Старшеклассницы не могли этого дать; Стелла она, быть может, и могла, но с ним она просто забавлялась. Она считала его обычным Донжуаном, но это была только видимости, оболочка.
Поэтому после Стеллы он завел роман с Лептой Маллиген, женой Кларка, потом с Сонни Венути, потом с Лаурой, женой дантиста Харлана Баутца, и, наконец, год назад, с Кристиной Берне. Всех их он помнил; он ценил в них основательность, их отношение к мужьям, детям, к хозяйству. Они принимали его и знали, чего он хочет: не интрижки, а глубокой связи, настоящего второго брака.
Но потом эмоции побеждали, и все заканчивалось. Льюис еще любил их всех, любил и Кристину Берне, но
Но перед ним постепенно вырастала стена. Он все чаще думал о том, что его романы так же пусты и тривиальны, как и вечера с девочками. Как ни странно, в такие моменты он часто думал о Стелле Готорн. Это было глупо, но что могло быть глупее, чем его утреннее поведение в лесу? Льюис посмотрел в окошко над раковиной на тропинку и вспомнил, как бежал по ней с подступившим к горлу сердцем. Сейчас тропинка казалась дружелюбной, давно знакомой, и лес трогательно протягивал ему белые ветки.
«Если ты упал с коня, возвращайся назад», сказал он себе. Что его испугало? Он слышал голос? Нет, он слышал собственные мысли. Он просто переволновался, вспоминая последний день жизни Линды. И еще этот сон с Джоном и Сирсом. Так что никто за ним не гнался, никого не было.
Льюис поднялся наверх, надел сапоги, свитер и лыжную куртку и вышел через дверь кухни.
Его утренние следы уже припорошило свежим снегом. Воздух был хрустящим, как яблоко. Если бы он не собирался на охоту с Отто Грубе, можно было бы покататься на лыжах. Льюис обошел дом и дошел до опушки леса. Снег на ветках сосен искрился, как лунный свет.
Ну, вот он я, идите сюда, громко сказал он.
Теперь он не чувствовал ничего, кроме света, леса и своего дома; весь страх исчез.
Но теперь, проходя по своему лесу, Льюис испытывал новое ощущение. Лес казался не настоящим, а как бы нарисованным на картинке. И это был волшебный лес. Даже тропинка была волшебной.
Когда он зашел дальше, он увидел свои утренние следы, и они тоже показались ему волшебными, нарисованными в сказкев его сказке.
После прогулки ему еще меньше захотелось оставаться дома. Дом был каким-то пустым, что подчеркивалось отсутствием женщины. Нужно было кое-что сделать по хозяйствутак, его обеденный стол давно нуждался в полировке, как и столовое серебро, но это подождет. По-прежнему в куртке, он ходил по комнатам, не зная, чем заняться.
Он вошел в столовую. Большой обеденный стол из красного дерева совсем потускнел; там и сям виднелись царапины. Цветы в вазе давно засохли; опавшие лепестки валялись на столе, как мертвые пчелы.
«Кого ты ожидал тут увидеть?»спросил он себя.
Выйдя из столовой с вазой в руках, Он опять увидел в окно волшебный сверкающий лес. Ладно. Он отнес цветы на кухню и выкинул их в ведро.
Кого ты ожидал увидеть? Себя самого?
Неожиданно он покраснел. Поставив вазу на стол, он быстро вышел из дома и направился в пристройку, где прежний владелец устроил гараж и мастерскую. «Морган» стоял за стеллажом с инструментами. Льюис открыл машину и, сев за руль, поехал к шоссе. В машине ему стало как-то легче; холодный ветер, пробивающийся сквозь полотняную крышу, взлохматил ему волосы. Бак был почти полон.
Через пятнадцать минут его окружали холмы, окаймленные рядами деревьев. Он ехал по маленьким дорогам, разгоняясь порой до восьмидесяти миль в час. Он пересек долину Ченанго, проехал вдоль реки Тиугниога до самого Уитни-Пойнт и свернул на запад по долине Кайюга, к Ричфорду.
Иногда маленький автомобиль заносило на поворотах, но Льюис почти автоматически выправлял его. Водителем он был хорошим.
