Березин прожил в городе несколько дней, все видел, испытал на себе. Солдатам в окопах было легче, их хотя бы кормили. С ноября до Нового года иждивенцы получали по 125 граммов хлебаэто и подкосило. Впоследствии нормы подросли, но люди все равно голодали. Не было ни отопления, ни электричества, ни водоснабжения. Топили снег, грелись у буржуек. Он все это помнил.
Диктор Меланед, предупреждающий по радио об артналете, ленинградский метроном, застывшие на улицах троллейбусыони стояли месяцами, превращаясь в сугробы. Люди передвигались, будто тени. Многие падали и больше не вставали. Это было обыденное явление, к нему постепенно привыкли. К упавшим подходили, убеждались, что человек мертв, и шли дальше. Специальные похоронные команды каждый день убирали с городских улиц по несколько сотен тел.
Другие умирали у себя домакак его мама Валентина Петровна, просто засыпали и не просыпались. Лежали синие, костлявые, с истончившейся кожей. У многих не было сил добрести до магазина, отоварить карточку.
Добыча топлива для иных превращалась в смысл жизни. Топили мебелью, дверями, книгами. Иногда для растопки ломали целые здания. Продуктовые магазины работали исправно, продукты поступали своевременно, дело было в микроскопических нормах. Городские хлебозаводы работали под контролем военных. Но транспорт отсутствовал, хлеб с заводов и складов развозили на санях и тележках.
Березин был свидетелем инцидента. Трое грабителей напали на снабженцев, везущих на санках хлеб. Все произошло у крыльца магазина. Одного снабженца застрелили, второй прикинулся мертвым. А когда те кинулись к саням, он открыл огонь из пистолета. Одного прикончил сразу, двух других ранил. Потом поднялся и с наслаждением их достреливал. Налетчики просили их не убивать, ссылались на то, что не ели несколько дней, бес, мол, попутал. Но мольбы не помогли. Собрались люди, все видели, никто не возразилхотя грабителям было от силы лет по семнадцать.
Прибежал патруль, выяснили, что к чему. Последнее делоотнимать еду у беззащитных стариков и детей. Поговаривали злые языки, что в Смольном руководство города жирует, ни в чем себе не отказываети барашков им привозят специальные команды, и любые фрукты с овощами. Березин в это не верилна то и злые языки, чтобы множить вранье
Он стоял у старых семейных фотографий, развешанных на стене. Все потускневшее, старое, но мама такая молодая и отец ещепарень хоть куда Олег отыскал тряпку, стал стирать со снимков пыль. Прошел в ванную, безуспешно пытался открыть воду. Вода в колонке, а колонка на соседней улице, и там очередь Не все удовольствия сразу.
Березин был в курсе засекреченной информации, знал, сколько жизней стоила блокада и ее последующее снятие. Порой преследовала мысль, что истинные цифры советским гражданам никогда так и не объявят. Возможно, это и правильноцифры ужасали, в них невозможно было поверить
Он посмотрел на часы. Как-то странно выходило, прибыл с запасом. В квартире было пусто и холодно, витали призраки прошлого. Стоило нанести визит соседке.
Дверь квартиры напротив отворила женщина лет сорокахудощавая, с короткой прической и челкой, закрывающей половину лба. Несмотря на возраст и щуплое телосложение, она была миловидной. Соседка куталась в шерстяной платок, смотрела настороженно, с затаенным страхом. Так уж здесь сложилось, что мужчинам в форме граждане не всегда рады. Женщина поежилась, запахнула плотнее шаль.
Я вас слушаю Здравствуйте У нее был сухой, немного сиплый голос.
Здравствуйте, сказал Березин. Мне бы Клавдию Викторовну. Я ваш сосед из квартиры напротив, сын Валентины Петровны, Олег Березин
О, простите, а я подумала Она смутилась, румянец покрыл впалые щеки. Проходите, пожалуйста, я ее племянница Маргарита
Он шагнул через порог, держа в руках небольшой сверток. В двухкомнатной квартире было прибрано, на вешалке висело одинокое пальто. Дверь в комнату была приоткрыта. Он заметил, что мебели почти нет (как и у большинства выживших ленинградцев), только самое необходимоекровать, тумбочка, уже ненужная сейчас, в мае, буржуйка. В гостиной висели полки с книгамиих туда поставили явно недавно.
