Скажи смерти «Да» - Анна Оранская


Анна ОранскаяСкажи смерти «Да»

Да, да, милая, не останавливайся

Такое ощущение, словно меня нетя вся там, внизу, где сейчас стараются надо мной ее губы, и язык, и пальцы. И каждый контакт с нимикак мучительно-сладкое прикосновение бормашины к обнаженному нерву. А каждый миг затишьятомительная пауза между пытками, заставляющая молить о том, чтобы это поскорее началось снова, чтобы не остановилось в ожидании сжавшееся сердце, чтобы все снова началось и никогда не кончалось.

Кажется, что вокруг нас ничего нет. Я не слышу, как булькает под нами водяная кровать, не помню, что сейчас снимают происходящее хитроумно установленные по моей идее камеры; не вижу светловолосой головы там и не знаю, есть ли она вообщесейчас это не имеет значения, сейчас только я здесь.

Жарко там и влажно, и волны бегут по всему телу, вырывая стоны и горячечный шепот, провоцируя судороги и приступы дрожи. Кажется, вся вселенная сжалась до размеров находящейся между ног вертикальной полоскии теперь под воздействием жара она набухает и растет. И темно в глазах, и трудно дышать, и голова кружится, а движения там, внизу, все набирают темп, и гремит наконец финальный взрыв, раскалывающий вселенную и меня на кусочки, скрывающиеся в безграничном черном космосе

А когда наконец открываю глаза, чувствую себя словно только что склеенной из тех самых разлетевшихся от взрыва кусочков, соединившихся потом в одно целое, повинуясь силе притяжения моего я, сложившихся точно и четко в неповторимый причудливый узор по имени Оливия Лански. Чуть приподнимаясь на локте, смотрю в счастливые полусонные серые глаза, уже закрывающиеся от испытанных ощущений и усталости, на красивое лицо, блестящее от мелких капелек пота и моих выделений, на обмякшее крупное тело, которому я сегодня тоже несколько раз дарила оргазм. Она кивает благодарно, когда я доползаю до столика и возвращаюсь к ней со стаканом сока,  и отключается прямо на глазах.

Господи, как долго это сегодня было! Точнее, начали-то вчера, еще двенадцати не было, а закончили сегодня. Ужин, плавно переходящий в завтрак. С трудом добираюсь до ванной, кажется, вот-вот прямо на ходу растаю, сползу на ковер и усну моментально. Но пить хочется, стоит перед глазами бокал с холодной минералкойи после душа нахожу-таки в себе силы выйти из комнаты. Я медленно иду по коридору, думая о том, что предстоит спуститься на первый этаж и дойти до кухнирасстояние немаленькое. И тут звонок раздается, телефонный звонок посреди ночи, и, хотя он еле-еле слышен здесь, в коридоре, я его слышупотому что давно уже подсознательно жду, что позвонит тот, кто мне так нужен и кого нет сейчас со мной и, возможно, не будет уже никогда.

Подхватываю в гостиной радиотелефон, но звонки уже смолкли, а гудка нет, тишина на линии. Значит, факси до кабинета дохожу уверенней, забыв на какое-то время о собственной измотанности и о желании спать. И точно: когда включаю свет, вижу издалека, что листок бумаги торчит из темно-серого аппарата. Только вот подходить к нему почему-то не хочется: я уже почему-то понимаю, что хороших новостей это послание мне не принесло.

Приблизившись к факсу, я убеждаюсь в своей правоте. На белом листеодна строчка с набранными на компьютере цифрами: пятьдесят миллионов

Сон ушел уже окончательно вместе с легкостью, радостью и всеми эмоциями, которыми переполнено было сознание. Несмотря на всю краткость послания, я прекрасно понимаю, что оно означает. Все вскрылось, тому, кто послал факс, доподлинно известно, кто я на самом деле такая, и что я в своей жизни сделала, и откуда у меня особняк в престижнейшем районе Лос-Анджелеса и пост совладельца новой голливудской киностудии. Прятаться мне некуда, коль нашли мой отсутствующий в телефонных справочниках номер, люди мной занялись серьезные, пятьдесят миллионов долларов мне не предлагаютих с меня хотят получить и, пока не получат денег, в покое не оставят. А если не получат

Вот так, на листке всего восемь цифр и ни одного слова, а за каждой цифрой скрывается минимум по одному сообщению. Верчу его в руках, чувствуя, что после жаркой, страстной постели попала под безжалостный ледяной дождь. Я признаюсь себе: была мысль, что нечто подобное может произойти, было ощущение, что сжимается вокруг меня невидимое кольцо,  но такого не ожидала.