Наконец он понял, что ездил этим же путем, когда учился в Корнелле, только тогда предельная скорость составляла тридцать миль в час.
После двух часов езды лицо его онемело от холода. Сейчас он был недалеко от Итаки, и пейзаж был красивее, чем в районе Бингемтона, дорога петляла между холмов, поднимаясь и опускаясь. Небо потемнело, хотя была только середина дня; Льюис подумал, что это от снега. Впереди него был прямой отрезок дороги, где можно было разогнать машину, но он напомнил себе, что ему уже шестьдесят пять, и повернул «морган» назад к дому.
Он поехал медленнее, направляясь на восток, к Хэрфорду. Поездка сохраняла свое очарование даже ка меньшей скоростион снова чувствовал себя студентом, мчащимся домой на всех парусах.
Возле аэродрома в Глен-Обри он проехал аллею облетевших кленов, которые напомнили ему его собственный лес. Они тоже были волшебнымипринцы, заколдованные злой ведьмой. Под ними он увидел следыего следы?
Что если ты пойдешь гулять и увидишь себя самого, идущего навстречу, с искаженным от страха лицом?
Тут он похолодел. Прямо перед ним, посередине дороги, стояла женщина. Он успел заметить только волосы, рассыпавшиеся по плечам. Он рванул руль, думая в то же время, как она оказалась здесь, и тут же понял, что опоздал. Борт «моргана» медленно, ужасно медленно приближался к женщине. Потом машину занесло, и он понял, что летит куда-то в сторону от дороги. Все происходило с той же непонятной медлительностью, но длилось какое-то мгновение. Через миг он обнаружил, что «моргай» стоит на поле передом к дороге. Женщины нигде не было видно. Его руки на руле дрожали; рот наполнился вкусом крови. Может, он сбил ее и сбросил под откос?
Он открыл дверцу и вышел. Ноги тоже дрожали. Машина застряла; теперь нужен грузовик, чтобы ее вытащить.
Эй, леди! крикнул он. С вами все в порядке?
Льюис поднялся на дорогу. Ноги болели, и он чувствовал себя очень старым и слабым. Женщины не было. Он с бьющимся сердцем заглянул в кювет, ожидая увидеть ее там Но в кювете не было ничего, кроме свежего снега.
Женщина исчезла так же внезапно, как появилась, или или ему просто показалось, что она была. Он потер глаза. Льюис пошел по дороге до ближайшего дома, откуда можно было бы позвонить в техпомощь. Наконец он добрался до фермы, хозяин которой, бородач с тупым взглядом, позволил ему позвонить, но заставил дожидаться грузовика на улице.
Он попал домой только в семь, голодный и злой. Он все еще думал о той женщине. Куда она могла деться в открытом поле? Может, она все же лежит мертвая в кювете? Но даже собака оставила бы вмятину в кузове «моргана», а машина была невредима.
Черт, сказал он вслух. Он только приехал и не успел еще даже согреться, но его не покидало чувство, что случилось что-то страшное. Он пошел в спальню, скинул свитер и надел чистую рубашку, галстук и блейзер. Он поедет в заведение Хэмфри и выпьет пива. Может, хоть это поможет.
Стоянка была полна, и Льюису пришлось поставить машину у самой дороги. Снег уже не шел, но воздух был холодным и таким твердым, что, казалось, его можно ломать руками. Из окон длинного серого здания доносились пивной дух и звуки кантри.
В баре было так жарко, что Льюис сразу вспотел. Толстый Хэмфри Стэлледж в мокрой белой рубашке носился позалу. Все столики у эстрады были заняты молодежью, распивающей пиво. Глядя на них сзади, Льюис не мог отличить парней от девчонок.
Что если ты увидишь себя самого, бегущего навстречу своей машине, с искаженным от страха лицом?
Что вам, Льюис? спросил Хэмфри.
Два аспирина и пиво. Жутко болит голова. Да, еще гамбургер. Спасибо.
