Ты же знаешь, Алена, что так вышло случайно. Но собака Девлет не решился направить орду на сгоревшую Москву. Он знал, что русские даже мертвыми драться будут.
Женщина положила руку на широкую ладонь мужа.
Не говори так, Михайло. Не надо мертвыми. Живыми надо.
Я так, к слову.
Не надо. Скажи лучше, когда уводишь из села дружину.
Вот попрощаюсь с тобой, с Петрушей, Герасимом, Марфой и поеду.
Далеко ли путь твой лежит?
Куда сейчас идти, знаю, а там разберусь.
Алена вздохнула и спросила:
Это сколько же я тебя не увижу?
Коли по правде, то, наверное, долго. И родить успеешь, и в себя прийти, и, возможно, на Москву вернуться.
Что там делать? Подворье-то сгорело.
Людей мастеровых наймем, они и свои, и наше подворье поднимут. Еще краше станет.
Как долго тебя не будет. Знаешь, Михайло, об одном прошу. Коли помру я при родах, а дитя выживет, ты уж найди и для него, и для Петруши женщину, которая могла бы стать им матерью.
Даже думать об этом не смей! Все пройдет хорошо.
Я тебя на самый крайний случай прошу. Обещай сделать так. Мне от того легче будет.
Мы будем вместе. Ты, я, Петруша и ребятеночек наш!
Обещай, Михайло!
Ты забудь плохое и давай-ка вставай. Жене следует мужа проводить.
Тяжко вставать, Михайло.
Надо, Алена.
Ты не обещал.
Этого ты не услышишь. Олеся! крикнул он.
Та быстро объявилась.
Слушаю, боярин.
Помоги боярыне встать и выйти во двор. Я буду там ждать.
Извиняй, Михайло Лексеич, но, может, ей лучше полежать?
А что повитуха говорит?
Девушка вздохнула и ответила:
Что двигаться больше надо.
Ну вот! Зачем тогда лежать? Помогай, и во двор, не спеша, потихоньку.
Бордак вышел из опочивальни, спустился во двор.
Там стоял Огнев:
Воевода, дружина к походу готова, ждет наказа, доложил он.
Погоди немного, Лука.
Разумею, прощайся, боярин, не торопись. Мы подождем, а утраченное в пути наверстаем.
Бордак немного побыл с семьей во дворе.
Пришло время прощаться. Он обнял плачущую жену, сопевшего Петрушу и сказал:
Я вернусь. Вы только берегите себя.
Воевода ушел к церкви, где на конях гарцевали опричники, сел в седло.
Парфенов стоял в стороне.
Бордак подъехал к нему и спросил:
Проводника до Гардонки нашел?
Нашел. Это Степан Лекан, знатный охотник.
Где он?
Да вон, у входа в церковь. Я наказал ему ждать, покуда не позовут.
С припасами порядок?
В сумах воинов запас на неделю.
Этого хватит. Значит, проводник Степан?
Да.
Бордак взглянул на мужика и крикнул:
Степа, подойди.
Мужик подбежал к нему. Был он крепок телом, суров лицом, в жилистых руках сжимал топор.
Зачем топор тебе нужен, Степа? с улыбкой осведомился Бордак.
Сгодится, боярин, без него в лесу делать нечего, как и без огнива. Пропадешь.
Ладно. Дорогу до Гардонки хорошо знаешь?
Хорошо, не хорошо, а знаю. Там места дичью богатые, встречаются и лось, и косуля. Бывало, я и на медведя ходил. У меня недалеко от деревни той даже избушка охотничья есть.
А далее дорогу покажешь?
Смотря куда.
К озеру.
Это к Тихому?
Да. Почему его так прозвали?
Да потому что глухие места там, тихие.
Значит, и к деревне Ширя провести можешь?
Мужик подбоченился и заявил:
Ты, боярин, не ходи вокруг да около, говори, куда дружину вывести надо.
К селу Треблино.
Угу. Так на что тогда тебе Ширя?
Так по чертежу чрез нее ближняя дорога получается.
Это только по чертежу твоему. А на самом деле идти чрез Ширю только накручивать лишние пять верст.
Парфенов не без удивления посмотрел на мужика.
Есть другая дорога?
В лесу, княжич, дорога редко бывает, а вот троп хватает. Есть такая, по которой от озера прямо на Бочарово выйти можно, а там до Треблино останется всего тридцать верст.
Поведешь нас до Треблино, решил Бордак.
