Пьяные грузчики, которые только и могли, что, задрав юбку, завалить ее на мешки с крупой или сахаром. Толстый, волосатый, вечно воняющий потом и чесноком Вагиф относился к ней как к своей собственности. К тому же он был извращенцем. Были и нанюхавшиеся кокаина юнцы, они вообще не были любовниками по мнению Ларыдвигались, как механические куклы. Но Лариса все терпела, приспосабливаясь к этой сумасшедшей жизни.
Наклоны делаем ниже, ниже. Спинку держим ровно...
Жизнь изменилась в одночасье, когда Лариса в ночном клубе познакомилась с Тимуром. Он был элегантен, сдержан и щедр, как сказочный принц. Тим единственный, кто в разгар веселья не потащил ее в салон автомобиля или в ближайшую подворотню, а дождался, когда вечеринка подошла к концу и заметно уставшие хмельные гости, разбившись на пары или небольшие компании, направились к выходу.
Над Москвой поднималось малиновое сияние зари, огромный город только-только начал пробуждаться от тяжелого сна. Тимур, дымя сигаретой, стоял на автостоянке возле белоснежного «Фольксвагена». Увидев девушку в обществе двух подруг, он негромко предложил:
Хочешь, я отвезу тебя домой?
Хочу,не раздумывая, ответила она и тут же почувствовала, как жаркая волна поднимается от низа живота к голове.
Но повез Тимур Ларису не в ее маленькую, убогую однокомнатную квартиру недавнего дворника, а в своюпросторную с евроремонтом и импортной мебелью трехкомнатную квартиру в Олимпийской деревне. Новый кавалер оказался прямолинейным и напористым, он не стал предлагать ни кофе, ни шампанского. Едва Лара переступила порог, как он подхватил ее на руки и отнес в спальню...
Горячая кавказская кровь снова и снова приводила Тимура в возбуждение, и он, вновь и вновь, страстно целуя и нежно покусывая упругое тело девушки, овладевал ею.
Лара, переполненная страстью, царапала ногтями шелковую простыню, ее громкие стоны то и дело переходили в восторженный визг. Вскоре она совсем обессилела и, прикрыв веки, лишь тихо постанывала...
Пробуждение было странным, Графиня ощутила густой сладковато-терпкий цветочный запах. Потянувшись, она открыла глаза.
О боже!Вся комната была заставлена букетами цветов. Важно возвышались алые красавцы гладиолусы, подобно застывшим факелам бенгальских огней искрились хризантемы, за ними раскинулся разноцветный хороводастры, георгины, флоксы. Большой букет пролетарских гвоздик соседствовал с охапкой Простеньких ярко-желтых с белоснежными лепестками ромашек.
Возле кровати в обычном пластиковом ведре важно теснились розы, это именно их густой, насыщенный нектаром аромат разбудил Ларису. От восторга сердце девушки учащенно забилось, все еще не веря своим глазам, она крепко зажмурилась, глубоко вдохнула и открыла глаза. На этот раз взгляд упал на шелковую занавесь, которой играл легкий ветерок. За окном сгущались сумерки.
О господи, проспала на работу!Лара вскочила нагишом с кровати и стала поспешно собирать свои разбросанные по полу вещи.
Куда-то торопишься?раздался за спиной знакомый голос, в дверном проеме стоял Тимур. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка, сооруженная из банного полотенца, которая эффектно подчеркивала мускулистый рельеф тренированного тела. Дорогой мельхиоровый поднос, который Тимур держал перед собой, был заставлен деликатесами, фруктами, возле открытой бутылки шампанского красовались два хрустальных бокала тончайшей работы.
Н-на ра-бо-ту на-до,растягивая слова, пролепетала изумленная девушка.
Забудь о работе,опустив поднос на кровать, произнес ее новый знакомый. Подхватив бутылку, он ловко наполнил фужеры пузырящейся жидкостью, один протянул Ларе и негромко добавил:Хотя бы на время забудь.
Бокалы, стукнувшись, мелодично зазвенели... С этого момента жизнь Лары изменилась как в сказке. Она неожиданно увидела Москву, по-настоящему богатую, изысканную. Туда вход был открыт не многим, и девушка вошла в этот круг избранных. Теперь она ощущала себя сказочной Золушкой.