В другом конце бара кучка слушателей собралась вокруг Омара Норриса. Тот, выпучив глаза, размахивал руками. Раньше его забавляли истории Омара о том, как он избегал общественно-полезной работы, работая Санта-Клаусом в универмаге, а потомводителем снегоочистителя, но Льюиса удивило, что его до сих пор кто-то слушает. Тут Хэмфри принес ему аспирин и стакан пива.
Бургер скоро будет, сообщил он.
Льюис проглотил таблетки. Оркестр кончил играть «Пушечное ядро» и завел новую песню. Одна из девушек за соседним столиком повернулась и посмотрела на Льюиса. Он кивнул ей.
Допив пиво, он оглядел толпу. Он увидел аптекаря Ролло Дрэгерасбежал от нескончаемого зудения Ирменгард, и узнал парня, сидящего за одним столом с девушкой, посмотревшей на него. Это был Джим Харди, обычно всюду появляющийся с дочкой Дрэгера. Теперь они оба смотрели на него. Джим был симпатичным парнем, широкоплечим и светловолосым, но выглядел немного диким. Он всегда как-то нехорошо усмехался, и Льюис слышал от Уолта Хардести, что это Джим поджег старый сарай Пэга. Он так и видел, как парень усмехается, делая это. Сегодня с ним была девушка старше Пенни Дрэгер и красивее.
Хэмфри принес гамбургер и осведомился:
Вы так быстро выпили. Не хотите графин?
Льюис даже не заметил, как опустел второй стакан.
Хорошая идея.
Вид у вас не совсем здоровый.
Грянувший снова оркестр избавил Льюиса от необходимости отвечать. Вошли две официантки Хэмфри, Энни и Анни, хорошо дополняющие друг друга. Энни походила на цыганку черными кудрявыми волосами, а Анни, настоящий викинг, имела крупные красивые ноги и ослепительные зубы. Обеим было за тридцать, они жили за городом с разными мужчинами, но без детей. Льюису они нравились, и время от времени он приглашал то одну, то другую на ужин. Энни, увидев его, помахала, и он помахал ей в ответ. Хэмфри, налетев на своих подчиненных, стал давать им указания, и Льюис вернулся к гамбургеру.
Когда он поднял глаза, перед ним стоял Нед Роулс. Льюис, еще жуя, жестом пригласил Неда за стол. Нед ему тоже нравился; он сделал «Горожанина» интересной газетой, и теперь там печатались не только объявления о продаже домов и отчеты о вечеринках.
Помогите мне допить это, Льюис плеснул пива из графина в пустую кружку Неда.
А как насчет меня? раздался чей-то низкий голос за его плечом, и Льюис, подняв голову, увидел Уолта Хардести. Он понял, что они с Недом вышли из задней комнаты. В последнее время Хардести пропадал там целыми днями: он не мог пить на глазах у подчиненных, а пил он не меньше Омара Норриса.
Да, конечно, Уолт. Я вас не заметил. Присаживайтесь, Нед Роулс как-то странно смотрел на него. Льюис был уверен, что издателю не больше его хочется общаться с шерифом. Зачем он его за собой таскает? Нед придвинулся к нему, освобождая место для Хардести. Шериф все еще был в куртке, похоже, в задней комнате было холодно. Нед все еще по-студенчески носил твидовый жакет.
Тут Льюис заметил, что они оба смотрят на него странно, и сердце у него екнулонеужели он все-таки сбил ту женщину? Может, кто-то записал его номер?
Ну, Уолт, сказал он. Что-нибудь важное или вы просто хотите пива?
Сейчас я хочу пива, мистер Бенедикт, Хардести отпил из стакана. Ужасный день, правда?
Да, просто ответил Льюис.
День кошмарный, согласился Роулс, убирая ру_ой волосы со лба. Вы плохо выглядите, Льюис. Вам нужно поехать домой и отдохнуть.
Эта реплика окончательно сбила Льюиса с толку. Если он в самом деле сбил женщину и они знают об этом, то шериф не должен отпускать его домой.
О, дома мне не отдохнуть. Лучше быть среди людей.
Да, все это ужасно, сказал Роулс. Я думаю все так считают.
