Ну вот и хорошо, удовлетворенно сказал он. Я задержу ненадолго.
Они вышли из ворот и зашагали по темной стороне улицы, держась ближе к стенам домов.
Идиотская жизнь. Травят, как волков. Поневоле с благодарностью вспомнишь царя-батюшку. Я полиции на каждый престольный праздник пенсион составлял. Одна торговля ворованым барахлом чего стоила? Коммерция первого пошиба! Как-то вы там сейчас в белоглавой?
Плохо, ответил Андрей. На каждом углу приказы в аршин: «За разбойрасстрел, за бандитизмсмертная казнь, грабежкарается лишением жизни»
Эти тоже хороши, Забулдыга ткнул рукой куда-то в темноту. Эти все виселицей стращают. А Москва Господи, лучшие мои годы. В Бутырке сидел?
Приходилось, Андрей прислушался, ему показалось, кто-то за ними идет, ступая очень осторожно, словно прячась.
Был и я, продолжал Забулдыга. Сидел в камере, в которой царские сатрапы держали Емельяна Ивановича.
Кто таков?
Емельян Иванович Пугачев. Говорят, сиживал там же и нынешний председатель чрезвычайки. Это ж надо только подумать, как можно было ему голову свернуть!
Забулдыга остановился прикуривая, и Андрей услыхал, как замерли те далекие шаги идущего за ними человека.
Поговорим откровенно, продолжал Забулдыга, но учти, если хоть кому слово одновколочу живого в гроб. Лизать сапоги будешьне пощажу.
Могила, поклялся Андрей.
Я следил за одним Знал, что деньжата у него есть. Забулдыга начал неохотно, часто замолкая. Все как-то было не с руки А тут красные стали драпать. Неразбериха Поутру ломиком дверь взломал на черной лестнице Прошел в комнату Ну, в общем, как говорится, незваный гость хуже татарина Тот, хозяин, спал. Он и не пикнул. Да, зачем я тебе все это рассказываю? Грошей-то у него почти и не было. Взял я железную шкатулку. Перед ним стояла на столе Нда-а. Дома вскрыл, а там Забулдыга даже головой покачал.
Да не тяни, заторопил его Андрей. Что там?!
Фотокарточки, почти шепотом проговорил Забулдыга. Понимаешь? Целый альбом. С адресами снимки-то И все это коммунисты да важные люди советской власти.
Господи, пробормотал Андрей, не в силах унять волнение. Да выбрось ты их на помойку, ради бога. Утопи в речке. Ты знаешь, что с тобой сделают? И красные, и белые. Ты для них самый ненавистный дьявол. Жилы из тела вытянут.
Не стращай, с насмешкой перебил Забулдыга. Объявления читал? За каждый адрес по восьми тысяч. А тут еще и снимки. Штук триста. Понимаешь? Это же тебедва миллиона четыреста рублей!
Как же ты ими торговать будешь? спросил Андрей. Он чувствовал на спине холод.
Вот такие, как ты и Джентльмен, помогут. Парни вы хваткие. Будете моими торговыми агентами, Забулдыга говорил теперь быстро, жарким шепотом, все у него, кажется, было давно продумано. Какое предприятие! Золотое дно Без риска и ответственности. Все по закону. Целая фирма! Вы держите связь с деникинцами. Я поставляю нужный материал. Барыши на три части. По восемьсот тысяч на рыло! И мотаем отсюда! Скупаем золотишко, драгоценности и айда! В Сибирь! В Париж и Лондон! За такие снимки можно просить натуройхром, мануфактура. На базухе реализуем на золото
Схватят и на кол посадят, оборвал его Андрей, пораженный планом Забулдыги. Ему даже пришла в голову мысль: а не броситься ли сейчас на него и задушить Но альбом? Где он его хранит? И не тот человек Забулдыга, чтобы с ним можно было справиться голыми руками А вдруг он сумасшедший? Нормальный такое не придумает Схватят! с ненавистью сказал Андрей. Запытают до смерти. Ты ихнего человека убил. Не пощадят. Одумайся, Забулдыга! Ты понимаешь, на что идешь?!
А вы не будьте дураками! психанул Забулдыга. Чтобы торговать человеческими головами, надо самому ее иметь Найдем нужного человека в контрразведке Или через почту. Фото по почте, а деньги в условленном тайнике. Две тысячи способов! Завтра обмозгуем все по порядку. А сейчас иди спать. И, как договорились, молчок. Глаза пальцами вырву. Будь здоров, Блондин!
