Мылов несколько секунд изучал гостя, задумчиво выпятив нижнюю губу.
Водка есть?наконец спросил он.
А как же.Кольцов продемонстрировал кейс, в котором мелодично зазвенели бутылки.
Что же ты в дверях стоишь?проявил несказанное гостеприимство хозяин, распахивая перед Глебом дверь. Сейчас он предстал перед его взором во всей красе: майка, застиранная до непонятного цвета, ситцевые черные трусы до колен и тапочки, сооруженные умельцем из видавших виды сандалет.
Квартира была под стать хозяину: старые, местами ободранные обои, допотопная мебель.
Шаркая по давно не мытому полу тапочками-сандалетами, хозяин квартиры провел гостя на кухню, из окна которой открывался великолепный вид на место преступления.
Доставай,распорядился Мылов, при этом нырнув в кухонный ящик. Пока детектив извлекал из кейса водку и продукты, Николай Федорович нашел то, ради чего ему пришлось почти целиком залезть в шкафчик. Как Прометей огонь, он высоко над головой держал хрустальную рюмку, видимо, «осколок» былой жизни. Себе хозяин взял чашку с выщербленными краями. Увидев колбасу и шпроты, он радостно потер руки:
Ого, да у нас тут целый пир намечается.
И тут же к посуде добавился нож, самодельный, с длинным гнутым лезвием.
Банкуй,распорядился Мылов в отношении водки, а сам принялся кромсать колбасу и хлеб.
Открутив пробку, Кольцов наполнил рюмку на две трети, потом поднес бутылку к щербатой чашке и спросил:
Сколько лить-то?
Ты че, краев не видишь?удивился Мылов, фигурно выпиливая крышку консервной банки.
Пришлось лить до краев. Едва Глеб поставил бутылку на стол, как чашку схватила дрожащая рука алкоголика.
Будем,коротко объявил он и тут же вылил себе в рот содержимое. Гость последовал его примеру, в душе похвалив себя, что не экономил на водке.
После того как они выпили, сели за стол закусывать.
Ну, так что вы видели в момент убийства, Николай Федорович?спросил сыщик, набивая рот хлебом и колбасой, так легче было сойти за своего.
Да подожди ты со своим убийством,отмахнулся от него Мылов.Ты и вправду кино снимаешь?
Нет, я только помощник режиссера. Вот режиссер снимает, а я нет.
Ну хорошо,согласился хозяин, от выпитого он пришел в хорошее расположение духа.А кому ты помогал снимать?
Никите Михалкову «Сибирский цирюльник»,сказал Глеб первое, что пришло на ум.
Сирюльник?переспросил Мылов, глазами показывая на бутылку.Нет, что-то не припомню такого кино. А про что оно?
Разливая водку по емкостям, детектив пояснил:
О царе, юнкерах, приезжей американке и любви в целом.Слава богу, на премьерном показе ему довелось побывать.
Царь, юнкера, любовь. Тьфу ты, диковина какая,сплюнул Мылов, хватаясь за чашку и тут же вливая водку в рот. Не закусывая, он продолжил кинообразование гостя:Вот я помню, в наше время кино было «Веска на Заречной улице», «Девчата», или, как там его, «Москва слезам не верит». И про любовь, и каждая картина страничка нашей истории. Дешево и сердито, а ты говоришьгенералы, цари, американцы с юнкерами...
Замечательно, что вы, Николай Федорович, такой знаток отечественного кинематографа,заговорил Кольцов, подавляя в себе желание заехать по зубам этой помеси дворника с сантехником. Но нельзя, можно все испортить.Так что там об убийстве?
Да че там такого особенного? Один бандит пришил другого,с трудом ворочая языком, произнес Мылов. Алкоголь быстро впитался в кровь, детективу необходимо было спешить.
Ну, а подробнее? Как было дело?
Как?Несколько секунд Мылов помолчал, потом заговорил:Убитый этот был неплохим мужиком, порядок держал железный, будь здоров. В других местах ворье, бандиты бесятся, хулиганят. А у нас ни-ни, тишина и порядок, даже сейчас, после его смерти. Давай наливай, помянем.
Нет, вы сперва расскажите об убийстве,на этот раз встал на дыбы гость. К его удивлению, на дворника-сантехника это подействовало.