Черт, да, Хардести налил себе еще пива. Льюис тоже подлил себе в стакан. К гитаре подключилась скрипка, и они теперь с трудом слышали друг друга. Из микрофонов доносились обрывки песни: «Не туда идешь ты, бэби Не туда идешь»Я только что вспоминал детство, когда я слушал; Бенни Гудмена, сказал он. Нед посмотрел на него _ некоторым недоумением.
Бенни Гудмена? фыркнул Хардести. Да, я люблю кантри, только настоящее, а не то, что играют эти сосунки. Например, Джим Ривс. Вот это я люблю.
Льюис чувствовал дыхание шерифа, отдававшее пивом и какой-то гнилью, будто он наелся помоев.
Ну, вы моложе меня, сказал он, чуть отодвигаясь.
Я хотел сказать, что мне очень жаль, вмешался Нед, и Льюис в упор взглянул на него, пытаясь понять, чего ему жаль. Хардести помахал викингу Анни, требуя еще один графин.
Льюис вспомнил что-то, что было утром и потом, во время поездки старые клены волшебный лес, который он видел с удивительной ясностью.
Не туда идешь ты, бэби, не туда идешь
Но теперь он был не в лесу, к все равно все оставалось странным, непонятным, как в сказке
Не туда идешь
Хардести наклонился вперед и открыл рот. Льюис видел его налившиеся кровью глаза.
Вот что я вам скажу. Мы нашли четырех мертвых овец. Глотки перерезаны, а крови нет. Что вы об этом думаете?
Вы же шериф. Что вы думаете? Льюису приходилось кричать, чтобы было слышно за грохотом музыки.
Я думаю, что это чертовски странно, прокричал Хардести в ответ. Чертовски странно. По-моему, ваши приятели-адвокаты что-то об этом знают.
Не похоже, сказал Нед. Но мне нужно встретиться с ними, чтобы они что-нибудь написали о Джоне Джеффри для газеты. И вы, конечно, тоже.
Написать о Джоне для «Горожанина»?
Ну да, слов сто-двести. Что-нибудь хорошее.
Но зачем?
Господи, не хотите же вы, чтобы о нем говорил только Омар Норрис, Хардести прервался, открыв рот. Льюис оглянулся на Норрисатот все еще размахивал руками среди толпы слушателей. Ощущение, что случилось что-то ужасное, не покидавшее его весь день, теперь УСИЛИЛОСЬ.
Нед перегнулся через стол и взял его за руку.
Ах, Льюис. Я был уверен, что вы знаете.
Меня не было весь день. Я а что случилось?
«Годовщина Эдварда», вдруг вспомнил он, уже зная, что Джон Джеффри мертв.
Он прыгнул с моста, сказал Хардести. Сегодня утром. Похоже, умер еще до того, как ударился о воду. Это все видел Омар Норрис.
Он прыгнул с моста, тихо повторил Льюис. Почему-то он пожалел, что не сбил машиной ту женщинупо какой-то абсурдной причине ему показалось, что тогда Джон был бы в безопасности.
Мы думали, Сирс или Рики сказали вам. Они согласились помочь с похоронами.
Господи, хоронить Джона, Льюис встал и слепо, ничего не различая сквозь внезапно нахлынувшие слезы, пошел прочь.
Не хотите что-нибудь сообщить по этому поводу? крикнул вслед Хардести.
Нет. Нет. Я ничего не знаю. Мне нужно повидать остальных.
Льюис налетел на Джима Харди, сидящего за столом рядом с той же девушкой.
Прости, Джим, сказал он и хотел отойти, но Джим поймал его за рукав.
Мистер Бенедикт, эта леди хочет с вами познакомиться. Она остановилась в нашем отеле.
У меня нет времени. Надо идти, но рука Харди не отпускала его.
Ну, подождите. Она меня очень просила. Ее зовут Анна Мостин.
Льюис впервые после того, как поймал взгляд девушки, посмотрел на нее. Он увидел, что она не так молода, около тридцати. Она совсем не походила на обычных подружек Джима Харди.
Анна, это мистер Льюис Бенедикт. Я думаю, он самый красивый старикан во всем этом чертовом штате, и он это отлично знает.
