До какой станции вас подбросить, Стас?
До ближайшей.
В метро сориентируетесь?
Постараюсь, а потом, там схемы есть. Обожаю ненавязчивый мааасковский снобизм. Видимо, жители столицы всерьез полагают, что наивным провинциалам просто не по силам разобраться в хитросплетениях маршрутов их подземки. Мне как-то на полном серьезе, было дело, пытались объяснить, как добраться от станции «Комсомольская» до станции «Курская»
Мы остановились у полукруглого здания, увенчанного буквой «М».
Спасибо, Марина.
Вы торопитесь?
Спать хочется, сил нет.
Жаль, а то я хотела пригласить вас на ужин.
Ужин за мной.
Ловлю вас на слове. И она ласково сжала мою руку чуть повыше локтя.
До встречи, Марина, очень приятно было познакомиться. Я галантно чмокнул девушку в щечку и со вздохом сожаления десантировался из джипа.
Перед тем как уехать, очаровательная девушка Марина наградила меня настоящей американской улыбкой на шестьдесят четыре зуба и, на счастье, наверное, показала образуемую указательным и средним пальцем буковку «V». Где-то я недавно видел все это, белозубую улыбку и такой знак. Ладно, потом вспомню.
Забежав в тихий дворик возле метро, я снял куртку, достал из кармана небольшую продолговатую коробочку и нажал на кнопку на передней панели. Ого, даже не один «клоп», а целых два: один от красивой девушки Марины, естественно, не даром же она меня так эротично за конечности хватала, а второйот проказника адмирала. От него такого подарка я, признаюсь, не ожидал.
Перед входом в метро я случайно столкнулся с двумя кавказцами, целеустремленно топающими в кабак неподалеку.
Ти што, слепой, да?
Бога ради, извините, я не хотел
Ладна, иди давай спасибо, что не убили на месте. Теперь Степанычу и Марине будет что послушать: ребята, сразу видно, нацелились на неслабый кутеж с продолжением.
Таксофон в метро, к моей искренней радости, работал.
У аппарата.
Привет, Вить.
Приветливей видали.
Какие планы на вечер?
Открыт для предложений.
С десяти вечера жди меня на Малой Земле.
Уговорил, речистый.
Тачка та же?
Да.
Тогда до связи.
Угу.
С немногословным человеком Витей Авдеевым мы познакомились в девяносто девятом в плену у гордых нохчей. Я притворялся предпринимателем из красивого города Валенсия, а его подставил партнер по бизнесу. Все тогда пошло не совсем по плану, пришлось в ожидании спецназа немного пошуметь, и Витек, бывший комитетский опер, мне, помнится, здорово помог. Насколько я знаю, по возвращении домой он немного наказал бывшего компаньона и с тех пор работал только один. Бизнес у него, кстати, довольно своеобразный: Витя решает вопросы, всякие и разные. В память о совместном хулиганстве в горах Кавказа он всегда предоставлял мне скидки.
Глава 13
Петр Николаевич Крупин селиться, «как все наши», на Рублевке категорически не желал. Он вообще всегда жил и поступал не «как все»: терпеть не мог шляться по казино и презентациям, не бегал по корту с ракеткой, а позжене лез позориться на татами или на горнолыжные трассы, а по-простонародному любил потягать двухпудовые гири или постучать по груше. Отдыхать от трудов праведных предпочитал не в Куршевеле со шлюхами, извините, фотомоделями, а на Волге, с женой, детьми и внуками. Выпить мог много, но делал это крайне редко. Если бы его примеру вдруг вздумали последовать все богачи отечественного разлива разных мастей и степени зажиточности, не сомневаюсь, редакторы гламурных журналов либо дружно повесились бы от безнадеги, либо пошли работать согласно полученному образованию, то есть парикмахерами и сантехниками. На их счастье, такое на Руси по определению невозможно
Он возвратился в свой особняк в Валентиновке около десяти вечера. В одиночестве поужинал в столовой (жену и всю родню, несмотря на их протесты, несколько дней назад перевезли в укромное место), лениво посмотрел новости по ящику и направился в спальню, собираясь наконец-то выспаться. Развязывая на ходу галстук, он не глядя, привычным движением включил свет и замер в удивлении.
Добрый вечер. Вы, кажется, собирались встретиться со мной в любое удобное для меня время, честное слово, мужик начинал мне нравиться: он не стал хвататься за сердце или вызывать охрану.