Проснулся я среди ночи от сушняка, самогонка у Петровича, моего напарника, некачественная. Ну, поднялся, вышел на кухню, попил водички. Думаю, дай закурю «Беломора», все равно уже проснулся. Только сунул папиросу в зубы, а тут дверь из бани открывается, и выходит он. Там же свет кругом горит, светло, как днем. Ну, в общем, прошел он с пяток шагов, и тут как бабахнет, раз, другой, третий. Этот самый Бармалей схватился за грудь и рухнул на землю. А я смотрю туда, откуда стреляли, а в конце переулка пацан бежит, высокий, худой. Штаны, короткая курточка и фуражка. Шмыг из переулка и был таков.
Его что, машина ждала поблизости?спросил Кольцов, снова разливая водку.
Вот чего не знаю, того не знаю,опорожнив свою чашку, ответил Мылов.Шума автомобильного не слышал, может, выстрелы оглушили, а может, и не было машины.
Н-да, ничего нового детектив не узнал, все это старик неоднократно рассказывал и операм убойного отдела, и следователям прокуратуры. Наверное, столько же известно и братве Железяки и Дьякона, которые рыщут в поисках убийцы смотрящего.
Пить совершенно расхотелось, поставив на стол рюмку с водкой, он поднялся из-за стола.
Спасибо за помощь, Николай Федорович, мне пора.
Неожиданно сообразив, что ему остается и водка, и закуска, дворник, пошатываясь, встал и подвел гостя к окну. Приблизив к его лицу свою небритую физиономию, он утробно икнул, обдав Глеба непередаваемым ароматом. Обнял за плечи и неожиданно перешел на шепот:
Вот что, паря, я тебе скажу то, чего никому до сих пор не говорил. Ни ментам, ни бандитам. Не мужик стрелял в Бармалея, баба, вернее, девка. Это точно, поверь мне.
Как девка?удивился сыщик.
А вот так, когда выстрелы зазвучали, я к окну, а он бежать. Вон тот фонарь, прямо под ним и пробежал. А на ногах у него бабские туфли на высоких острых каблуках. Как они, черта им в душу, называются?
Шпильки,машинально произнес Глеб.
Во-во, они самые. Да никакой мужик в такой каторге ходить не сможет, не то что бегать. Стреляла баба, вот те крест.
Как и было заранее обговорено, ровно в семь вечера за Кольцовым приехало такси. Светло-кофейная «Вольво» с ярко-оранжевым гребешком на крыше и темными тонированными стеклами. Открыв дверцу, он сел на заднее сиденье, там уже сидел Фашист.
Добрый вечер, Игорь Саныч,поздоровался первым частный детектив. Его наниматель сразу взял бы козла рога:
Ты назначил встречу, есть что рассказать? Говори, не задерживай меня.
Конечно, можно было поведать ему и о женщине-киллере, которую до сих пор считали мужчиной (вернее, парнем), и о том, что неизвестно, была ли машина, увезшая ее, или нет. Но один из главных законов частного сыска гласит: «Не всякую информацию сливай заказчику, но ту, что сливаешь, обязательно проверь».
Поэтому вместо доклада Кольцов вытащил из кармана одну из недавно сделанных фотографий и показал ее Фашисту.
На снимке сидел в центре стола он, чуть поодаль стоял Хмурый, за спиной которого виднелся фрагмент ограды Бармалеевой могилы: с двух ее сторон стояли два «быка» с траурными повязками выше локтя.
Кто это фотал?возмутился Фашист. Преступные авторитеты не любят, когда их фотографируют. Можно подумать, в свое время милиция мало их наснимала, могли бы и привыкнуть.
Это моя работа,признался сыщик и тут же добавил:По окончании нашего дела все снимки вместе с негативами я уничтожу.
Хорошо,великодушно согласился Фашист.Чего здесь непонятного? Это я, это Хмурый, ты его знаешь.
Меня это интересует.Кольцов указал на гоблинов с траурными повязками.Кто придумал поставить у могилы круглосуточный пост почетного караула?
Так было указано в завещании Бармалея. Видимо, не хотел, чтобы после смерти кто-то осквернил его могилу.
Хорошо. Тогда еще один вопрос, вернее, просьба. Расскажите мне о тех авторитетах, которых ликвидировали незадолго до убийства Пяткова.
Почти час потребовался работодателю, чтобы подробно рассказать обо всех ликвидациях, проведенных на юге России. Семь криминальных авторитетов, и эту цепочку замыкал смотрящий Новоморска Бармалей.