Проходите, пожалуйста, пригласила женщина. Не знаю даже, куда наверное, на кухню.
Мне бы Клавдию Викторовну, повторил он. Моя мама скончалась зимой 1942-го, Клавдия Викторовна до последнего дня ее поддерживала, заботилась о ней. Я знаю, что они дружили, помогали друг другу. Хотелось бы просто ее увидеть. Я не был здесь больше двух лет
Тетя Клава умерла, потупилась Маргарита.
Простите, помрачнел Олег, я не знал. Правда, не знал. Как это случилось? Она ведь была такая крепкая
И даже рассказывала про вас женщина подняла на него любопытный взгляд, как вы приезжали в краткосрочный отпуск, а мама ваша умерла за несколько дней до этого, и вы об этом не знали и даже не съездили на ее могилу, потому что в этих могилахтысячи
Я ездил в Пискарево, поправил ее Березин. Но вы правы, там невозможно никого найти. Сведения о погребении отсутствовали. Не всех зарывали в землю. Многие тела сжигали в печах, прах ссыпали в канавы В тот приезд мы полночи разговаривали с Клавдией Викторовной, пили чай Не помню, чтобы она рассказывала про свою племянницу
А вы документы мои проверьте, Маргарита глянула на него с укором, или сходите в жилконтору, спросите, что за особа проживает на этой жилплощади и имеет ли она на это право
Даже не собираюсь, поморщился Березин. Вы неправильно меня поняли Прошу прощения.
Тогда и вы простите, сухо улыбнулась женщина, за то, что неправильно вас поняла. Вы пройдете?
Нет, спасибо, в другой раз, отказался Олег. Мне еще на службу надо. Я из Новгорода прибыл, по делам. Образовались несколько свободных часов, решил забежать Вот, держите, он протянул ей сверток.
Что это?
То, что лежало в свертке, простым смертным было, к сожалению, недоступно. Год назад Ленинградская кондитерская фабрика имени Н. К. Крупской возобновила выпуск конфет, прерванный в связи с блокадой. Их распределяли по детским домам, предприятиям «усиленного питания», часть поставок шла в армейские структуры.
Что вы, я не могу, запротестовала Маргарита. Возьмите, не надо, я же не ребенок, право слово. Вы это Клавдии Викторовне везли
Но вы же сегодня за нее, неловко пошутил он. Возьмите, Рита, не обижайте меня. Попьете чай, помяните тетушку и мою маму тоже. Нам это выдают, все в порядке, не беспокойтесь, я уже ел.
Спасибо, Олег она смахнула тыльной стороной ладони набежавшую слезу, мы уже не голодаем. На деньги пока ничего не купить, но пайковые нормы подняли, расширили ассортиментс этого уже ноги не протянешь, как раньше Мы всю жизнь прожили на Петроградской стороне. Мой отец, ее брат, работал в научно-исследовательском институте, преподавал биологию в университете. Его отношения с тетей Клавой испортились после смерти моей мамы от туберкулеза. Он быстро нашел себе другуюслишком молодую для него, это была его ассистентка Они поженились, у меня появилась мачеха, это было начало 1941 года Его новая жена умерла от холода под Новый годсубтильное сложение, проблемы с кровообращением Моего отца арестовали в феврале 1942-го, и я до сих пор не знаю, что с ним, мне отказывают в ответе. Когда я в последний раз была в приемной НКВД, там вспылили, сказали: радуйтесь, что сами не загремели, нечего тут пыль поднимать Мой отец ни в чем не виновен, я точно знаю, что это был ложный донос его коллег
Олег сочувственно молчал. Репрессивная машина работала даже в блокадном Ленинграде. Людей арестовывали и в 1941-м, и в 1942-м. Проводилась крупная кампания против высококвалифицированных ленинградских специалистов. Аресту подвергались сотрудники высших учебных заведений, работники науки, искусства. Предъявленные обвинения оригинальностью не отличались: «участие в антисоветской контрреволюционной деятельности». За короткое время арестовали около 300 человек, даже состоялись судебные процессы. Их проводили военные трибуналы войск Ленинградского фронта и войск НКВД Ленинградского округа. К смертной казни приговорили 32 человека, впрочем, реально расстреляли только четверых, остальным высшую меру заменили исправительно-трудовыми лагерями. Многие арестованные гибли в следственных тюрьмах, на этапах, пересылках, родственникам об этом сообщали не всегда. Смерть в блокадном Ленинградена каждом шагу, кого волнуют мертвые предатели?