Не ожидал, признаться. А меня уверяли, что сюда проникнуть невозможно.
Нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики. Проникнуть можно куда угодно, было бы желание и сноровка.
Впечатляете.
У нас не так много времени, поэтому давайте по делу. Вы в курсе, что весь ваш особняк, в том числе и спальня, на прослушке?
Вы уверены?
Более чем, я отъехал вместе с креслом от стола и продемонстрировал собеседнику стоящую на нем коробочку размером чуть больше сигаретной пачки. Видите этот приборчик? Если вы заметили, на панели горит зеленая лампочка. Это означает, что сейчас прослушка нашего разговора не ведется. Сейчас я отключу ее, и сразу же загорится красная лампочка. Итак, отключаю. Разговоров со мной не ведите, просто ходите по спальне туда-сюда, можете кашлянуть. Готовы? Выключаю, через полминуты я снова включил приборчик. Убедились? Вот и ладушки, теперь будете знать.
Интересно, какая сука
Это мы выясним потом. Сейчас о главном. Я так понимаю, что вам действительно грозит опасность, но только совершенно с другой стороны.
То есть?
Тот человек на приеме совершенно не собирался вас убивать, он только притворялся. Дело в том, что онспециалист моей квалификации, не ниже, то есть при желании он просто навестил бы вас вечерком и прикончил прямо на дому или выдумал еще что-нибудь, не менее интересное.
Тогда
Тогда повоюем, младший сержант запаса Крупин? Считайте себя временно призванным на службу. На время операции командиром назначаю себя, я все-таки подполковник. Запаса, естественно. Кстати, мы с вами были в Афгане почти в одно и то же время
Я должен вам верить?
Думайте.
А моя служба безопасности?
По моим самым скромным подсчетам, в ней завелось сразу несколько «кротов». Ну, что решили?
Согласен. И мы скрепили наш договор крепким рукопожатием.
Давно собираюсь спросить: откуда у вас мозоли на ладонях? Грядки, что ли, вскапываете на досуге?
Гирьки поднимаю, смущенно улыбнулся олигарх.
Гирькиэто хорошо. Ладно, начнем работать.
И мы начали.
Через час я покидал гостеприимный дом, куда вломился без приглашения.
Все запомнили?
Товарищ подполковник, голосом обиженного дембеля протянул Крупин, Вы уж меня совсем за идиота не держите.
Товарищ младший сержант, голосом коменданта стольного города Кислодрищенска отчеканил я, в нашей работе мелочей не бывает. И уже нормальным тоном продолжил: Ситуация, Петр Николаевич, достаточно серьезная, но шансы на успех у нас есть. Главное, постарайтесь не показать окружающим, что вы знаете о прослушке. Звоните мне только по этому телефону, обязательно включив вот этот приборчик.
Даже из собственного сортира?
Интересно, это у него всегда лексикон такой или он службу вспомнил?
Именно так. Во-первых, там тоже может быть что-то установлено, а во-вторых
Что во-вторых?
Во-вторых Тишина в студии! Я выключил глушилку и поднес аппарат к его пиджаку. Загорелась красная лампочка. Вот видите, ваш гардероб тоже весь в «клопах». Придется некоторое время потерпеть эту гадость. Звоните мне только в экстренных случаях. Если надо, я сам выйду на связь. Однако загостился я что-то. После моего ухода ждете десять минут, потом отключаете прибор и баиньки. Кстати, за что у вас орден Красной Звезды?
Вел огонь из подбитого «духами» танка, уничтожил огневую точку противника.
Этих мы тоже уничтожим. Все, мне пора.
Может, на дорожку? Он кивнул в сторону бара.
Сейчас не могу, вот когда все закончится
Литр приговорим, потер руки младший сержант-олигарх танковой службы.
Обязательно. И я выскользнул из спальни.
Путь от Валентиновки до железнодорожной станции Щелково я проделал легкой физкультурной трусцой, уложившись в сорок минут. На заасфальтированном пятачке у билетных касс, где во времена оные посреди никогда не пересыхающей лужи находился знаменитый на всю округу пивняк, любовно прозванный аборигенами «Малой Землей», стоял грязно-зеленоватого цвета старый «москвичок», помнивший еще перестройку с ускорением и идиотическую трезвость с, мать ее, гласностью. За рулем сидел типичный лох и пялился в никуда. Я сел рядом с ним, и лохов в машине стало вдвое больше.