Но счастье длилось всего два месяца. Они тогда вернулись из поездки по историческим местам «Золотого кольца» и решили поужинать в «Праге», где у Тимура всегда был забронирован столик. В этот вечер Тим был молчалив и угрюм. Когда официант подал кофе, он неожиданно произнес:
Я должен уехать.
Надолго?не прикоснувшись к своей чашке, спросила Лара.
Не знаю,честно признался Тим.
Девушка взяла со стола пачку «Мальборо», достала сигарету, прикурила и посмотрела собеседнику прямо в глаза.
Ты меня разлюбил?
Нет, тут совсем другое,поморщился мужчина.
Что другое?не унималась Лариса.
Мне надо срочно ехать в Чечню, дела этого требуют.
Тимур тоже закурил и вопросительно посмотрел на
свою подругу. Она выдержала его взгляд и, как можно мягче, попросила:
Тим, возьми меня с собой.
Он улыбнулся грустной, какой-то странной улыбкой.
Ты что, не знаешь, что там творится? Газет не читаешь, телевизор не смотришь?
Я все знаю, но уверена, что ты всегда сможешь меня защитить.
От своих, конечно, защищу,ответил он. К только спустя несколько месяцев она поняла смысл этой фразы.
На этом, я думаю, тренировку мы закончим...Тренер провела рукой по волосам и добавила:Кому маломожет поработать на тренажерах, остальные переходите к водным процедурам, и до следующих встреч.
Лариса перешла в соседний зал, огромное помещение, заставленное ровными рядами сверкающих тренажеров. Удобно усевшись на мягкое поролоновое сиденье, обтянутое кожей, начала качать мышцы спины...
Через два дня они уже были в Чечне. Увиденное поразило Ларису. Маленькая горная республика, воспользовавшись развалом огромной империи, сменила правительство, разоружила воинские части, дислоцирующиеся на ее территории, и объявила независимость.
Все увиденное Ларисой напоминало какой-то киносумбур из отрывков о гражданской войне, басмачах и мексиканской революции. Улицы были заполнены вооруженными людьми, увешанными оружием и пулеметными лентами. Бородачи в камуфляже разъезжали по улицам города в открытых джипах, горланили какие-то лозунги и стреляли в воздух.
Тимур оказался значительной фигурой в республике, их поселили в номере-люкс в единственной работающей гостинице. Пятиэтажное серое здание находилось через площадь от президентского дворца. Тимур дни напролет находился там, а Лариса из окна своего номера наблюдала, как старцы на площади танцевали ритуальный танец «Мурташ». Первое время ей нравилась восточная экзотика, но вскоре надоело.
Прошло три дня, Тимур появился в номере поздно вечером. От благодушного настроения по поводу возвращения на родину не осталось ни малейшего следа. Теперь он был более угрюм, чем в Москве.
Что случилось, мой принц?одетая в прозрачный пеньюар, Лариса держала в руках два фужера, наполненных местным красным вином, которое ей удалось купить за доллары у дежурной по этажу.
Ты еще не надумала вернуться в Москву?взяв в руки бокал, спросил Тим.
Нет,твердо ответила Лариса.Тывеликий человек, тебя ждет великая судьба, и я хочу быть рядом с тобой
Ну, так быть посему...Тимур, залпом осушив бокал, перекинул тело Ларисы на плечо, как испокон века поступали с женщинами-полонянками его предки, и понес в спальню.
На следующее утро они покинули гостиницу, и на выделенном правительством микроавтобусе Тимур отвез Лару за город. Бывший пионерлагерь «Буревестник» раскинулся в живописном уголке среди гор. Раньше здесь отдыхали местные школьники, теперь же располагался особый батальон специального назначения и учебный центр подготовки новобранцев.
Ларису определили в женский блокнебольшой коттедж, где, кроме нее, уже жили две женщины. Худая, плоскогрудая, подстриженная «под мальчика» рижанка Лайма и смуглолицая, изящная Джамиля. Обе женщины были снайперами и приехали в Чечню из Нагорного Карабаха, где воевали за Азербайджан.
Батальон был действительно особым подразделениемчеченцев в нем было немного, в основном были собраны настоящие «псы войны», наемники, успевшие навоеваться в кровавых конфликтах за последние годы. На них возлагалась особая задача, им следовало готовить молодое поколение бойцов.