Я думала, и меня арестуют, тихо проговорила Рита. Я слышала, что брали не только ученых и преподавателей, но и членов их семей Жила одна в квартире, ходила на работу и дождалась, женщина грустно улыбнулась. Так всегда и бывает: ждешь одну беду, а приходит другая. Это было в конце февраля: искала растопку в соседнем квартале, в доме было страшно холодно, объявили артналет, успела добежать до ближайшего бомбоубежища. А когда все закончилось, вернулась к своему дому на улице Куйбышева, а его разбомбили Мы жили недалеко от набережной, где стоял крейсер «Аврора» Женщина побледнела, воспоминания давались ей с трудом. Верхние этажи полностью снесло. Мы жили на первомтам все просело, была угроза обрушения. Я плохо помню, меня держали люди, я вырвалась, полезла в квартиру, чтобы забрать документы, карточки, кое-что из одежды А когда меня вытащили, сломалась несущая стена, все рухнуло Я пешком пришла к тете на Невский, она приютила меня, вот с тех пор я здесь и живу
Вы работаете, Рита?
Конечно. Она твердо посмотрела ему в глаза, мол, как можно не работать. И в блокаду работала, и сейчас работаю. Каждый день хожу пешком в библиотеку Академии наук на Васильевском острове, заведую отделом зарубежной научной литературы. Впрочем, только два месяца заведую, до этого была рядовой сотрудницей Раньше добиралась с Васильевского, теперь из центра Транспорт долго не ходил, приходилось идти пешком, по холоду и в темноте Не только я, все так делали. Раньше требовалось полтора часа, сейчасчас Работаю посменнодва дня по двенадцать часов с раннего утра, сутки отдыхаю
Как умерла ваша тетя?
Она ходила карточки отоваривать снова на ее глаза навернулись слезы, уже домой возвращалась, прошла подворотню. У самого подъезда силы кончились, легла в снег и уснула Тогда это было обычным делом, многие так умирали. В тот день мела метель, был сильный мороз. Я вернулась с работы, она лежит, а рядом инвалид Петрович из первого подъезда стоит, охраняет тело. Она хлеб неслаи представляете, никто не покусился, пока она лежала. Ведь все голодные были, с ума сходили от голода, ботинки ели, ремни, несъедобные корни из земли выкапывали Никто не взял этот хлеб, потому что нельзя чужое братьэто впитали с молоком матери
Он снова деликатно помалкивал. Ели не только ботинки и ремни. Отмечались случаи каннибализмане часто, но было и такое. За это жестоко наказывали. Военные патрули расстреливали трупоедов на месте. Бывали случаи убийств с целью последующего поедания. Людей запирали в подвалы, расчленяли, варили в котлах
Я рад, Рита, что у вас все нормально, сказал он, жизнь восстанавливается, ужасы блокады больше не вернутся. Наши войска сейчас в Белоруссии, выходят на границу с Польшей, мы освободили практически всю нашу территорию. Осталось добить врага в его логове Простите, это, наверное, похоже на сводку Информбюро?
Немного, она тихо засмеялась. Я тоже рада, Олег, что с вами все в порядке. Вы ведь военный человек, постоянно рискуете В каких войсках служите, если не секрет?
Он не решился дать правдивый ответ. Нет доверия у большинства советских граждан к людям его профессии. Главное управление контрразведки, особые отделы, НКВДони не разбираются в этих тонкостях и просто всех боятся. Долго объяснять, что подавляющее большинство сотрудников борются с реальным врагом, а не с невиновными гражданами собственного государства. До 1943 года офицеры особых отделов и госбезопасности носили свою форму. После 1943-гоотличительные знаки тех частей, к которым были приписаны. В петлицах майора контрразведки поблескивали перекрещенные пушкиартиллерия. Чтобы не только враг не догадался, но и свои не знали
Артиллерийское управление, скупо отозвался он. Из действующей армии выбыл по ранению, теперь несем службу в тылу. Командировка в Ленинградвот и решил проведать свою квартиру. Возможно, скоро переведут сюда, но пока служу в Новгороде. Это близко, улыбнулся он, всего лишь двести километров, пять часов на поезде.
Вы не женаты? спросила Рита.
Нет, покачал он головой. А вы замужем?