Да, вот что еще,закончив рассказ, неожиданно встрепенулся Фашист.На кладбище Хмурый обнаружил четыре мины направленного действия, взрыватели были радиоуправляемые. Мои люди перерыли все кладбище, но подрывника так и не нашли. Хмурыйчеловек осторожный и недоверчивый. Взял на досуге и набросал схему разлета осколков при взрыве мин. И знаешь, что получилось?
Что?
Ден Железяка оказался в «мертвой зоне» действия всех четырех мин. Его прикрывала гранитная плита памятника.
Это уже интересно,произнес Кольцов, принимая из рук Фашиста листок с расчерченной схемой.
Глава 8
ЧЕ ГЕВАРА N-СКОГО УЕЗДА
Огромная стеклянная веранда аэровокзала казалась охваченной пожаром. Оранжевый диск восходящего солнца, отражаясь в стеклах здания, бликовал и волновался, как настоящее живое пламя.
Патрульный милиционер, стоящий на противоположной стороне привокзальной площади, глядя на этот подарок природы, улыбнулся и покачал головой. Давным-давно, когда он впервые заступил на этот пост, солнце сыграло с ним такую же шутку. Он испугался, вызвал пожарных и... целую неделю в отделении был объектом для насмешек. Теперь, по прошествии многих лет, его на мякине не проведешь.
Милиционер, проведя бессонную ночь, зевнул, сладко зажмурив глаза. Ночь прошла без происшествий, и теперь дождаться бы смены.
На стоянке перед вокзалом машин было немного: «Жигули» седьмой модели, «Волга» «ГАЗ-24», парочка иномарок, в общем, время не для людского наплыва.
Мимо милиционера проскользнул серебристый «Фольксваген», патрульный даже залюбовался плавными обводами «немца». Машина въехала на парковочную стоянку и встала немного поодаль «Волги». С заднего сиденья выбрался пожилой мужчина в сером костюме-тройке, в галстуке. Лицо с аккуратно подстриженной бородкой и очки в тонкой оправе делали его похожим на преподавателя вуза или главврача какой-нибудь больницы. Но ни те, ни другие на таких машинах не ездят. «Адвокат»,решил милиционер, справедливо полагая, что богато жить сейчас могут только те из интеллигенции, кто защищает преступников.
В левой руке мужчина держал плоский кейс-атташе, правой опирался на трость.
«Она ему нужна, как собаке пятая нога»,подумал патрульный, наблюдая за легкой спортивной походкой пожилого интеллигента. Увлеченный своими наблюдениями, он не обратил никакого внимания на четырех молодых парней, до этого стоявших у главного входа в аэровокзал, которые перекуривали и о чем-то переговаривались. И уж тем более милиционер не мог видеть их неживые, стеклянные глаза. Неожиданно они разошлись в стороны, двое встали лицом к площади, запустив руки в карманы ветровок свободного покроя, двое других отошли в стороны от дверей, будто кого-то высматривали. Когда пожилой мужчина прошел внутрь, они снова вернулись на свои места, продолжая беседовать.
Милиционер ничего этого не видел: приехала смена, его дежурство закончилось.
Пройдя через помещение аэровокзала, мужчина не спеша стал подниматься по лестнице на второй этаж. Зал ожидания был почти пуст, только возле лестницы сидели двое парней и читали газеты, да у пожарного входа сидела, обнявшись, влюбленная парочка.
Интеллигентного вида мужчина не стал задержинаться в зале ожидания, а прямиком направился к балкону. Широкая терраса опоясывала часть аэровокзала, выходящую на летное поле. Едва мужчина оказался за стеклянной дверью, как воздух наполнился гулом прогреваемых самолетных двигателей, но эти звуки его не смутили. Он так же решительно зашагал в направлении правого крыла балкона.
Эта часть балкона выходила на грузовой терминал Новоморского аэропорта. Отсюда были видны длинные полукруглые ангары, выстроенные из гофрированных металлических конструкций, местами обклеенные рекламными плакатами иноземных фирм. По территории терминала сновали небольшие грузовички, электрокары, перевозящие тележки с малогабаритными грузами.
Облокотившись на перила балкона, за жизнедеятельностью терминала наблюдал молодой человек. Попыхивая дорогой сигаретой с золотым ободком у фильтра, он стряхивал пепел вниз. На вид ему было лет тридцать пять, строгий деловой костюм, золотые часы, перстень, массивный браслет выдавали в нем человека обеспеченного. А выпирающее брюшко и отвисший подбородок подсказывали, что этот человек богатство свое заработал не тяжелым физическим трудом. Молодой человек являлся председателем правления инвестиционного коммерческого банка «Деловой кредит», звали его Аркадий Войцеховский, и он считал себя очень занятым человеком.