Еще раз здравствуй.
Физкульт-привет.
Я у тебя сегодня заночую?
Бога ради.
Пожрать и выпить найдется?
Не вопрос.
Тогда трогай, извозчик, дома у тебя переговорим, а сейчас я подремлю немного, а то глаза слипаются.
Баю-бай.
Часть вторая
Глава 14
День второй
Продрых я почти до полудня следующего дняи все равно чувствовал себя усталым. Не было ни малейшего желания вступать в драку (а придется), напротив, вся моя сущность жаждала покоя и неги. Сейчас бы бросить все к чертовой матери и прогуляться, скажем, по Арбату, вернее, по тому, что от него осталось, или по Тверской, а может, взять да и смотаться в мой любимый пивняк «Шварцвальд» на Соколе или в «Главпивторг» на Лубянке. Совершенно не хотелось в очередной раз спасать мир, а осознание того, что никуда от этого не деться, совсем не добавляло жизненных сил и исторического оптимизма.
Кое-как и через силу размявшись, я позавтракал тем, что бог послал Вите, и, позаимствовав из его кабинета лист бумаги, устроился на кухне с чашкой специально заваренного для поддержания хилых умственных сил кофе и принялся рисовать разного рода геометрические фигуры. Почему-то именно это занятие всегда помогало мне сосредоточиться.
Итак, что же мы имеем? Совершенно ясно, что кто-то собирается затеять драку притворщиков в лучших традициях Голливуда («Пойми и запомни, Джон Рембо, придурка может остановить только недоумок») с обоюдным, подозреваю, смертельным исходом и под возникший шум спокойно и без лишней суеты решить свои вопросы. Полагаю, что речь идет о судьбе «Русской стали».
Еще до отъезда в Москву я немного полазил по Интернету, и выуженные оттуда сведения, признаться, заставили меня задуматься. Итак, компания давно и прочно занимает лидирующие позиции в России и достаточно агрессивно вторгается на международный рынок. Динамика развития достигла лучших европейских показателей, размеры оборотов исчисляются десятками миллиардов долларов. Но! Из всего состава соучредителей реально на ее благо трудится только Крупин П.Н., дорогим и нежданным гостем которого я был накануне вечером. Ему принадлежит 45,5 процента акций. Оставшиеся 54,5 процента распределены между оставшимися четырьмя соучредителями, занимающимися чем угодно, только не созидательным трудом на благо родной фирмы.
Один очень болен; другой наслаждается средиземноморскими круизами в компании очаровательных юных особ, похожих на проституток, на яхте размерами с линкор «Миссури»; еще один персонаж с неполным средним образованием и четырьмя ходками к «хозяину» занимается исключительно делами своего фонда поддержания юных дарований в сфере изящных искусств; и, наконец, четвертый приобрел по случаю хоккейный клуб в Канаде и с головой погрузился в чарующий мир большого спорта. Два раза в год все они собираются на заседание совета учредителей, чтобы узнать, на сколько же они стали богаче, и, окрыленные услышанным, возвращаются к прежней жизни.
Крупина они почитают за бога или, по крайней мере, за его наместника на Земле.
Едва не забыл, друг друга все эти четверо почему-то на дух не переносят. То есть вся эта «Сталь» при всех своих успехах и наворотах очень уязвима. Даже странно, что никто раньше не занялся ей вплотную. Ведь, случись что с Петром Николаевичем, оставшиеся побегут, задрав штаны, искать варягов, чтобы правили ими дальше и подсыпали денежку
И тут зазвонил телефон.
Да.
Стас, привет.
Жень, ты где был вчера? Я тебе раз десять на все номера звонил.
Как где? Дома, освобождение праздновал.
И как? Отпраздновал?
Есть что вспомнить, по-моему, он еще не до конца протрезвел.
Отпустили под подписку?
Самое интересное, что без всяких подписок и прочей ерунды. Все обвинения сняты, ни у кого никаких претензий.
С чего бы это?
Сам не пойму, четыре месяца пытались слопать, а теперь как бы раздумали.
О как!
Стас, может, в гости нагрянешь? Погудим немного, молодость вспомним.
Может, чуть позже.