Девушка привлекала его внимание все больше. Она определенно кого-то напоминала, может быть, Стеллу Готорн. Он совсем не помнил, как выглядела Стелла в тридцать.
Издалека Омар Норрис что-то сказал, показывая на него пальцем. Джим отпустил его рукав, ухмыляясь в своей обычной манере. Парень со скрипкой по-девчоночьи тряхнул своими длинными волосами и заиграл новую мелодию.
Я знаю, что вам нужно идти, сказала девушка приятным низким голосом. Джим сказал мне про вашего друга, и я только хотела выразить вам свои соболезнования.
Я сам только что узнал. Рад познакомиться, мисс
Мостин. Надеюсь, мы еще встретимся. Я устроилась на работу к вашим друзьям-адвокатам.
О? Тактут он понял, о чем она говорит. Рики с Сирсом взяли вас на работу?
Да. По-моему, они знали мою тетю. Может, вы тоже? Ее звали Ева Галли.
О, Боже, Льюис отшатнулся и выскочит из бара.
Бедняга, похоже, чуть не обделался, заметил Джим. О, простите, леди. То есть, мисс Мостин.
Клуб Чепухи обвиняют
Глава 6
Брезентовый верх «моргана» трещал от усиливающегося холода, пока Льюис ехал к дому Джона. Он не знал, кого он там найдет. Может, над гробом Джона проходит последнее заседание Клуба Чепухи. А может, Рики и Сирс тоже умерли и лежат наверху, завернутые в черные плащи, как в его сне
Пока еще нет.
Он свернул на Монтгомери-стрит, остановил машину и вылез. Ветер рванул полы его блейзера; он понял, что забыл надеть пальто. Льюис в отчаянии посмотрел на темные окна, думая, что хоть Милли должна быть на месте. Он нажал на звонокраз и другойдверь не открывалась. По щеке поползла холодная капля. Сначала он подумал, что это снег, потом понял, что он опять плачет.
Дрожа от холода, он позвонил еще, потом поднял голову и увидел через дорогу старый дом Евы Галли. Его пронизал ознобон будто снова видел, как она, молодая и прекрасная, выходит из двери.
Дверь открылась. Но вышел оттуда мужчина. Когда он подошел, Льюис узнал Фредди Робинсона, страхового агента. Он не раз встречал его у Хэмфри.
Льюис! Рад вас видеть.
Льюису захотелось поскорей уйти.
Да, это я.
Какой ужас! Так жалко старого Джеффри. Я услышал об этом днем. Он ведь был вашим приятелем? Робинсон уже протягивал ему руку, и Льюис не успел увернуться от его холодных пальцев. Какая трагедия.
Знаете, что я вам скажу? Доктор Джеффри всегда держался замкнуто, но мне он нравился. Правда. Он тогда пригласил меня на вечеринку с той актрисой. Я был очень ему благодарен. Там было так здорово. Ну, кроме конца, конечно.
Льюис потупился, не желая реагировать на эти чудовищные замечания, и Фредди продолжал:
Эй, вы чертовски плохо выглядите. Нельзя вам стоять на холоде. Пойдем ко мне, выпьем чего-нибудь? Я бы с удовольствием посидел с вами и заодно проверил, как ваши дела со страховкой. Тут все равно никого нет, он, как Джим Харди, схватил Льюиса за рукав, и в глазах его Льюис прочитал странное выражение, что-то вроде отчаяния. Он ведь может просто затащить его к себе.
Извините, не могу, сказал он как можно вежливее. Мне нужно кое-кого повидать.
Вы имеете в виду Рики Готорна и Сирса Джемса? Да, они молодцы. Знаете, я вами восхищаюсь, и вашим клубом, и всем прочим.
Господи, не восхищайтесь! Кто-то хлопает нас, как мух, это вырвалось у Льюиса непроизвольно, когда он уже садился в машину, и через пять минут выскочило у него из головы.
Он поехал к Рики, потому что не мог представить, что Сирс отвез Милли к себе. Догадка оказалась правильной.
Ты уже знаешь, сказал Рики, открыв ему дверь. Хорошо, что ты пришел.
