На тот случай, если у бандитов имеются какие-то приборы ночного видения, основанные на улавливании теплового излучения, я соответствующим образом экипировался. Вытащил из рюкзака маску с перчатками, прикрыл голову и руки. Теперь «светиться» в приборе будут только крохотные точкимои глаза, но редко какой наблюдатель сумеет понять, что это такое. Маска и перчатки сшиты из той же ткани, что и весь костюм экипировки «Ратник», и не пропускают наружу тепло тела.
Такое действие сохраняется в течение четырех-шести часов. Потом достаточно будет проветрить костюм, расстегнуть его хотя бы на десять минут, запустить внутрь частицу горного ночного холода. Тогда костюм снова начнет удерживать тепло.
Я пошел. Всем следить за моим передвижением через приемоиндикаторы, отдал я приказ в микрофон.
Тут, наверное, надо пояснить, что этот приемоиндикатор является составной частью экипировки «Ратник». Он представляет собой, грубо говоря, планшетный компьютер с небольшим монитором, работает через КРУЗкомплекс разведки, управления и связи «Стрелец». Позволяет наблюдать местонахождение любого бойца, включенного в систему, передавать данные разведки в графическом и текстовом виде, видеозаписи и голосовые сообщения.
Взяв на себя обязанности взводного разведчика, я не сразу пополз, сначала просто перебегал от камня к камню, выдерживая паузы. Один из снайперов, согласно моему приказу, следил за мной, второй контролировал действия бандитов, находившихся в засаде. У меня не было ни малейших сомнений в исполнительности моих парней. Как командир приказал, так они все и сделают. Если кто-то из бандитов, обретающихся в засаде, высунется из-за камней с биноклем или оружием в руках, то сразу получит в голову крупнокалиберную пулю, несущую обязательную смерть. Выжить после попадания такой пули практически невозможно.
Правда, наблюдатель мог находиться и где-то в стороне, подальше, или даже за поворотом. Тогда он не попадал бы под зоркое око тепловизора снайпера, но увидеть меня даже в мощный тепловизор не должен был бы. Костюм «Ратника» меня защищал, хотя я носил его уже около четырех часов, не снимая. Мне хотелось надеяться, что срок действия этого роскошного наряда, составляющий согласно инструкции «от четырех до шести часов», все же ближе к максимуму.
Еще во время испытаний костюма я сам интересовался этим моментом, спрашивал разработчиков относительно такого большого «разбега» во времени. Те объясняли его индивидуальными особенностями тела бойца. Один по своим природным данным излучает больше тепла, другой меньше. Один имеет склонность к выделению пота, другой нет, даже во время самой тяжелой работы. Я знал, что потею редко и не обильно, поэтому надеялся еще долгое время оставаться незамеченным даже для наблюдателя, имеющего тепловизионный прицел или бинокль.
Кроме того, я старательно прислушивался, используя «Волчье ухо». Но бандиты, находившиеся в засаде, соблюдали дисциплину, не разговаривали, даже не перешептывались. В этом я был уверен. Сектор прослушивания у аппарата невелик, не больше сорока шестисорока семи градусов. Однако засада в эти вот градусы попадала вся целиком.
Я передвигался по «коридору» ущелья аккуратно, без шума, внимательно проверял почву на наличие взрывных устройств и постоянно находился в тени скал. Луны на небе не было, но середину ущелья достаточно хорошо освещали мохнатые, как всегда бывает в горах, и яркие звезды. Я внимательно наблюдал за большой скалой, выступающей из правой стены ущелья. Под ней лежали большие камни, может быть, несколько веков назад свалившиеся сверху и уже прочно вросшие в наносную землю.
А теперь за этими камнями укрылась засада. Я приблизился к ней настолько, что мой личный бинокль, имеющий не самую сильную матрицу, уже неплохо улавливал «свечение» человеческих тел за камнями.
Да, мои снайперы не ошиблись. Больше пяти человек за этими камнями спрятаться не сумели бы, просто не поместились бы в ширину. А четверо бандитов не смотрелись бы таким сплошным свечением, не имеющим промежутков. Парни, тренированные в определении противника, все просчитали правильно.