Небось видите себя Зевсом на Олимпе?неслышно приблизившись, спросил пожилой мужчина.
Банкир стремительно оглянулся. Узнав подошедшего, бессвязно пробормотал:
А, это вы? Извините, не выспался, нервы ни к черту.
Ничего, вы еще молодой. Успеете отоспаться,утешающе произнес пожилой мужчина.Как товар, прибыл? Полный комплект?
Я же вам звонил, говорил,едва не взмолился Войцеховский.Полный комплект, три правительственных «ЗИЛа», и не просто правительственных, а именно президентская группа. Вы знаете, сколько мне стоило это приобрести? Чтобы все было точь-в-точь, и правительственная связь, и системы защиты, и даже в холодильнике любимая президентская вода,банкир кивнул в сторону пузатого «Ил-76», из чрева которого выгружались прямо в кузова большегрузных трейлеров «Вольво» черные правительственные лимузины.
Ну, допустим, водаэто лишнее. Как с людьми?
Тоже полный комплект. Двадцать четыре охранника, плюс старший, плюс шесть водителей.
Что за люди?Пожилой задавал свои вопросы бесстрастным, как у робота, голосом.
Перекатиполе. В основном бывшие наемники, воевавшие в Югославии, Абхазии, Карабахе, Чечне. При том, что все с разных сторон.
Подготовка?
Ну, вы же знаете. Сами программу назначали.
Я хочу от вас услышать,интеллигент был неумолим.
Закрытая Хабаровская школа телохранителей. Инструкторабывшие сотрудники «девятки» и МАТ. Все прошли аттестацию и имеют лицензии.
Водители?
Все водителимастера спорта по автогонкам. Старший водитель даже три года проработал в дублирующем составе ГОНа. Сколько в эту команду вложили средствони уже просто золотые охранники и водители. Так что с ними необходимо обращаться бережно, чтобы отработали затраченные средства,в последней фразе угадывалась вся суть банкира.
Не беспокойтесь, вы получите их обратно,недобро произнес интеллигент.
И машины тоже.Войцеховский совсем освоился в разговоре и теперь хотел компенсацию по всем параграфам заключенной сделки.Я вообще не понимаю, кому нужна вся эта конспирация. Для чего мне надо было лететь в Турцию и потом возвращаться в Новоморск по чужим документам. Я был один, без охраны, а это чревато для людей с таким положением, как у меня. Зачем?
Затем, чтобы решить на месте все вопросы, если они возникнут,жестко произнес пожилой.А насчет безопасностивы, Аркадий Аркадьевич, едва ступили на турецкую землю, были уже под такой охраной, что могла бы позавидовать английская королева. Впрочем, сейчас тоже.
Но мы ведь деловые люди,пошел на попятную банкир.В конце концов, могли бы договориться по телефону, если бы возникли какие-то вопросы. Ну, хотя бы из той же Турции.
А где гарантия, что связь не прослушают турецкие или, что еще хуже, наши спецслужбы. Вы знаете, что поставлено на кон?
А если сейчас нас здесь подслушают?попытался съерничать Войцеховский, но его собеседник остался непоколебим.
Здесь нас не подслушают.Наклоном головы он указал на зажатый в левой руке «эхо-кейс».
Сообразив, что с этим человеком говорить ни о чем, кроме дел, невозможно, банкир решил подвести черту:
Когда я смогу вернуться в Москву?
Как только будет отработан новоморский этап.
Но у меня дела,едва не взорвался банкир. Его порыв на этот раз не был замечен собеседником.
Вы знаете, что в этом деле не я главный. Звоните главному и решайте с ним эту проблему.
Больше не говоря ни слова, пожилой мужчина развернулся и, не прощаясь, быстро зашагал в обратном направлении.
Войцеховский несколько секунд смотрел ему вслед, потом отвернулся. Достав из пачки сигарету, снова закурил и стал наблюдать, как загруженные трейлеры медленно выплывают за ворота грузового терминала.
Остров Куцый был небольшим куском суши, отделенным узкой протокой от материка. Ровная, как стол, площадка на твердом основании была приметным местом.