Ладно, все понятно. Комкаю листок в руке, плотно сжимая кулак, а когда раскрываю его снова, кусочек бумажки на ладони лежит маленький и безобидный на вид, но страшный по содержанию. Я, конечно, не одноногий Джон Сильвер, и послание мне отправили не пираты, но факс этотчерная метка. Улыбаюсь, представив себя прыгающей на костылях по острову сокровищ, но улыбка выходит неестественная: было бы смешно, если бы не было так грустно. Резко бросаю скомканную бумажку в корзину для бумаг и даже не радуюсь точному попаданию, достойному Шакила ОНила или Майкла Джордана. И иду в душ, повторяя про себя: Белый факсчерная метка, белый факсчерная метка

А еще через полчаса сижу у бассейна с сигарой и стаканом виски. Уже привыкла к тому, что в календаре зима, почему-то ассоциирующаяся с громоздкой, неудобной одеждой, морозами и снегом, а здесь, в Лос-Анджелесе, теплопо крайней мере, в толстом халате на голое тело чувствую себя уютно и комфортно.

Так тихо вокруг, и не видно ничего, кроме моего особняка, забора и управляемой фотоэлементом решетки ворот. Такое ощущение, словно я на другой планете, где пустота и вечная ночь и единственное живое существо кроме меняогонек сигары, описывающий по моей прихоти ярко-красные круги. Бель Эйр, место обитания миллионеров, престижнейший район Лос-Анджелеса,  здесь всегда тихо и из-за забора не видно соседних особняков. Даже в рождественскую ночь было тихо: миллионеры друг другу не мешают.

У виски вкус странно непривычный, словно пью его не третий год уже, а в первый раз. Символично, наверное, это ощущение, и этот факс, и все это признаки того, что прошлое возвращается. Слишком рано я с ним распрощалась и расслабилась, думая, что оно не вернется уже никогда.

Но вот оно снова пришло за мной, это прошлое. Зачем? Чтобы показать мне, что только хорошо быть не может? Чтобы я снова что-то сделала и оно опять ушло в никуда? Или же оно вернулось, чтобы забрать меня с собой?

Конечно, именно по этой причине оно и вернулось. Отобрать у меня все деньги, лишить будущего, а может, и жизни заодно. И выбрало как раз самый подходящий момент: когда я размякла тут, забыла о том, что было, погрязла в роскоши и удовольствиях, уверовав в светлое завтра. И хотя были недобрые знаки и предчувствия, я совсем не ожидала, что выползет из факса темное и страшное вчера

Что-то холодно стало, но, кажется, погода здесь совершенно ни при чем. Это от воспоминаний озноб, от соприкосновения с той жизнью, которой жила когда-то.

Что ж, еще виски на два пальцаи солидный глоток. В этой тишине, в окружающем меня благолепии, сидя вот тут, у бассейна, спиной к особняку стоимостью в три миллиона, вдыхая свежий воздух и дым дорогой гаванской сигары, сложно поверить в то, что все начинается снова и закончится, может, вовсе не моей победой. Богатство и роскошь расслабляют и обезоруживаюттак когда-то расслабился могучий Рим и пал под напором диких варваров.

Еще глоток, и мысли почетче становятся, и температура воздуха вроде даже повышается. Значит, пятьдесят миллионов вам? Если честно, их у меня и нетто есть, может, и есть, но большая часть из них вложена в дело,  хотя вы об этом и не знаете. Да если бы и были прямо тут, дома, наличными, и то не отдала бы: не из жадностииз принципа. Конечно, может, глупо храбриться наедине с собой, но то, что я не сдамся, знаю точно. Как там Жеглов говорил в любимом эмигрантами фильме: Хрен вам, а не Шарапова? Ну вот и я вслед за ним говорю: хрен вам, а не пятьдесят миллионов. Только вместо названия непопулярного в Америке растения употребляю русское слово на ту же букву, но чуть короче. Не из грубости, нет, а чтоб конкретней. Так что вот такие дела, господа. А дальше? Мы посмотрим, что будет дальше

Глава 1

Господи, как давно я с тобой не разговаривала! Ты не подумай, что я молчала, потому что было очень хорошо, а сейчас снова обрела дар речи, потому что все стало плохо. Нет, честное слово, нет

Молчала я потому, что выговорилась тогда, полгода назад, в свой день рождения: поставила точку в длинной-длинной истории Словно чувствовала, что Кореец в тот день снова сделает мне предложение и я его приму с той оговоркой, что замуж не готова, а вот жить вместе соглашаюсь. И моим согласием закончится тот долгийтвойэтап Начавшийся с нашего знакомства и закончившийся завершением работы над твоим фильмом. Твоим реквиемом, так сказать.