Не протягивая руки, Забулдыга повернулся и зашагал вдоль улицы, прячась в тени деревьев.
Андрей еще шел какое-то время за ним, прислушиваясь к ночной тишине. Где-то журчала вода из плохо закрытой колонки, грызлись у мусорных ям невидимые кошки. Шаги неизвестного больше не доносились.
«За кем он, следящий, пойдет? Это, конечно, тот, от Фиолетова. Узнал ли он Забулдыгу, ведь у каждого филера, есть фотография? Если нет, то он снова пойдет за мной. А если Забулдыгу опознали? Филер бросит Андрея. Для него нет ничего важнее Забулдыги. Неужели я сам навел на его след? Сегодня же Забулдыгу возьмет контрразведка. А я, который с ним встречался, и не донес? Это всему конец. Так за кем пойдет филер? До сих пор он следил за мной»
Андрей, не прячась, вышел на середину улицы, нашел на углу одного из домов колонку и, нагнувшись, напился из пригоршни воды. Затем круто свернул в сторону, противоположную той, в которую пошел Забулдыга. Встал за раскрытой дверью парадного входа. Скоро он снова услышал осторожные шаги. Чуть выглянув, Андрей увидел в просвете улицы знакомую узкоплечую фигуру в длиннополом пальто. Она скользила от дерева к дереву, направляясь по следам Забулдыги.
«Значит, узнал, подумал Андрей. Сейчас он только выслеживает. Арестовать Забулдыгу побоится Если, конечно, не встретит патруль Предупредить Забулдыгу? Что это даст? Он скроется и от меня. И кто запретит ему выполнить одному задуманное Если сбить филера со следа, отвлечь на себя? Не поможет»
Андрей завернул за угол и торопливо побежал назад, по параллельной улице. В конце квартала он свернул и оказался на тротуаре, по которому должен был идти Забулдыга. Андрей нашел темную подворотню со входом, заросшим плетями дикого винограда. Задыхаясь от волнения, весь потный от бега, он встал среди зеленых листьев, слившись со стеной. Не горело ни одно окно. Не светились фонари. Улица лежала пустынная, чуть озаренная луной. Андрей услышал шаги, то приближался Забулдыга. Он миновал подворотню, решительно наклонив голову и ссутулив плечи. Через несколько минут послышались шаги другиелегкие, чуть касающиеся земли. Их трудно было отличить от шороха листвы на деревьях.
Осторожно раздвинув виноградные плети, Андрей увидел, как быстро к нему приближается нескладная фигура с руками, засунутыми, в карманы. Весь собравшись, Андрей ожидал последние секунды. Вот человек поравнялся с ним, и тогда Андрей, сделав шаг, наотмашь, ногой, ударил под колени. И сразу же прыгнул на падающее тело, всей своей тяжестью увлекая его к земле. В падении филер успел выхватить из кармана револьвер и нажать спусковой крючок. Выстрел бухнул перед глазами Андрея, ослепив его. Но в то же мгновение шпик глухо ударился затылком о булыжник, наган вывалился из его рук.
Андрей встал, подобрал револьвер, прислушался. Было тихо, не скрипнула ни одна ставня, нигде не зажегся свет. Где-то далеко, на улице заверещал полицейский свисток, ему ответил второй, и снова все замерло. Возможно, выстрел разбудил кое-кого, но такое уж время, люди боятся ночной стрельбы И никто носа не высунул.
В темноте он нашел канализационный люк. Дулом нагана поддел тяжелую чугунную крышку и сдвинул ее в сторону. Ухватившись за воротник пальто мертвого филера, Андрей подтащил тело к отверстию и опустил его в гулкий колодец. Раздался громкий всплеск.
* * *
Андрей вошел в комнату и стал молча раздеваться. Свет был погашен. Швыряя в темноте одежду, Андрей видел в углу большое белое пятното в одном белье сидел у стены Джентльмен. Он заворочался, наконец, закурил папиросу и спросил:
Ну как? Стоящее дело?
Золотое дело, буркнул Андрей.
Ишь ты, с завистью пробормотал Джентльмен, всегда он такое находит. И по много на каждого перепадет?
Тысяч восемьсот.