Мужик кивнул.
Я завсегда готов, вот только харча у меня в таком достатке нет, чтобы и до Треблино дойти, и вернуться в обрат.
Бордак взглянул на Парфенова.
Тот кивнул.
Я все понял, Михайло. Ты, Степка, покуда коня тебе приведут, дуй на кухню моего подворья, там ключник. Ты его знаешь, передай, чтобы дал тебе харча на неделю. Сума-то есть?
Была где-то в доме.
И суму пусть даст. С ней вернешься сюда. Только быстро, Степка!
Угу, я мигом.
После обеда дружина покинула село Стешино.
В головной дозор опять вошли люди Ивана Пестова. Проводник Степан Лекан, очень довольный собой, скакал на молодом коне рядом с первым воеводой боярином Бордаком, указывал тропы, сокращающие путь.
Михайло был молчалив. Прежде он опасался за жизнь Алены, теперь его мучили думы о том, как пройдут роды. Парфенов, как уж мог, отвлекал товарища от тяжких размышлений. Впрочем, вскоре воеводе стало не до них.
Торфяное и Гардонка представляли собой жуткое зрелище. Сожженные избы, разграбленные дворы, уничтоженные посевы, трупы в селениях и поле. Тут знатно погуляла орда Девлет-Гирея.
Надо бы отпеть и похоронить погибших, проговорил Парфенов.
Это же сколько времени потеряем, Василь? Мы никак не можем задерживаться здесь.
А я и не говорю, чтобы хоронила дружина. Как выйдем в Треблино и нужда в проводнике отпадет, то накажу Степану идти в обрат да передать ключнику вотчины, дабы отправил в село и деревню мужиков да священника отца Ефима. Они предадут тела земле по нашим православным обычаям.
Бордак кивнул.
Это другое дело. Тут я с тобой согласен.
Головной дозор остановился.
К воеводам вскоре подскакал гонец Пестова Федор Верга и доложил:
Озеро за возвышенностью.
Что за берега у озера?
Берега худые, боярин, почти везде осока, только с юга песчаная полоса. Место топкое, до воды пойдешь по колено в иле. Коней напоить можно, ратникам искупаться нет. Коли делать большой привал, то надо пройти еще с версту. Там будет сухой лес да речушка безымянная. Чуть далее роща. Там отдохнуть можно, ответил Лекан.
Говоришь, с версту?
Угу.
Бордак взглянул на Вергу.
Ты слышал, что сказал проводник, Федор?
Да, боярин.
Делай, как он сказал. Пройди еще с версту, определи подходящее место для ночного привала в роще.
Понял.
Дружинники прошли мимо озера, берега которого действительно настолько заросли осокой и камышом, что вода была видна только на середине. Но Степан нашел место, где ратники смогли напоить коней. А потом началось редколесье. Здесь росли больше ели, сосны, можжевельник, но были и березы, клены, осины, кусты акации да чубушника. Место сухое, уютное. От гнуса, понятное дело, и тут покоя не было, но все меньше, чем у воды да топи.
Ветер дул в ту сторону, откуда пришла дружина. Это означало, что небольшие костры для приготовления горячей еды развести можно было. Воины принялись собирать валежник, рыть ямы и ставить треноги для котлов, сооружать шалаши.
Коней отвели на большую елань, где они могли насытиться луговой травой. Там их стреножили. Парфенов дал наказ поставить возле табуна охрану, разместить дозоры с трех сторон. Крымчаков поблизости не было, но они могли появиться в любую минуту.
Когда стемнело, все, кроме охранения, разошлись по шалашам. Спали одетыми, сняв доспехи, но держа оружие под рукой.
Как только просветлело, Бордак и Парфенов объявили дружине подъем. Воины привели себя в порядок, помолились, перекусили остатками вчерашнего ужина, запаслись речной водой. Кострища они засыпали землей, покрыли ее дерном, убрали все следы своего пребывания здесь.
Когда солнце поднялось над восточной стороной леса, Бордак подозвал к себе проводника и спросил:
Как дальше пойдем, Степан?
А дальше, воевода, вместе с дозором твоим передним пойду я. Покажу тропу вдоль болота. Она приведет нас к селу Бочарово.
Сколько верст?
Сорок, может, чуть побольше. К заходу солнца с Божьей помощью будем на селе. А дальше как решишь ты, воевода.