Джамиля и Лайма в недавнем прошлом были спортсменками, Лайма мастером спорта по биатлону, а Джамиля перворазрядницей-стендовичкой. Обе воевали за деньги. Джамиля собирала на приданое, а у Лаймы в Риге был небольшой парфюмерный бутик, за магазином и дочкой присматривал ее муж инженеррастяпа и неудачник. Женщины готовили стрелков из новобранцев по общей программе, Ларисе же они уделяли почти все свободное время, тренируя ее по специальной программе.
Даже сейчас, работая на тренажерах, Лара ощущала облегчение по сравнению с теми тренировками и нагрузками, которые на нее повесили «подруги». Изнурительные кроссы по горам, стрельба на полигоне, работа с тяжестями, снова кросс и снова стрельба, и так до изнеможения. Через месяц она потеряла лишний вес и, втянувшись, легко дырявила грудные мишени.
Появление Ларисы в лагере не прошло незамеченным, так же, как и информация о том, кому она принадлежит. Ей оказывали знаки внимания, но никто не пытался пойти дальше заигрывания. Один остряк даже записал на всю кассету одну и ту же песню Шуфутинского. «Киса, киса, ты моя Лариса...»
И целыми днями она звучала над лагерем, дразня Лайму, которая в отличие от девственницы Джамили любила позабавиться с наемниками и часто посещала мужские блокикоттеджи. Несмотря на соперничество, они все же стали подругами. Лайма много рассказывала о войне, показывала свои тактические приемы. Особенно Ларисе понравился «кавказский крест»: противнику сперва простреливаешь одну ногу, потом вторую, потом руки. Раненый кричит от боли, молит о помощи, и, когда какой-нибудь смельчак ползет к нему, его убивают, затем следующего и так далее.
Убийство возбуждает даже больше, чем секс,дымя папироской с гашишем, развязно говорила Лайма.
Через месяц в боях за Грозный Лариса сама смогла убедиться в правдивости слов своей новой подруги.
Закончив работать на тренажерах, Лара направилась в душ, настало время переходить к водным процедурам. Смыв под тугими струями воды пот, она вошла в сауну...
Грозный горел, горели полуразрушенные дома, горела подбитая бронетехника, плотно заполнившая узкие улочки. Над городом стоял густой маслянистый смог.
Чеченцы упорно сражались за каждый дом, двор, перекресток, улицу. Федеральные войска, не считаясь с потерями, наступали, теряя людей, танки, бронетранспортеры. Упорные кровопролитные бои то и дело переходили в рукопашную, мальчишки-срочники явно уступали матерым «псам войны». Кто-то из них погибал, кто-то попадал в плен, где озверелые, опьяненные кровью сепаратисты их зверски убивали. Но бои не утихали, бои становились еще ожесточеннее.
Особый батальон, к которому была приписана Графиня, занимал позиции в зданиях вокруг площади перед президентским дворцом. Ее позиция была оборудована в той самой гостинице, где они с Тимуром жили, когда приехали в Чечню.
Участие в бою оказалось куда легче, чем его ожидание. Первой жертвой снайпера стал молоденький солдатик. Лариса через оптику прицела видела его лицо со вздернутым носом, детским румянцем на щеках и пушком на остром подбородке. Зафиксировав перекрестье на лице солдата, она задержала дыхание и, как учили, плавно потянула спусковой крючок. При выстреле винтовка все же дернулась. Тяжелая пуля ударила в стальной шлем, оставив в нем похожее на черную точку отверстие. Солдат взмахнул руками, выронил оружие и рухнул на битый кирпич.
Стрелять по людям оказалось куда интереснее, чем по фанерным силуэтам. Это была настоящая охота, наполненная азартом и страхом за собственную жизнь (за снайперами тоже охотились). Каждый удачный выстрел вызывал в душе девушки восторг, каждый промахдосаду и злость. Вскоре она заметила, что смесь злости и восторга ее начинает возбуждать, поднимая из темной глубины души самые тайные сокровенные фантазии, будя самые низменные инстинкты.
На следующий день ей приказали сменить позицию. С группой прикрытия Лара перебралась в полуразрушенное двухэтажное здание бывшего ЖЭКа, отсюда тыловые позиции федералов открывались как на ладони. Удобно расположившись на чердаке, девушка расчехлила оптический прицел. Приклад уперся в плечо.
Новой жертвой стал уже немолодой, грузный офицер (или прапорщик, камуфлированный бушлат был без погон), он не спеша переходил через улицу.