Да иди ты! ахнул Джентльмен. Это нам? А сколько же он сам нацапает? Мильон?! Два?! Господи, деньги какие И обдурит Забулдыга, обдурит нас всех!! Ах ты ж, мать моя родная
Андрей засыпал, а в углу все еще ворочалось белое пятно и от стены шел невнятный шепот пересохших горячих губ:
А потом еще нас и в тюрягу засадит. Ему что это стоит? Не впервой На такие деньги жить можно красиво Да по сегодняшнему времени Кому как везет. У него, небось, и денег прорва и камушки есть
* * *
Джентльмен что-то буркнул и ушел с самого утра. Неудачник тоскливо маячил у окна, с жадностью рассматривая жизнь улицы. Людмила, сидя у стола, вышивала гладью дорожку из сурового полотна, настораживаясь, когда на лестнице раздавались шаги.
Андрей не выдержал и вышел из подвала раньше назначенного срока. Оружия не взял, оно мало чем могло там помочь. Пряча револьвер под матрац, он с удовольствием ощутил холодную тяжесть вороненой стали.
На соседней улице в соборе шло богослужение. Оттуда доносилось разноголосое пение и трезвон колоколов. По переулку втягивались на площадь казаки. Синие, с красными околышками фуражки их колыхались на фоне домов, в подъездах которых стояли жители. Вычищенные крупы лошадей лоснились, как голенища. Блестела на солнце красная медь ножен, серебро уздечек и стремян. За домами погромыхивал военный оркестр.
Трубы заводов не дымиливторой день бастовали рабочие. С ведрами и кувшинами тянулись к колодцам интеллигентного вида люди в форменных сюртуках, служанки, гимназисты. Водопровод не работалавария на насосной станции. Поговаривали, что тайные большевики сожгли моторы. Вот уже неделю, как город жил одной железнодорожной электростанцией, ток подавали только в центр, освещая лишь главную улицу и несколько особняков.
Обложенный кольцом хмурых окраин, лишенный света и воды центр города устраивал богослужения, сгоняя людей на публичные казни, и встречал хлебом-солью делегации иностранных офицеров, приезжавших в роскошных спальных вагонах. В здании Думы, при свечах, гастролировали труппы Петроградского императорского театра. Всю ночь, до утра, открыто было варьете на Николаевской площади. Цыгане пели почти в каждом ресторане. Под их жалобные тоскующие голоса плакали упившиеся шампанским боевые офицеры и, озверев, рубили клинками веера искусственных пальм. Еврейские погромы проходили стороной, минуя богатые улицы. На базаре лабазники ловили воров и устраивали самосудызатаптывали сапогами насмерть или отсекали руки на колоде в мясном ряду. Газеты печатали стихи начинающих поэтов:
Благоденствуй, Россия!
Тыща лет впереди
День тянулся медленно, и не было покоя Андрею. Он забрел в «Иллюзион» и в крохотном зале смотрел, как дергаются на экране человечки, куда-то бегут, словно рыбы, беззвучно открывают рты. Барабанил по клавишам пианино тапер. Плоская выцветшая жизнь с выдуманными страстями Стремительно неслась к развязке под тарахтенье старенького движка.
Скажите, пожалуйста, наклоняется Андрей к соседу, который час?
Не мешайте, бросает тот. Он слеп и глух и весь там, среди призрачных видений экрана.
«Двенадцать человек повесили в центре цивилизованного города Первобытным способомза шею, с помощью веревки, на сколоченной из оструганных бревен виселице Там, где раньше для ресторана хранили мясо животных, в каменных мешках с ржавыми крючьями, стерегут людей Чтобы повесить их завтра»
На экране счастливый конец надвигался как неизбежность. Тапер нажимал на педали, выколачивая из пианино ликующие звуки. Движок астматически задыхался, брызгал отражением целлулоида на белую простыню.
Наступая в темноте на ноги, Андрей пошел из зала. В конце его, прочесноченные, в потных рубашках, два волшебника яростно вращали ручку мотора, давая силу и свет летучему чуду дрожащих картинок.
Еще не было пяти часов, когда Андрей уже стоял на Чебоксарской. Издали он увидел большую толпу, повозки пожарных, водяные помпы и клубы дыма, вырывавшиеся из чердачных окон пятиэтажного кирпичного здания.
Расталкивая людей, Андрей стал пробираться к тротуару. Взявшись за руки, солдаты сдерживали напор шумной толпы.
Что случилось? бросил Андрей, пытаясь взглянуть поверх голов.
Пожар. Не видишь? ответили ему.
Пропустите! Пропустите! Андрей с силой пробился между людьми. Его морозило от волнения. Солдат отталкивает его в сторону.
Куда прешь?! Осади-и!
Я из полиции, говорит Андрей. Пропустите немедленно! Живо!