Ступай к головному дозору. Там старший Иван Пестов. Скажешь, я послал тебя проводником и велел слушаться. Но гляди, Степа, заведешь в болото, я в нем же тебя и утоплю!
Да что ты, боярин?! Почему слова обидные говоришь? Я же, как и ты, за Русь нашу.
Мое дело, Степа, предупредить.
Вскоре дружина продолжила переход.
Как и говорил проводник, она вышла к селу Бочарово к заходу солнца. Оно тоже было разорено. За околицей на кладбище воины увидели много свежих могил. Видимо, кому-то удалось скрыться от кровожадных ордынцев. Потом эти люди вернулись и похоронили односельчан.
Ратники приготовились было к большому привалу, но Бордак отдал команду:
Идем дальше.
Опричники не привыкли прекословить. Дальше так дальше. Головной дозор с проводником пошел вперед, за ним двинулись десятки.
К нужному месту воины вышли засветло.
Степан Лекан указал на рощу и проговорил:
Самое место для привала, открытое со всех сторон. Ворог не подберется. В роще родник есть. Раньше тут тетерева водились, теперь их нет. А до Треблино лесом ровно пять верст. Тропа есть меж топких мест.
Бордак повернулся к нему.
Благодарствую, Степан, за то, что проводил. Припасы у тебя остались?
Остались, а что?
Можешь возвращаться.
Почему гонишь, боярин? Дозволь при дружине остаться. У меня к крымчакам свои счеты.
Не могу. Княжича проси о том. Ты его человек. У него тебе задание.
А сам-то ты не против?
Бордак посмотрел на проводника и ответил:
Я не против. Такие люди мне нужны.
Добро.
Проводник дождался Парфенова, который ездил с дозором смотреть рощицу.
Василий Игнатьевич, просьба у меня к тебе великая.
Давай просьбу.
Лекан сорвал с головы шапку.
Дозволь, княжич, при дружине остаться. Я вам сгожусь.
Знаю, но надо из Стешино людей отправить в Торфяное и Гордонку, похоронить убитых. А кто передаст ключнику, чтобы тот туда мужиков и священника послал? Только ты.
Э-э, княжич, один день не срок, похоронить успеем. А мне тут дело найдется. Задание-то нешуточное. Сберечь жизнь самого царя!
Парфенов махнул рукой.
Ладно, оставайся, если только первый воевода не против.
Он не против.
Ну тогда будь при мне.
Слушаюсь, Василий Игнатьевич, и благодарствую.
Сейчас передай десятникам, чтобы вели отряды в рощу. Там Пестов покажет, где кому встать.
Сделаю. Новый ратник дружины поскакал выполнять поручение.
Что, просился в дружину твой холоп? спросил Бордак Парфенова. Бросил дом, семью. Что за счеты у него с крымчаками?
Давай разомнемся, Михайло, предложил княжич.
Воеводы соскочили с коней, пошли по полю, и Парфенов проговорил:
Дом у Степана, знамо, есть, а вот семьи нету уже пять лет.
Сгинула? Отчего?
В те времена голод был. Засуха погубила урожай. Я сделал, что мог, но только мало было. Степан же охотник знатный. Вот и порешил он в охотничью избушку семью перевезти. Ключник не противился, меньше ртов на селе. Уехали они. Степан ходил на охоту, сын его Ванька рыбачил на реке, жена с дочкой по грибы да ягоды ходили. Ушел однажды Степан, вернулся, а сын, заколотый копьем, возле дома лежит. А в избе жена и дочь.
Кто же это их?
Лихие люди. Позарились на те скудные запасы, что собрала семья.
Погоди, а крымчаки тут при чем?
Так отыскал Степан лихих разбойников. В ночь решил извести всех, а вечером к ним крымчаки приехали. Разбойники вскрыли схрон с награбленным добром, получили за него серебро. Лекан подобрался ближе к стану и слышал разговор между татарами и главарем шайки. Те велели ему грабить торговые обозы и хутора, забирать в полон парней и девок. Злость обуяла Степана. Когда татары уехали, он вырезал разбойников. Они в шалашах устроились по трое, двоих в охрану поставили. Вот Лекан и всех их и положил.
Скольких же подонков он сгубил?
Полтора десятка.
Бордак с недоверием посмотрел на Парфенова.
Один?
Один. Переходил от шалаша к шалашу. Пошел потом за крымчаками, но те замели следы, а то и им досталось бы.
Да, не простой, оказывается, мужик этот твой Степан.
Ему только волю дай!.. Ладно, десятки уже в роще. Едем и мы.