Я лег и пополз, причем достаточно быстро. Примерно с такой скоростью обычный человек идет по асфальтированному городскому тротуару, когда не слишком спешит. При необходимости я вполне мог увеличить темп, но торопиться мне пока было некуда. Ночьтрадиционное время работы спецназа ГРУтолько начиналась и почти вся была еще впереди. Не просто же так у нас на эмблеме изображена летучая мышь.
Однако, при всей скорости своего передвижения, я не забывал посматривать вправо, в сторону засады. Мне оставалось проползти еще порядка десяти метров, чтобы зайти за эти камни, на манер крепостной стены перегораживающие часть ущелья, и увидеть бандитов. На этот момент у меня были продуманы два варианта дальнейших действий. Согласно первому я должен был вернуться к взводу и послать двух, а то, для надежности, и трех бойцов по моему маршруту в тыл засаде. Они забросают бандитов, не ожидающих атаки с этой стороны, гранатами и добьют их автоматными очередями. Согласно второму варианту я все это мог бы выполнить сам. Двух гранат «Ф-1» должно было бы хватить. Если осколки лягут непредсказуемым образом, то есть не выполнят свою работу, что с ними порой случается, то завершить дело поможет мой автомат.
Я полз и внимательно следил за камнями на другой стороне не слишком широкого ущельяот меня до импровизированного природного бруствера было не более тридцати метров.
Вскоре я увидел крайнего из бандитов. Он сидел, видимо, как и другие, прислонившись спиной и затылком к боковой поверхности камня, согнув ноги, и коленями зажимал автомат, к пламегасителю которого прижимался лицом, словно желал взять его в рот, как леденец. По отношению ко мне бандит находился в профиль. Кажется, он не ждал никаких неприятностей из той серии, что я готовил ему и его товарищам.
Я сразу резко сбросил скорость передвижения и усилил осторожность, желая производить как можно меньше шума, чтобы люди в засаде не смогли меня обнаружить. Теперь можно было и сворачивать, чтобы подойти к бандитам сзади.
Как раз в момент разворота, когда мое тело находилось в неудобном положении закорючки, кто-то навалился на меня сверху. В следующее мгновение я ощутил удар по затылку. Ничего страшного. Шлем выдерживает пулю, выпущенную из пистолета Макарова с дистанции в пять метров, что же тогда о руке говорить!
Я сразу, без задержки, сделал резкое движение, винтом развернул тело, нанес удар локтем в голову тому типу, который лежал на мне, сбросил его с себя. Я уже начал подниматься, как от каменной стены отделился другой человек, сильно вздрогнул и не прыгнул, а попросту упал на меня и придавил к земле солидным весом своего тела.
Я сразу понял, что произошло, и не удивился тому, что меня всего облило что-то горячее. Любимого командира страховал один из снайперов. Его выстрел оторвал бандиту голову. А облила меня, разумеется, кровь. Она плеснула мне прямо в лицо, залила глаза, отчего я потерял на время возможность видеть и ориентироваться. Винить в этом снайпера было глупо. Он свое дело сделал идеально точно.
Глаза я все-таки открыл и увидел, как от стены отделился еще один человек. Это произошло в тот самый момент, когда я сбрасывал с себя тело бандита, оставшегося без головы. В итоге получилось, что я завалил его себе на ноги, а верхнюю часть моего корпуса захватил новый бандит.
Тут же из трещины в стене выскочили еще трое духов. Один из них сразу упал, сраженный пулей снайпера, пробившей его бронежилет, но двое других тоже насели на меня, придавили обе руки и сразу принялись разоружать. Их широкие костлявые физиономии с лопатообразными бородами радостно и широко скалились, хотя в короткой схватке они уже потеряли двух приятелей от пуль снайперов и могли бы лишиться еще нескольких, имей винтовка «Выхлоп» систему автоматического перезаряжания. Ручное забирает время, хотя и позволяет стрелять точнее.
Трое бандитов, каждый из которых был тяжелее меня не менее чем на пятнадцать килограммов, со мной справились. Двое уже не могли им помочь при всем желании и старании. Еще один по-прежнему лежал на земле без движений, похожий на мертвого. Нокаут был глубочайший, словно его не локоть в челюсть ударил, а на полной скорости «боднула» боевая машина пехоты.