Спросил и стушевалсяполучилось как-то глупо. Она совсем не похожа на замужнюю женщину. Возможно, разведенка или вдова
Не сложилось, пожала плечами Рита. До войны казалось, что еще рано, успею, да и не было на горизонте подходящей кандидатуры. Я ведь была очень требовательной и привередливой Вы смотрите удивленно, Олег, подметила Рита, вас удивило, что я считала себя несозревшей для замужества? Да, я выгляжу ужасно, на вид мне далеко за сорок Как вы думаете, сколько мне лет?
Ну, не знаю, смутился Березин. Тридцать тритридцать четыре
Двадцать восемь, она засмеялась, наблюдая за его реакцией. Ладно, все в порядке, не хочу вгонять вас в краску. Перед войной я окончила библиотечный факультет Ленинградского университета. А вам сколько? Вы тоже выглядите на сорок. Наверное, вам сорок и есть?
Тридцать два
О, господи, простите что-то клокотнуло у нее в груди, она прижала руку к сердцу, и смех, и грех, как говорится Давайте считать, что, несмотря ни на что, мы неплохо сохранились, согласны?
Договорились, кивнул он. Виноват, Рита, я должен идти. Еще увидимся.
Подождите Она заколебалась. Можно личную просьбу, Олег? Вы человек военный, целый майор, у вас, наверное, есть связи Не могли бы прояснить судьбу моего отцаГрачева Николая Викторовича? Я не питаю надежд, уже смирилась, что хороших новостей не будет она поежилась, снова запахнула шаль, просто мне нужно знать, вы понимаете?
Хорошо, я попробую, кивнул он. Но не обещаюкак получится. Ответная просьба, Рита. Я оставлю ключ за косяком над дверью. Вы можете последить за квартирой? Я позднее напишу вам свой адрес полевой почты.
Да, конечно, мне не трудно Вам нехорошо? забеспокоилась она.
Закружилась голова, ноги стали ватными. Как же не вовремя, черт побери! Такое с ним иногда случалось, и предугадать это было невозможно. Он оперся о косяк, перевел дыхание. Нательное белье прилипло к спине.
Нет, все в порядке, Рита, такое случается, он кисло улыбнулся. Побочный эффект войны, знаете ли. Последнее ранение не прошло бесследно Нет, в самом деле, все хорошо. Он перевел дыхание и вышел из квартиры. Еще увидимся, всего доброго.
Страшно разболелась голова. Хорошо хоть на этот раз без видений. Он добрался до своей двери, стараясь идти ровно и прямознал, что женщина смотрит ему вслед. Улыбнулся в ответ, прежде чем войти к себе, захлопнул дверь. И сразу прислонился к косяку. Била дрожь, голова трещала, как растопка в буржуйке.
Он сполз по косяку на пол, несколько минут сидел, дожидаясь окончания приступа. Это было обычное явление, настигающее без всякой закономерностимогло случаться каждый день, могло подарить неделю спокойной жизни.
Он отдышался, с трудом поднялся, доковылял до кровати и рухнул на нее, не раздеваясь. Взметнулась пыль, накрыла облаком, он лежал в этом облаке и кашлял. Пошарил в планшете, отыскал таблетку, с усилием проглотил. Слюны не было, в горле царила засушливая каракумская пустыня.
Через пару минут боль превратилась в умеренную. Он доковылял до окна, припал к подоконнику, закурил, забыв открыть окно.
Жизнь усиленно трепала. Смерть обходила стороной, но часто с интересом заглядывала в глаза. В 1941 году он весь октябрь провалялся в госпитале с осколочными ранениями. Фашисты блокировали Ленинград, а он валялся в медицинском учреждении на улице Жуковского, которое несколько раз подвергалось бомбежкам.
При артналете погибли почти все офицеры особого отдела, отдавшие приказ содействовать капитану Клыкову в вывозе музейных ценностей из Аннинского дворца. Погибли капитан Черемшин, майор Лыков
Березин вернулся на службу в ноябре 1941-го. Служил в контрразведке Ленинградского фронта. «Невский пятачок», Шлиссельбург, окрестности станции Мга, занятой немцами.
Несколько раз советские войска предпринимали яростные попытки прорвать кольцо блокады. Но оно оказалось очень прочным. Отчаянный бой у Рабочего поселка 4 когда все офицеры секретного отдела попали в окружение вместе с потрепанным батальоном. Когда погибли все командиры