Да, с 13 июля прошлого года я с тобой не разговаривала, а сегодня уже 30 января 1997 года. Завтра31-е, праздник, который я всегда отмечала и буду отмечать. День, когда мы с тобой начали жить вместе и сколько бы ни довелось мне еще прожить и где бы я ни оказалась, я его всегда буду отмечать. Как и твой день рождения, 6 октября, как и день твоей смерти, 2 января.

Для меня январь всегда полным событий был. В январе 93-го мы с тобой начали встречаться, сразу после Нового года, второго числа,  и его всегда считали началом нашей жизни, а не фактическую дату, тридцать первое. Второго января 94-го тебя убиликак раз после того, как мы вышли из ресторана, где отмечали нашу годовщину. Второго января 95-го я лежала в реанимации после пулевого ранения в голову. Второго января 96-го сделала аборт. Непонятно, как вообще я забеременела: где-где, а тут контрацепция на высоте. Но, видно, живуча сперма бывшего русского бандита Гены Корейца, а впоследствии деятеля американского шоу-бизнеса мистера Юджина Кана, раз победила лучшие в мире противозачаточные средства.

Я ему, конечно, ничего не сказаласама-то узнала случайно и долго думала, оставлять ребенка или нет, и, к счастью, приняла решение: не надо. К счастью потому, что сейчас это было бы совсем лишним. Я, конечно, не знала тогда, что произойдет через год,  просто подумала, что еще рано нам с ним иметь детей, и еще мне казалось, что это предательство по отношению к теберожать от другого, пусть и самого твоего близкого. В общем, не сказала ему ничегопросто поехала в клинику и там мне все сделали оперативно. Даже абортом назвать нельзябыстрая, почти безболезненная процедура.

А второго января 97-го пришел факслисток бумаги с восемью цифрами.

Нет, не буду забегать впередпусть все будет по порядку. Помнишь, как я разговаривала с тобой после твоей смертикупила диктофон, кассеты, и сидела в пустой без тебя нашей квартире, и говорила, говорила, говорила, чувствуя, словно и в самом деле это наш разговор и ты меня слышишь, только не отвечаешь. И в прошлом году то же самое было: в день своего рождения просидела несколько часов у бассейна, рассказывая тебе обо всем, что произошло за время моего молчания. Те кассеты я уничтожила, кстати,  решила, что рискованно их оставлять, хотя и лежали они в потайном сейфе, который не со всяким металлодетектором отыщешь.

А сейчас диктофона у меня нет: здесь, где я сейчас нахожусь, было бы слишком опасно что-то наговаривать на диктофон, да он мне и не положен. Просто лежу, курю и говорю беззвучно, вспоминая все, восстанавливая в памяти все события с минувшего июля, пытаясь создать полную и объективную картинуне для себя, а чтобы ты знал.

Мы с тобой теперь часто будем разговариватьвсе время в мире теперь мое. Нет никого рядом, нет никаких дел и, возможно не будет на протяжении нескольких лет.

Ну вот, опять тороплюсь. Стоп, начинаю все по порядку. А ты слушайхорошо?

Поздравляю, мисс Лански!, Прекрасный фильм, мисс Лански!, Грандиозно, мисс Лански! Я в тот день, двадцать восьмого августа, от сотни человек, наверное, это слышала. На фуршете это было, после первого показа для критиков, прокатчиков и прочей голливудской тусовки, перед выходом картины на экраны. Я, как и положено преуспевающей американке, к тому же, между прочим, миллионерше, улыбалась этак по-голливудски, говорила комплименты в ответ. И Кореец рядом со мной тоже улыбалсяв смокинге, с модной стрижкой и щетиной, весь из себя такой светский.