«Кавказский крест»,подумала Лара, ловя в перекрестье по-медвежьи переваливающуюся фигуру. Тяжелая винтовочная пуля ударила федерала в ногу. Он рухнул на асфальт и попытался отползти в укрытие. Но едва протянул руку вперед, как запястье обезобразила вторая пуля. Следующая ударила в здоровую ногу, раздробив ее.
Лариса через оптику видела, как военный пытался уползти, используя здоровую руку. Его губы двигались, цедя матерные слова, но раненый не кричал, не звал на помощь. Видимо, опытный вояка понял, для чего его не убивают. Прицел сместился влево и замер на здоровой руке, на которую раненый опирался.
Новый выстрел ударил чуть ниже плеча. Искалеченный военный, превозмогая боль, перевернулся на спину и молча, с ненавистью стал смотреть в сторону, откуда «работал» снайпер. Вокруг его распластанного тела растекались кровавые пятна, сливаясь в один огромный, красный нимб.
Все равно закричишь,процедила сквозь зубы девушка, злоба помогала ей целиться. Каждый выстрел находил свою цель. Пули дырявили раненые руки, ноги, дробили кости, вырывая куски плоти.
Истязание почти мертвого тела возбудило Лapy. Едва винтовка выбросила последнюю гильзу, как в ту же секунду все ее тело пронзила сладостная судорога. Такого оргазма девушка никогда не испытывала, это было новое чарующее ощущение.
Раненого все-таки заметили, из-за угла появилась небольшая группа солдат. В касках, тяжелых бронежилетах с автоматами они все равно выглядели не воинственно и двигались колхозным стадом. Групповая цель оказалась слишком плотной, чтобы выбирать индивидуумов. Лариса, все еще находясь в состоянии эйфории, стала палить в этот клубок зелено-коричневых бушлатов, пытаясь оставить на дороге как можно больше трупов.
Трое упали, остальные бросились врассыпную под защиту стен. Прекратив стрелять, снайпер проверила свои жертвы: двое были мертвыми, третий раненый двумя руками держался за окровавленное лицо.
Ничего, ничего... Все равно попытаетесь вытащить своего другана...Девушка, прищурив левый глаз, снова стала искать жертву.
Действительно, мальчишки в камуфляже попытались вытащить раненых, только сперва появился танк. Огромный, как доисторический мастодонт, он закрыл своим бронированным телом раненых. А сам, развернув в сторону разрушенного ЖЭКа жерло танковой пушки, стал методично долбить здание фугасными снарядами.
Первый же взорвавшийся снаряд обрушил перекрытия второго этажапогибло несколько человек из группы прикрытия, пришлось уходить.
За две недели, что Лара провоевала в Грозном, на прикладе ее винтовки появилось полтора десятка зарубок. Раненых в этот список она не вносила.
После этого довольно потрепанный батальон вывели за город на отдых. В качестве пополнения их ждали несколько десятков афганских моджахедов, приехавших продолжать свой «газават» против «шурави».
Вдоволь напарившись, Лариса вышла из сауны. В массажном кабинете ее уже ждала невысокая, плотно сложенная девушка с ярко выраженными восточными чертами лица и светло-шоколадной кожей. В кабинете стоял приятный аромат травяных бальзамов и цветочных масел.
Лара легла на хрустящую простыню массажного столика, девушка тут же склонилась над ней и стала медленно втирать в тело какой-то настой. Тонкие пальцы массажистки нежно ласкали разогретую кожу, вызывая во всем теле приятную истому.
Деревня, в которой расположился особый батальон, находилась в стороне от больших дорог, и поэтому здесь было относительно спокойно. Федеральные войска пока не появлялись.
Для женщин отвели комнату в доме зажиточного чеченца в центре села. После горячей ванны, смывшей грязь, пот и усталость последних недель, расслабленные Лариса и Лайма сидели у окна, глядя, как за окном идет холодный дождь со снегом.
А где Джамиля?спросила Лара, глубоко затягиваясь и выпуская дым в приоткрытую форточку.
У нее здесь какие-то родственники... Пошла проведать,ответила Лайма. Ее глаза были слегка затуманены, она курила, глядя в окно, но, нет-нет, да и бросала странные взгляды на подругу. Наконец, не выдержав, спросила:Выпить хочешь?