Тогда я пошел.
Куда?
Водку пить и шашлык трескать, куда же еще?
Тогда до связи.
И тебе того же.
Значит, все обвинения сняты и никаких претензий нет. Браво, Степаныч. Теперь и мне деваться некуда. Я взял трубку и набрал номер.
Концерн «Росмед», слушаю вас, раздался ангельский голосок. Где они только таких набирают, интересно?
Соедините меня, пожалуйста, с приемной Германа Константиновича.
Вам назначено?
Да.
Как вас представить? очень хотелось ответить хамским: «Представьте меня очень неодетым и в сауне», но я сдержался.
Пожалуйста, соедините меня с его личным секретарем, я ей все подробно объясню.
Минутку, заиграла чудная музыка, должно быть, офисный вариант «Пер Гюнта». Не успел я толком насладиться прекрасным, как меня уведомили, что я соединен с приемной господина Бацунина.
Добрый день, заискивающе проблеял я.
Добрый, согласился со мной хорошо поставленный строгий женский голос.
Будьте добры, соедините меня с Германом Константиновичем.
Он сейчас проводит совещание.
Мне почему-то кажется, нахально заявил я, что он найдет для меня пару минут.
Да? усомнился строгий голос.
Да, уверил я свою собеседницу, вполне, впрочем, допуская, что никто меня не узнает и к сердцу не прижмет. Бывали, знаете ли, случаи.
Представьтесь, пожалуйста.
Я человек, с которым господин Бацунин катался в ноябре девяностого года по набережной Фрогнер Странд в Осло. «В пьяном виде», едва не добавил я.
Именно так и доложить?
Слово в слово, пожалуйста. Наступила пауза, прерванная голосом, которого я не слышал семнадцать лет:
Ты?
Я.
Рад тебя слышать. Как ты?
Нормально. Ты-то как?
Скриплю потихоньку. Давай увидимся?
Как раз об этом я и хотел попросить.
Через полтора часа на Полянке у «Молодой гвардии», номер моей машины
До встречи.
Как я тебя узнаю?
Я буду держать в зубах чайную розу.
Все шутишь, Верещагин, хмыкнул мой собеседник и отключился.
Я грелся на солнышке у автостоянки перед «Молодой гвардией» и вспоминал тот холодный ветреный вечер в Норвегии, едва не ставший для меня последним.
Глава 15
Норвегия, Осло, 9 ноября 1990 года, если не ошибаюсь. Вечер
Я спускался по тросику вниз по скале, все больше отдаляясь от виллы на ее вершине. Сверху меня омывал ласковый и холодный дождище, смывая грим с физиономии. Из-за налетевшего ветра я раскачивался, как на качелях, и разок-другой здорово приложился о камни. В общем, я не получал ни малейшего удовольствия от всей этой физкультуры, и еще мне здорово мешали две дырки в организме. Впрочем, по порядку.
В тот вечер я притворялся официантом. Как сейчас помню, мой прототип был шведом по имени Уле Олафсон. Сам он во всей этой дискотеке не участвовал, так как спал у себя дома без всякой перспективы пробудиться раньше чем через двенадцать часов, начиная с того момента, когда он вздумал попить пивка в моей компании. Слава богу, физия у него оказалась вполне простецкая, без особых примет, поэтому гримировался я недолго, правда, пришлось немного осветлить шевелюру и двигаться на полусогнутых, потому что этот потомок викингов умудрился оказаться ниже меня на добрых пять сантиметров. Небольшой частный прием, на котором я подменял так некстати занемогшего работника тамошнего общепита, начался в девять вечера. Инструктаж перед его началом с обслуживающим персоналом проводил один милый человек с добрым лицом отцеубийцы. Нам строго-настрого запрещалось отлучаться куда-либо из холла, снимать с лацкана белого форменного кителя бейдж с фотографией, а самое главноеоставаться на вилле после половины одиннадцатого.
В этот вечер прием посетили девять человек, не считая охраны. Что интересно, среди них не было ни одной дамы. Гости степенно выпивали и закусывали, прогуливались по холлу и слушали что-то трогательно-национальное в исполнении струнного секстета. Все ждали еще одного, как я понял, важного чиновника тамошнего правительства. Лично меня его персона волновала постольку-поскольку, так как нужный мне человек, американец, уже был на месте. Вернее, его документы.