здесь, в Южной Америке, женщины любят десперадо. Они перед ними растаивают, как я таю в ваших объятиях... И перестаньте твердить, что вы старый. Никакой вы не старый. Вы только что великолепно любили меня... И я хочу, чтобы вы это сделали со мной еще и еще... Чтобы я побыстрее набралась смелости прозывать вас по имени и на «ты»...
Глава VIIЗолотые пляжи
Хитроумная машинка Лаврика исправно вертела крохотными радарами и мигала разноцветными огоньками, служа Родине изо всех своих электронных сил. Мазур (что греха таить, изрядно невыспавшийся) приканчивал третью чашку кофе, глядя на экран огромного адмиральского телевизора. Звук он не выключалпросто убавил до той громкости, которая, как Лаврик заверил, его машинке нисколечко не мешает, наоборот, служит точной настройкой для какого-то хитроумного процесса, суть которого он и сам не понимает, но ничуть от этого не комплексует.
Еще один диск из купленных здесь Мазуром. На экране лихо выплясывали три совсем молоденьких девчонки в коротеньких разноцветных платьях, звучала задорная песенка на языке, которым Мазур не владел, но это не имело значения. Ностальгия и так пробивала со страшной силой, и не было нужды понимать слова. Те две, по бокам, служили чисто для декорациитак, припевочки. А посередине... Неповторимая, прелестная Сандра, сорок лет назадсексуальная фантазия очень многих, не только юных курсантов, но и офицеров постарше. Тогда, правда, словечко «сексуальная фантазия» было совершенно не в ходу, но сути дела это не меняло. Видеомагнитофоны в Советском Союзе тогда существовали исключительно в фантастических романах, но фотографии (порой переснятые с десятых копий) туда попадали, были и счастливчики, которым удавалось попасть на ее концерт (она когда-то часто гастролировала в СССР). Но очень многим доставался только голос...
Ну вот и все,удовлетворенно сказал Лаврик.Твой номер по-прежнему чист, как помыслы трехлетнего карапуза. Это хорошо. Дай-ка я тоже кофейку...он налил себе полную чашку из большого серебряного кофейника, отпил немного, уставился на экран со столь же ностальгической тоской.Ах, Сандра... Ох, Сандра... Как молоды мы были... Все. Как мы не верили, что когда-нибудь состаримся... Знаешь, дело прошлое, но теперь рассказать можнои жизнь не та, и мы не те, и замполитов сто лет как нет. Был я однажды на ее «живом» концерте. Еще когда она пела в «Арабесках», с этими двумя коряжками.
Это как же ты ухитрился?с некоторым недоверием спросил Мазур.Вся наша тогдашняя бандочка мечтала на ее живой концерт попасть, но как-то так получалось: когда она приезжала в Союз, никого из нас в Союзе не было, как ведьма какая ворожила. И тебя тоже. Уж тогда бы ты неделю хвастал, как любой, наверно, из нас...
Да это не дома,безмятежно сказал Лаврик.В Амстердаме. Ей тогда и восемнадцати не было, без каких-то месяцев...
Мазур пытливо посмотрел на него. Лаврик ответил чистейшим, незамутненным ангельским взглядом, прекрасно Мазуру знакомым за сорок с лишним лет.
Так-так-так...сказал Мазур.Я не супершпион, как ты, но тут не такая уж хитрая дедукция нужна. Сандре не было и восемнадцати, Амстердам... Это могла быть только операция «Канал». В ходе которой нам всем категорически запрещалось посещать какие бы то ни было места скопления народаот митингов за мир до кабаков. Не говоря уж об эстрадных концертах. Вот только однажды вечером кое-кто прочно слег в постель с подозрением на легкое пищевое отравление, ему вкатили кучу лекарств, дали снотворное, велели до. утра не беспокоить...
Черт знает какую дрянь можно было сожрать в Амстердаме, даже во вполне приличном кафе,ухмыльнулся Лаврик.
Ага,уверенно сказал Мазур.В полном соответствии с указаниями нашего эскулапа тебя и не тревожили в номере до утра, а утром тебе полегчало. Ты, конечно, не в окно вылезал? Мы тогда на четвертом этаже жили, улица была ярко освещена, полицаи ходили...