Я же оказался совершенно беспомощным. Мало того что бандиты были физически сильными. Они еще и весьма умело, как профессиональные менты, вывернули мне руки за спину, заставили подняться, сорвали с головы шлем вместе с каской «ночь». Я вообще-то остался доволен таким вот фактом, поскольку сам пытался это сделать, чтобы бандитам не достался экспериментальный аппарат «Волчье ухо».
Потом эти милые, весьма дружелюбные ребята сильно ударили меня камнем по затылку, довели едва ли не до беспамятного состояния и в согнутом положении поволокли к стене, до которой было три-четыре шага. Я сопротивлялся как мог, не переставлял ноги, упирался, надеясь, что снайперы рискнут, сумеют уложить хотя бы одного из бандитов так, чтобы я сумел высвободить руку. А уж воспользоваться ею я сумеюсразу нанесу резкий удар кулаком по гениталиям того бандита, который держит мою вторую руку. Он освободит ее. Я получу возможность выпрямиться и бить с обеих рук и ног.
Но снайперы хорошо знали силу своего оружия. Пуля «Выхлопа» часто пробивает тело противника даже сквозь бронежилет, а потом валит второго, стоящего за ним. Мои снайперы не желали попасть в меня, поэтому не стреляли. Я же намеренно наклонялся как можно ближе к земле, чтобы дать им возможность бить в головы.
Бандиты затолкали меня в щель в стене. Там находились еще трое духов, которые приняли меня весьма гостеприимно.
В это время тот бандит, который получил от меня удар локтем в челюсть, застонал и пошевелился. Один из тех духов, которые тащили меня, уловил это, бросился к нему, стал помогать подняться на ноги. Я видел это уже из щели, где меня держали трое бандитов.
Тут-то все мы и услышали не выстрелы, а удары пуль в бронежилеты. Оба духа свалились там, где недавно лежал я. Стреляли одновременно оба снайпера. Видимо, они оценили ситуацию и на короткое время оставили засаду без внимания.
Бандитов против меня осталось пятеро. Мои руки были заблокированы надежными хватами из традиционного борцовского и ментовского арсенала. Я никак не мог освободиться.
Духи никак не пытались помочь тем своим людям, которых поразили пули снайперов. Они прекрасно понимали, что те уже в этом не нуждаются. Пятеро уцелевших бандитов повели меня через щель, и скоро мы оказались в большой подземной галерее.
Я находился в бедственном положении. После удара камнем по затылку за шиворот текла кровь. Но я пытался мыслить и даже считать шаги, чтобы не заблудиться, если получится совершить побег.
Я нисколько не сомневался в том, что смогу это сделать. Не построена еще та хитрая тюрьма, из которой невозможно убежать. Не родились еще те охранники, с которыми не справится хорошо подготовленный боец
Глава перваяЭмир Дадашев
По всем психологическим параметрам я смело могу отнести себя к «человекам тертым». Мне, как правило, удается делать верные выводы из информации, получаемой с разных сторон, строить свое поведение в соответствии с ними, вести себя адекватно.
Меня, если говорить честно, заставили возвратиться в родные края. Вернее сказать, официально мне только предложили это сделать. Такую идею озвучил Осман, рыжебородое американское чучело йеменского происхождения. Не могу сказать, что я его ненавижу, но испытываю к нему некое похожее чувство. Он, как мне думается, это понимал и именно потому выбрал для возвращения в родные мне горы именно мой джамаат. Хотя все мы отлично знали, что будет игра в русскую рулетку, когда барабан револьвера заполнен патронами наполовину вместо одного-единствен- ного.
Тогда Осман еще не думал, что и ему самому придется отправляться в Россию вместе со мной. Он, скорее всего, ждал, что я откажусь, начну ссылаться на то, что мой джамаат самый опасный для врага из всех наших сил, оставшихся в Сирии. Дескать, я вложил невероятно много сил в налаживание дисциплины и боевой подготовки своих людей, обучал их всему, что знаю и умею сам. А это немало. Боевой багаж у меня солидный.
Но к моменту, когда прозвучало это лестное предложение, я уже знал, что может означать мой отказ, слышал о судьбе командиров сильных и многочисленных отрядов, которые поступили так. После этого они просто пропадали, исчезали неведомо куда, например по дороге в штаб. Или же машина попадала в засаду «сирийских диверсантов» из пресловутых «Сил тигра», которыми руководит бригадный генерал Сухель Аль-Хасан.