Да. Я встретил Хардести и Неда Роулса, и они мне сказали. А как ты узнал?
Хардести позвонил в офис, они прошли в гостиную, и Льюис увидел Сирса, обмякшего в кресле.
Из столовой появилась Стелла и молча обняла его.
Так жаль, Льюис. Так жаль.
Это невозможно.
Может, и так, но именно Джона днем отправили в морг графства. Да и кто знает, что возможно, а что нет?
Может, завтра и я прыгну с моста? Кофе тебе не помешает, сказала Стелла, разглядев Льюиса повнимательнее, и пошла на кухню.
Мы пытались до тебя дозвониться, сказал Рики.
Меня не было.
Ведь это Джон предложил написать молодому Вандерли, вспомнил Рики после минутного молчания.
Кому? спросила Стелла, возвращаясь с чашками.
Рики и Сирс объяснили.
Боже, что за глупость? Это похоже на васвсе __путать, а потом просить кого-то решить ваши проблемы. Но от Джона я такого не ожидала.
Стелла, он мог выступить в роли эксперта, терпеливо возразил Сирс. И самоубийство Джона показывает, что он необходим нам еще больше.
Ну, и когда он приедет?
Не знаю, Сирс был похож на нахохлившегося старого индюка.
Если вы спросите меня, что делать, то я скажу, что прежде всего вам нужно прекратить эти ваши заседания. Они вас всех с ума сведут. Рики сегодня проснулся с криком. Вы все трое выглядите так, будто за вами гонялись привидения.
Сирс сохранял выдержку.
Двое из нас видели тело Джона. По-моему, этого достаточно, чтобы быть немного не в себе.
Какначал Льюис и замолчал. «Как он выглядел?»хотел он спросить.
Что «как»?
Как получилось, что вы взяли племянницу Евы Галли в секретарши?
Она искала работу, сказал Сирс. А нам как раз нужен еще один человек.
Ева Галли? переспросила Стелла. Это не та богатая дама, которая жила здесь давным-давно? Я ее почти не знала, она была гораздо старше. Она, кажется, собиралась за кого-то замуж?
За Стрингера Дедэма, сказал Сирс.
Да-да, за него. Он был красавчик. А потом случился этот ужасный случайчто-то на ферме.
Ему оторвало обе руки молотилкой, напомнил Рики.
Господи, ну и разговор! Это об этом вы говорите на своих заседаниях?
Тут все трое мужчин подумали об одном.
А кто тебе рассказал об этой мисс Мостин? спросил Сирс. Наверное, миссис Куэст?
Нет. Я встретил ее у Хэмфри с Джимом Харди. Он: мне ее представил.
Все снова замолчали. Потом Сирс спросил Стеллу, есть ли в доме бренди, и она снова скрылась на кухне.
Ты подвозил Джона домой, обратился Сирс к Льюису. Он не выглядел как-нибудь странно?
Льюис покачал головой.
Мы почти не говорили. Он сказал, что ему понравилась твоя история.
А еще?
Сказал, что холодно.
Понятно.
Стелла внесла поднос с бутылкой «Реми Мартен» и тремя стаканами.
Да что с вами? Вы сидите, как три совы.
Они не отвечали.
Ну ладно, оставляю вас наедине с бренди. Думаю, у вас найдется о чем поговорить, Стелла поставила поднос и вышла, не попрощавшись.
Она расстроена, извиняющимся тоном сказал Рики. Как мы все. Но Стелла более впечатлительна, чем хочет показать, покончив с этой темой, он взял бутылку и налил всем. Все же я не понимаю, почему он это сделал.
Не знаю, Льюис взял свой стакан. Может, и хорошо, что не знаю.
Что ты говоришь? проворчал Сирс. Мы же не животные, мы не можем оставаться в блаженном неведении. Нам нужно знание. Или, может, ты действительно ищешь защиты в незнании?
Сирс, это перебор, сказал Рики.
Не надо жаргона. Такими словами можно впечатлить Элмера Скэйлса с его овцами, но не меня.
С овцами что-то было связано, но Льюис не мог вспомнить.
Я не хочу защититься незнанием, Сирс. Я только хотел сказать, что черт, не знаю. Что это может оказаться слишком, он хотел сказать, что опасно кому-либо, будь то жена или друг, приближаться к последним мгновениям жизни самоубийцы.
Да, выдохнул Рики.
Я был бы рад узнать, что Джона охватило отчаяние, сказал Сирс. Как раз другие объяснения меня пугают.
Прошлой ночью, объяснил Рики, мрачно улыбаясь, когда мы ушли, Сирс видел у себя на лестнице Фенни Бэйта.
О, Боже.
Хватит, предупредил Сирс. Рики, я запрещаю тебе говорить об этом. Льюис, мне показалось, что я видел его. Я очень испугался. Это была галлюцинация, призрак.
Называй, как хочешь. Во всяком случае, я не хочу видеть здесь молодого Вандерли. Даже если он мог помочь, сейчас уже поздно.
Ты не понимаешь. Я как раз хочу, чтобы он приехал и сказал: мой дядя Эдвард умер от курения и волнения, а Джон Джеффри был психически неустойчив. Вот почему я согласился с предложением Джона. И теперь говорю: чем раньше он приедет, тем лучше.
Если так, то я согласен, сказал Льюис.
Внезапно они все посмотрели на дверь. Кто-то спускался по лестнице. Льюис видел окно и с удивлением заметил, что опять пошел снег. Большие белые хлопья прочерчивали темный квадрат окна.
Вошла Милли Шиэн с растрепавшейся прической. На ней был халат Стеллы.
Я вас слышала, Сирс Джеймс.
Вы оскорбляете Джона, даже когда он уже мертв.
Милли, я не имел в виду ничего плохого.
Нет. Теперь мне с вами не водиться, и я не обязана подавать вам кофе и булочки. И вот что я вам скажу: Джон не кончал с собой. Льюис, вы тоже послушайте. Он не мог этого сделать. Его убили.
Милли, начал Рики.
Вы думаете, что и я психически неустойчива? Думаете, я не знаю, что говорю? Джона убили, и я знаю кто. Вы. Вы со своим Клубом Чепухи и со своими дурацкими историями. Вы свели его с ума вашим Фенни Байтом! ее лицо исказилось, и Стелла подоспела слишком поздно, чтобы не дать ей произнести последние слова:
Вас нужно было назвать Клубом Убийц!
Глава 7
Так они теперь и стояли, члены Клуба Убийц, под холодным октябрьским небом. Они в самом деле ощущали чувство виныцелый год они говорили о похоронах, и вот пришел черед хоронить одного из них. Их поразили и данные вскрытия, где на сухом медицинском языке отмечалось: «Имеются признаки длительного употребления наркотических веществ». Сирс так и не поверил этому, считая врачей, проводивших вскрытие, невеждами. Слух распространился по городу; одни стали на сторону Сирса, другие поверили выводам экспертизы, но на похороны никто не пришел. Даже преподобный Нейл Уилкинсон выглядел раздосадованнымхоронить самоубийцу, да еще наркомана!
Новая секретарша, Анна, была очень мила: она укрощала гнев Сирса и заслоняла от него миссис Куэст, была чрезвычайно любезна и совершенно преобразила офис. Она помогла компаньонам понять, что у них на самом деле много работы. Даже в день, когда они покупали гроб и искали в шкафу Джона подходящий костюм, они получили больше писем и звонков, чем раньше за неделю. Свою тетку она упомянула только раз, в совершенно невинном контексте: она спросила, как та выглядела. Сирс, покраснев, пробормотал: «Такая же симпатичная, как вы, но не такая деловая». И это она стала на сторону Сирса по поводу вердикта врачей. «Даже коронеры ошибаются», сказала она, как всегда спокойно, с непоколебимым здравым смыслом.
Рики был не так в этом уверен. Джон постоянно имел дело с лекарствами, а инъекции инсулина приучили его к игле. К тому же за последнее время он сильно сдал, и это вполне можно было приписать действию наркотиков.
И еще: это объясняло его самоубийство. Не пустые глаза босоного Фенни Бэйта, не Клуб Убийцнаркотики разъели его мозг, как и его тело.
Из носа у Рики текло, грудь болела. Ему хотелось сесть, хотелось в тепло. Милли Шиэн обхватила Стеллу, то и дело доставая из кармана бумажные салфетки и вытирая ими глаза.
Рики достал свой платок и высморкался.
Потом все они услышали машину, въезжающую на холм.
Из дневников Дона Вандерли
Глава 8
Похоже, я избран в почетные члены Клуба Чепухи. Самое странное во всем этом то, что старики, друзья моего дяди, боятся увидеть в реальности роман ужасов, вроде моего «Ночного сторожа». Из-за этого они и написали мне. Они думают, что я эксперт по сверхъестественному, этакий Ван Хельсинг! Мои первоначальные впечатления оказались вернымиони до смерти напуганы, боятся собственной тени. А я должен все это исследовать и сказать им, что все в порядке, не беспокойтесь, ребята.
Конечно, они не говорят это прямо, но показывают всем своим видом.
Но они не хотят, чтобы я перестал писать. Сирс Джеймс так и сказал: «Мы пригласили вас сюда не затем, чтобы мешать вашей карьере». Так что мне приходится полдня посвящать доктору Заячья лапка, а полдня им. Определенно чувствуется, что им просто нужно выговориться. Они слишком долго говорили друг с другом.
Когда секретарша Анна Мостин ушла, домоправительница покойного сказала, что хочет лечь, и Стелла увела ее наверх. Вернувшись, она налила всем по большому бокалу виски. В Милберне, как я успел заметить, виски пьют по-английски, не разбавляя.
Наш разговор был тяжелым. Стелла Готорн сказала: «Надеюсь, вы вобьете в их головы хоть немного ума», что меня заинтриговало. Они еще не объяснили, зачем я им понадобился. Потом Льюис сказал: «Да, нам нужно об этом поговорить. И о вашей книге тоже». «Хорошо», сказал я. Воцарилось молчание.
Ну что, пора кормить этих трех сов, сказала Стелла. Мистер Вандерли, не поможете мне?
Я пошел с ней на кухню, думая, что сейчас меня нагрузят тарелками, но вместо этого Стелла прикрыла дверь и тихо спросила:
Что, эти старые идиоты еще не сказали, чего они от вас хотят?
Похоже, они очень расстроены, ответил я.
Знаете, чтобы разобраться с ними, нужно быть Фрейдом. Сразу скажу, что я не одобряю ваш приезд. Люди должны сами решать свои проблемы.
Они же только хотели поговорить со мной о дяде, нерешительно возразил я. Несмотря на седые волосы, она выглядела не старше сорока пяти и казалась точеной и прекрасной, как фигура на носу корабля.
О дяде? Что ж, может, и так. Мне они об этом не говорили, тут я понял одну из причин ее гнева. Вы хорошо знали вашего дядю, мистер Вандерли?
Зовите меня по имени. Нет, не очень. С тех пор, как я переехал в Калифорнию, я видел его не чаще, чем раз в два года. А несколько лет перед смертью я вообще с ним не встречался.
Но он оставил вам дом. Вам не кажется странным, что эти трое пригласили вас сюда?
Я не успел ответить, как она меня перебила:
А мне кажется. Вы заметилиони не приглашают вас поселиться в доме Эдварда? Они боятся его, никогда туда не ходят. Они все суеверны.
Мне показалось, что
Может, вы не такой твердолобый, как они. Но вот что: прежде, чем доверяться их советам, спросите у меня. А теперь займемся делом, пока они совсем не забили вам голову.
Она открыла холодильник и извлекла оттуда ростбиф величиной с поросенка.
Вы не против холодного ростбифа? Ножи в шкафу справа от вас. Начинайте резать.
Позже Стелла неожиданно ушлана «свидание», как она объяснила. После странной сцены на кухне я уже не удивлялся ничему в ее характере, и я увидел мелькнувшее в глазах Рики Готорна страдальческое выражение. Эти люди постепенно раскрывались передо мной. Нет, «раскрывались» не то слово, это случилось гораздо позже, а пока они просто излагали мне причины, побудившие их пригласить меня в Милберн.