Я еще подумала, глядя на него: увидь сейчас его кто-то из бывших корешейне узнал бы ни в жизнь. И я бы не узнала в нем того Корейца, в спортивном костюме, на грязном гигантском джипе. Корейца, увешанного массивными золотыми цепями, у которого в словаре главными были матерные слова. Совладелец новой киностудии мистер Юджин Кан, в ближайшей перспективеакула кинобизнеса. Вальяжный и расслабленный, хотя знаю, что ленивым своим взглядом он по-прежнему все четко подмечает, видит все и вся, улавливает каждое движение. Жизнь в московских джунгляхона ведь так просто не проходит. И пусть непосвященный ничего не видиттем хуже для него. Но я-то вижу, потому что знаю, куда смотреть. Почему-то я уверена, что сделай кто резко шаг ко мне, Кореец тут же окажется у него на пути, начни кто бросать на нас двоих пристальные взгляды, он сразу выделит этого человека из доброй сотни тусовщиков и лицо его запомнит.

 Олли, ты тут не скучаешь? Хотел тебя познакомить кое с кем, а заодно и показать, кто есть кто. Ты еще не всех знаешь, а знакомства в нашем бизнесе значат много

 Спасибо, Бобби,  откликаюсь приветливо, позволяю взять себя под руку и увлечь чуть в сторону. Роберт Мартен, относительно известный голливудский продюсер, не супер, конечно, но и не пешка. Ты мне еще говорил, что имя у него есть, просто не было пока шанса по-настоящему развернуться. Нужен был ему один крупный проект, поэтому он так и хотел с тобой работатьсценарий классный, деньги тоже ты вкладывал, а все, что от него требовалось, так это его, так сказать, интеллектуальная собственность. Опыт, имя, связи, контакты. Что ж, должна признатьон все сделал на уровне.

Без него бы, конечно, тебе, русскому, с Голливудом никогда завязаться бы не удалось. В Америке русских опасаются, особенно после нашумевшего процесса Япончика,  чуть ли не в каждом выходце из почившего СССР видят мафиози. Неумно, зато оправданно в том плане, что куча новых рабочих мест появилась в полиции и ФБРспециальные борцы с русо мафиозо.

Да и я нигде не афиширую, что русская,  поэтому и Корейца всегда заставляла на людях говорить по-английски, даже когда были вдвоем. И в этой тусовке, кажется, никто о моей национальности не знаеткроме Мартена, конечно. Для остальных я просто удачливый продюсерчеловек, отыскавший достаточное количество денег на съемки фильма. Даже начни копать, не докажешь, что деньги мои и Корейца. Ну чего копатья же гражданка Америки, как-никак, пусть пока только с видом на жительство, продукт, так сказать, бизнес-иммиграции. Правда, Мартена я предупредила уже давно, что совсем необязательно кому-либо сообщать, откуда я,  да он и сам, кажется, это понимает. Русофобия здесь сильна, так что легко можно представить себе заголовок в газете: Русская мафия спонсирует фильм о русской мафии! Думаю, ему бы это совсем не понравилось, и мне тоже, разумеется.

Да, в общем, и не такой уж пристальный интерес здесь к моей особе. Все-таки первый наш фильм, явно не тянущий на картину века, но являющий собой неплохой коммерческий проект. И я тут далеко не главное действующее лицопросто сопродюсер, и все дела.

 Знаешь, кто это, Олли?

Вздрагиваю от неожиданностиникак не могу привыкнуть к такому вот сокращению от моего явно не американского имени Оливия. Все время кажется, что он говорит Оля,а меня звали Олей, пока я жила там, в Москве. Оляимя из прошлого, поэтому и реакция такая. Не объяснять же ему, что Оля Сергеева, жена его бизнес-партнера Вадима Ланского, была убита через год после убийства ее мужа и похоронена вместе с ним на Ваганькове, а Оливия Ланскиэто та, кто продолжает жить после нее.

Всматриваюсь в толпу, пытаясь понять, на кого он показывает,  скопление мужчин в смокингах и строгих костюмах и женщин в дорогих вечерних платьях, все улыбающиеся, подтянутые, моложавые. Настоящая преуспевающая Американикто никогда не покажет, что ему плохо или скучно, каждый старается выглядеть моложе и спортивней, каждый пытается показать, что дела у него идут прекрасно, даже если все хреново. Они здесь верят в то, что завтра все будет классно, и даже если ты разорился, то должен быть убежден в том, что скоро вернешь потерянное и станешь еще богаче,  вынужденный, традиционный оптимизм. Будешь жаловатьсяне поймут, поставят клеймо неудачника, так что даже если тебя вынимают из-под сбившей тебя машины, старайся улыбаться.

Дальше