У коней боярина и княжича ожидал Лекан, с виду благодушный, миролюбивый мужик, только вот с топором за широким поясом.
Бордак протянул ему руку.
Тот не понял.
Чего это ты, боярин?
Рад принять в дружину такого воина, как ты, Степан.
Парфенов улыбнулся.
Я рассказал воеводе о твоих подвигах, Степан.
Так это не подвиги, а праведная месть.
Едем в рощу.
Она действительно оказалась очень удобной для временного размещения дружины.
Парфенов объявил воинам отдых. Люди помолились, принялись готовить еду, ставить шалаши.
Для воевод его быстро соорудил Лекан.
После обеда Бордак с Парфеновым пошли смотреть, как несут службу дозоры, оглядели участок дороги, встали на западной опушке.
До Треблино пять верст. Мы дошли до нужного места за двое суток. Иван Васильевич выехал из Ростова, вчера, значит, будет здесь в лучшем случае послезавтра, проговорил Михайло.
Это как идти, заявил княжич. Царь не любит, когда что-то делается медленно. Он всегда торопится, словно опасается чего-то не успеть сделать. Государь уже завтра может быть здесь.
Бордак согласно кивнул и сказал:
А то означает, Василий Игнатьевич, что сейчас ратникам отдых. До рассвета надо послать малый ертаул на село и далее в западные леса, насколько возможно. С утра отправим гонца в Александровскую слободу, дабы передать наказ тамошним опричникам.
Понятно, к опричникам скрытно человека пошлем. Это несложно. А вот как незаметно разведку провести?
Отправишь Ивана Пестова, с ним Федора Вергу и твоего холопа Степана Лекана. Этого хватит. Опыта каждому из них не занимать.
Степан никогда не ходил в разведку.
Зато он часто ходил на охоту, да не на зайцев, а на крупного зверя. А это дело такой сноровки требует, что и разведчик позавидует.
Дело твое. Я не против.
Давай наказ всем на отдых. Да и сами поспим. Дозорному накажи поднять нас через два часа после полуночи.
Не рано? Может, через три? Не выспимся.
Выспимся, когда уйдет разведка.
Парфенов улыбнулся и заявил:
Слушаюсь, воевода!
Дозорный поднял Бордака и Парфенова в то время, которое ему и было указано. Они вызвали к себе Ивана Пестова, Федора Вергу и Степана Лекана, прошли с ними до западной опушки.
Бордак указал на запад и сказал:
Там село Треблино, так, Степан? Он взглянул на нового ратника.
Так, воевода.
Бордак продолжил:
До Александровской слободы от Треблино двадцать верст, до Ростова сто двадцать. Оттуда к слободе идет обоз. В нем сам государь и полусотня опричников. Он рассказал ратникам о плане Девлет-Гирея, что вызвало у тех настоящую ярость.
Данные по засаде получены от русского изменника. Возможно, он пытался выторговать себе жизнь, выдал придуманное за настоящее. Но не исключено, что это правда, и тогда государю грозит смертельная опасность. Мы и пришли сюда для того, чтобы проверить слова изменника. Посему наказ всем троим идти до Треблино и далее в западные леса, искать крымчаков. Если они есть, то уже рядом с дорогой, может, и в селе. Так что осторожнее. Сами разумеете, что если попадете в руки татар, то умрете страшной смертью, а дружина вынуждена будет вести бой с многократно превосходящим противником.
Лекан, еще не привыкший к порядкам в дружине, сказал:
Да найдем мы басурман, воевода, коли они тут. Я многие тропы знаю, о которых татары и не слыхивали. Клянусь, ни один косоглазый нас не заметит.
Пестов одернул его:
Лекан, не следует перебивать начальников. Скажешь, когда тебе дадут слово.
Извиняйте, воины, не знал, что нельзя говорить без спросу.
Бордак улыбнулся.
Ладно. Привыкнешь, если выживем. Ты, Лекан, знаешь эти места. Стало быть, тебе и вести малый ертаул.
Пестов взглянул на боярина и спросил:
Нам придется подчиняться мужику?
Он теперь такой же ратник, как и ты. И еще, Иван, напоминая другим о порядках в дружине, следует в первую голову самому придерживаться их.
Извиняй, боярин, я все понял.
Разведку вести до обнаружения засады татар, но в полдень в любом случае быть здесь. Боярин повернулся к Лекану. Уразумел, старший ертаула?