«Силы тигра» это вообще-то элитная дивизия сирийского спецназа, которой привычно приписывают многие операции и на фронте, и внутри нашей территории. Генерал сумел отлично подготовить свою дивизию, обучить личный состав. С нашей стороны было очень мало героев, желающих встретиться с «тиграми» лицом к лицу.
Во время второго наступления правительственных сил на Пальмиру мой джамаат находился на самом острие атаки противника. Мои моджахеды не дрогнули, отошли только после того, как справа и слева от нас бежали, бросив позиции, соседние отряды. Мы рисковали оказаться в окружении и погибнуть под ударами артиллерии и авиации.
Тогда-то мне и довелось увидеть, как воюют «Силы тигра». Они вели наступление очень организованно, со знанием дела и с учетом особенностей местности, которые использовались ими по полной программе. Я, бывший командир десантно-штурмового батальона ВДВ Советского Союза, оценил работу, проделанную Сухелем Аль-Хасаном, и не нашел, к чему придраться, хотя и хотел бы увидеть слабые стороны бойцов этой дивизии. Я даже специально высматривал их, чтобы при возможности использовать самому и другим подсказать, но ничего найти не сумел. Они воевали грамотно, были очень неплохо обучены.
Итак, мне пришлось вернуться в родные края. Место для базы я выбрал самхорошо знакомое мне. Я слышал, что в последние годы горные туристы сюда не заглядывают. Теперь их стало намного меньше. Это во времена Советского Союза куда ни плюнь, в туриста попадешь. Так было на всем Северном Кавказе, в любой его республике. В Грузии и в Армении дела обстояли точно так же. В Азербайджане туризм был почему-то не столь развит, хотя горы там тоже неплохие. У нас сказывалось, видимо, соседство Большого Кавказского хребта. Это название само по себе манило сюда людей из разных мест Советского Союза.
Сейчас не то. В наши дни спортивный туризм в большом «загоне». Неизвестно, когда он снова начнет развиваться. Ведь тут требуются большие финансовые вложения, а взять их негде.
Вот потому я и выбрал для базы ущелье Трех Дев. Но прежде чем отправиться туда всем составом, выслал на место малый джамаат, говоря армейским языком, когда-то привычным мне, одно отделение.
Такие подразделения начали создаваться еще во времена Второй чеченской войны стараниями иорданца Хаттаба. Он расписал их состав и вооружение с таким расчетом, чтобы любое из них являлось полноценной боевой единицей. Хаттаб был умным человеком и прирожденным воином. И даже бывшие офицеры, такие как я, не брезговали учиться у него, хотя Хаттаб не имел за своими плечами никакого военного образования. В 1995 году он основал учебно-религиозный центр «Кавказ», не только сам готовил молодежь, но и обучался вместе с ней у преподавателей, привлеченных со стороны.
Я в той войне не участвовал и о Хаттабе знал только по сообщениям в новостях. Но мое мировоззрение в период после Афганской войны формировалось во многом под влиянием таких людей, как этот иорданец. Это нисколько не казалось мне, в прошлом боевому офицеру, зазорным. Я даже однажды поругался по этому поводу со старшим братом, имеющим почти такой же послужной список, как у меня, только получившим больше правительственных наград. Я, впрочем, никогда за ними не гнался и был к ним, по большому счету, равнодушен, в отличие от большинства своих земляков.
Надо сказать, что я уважал своих земляков, хорошо понимал их боевой дух, потому что сам был тех же неспокойных кровей. Сколько существует народ Дагестана, столько он и воюет. Наши мужчины обычно делают это очень хорошо. В моем десантно-штурмовом батальоне был целый взвод, составленный из дагестанцев и чеченцев. Среди них был только один кабардинец, командир взвода. Это было лучшее подразделение батальона. Командир легко находил общий язык с бойцами, потому что они были близки ему по крови и воспитанию.
Из таких же людей состоял мой джамаат, действовавший в Сирии. Его лучшее отделение я и направил в ущелье Трех Дев с приказом подготовить базу для остальных бойцов. Перед этим мы с командиром отделения целую ночь просидели над картой ущелья, нарисованной моей рукой.