Солдат поднимает руку, и Андрей ныряет под его локтем. Он видит распахнутые двери подъезда, лужи воды и цементный пол, заляпанный следами ног. Не раздумывая, бросается туда, бежит вверх, прыгая через несколько ступенек. Сердце, кажется, где-то возле горла Один марш, второй Четвертый этаж На лестничной площадке стоят пожарники. Лица их в копоти, куртки топорщатся из-под ремней:
Куда?! кричит один. Нельзя-я!
Полиция! отвечает Андрей и бежит еще выше. Вот и пятый этаж. Дощатая дверь взломана. Из нее курится дым и пахнет мокрой сажей. Пожарник ходит с ведром и заплескивает водой последние угли. В комнате валяются обгорелые тряпки. Черепичная крыша взломана, и отсвет белесого неба падает на покореженный топорами пол, черные стены, обуглившиеся ребра стропил.
Пожарник опускает ведро и вытирает с лица пот. Он смотрит на Андрея красными, как у кролика, выеденными дымом глазами.
Вам чего, господин?
Полиция, выдыхает Андрей.
Вон Лежит, кивает пожарник. Обгорел весь Андрей подходит к чему-то продолговатому, накрытому брезентом. Пожарник поднимает один конец, и Андрей видит синее, вздутое лицо Забулдыги. На шее туго стянута петля веревки.
Не понимаю, растерянно говорит Андрей. Что случилось?
Повесился он, хмуро произносит пожарник. Зажженную лампу оставил. Когда мы дверь взломали, он уже того Не дышал. Огонь на крышу выбивался. Еще немного, и всему дому конец. Вовремя жильцы нас оповестили.
Андрей оглядывается. Вокруг вода, растоптанные комья сажи и головешки.
Ничего тут не было?.. Вроде каких-нибудь документов? спрашивает Андрей.
Да что вы, господин, пожарник носком сапога выворачивает скомканное железо из кучи пепла. Кастрюля железная оплавилась. Тут такое пламя бушевало, не приведи господи.
Когда же он повесился? сквозь зубы шепчет Андрей.
Это уж вам, полиции, лучше знать, говорит пожарник.
Не трогайте здесь ничего! приказывает Андрей.
Он выходит из комнаты и спускается по лестнице. Глаза еще ест дым, в горле першит. Он умывается во дворе холодной водой из колонки, вытирает платком лицо и руки. Перед его взглядом стоят прогоревшие стены, жесткий мокрый брезент и глаза Забулдыги с немым воплем ужаса в расширенных зрачках.
«Почему повесился? Потерял над собой контроль, и страх толкнул на смерть? Разве Забулдыга из людей трусливых? Нет, Не похоже. Совесть заела? Чепуха. Но он повесился! Где Забулдыга держал альбом? Сгорел он или лежит в тайном, никому не известном месте? А если об этом тайнике знает Людмила, кто-то другой? Контрразведка! Допустим, что вчера ночью был не один филер. Выследили Забулдыгу Но он сам повесился, я видел тело собственными глазами!..»
Андрей медленно бредет по городу.
На площади лихой унтер муштрует колонну гимназистовучит их штыковому бою. Прижав к боку длинную австрийскую винтовку, он с ходу вонзает в мешок с опилками плоский ножевой штык, вскидывает ее вверх, яростным движением выворачивая внутренности воображаемого врага. Барышни под полосатыми зонтиками стоят в отдалении, наблюдая за распаренными мальчишками в картузах с жестяными кокардами.
«Еще нет назначенных Забулдыгой пяти часов», вдруг подумал Андрей и бросился по улице. Он свернул к проспекту, заспешил по тротуару, раздвигая руками толпящихся людей у входа в магазин, извиняясь перед женщинами, боясь услышать гулкие удары башенных часов на здании дворянского собрания.
Извозчик! закричал он, останавливая кабриолет. Вскочил на подножку и упал в мягкие кожаные подушки сидения. Гостиница «Палас»! Быстрее!
Извозчик испуганно оглянулся и зачмокал губами, взмахнул вожжами, подгоняя лошадь.
У гостиницы Андрей, не рассчитавшись, бросился к парадному подъезду. Минуя неподвижного часового, он кинулся к столу дежурного офицера, заикаясь от волнения, стал что-то взахлеб говорить неразборчивое, суя тому под нос фотографию Забулдыги с тюремной печатью в углу.
Срочно Господина Фиолетова!.. По его поручению Немедленно! Дело касается важного преступника Срочно!
Дежурный офицер закричал стоящим у перил: