Тетя Фая к Вере в домик пошла,сказал Мазур.
Событие не эпохального значения, но...
Тетя Фая вышла из ломика минуты через три, ушла к себе. Вскоре из ломика показалась Вера, направилась прямехонько к ним. Остановилась в проеме распахнутой двери:
К вам можно?
Да запросто,сказал Лаврик.Вон тот стул у нас самый прочный. Головушка побаливает?
Причесалась она тщательноно глаза были припухшие, и отнюдь не от слез. Любой мужик, накоротке знакомый с алкоголем, моментально определил бы причину.
Ребята, у вас стаканчика вина не найдется?смущенно спросила Веса.У меня вообще-то нет привычки похмеляться, но вчера мы с Олей перебрали изрядно... Она спит еще, а я подхватилась. Голова потрескивает, а к хозяйке идти неудобнони свет ни заря бутылку просить...
Опохмелкасвятое дело, Верочка,сказал Лаврик, вставая.У нас да не найдется?он достал из шкафчика наполовину полную литровую бутыль из-под молока, заткнутую кукурузной кочерыжкой. Налил чистый стакан почти до краев.Производство винзавода «Дядя Гоша и Тася», так что качество гарантируется. Тут у меня шоколадка есть. Как старый змееборец, рекомендую: залпом не следует. Сначала немножко, а там как пойдет... И, главное, к вину не принюхиваться.
Вера отпила с четверть стакана, посидела чуточку, прислушиваясь к себезнакомое Мазуру состояние, что уж там. Выпила до половины, Лаврик подал ей сигарету, поднес зажигалку. Сделав пару затяжек, она уже гораздо энергичнее прикончила стакан до конца. Что ее моментально не излечило, конечно, но щеки чуточку зарумянились, она немного повеселела.
Вчерашнее не гнетет?поинтересовался Лаврик.
Да как-то о нем и не думается...
Вот в этом и заключается достоинство похмелья,наставительно поднял палец Лаврик.Организм бросает все силы на борьбу с ним, клятым, а все остальное уже как-то и не волнует... Что это Фаина приходила ни свет ни заря?
Вера бледно улыбнулась:
Спешила сообщить, чтобы я не беспокоилась, по милициям и скорым не бегала. Только что ей позвонил дражайший супруг, пьяный, она говорит, вдребезину. Велел мне передать, чтобы я его не искала, а развлекалась, как угодно,она опустила глаза.Тетя Фая повторять не стала, сказала только, что он всякую похабщину нес... А сам он, изволите видеть, нашел приют в уютном месте, где ему хорошо. Потом трубку перехватила пьянющая девка, хохотала и говорила, что Вадику тут и правда хорошо, лучше, чем с женой...тут она тоже матом... и сказала: мол, он у нее погостит, пока не надоест.
И трубку бросили... Ну вот, хоть какая-то определенность... Об одном теперь гадатькогда припрется...
Припрется рано или поздно,сказал Лаврик.Денег у него с собой много?
Рублей сто.
Ну, тут одно из двух,сказал Лаврик.Если он, пардон, воспользовался платными услугами, то денег у него не останется очень быстро, и будет выставлен. Если услуги бесплатные, из разряда скоротечного курортного романа, тоже не особенно долго засидится. Вернется, куда денется...он заговорил серьезнее:Верочка, я уж дам житейский совет... Сам я человек холостой, но у знакомых семейных со всякими коллизиями сталкивался... Совет такой: первой не нападайте, а обороняйтесь в меру. Простите уж за откровенность, вы с ним оба не без греха... и это, как ни странно, хорошо. Потому что такие вот ситуации, когда обе стороны виноваты, гасятся быстрее и легче, чем если бы виноват был кто-то один... Может, вам домой уехать? Все равно нормального отдыха уже не получится, да и осталось его дней восемь...
Билетов не достать,сказала Вера грустно.Самый сезон, причем к концу идет, все как раз уезжают...
Попросим дядю Гошу, поможет. У него тут весь город в друзьях и знакомых.
Нет уж!решительно сказала раскрасневшаяся Вера.Не буду я сбегать. Отпуск догуляю до упора. С пляжа не вылезу, к дяде Сандро съезжу. Без него.
Лаврик осторожно спросил:
А не получится так, что нам потом придется вас разнимать? Вернее, его оттаскивать?
Да нет,сказала Вера.Есть у него положительная черта: даже пьяный, рук не распускает. Ссорились пару раз... Словесда, будет выше крыши, и самых матерных. А вот драться точно не полезет.
Ну, вам виднее,сказал Лаврик.Еще стаканчик?
Нет, спасибо, мне достаточно... Ребята, вы фотографии сожгли?
Еще вчера ночью, как и собирались,не моргнув глазом, солгал Лаврик.
Спасибо... Ну, я пойду...
Она встала и вышла ничуть не шаткой походкой.
Ну вот,сказал Мазур.Зря ребята вчера по городу болтались, да и сегодня...
Кто ж знал...сказал Лаврик.
И вдруг, как с ним не раз случалось, моментально переменился: движения стали экономными, резкими, с лица исчезла беззаботность. Он присел на корточки, порылся в своей сумке и извлек муровское удостоверение. Подбросил его на ладони, пропел, не стараясь подражать хрипоте барда:
Побудьте день вы в милицейской шкуре,
вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе,
за тех, кто в МУРе, никто не пьет...
* Из песни Владимира Высоцкого (19381980) «День рождения лейтенанта милиции» (1965).
Кирилл, доставай свое. Пойдем смотреть жизнь наоборот. Проще говоря, самое время потолковать по душам с милой тетей Фаей, она жеФиона. Расклад такой: тебе про нее практически ничего не известнокроме того, что она змея подколодная. Я тебе буду рассказывать ее жизненный путь, а ты можешь иногда подкидывать реплики, вообще работать доктором Ватсоном. Так оно гораздо выгоднее с точки зрения психологиикогда я ее биографию излагаю не ей самой, а своему напарнику, а ее в упор не вижу... Пошли?
Мазур вышел следом за ним. Покосился на Лаврикалицо у того стало собранным, жестким, даже хищным. Это было давно знакомоЛаврик-На-Тропе-Войны. Но не было никаких сомнений, что в дом к Фаине он войдет совершенно другим, с милой улыбкой, хоть ангела на икону с него пиши...
Лаврик шагал неторопливо, мурлыча под нос:
Аванти пополо, де ля рискосса!
бандьера росса, бандьера росса!*
* Итальянский вариант песни «Красное знамя»неофициального гимна антифранкистских сил во время гражданской войны в Испании 1936-1939 гг. Прим. автора.
Постучался, и они, услышав позволение войти, вошли. Хозяйственная тетя Фая появилась из кухни, вытирая руки о фартук, спросила со своей всегдашней обаятельной улыбкой:
Ребята, не за вином ли? Мне не жалко, но рано еще совсем... Отпуск отпуском, а все равно...
Да нет,сказал Лаврик, как и ожидал Мазур, улыбаясь не менее обаятельным образом.Мне бы позвонить...
Конечно, Костенька. Ты ж знаешь, где телефон...
Лаврик вошел в гостиную, снял трубку, накрутил номер, показавшийся Мазуру короче обычного городского:
Я это. Ну как? Совсем? Ладушки...
Положил трубку и, уставясь на тетю Фаю уже не так обаятельно, сказал с расстановкой:
Ребус какой-то получается, тетя Фая. Вы сейчас Вере говорили, что ее загулявший муженек звонил... Только как такое могло быть, если сегодня ни вам никто не звонил, ни выникому?
Ее улыбка стала самую чуточку тусклее:
А с чего ты это взял, Костенька?
Лаврик безмятежно сказал:
Да с того примитивного факта, синьорина Фиона, что ваш телефон третий день на подслушке.
Он достал удостоверение, сначала подержал, чтобы она успела все прочитать, потом раскрыл и тоже подержал в таком виде достаточно долго.
Послал Мазуру выразительный взгляд, и тот проделал те же манипуляции со своей красной книжечкой. Лаврик сказал доверительно:
По правде говоря, синьорина Фиона, у нас и другие удостоверения есть, потяжелее, но мы только эти взяли, чтобы лишний раз народ не пугать. Тихо тут, благостно... Ну что, сядем рядком и поговорим ладком?
Он первым уселся в кресло, кивнул Мазуру на другое. Тетя Фая так и стояла посреди гостиной. Ее лицо не исказилось никакими такими гримасами, какие любят описывать авторы скверных детективоввсего-навсего улыбка исчезла с лица, в глазах появилось что-то новое, жесткое. Мазур присмотрелся к ней внимательно: она выглядела моложе своих лет, ничуть не расплылась, в темных некрашеных волосах ни единой седой ниточки. Вполне привлекательная, хорошо сохранившаяся в свои пятьдесят шесть женщина, если бы надумала вдруг выйти замуж за кого-то близкого возрастом, то явно не для того, чтобы разговоры разговаривать. А уж в двадцать дваон прекрасно помнил фотографию из личного делаи вовсе была красотка.
Костя...начала она.
Лаврик бесцеремонно прервал:
Милая вы наша Фаина-Фиона, помолчите пока, идет? Возмущаться что-то не пытаетесь, права не качаете... Это понятно. Хотите знать, что мне известно. Да ради Бога...он открыл свою тощую папочку, извлек оттуда несколько фотокопий документов большого формата с подколотым к каждому скрепочной машинописным листом русского перевода, показал ей:По-моему, достаточно мне известно, а? Тут и личное дело, и подписка, и заявление с просьбой принять в партию... ну, конечно, не в ВКП(6), а в ту, что называлась Партито Национале Фашиста*. Может и приняли бы, но тут из Крыма и немцам, и вашим хозяевам драпать пришлось. Вы посидите пока, помолчите, спешить нам некуда. Мой напарник вашу историю знает в самых общих чертахбумаги только что подошли, прочитать не успел, так что я уж ему изложу кратенько, чьим он гостеприимством пользовался и чье винцо попивал.
* Национальная фашистская партияофициальное название фашистской партии Муссолини. Прим. автора.
Подчеркнуто не обращая на нее больше внимания, он повернулся к Мазуру.
Хозяюшка нашачеловек интересной судьбы. Родилась в двадцатом, в Неаполе, при крещении получила имя Фиона, а фамилию носила родительскую: Дзанатти. До пяти лет Фионой Дзанатти и прожила. А потом... Папа у нее был коммунист, настоящий, правильный. В двадцать пятом стало известно, что его арестуют в скором времении местная ячейка успела ему с семейством устроить выезд в СССР. Здесь всем троим, как тогда водилось, имена-фамилии поменяли на русские. И в школу она пошла уже как Фаина Домбазова. Русский выучила хорошону, пять лет, многое усваивается влет, вокруг только на русском и говорят. Правда, папа постарался, чтобы она не забывала и итальянскийон же рассчитывал когда-нибудь в Италию вернуться. А был он неплохой инженер. И в двадцать девятом, когда началась индустриализация, его направили в Донбасс. Так наша Фаечка и рослапионерка, комсомолка, отличница. После школы закончила техникумтехникумы тогда были солидные, с четырехлетним обучением. Выучилась на техника-метеоролога. Распределили в Крым. Там она в оккупацию и попала... родители, кстати, погибли при бомбежке. Хорошие были люди, настоящие коммунисты, в кого только доченька удалась... Сказать что-то хотите?
Костенька, только монстра из меня не делай,сказала тетя Фая с тем же прописавшимся в глазах колючим холодком.Я не у немцев служила, в полицаях не состояла, советских людей гестапо не выдавала. Просто... Нужно же было как-то выживать. И есть что-то нужно было, и в Германию на работы не угодить...
Лаврик упорно смотрел только на Мазура:
Ну вот... А метрика и еще парочка итальянских документов у нашей героини сохранились. Она и пошла к итальянцам. В бумагах об этом ни слова... но она им явно что-то наплелак дочке коммунистов отношение с самого начала было бы настороженное... Что, интересно?
Что отец был инженером и политикой абсолютно не интересовалсяв Советский Союз приехал исключительно на заработки, как многие иностранцы тогда,сказала тетя Фая отрешенно.Что в тридцать седьмом отца с матерью расстреляли, а я каким-то чудом осталась на свободено в институт, как дочь врагов народа, не приняли, едва удалось поступить в этот техникум... Они меня мурыжили недели двевидимо, посылали запрос в Италию. Потом вызвали и взяли на работу. Уже как Фиону Дзанатти, документ на это имя выдали, обещали итальянское гражданство, но так и не дали...
Видишь, Кирилл, как просто?усмехнулся Лаврик.Взяли на работу.
А что здесь сложного?спросила тетя Фая с проступившей чуть-чуть ноткой агрессивности.Я на метеостанции работала.
В Самыш-Буруне?
Ну да. Что тут скрывать? Метеостанция дело мирное.
В мирное время,сказал Лаврик.Но не в военное. Данные с вашей метеостанции шли и немцам, но в основном станция обслуживала «подразделение 27». Не напомните, что это такое? Запамятовали... Кирилл, «подразделение 27»это флотилия торпедных катеров, которые в Черном море действовали активнейшим образом. Так что это уже называется чуточку иначене «техник-метеоролог», а «вольнонаемная служащая итальянского военно-морского флота». Имеющая кое-какое отношение к военным преступлениям.
Это каким же?
Ну, вспомним хотя бы теплоход «Феодосия»...
В жизни не слышала.
Верю,пожал плечами Лаврик.Очень может быть...повернулся к Мазуру.Был такой теплоход. Когда немцы продвинулись на Кубани, в Батуми решили эвакуировать школьников и детсадовцев. Потопили теплоход как раз ребятки из «подразделения 27». Действовавшие на основе метеосводок Самыш-Бурунской станции. Примерно триста детей, около сорока взрослых, экипаж... Никто не спасся. Да много чего торпедники потопили, основываясь на сводках станции...
Ну, знаете!воскликнула тетя Фая.Если так рассуждать, в военные преступники можно записать кого угодносвязистов, ветеринаров, поваров... Все ведь так или иначе работали на войну. Что-то я не помню, чтобы сажали рабочих, которые в Германии делали патроныа патроны и к карателям попадали, ими женщин и детей расстреливали...
Лаврик продолжал:
А примерно через полголика наша синьорина Фиона подписала согласие быть тайным информатором ОВРА. Кирилл, помнишь, что это за контора?
Мазур кивнул. Ну да, конечно. ОВРАтайная полиция Муссолини. Что интересно, это вовсе не аббревиатура, а произвольный набор букв, придуманный самим луче, сказавшим что-то вроле: «Непонятное люлей всегда пугает. Пусть влобавок ко всему еще и ломают голову, что такое ОВРА».
А что мне оставалось делать?пожала плечами тетя Фая.Они меня вытащили из постели ночью, привезли к себе, светили в лицо лампой. Сказали: точно узнали, что мой отец был видным коммунистом, да и матьчленом партии. Так что есть все основания подозревать советскую разведчицу. Чем только ни грозили: изнасилованием, плетьми, тисками для пальцев... А мне было двадцать три года... Я и подписала обязательство. Вот только позвольте уточнить: освещала я не советских людей, которых там и не было, а исключительно итальянцев, и не только с метеостанции. А иногда и немцев: союзники союзниками, но они и за немцами потихоньку шпионили... как и немцы за ними.
Лаврик жестко усмехнулся:
Красоточка вы были в двадцать три года... Подкладывали под тех, кто их особенно интересовал, а? (Тетя Фая промолчала, поджав губы.) Да подкладывали, гусаку ясно... Мне вот любопытно, как получилось, что вы не эвакуировались с итальянцами? Настолько были уверены, что все обойдется, или что-то другое?
На сей раз она не смогла сохранить невозмутимость. С изменившимся лицом едва ли не вскрикнула:
Потому что этот мерзавец, майор Форлани, меня бросил! Не выписал пропуска в порт. Жирная скотина! Когда он со мной спал, намекал даже, что женится. А потом бросил, как паршивую собачонку... Они все меня бросили... А без пропуска на корабль было никак не попасть...
Логично,пожал плечами Лаврик.Италиястрана большая, там наверняка куча своих шлюшек, из которых легко делать стукачек. И своих метеорологов навалом. Из Крыма выбрались, скорее всего, с советским паспортом на Фаину Домбазову? Каковой сохранили и шлепнули в него итальянский регистрационный штампик? Ну да, а как же еще... И наверняка хотите знать, как получилось, что вас проглядели? Ну ладно, это уже не секрет, именно что проглядели. Главный интерес был направлен на немецких пособников, в первую очередь на крымских татар. А итальянцы были чем-то сбоку припека, по их связям не работали так активно. К тому же случилось то, что с архивами иногда случается. Ключевое слово «метеостанция». Вот все документы Самыш-Буруна и ушли не в НКВД или СМЕРШ, а в одну из гражданских организаций, имеющих прямое отношение к метеорологии. Где оказались заброшены и пылились в темном углу очень долго. Только совсем недавно их раскопал даже не следователь, а военный историк, занимавшийся действиями итальянского флота на Черном море в Отечественную. Итальянцы, я слышал, отличаются редкостным раздолбайством, и в бюрократии в том числе. Все бумаги местное отделение ОВРА либо уничтожило, либо вывезлоскорее второе. Вот только ваше обязательство с ними сотрудничать по какому-то канцелярскому выверту осталось в личном деле, на метеостанции... Ну, а что такое ОВРА, историк, как вы понимаете, прекрасно знал.