Куда? спросила я. В два часа ночи? Во Всеволожск? В пригород попретесь?
А, ну да, верно Светка задумалась. Тогда я завтра за тобой приеду. Собирай вещички, поедем в Москву. Якубович говорит, что завтра последний день. Что отборочный тур уже прошел, и мы попадем сразу на первый тур. Так сказать по знакомству. Славик тут ему денежек пообещал
Светка У меня Психологический кризис.
Развеешься.
У меня мама больная.
Сиделку наймем.
У меня месячные.
Ничего, «Тампакс» вставишь и о`кей!
Светка, я перевернулась на живот. Может ты одна поедешь на этот твой блядский конкурс, а? Я-то тебе зачем нужна?
Как! удивилась Светка. Ты же самая красивая женщина в Петербурге! Кого хочешь спроси. Вон, хотя бы Славика. Он говорит, что влюбился в тебя как увидел. Говорит, жаль только, что ты его не любишь.
Светка, ты тоже красавица. Зачем тебе конкуренция в моем лице?
Да брось, ты, Ритка! Это все не серьезно! Так, развеяться. И тем более я знаю, что ты все равно красивее меня. И фигура у тебя круче. Я вон, на шейпинг хожу, хожу и ни фига, как висела задница, так и висит, а у тебя все родное природное.
Светка, перестань, ничего у тебя не висит! я не то, что бы разомлела от комплимента, просто мне было приятно. В отличии от остальных моих подруг, в Светке не было ни капли зависти.
Так, что я приезжаю? Отвечай скорее, а то Славик уже действительно нервничать начинает.
Светик, я не хочу! я снова села.
Ну, пожалуйста! Мне одной будет скучно и одиноко Светкин голос стал жалобным и плаксивым.
Ладно, приезжай! я повесила трубку.
Глава пятаяв которой одни убегают, а другие догоняют. И в которой зарождается я большое светлое советское чувство, в то время как смерть ходит неподалеку
Вечерняя Москва вращалась за окном автомобиля. Уверенная в своих силах зимняя ночь закутывала Первопрестольную в силки жесткого февральского снега. Люди, машины, фонари, витрины и светофоры бились в упругих снежных нитях стараясь вырваться из колючего плена. «Нива» плыла по проспекту в пурпурной лаве полыхающих стоп-сигналов. Автомобильное движение усилилось. Проспект раздался в ширину до восьми рядов. И казалось, что Москва изрыгает из своего чрева, подобно вулкану, светящуюся массу автомобилей, текущую в двух противоположных направлениях вопреки всем божественным и физическим законам. И в эту реку, из примыкающих улиц, из жерл тоннелей вливались все новые и новые потоки галогенных огней, растворяясь и переполняя ее выше уровня тротуаров. И злюка-зима еще больше стервенела от того, что ее ледяные посланники ниспадающие с неба, ломали себе крылышки, таяли на обжигающих раскаленных железках сотворенных не ее руками.
Садовое, подал голос мой, так сказать, спаситель. Здесь они нас точно не найдут.
Он украдкой посмотрел на меня, и я поняла, что он чувствует себя смущенным.
Тоже мне супермен. Странные эти мужики. Как на дзот грудью бросаться, так пожалуйста. А как с дамой им же спасенной из липких волосатых рук гангстеров светскую беседу затеять, так сразу краснеть, пыхтеть, сопеть и смущаться. Н-н-да, милый.
Не найдут, говоришь? я оглянулась и снова посмотрела сквозь заднее стекло.
Проспект пошел на подъем и мы находились уже почти на самом его гребне, так что сверху была хорошо видна светящаяся панорама идущих за нами автомобилей. В чинном порядке двигающихся друг за другом фар выделялась одна пара озорных огоньков перемещающихся с большей чем у всех скоростью. Обгоняющая другие, недовольно мигающие огоньки, перестраивающаяся из ряда вряд, и, что самое печальное, неотвратимо приближающаяся к нам.
Значит, говоришь, не найдут? Переспросила я.
Уже вижу, ответил мой «спасатель» мельком взглянув в зеркало заднего вида.
Тогда гони, если жить хочешь.
Думаешь, пристрелят?
Как пить дать! Не меня конечно. Тебя пристрелят.
Крутые ребята.
Я фыркнула. У мальчика, наверное коленки затряслись и геморрой вывалился от страха.
Ты, что, уже пожалел, что меня у этих гавриков отбил? Тогда останови, я выйду. Только сумку возьму.
Парень посмотрел на меня и скривил губы в усмешке.
Что смотришь? Стерва я, да? Стерва?
Пристегнись.
Чего?
Пристегни ремень, говорю! Покатаемся, и он сам, одним движением затянул ремень безопасности.
Ну-ну, сказала я, но на всякий случай пристегнулась.
И правильно сделала. Потому, что «Нива» натужно взвыв двигателем резко прибавила скорость и стала продираться сквозь плотный строй автомобилей протестующих резкими, обиженными гудками.
Справа в дверь с моей стороны постучали. Я повернулась, и увидела улыбающегося Карлсона за рулем «Мерседеса», который правой рукой управлял машиной, а левой, через открытое окно барабанил в мою дверку, двигаясь с нашей скоростью и не давая нам перестроится.
К нам гости, сказала я.
И, что хотят эти люди? спросил мой спасатель.
Я приспустила оконное стекло и крикнула в щель окна:
Чего надо, ребятки? Выкладывайте побыстрее, а то вам мой парень пирожков в попу напихает! к месту сказать я была не слишком вежлива.
Карлсон заржал и подался на сиденье назад, указывая на своего напарника. Прилизанный покачивал в руке внушительного вида пистолетом и что-то кричал сквозь дорожный шум, указывая дулом на моего водителя.
Чего он говорит? спросил спасатель.
Говорит, что на дуэль вызывает. Из-за дамы сердца. Дама сердца это я.
А пистолет дадут?
Это вряд ли.
Тогда я не согласен. Посторонись! и мой водитель резко крутанул рулем в право.
Движущиеся вокруг машины взвыли клаксонами. «Нива» ударилась боком о полированную плоскость «Мерседеса». Я испуганно вскрикнула и впилась руками в сидение, больно стукнувшись плечом о дверку. Карлсон, не ожидавший от нас такой прыти не сумел удержать автомобиль на заснеженном асфальте и грузный «Мерседес» стало разворачивать поперек проспекта. «Нива» ушла вперед. Истерический вой клаксонов позади стал еще более громким. К нему примешались визг тормозов и глухой звук удара сталкивающихся автомобилей.
Слушай, у тебя права отберут! сказала я.
Не отберут, ответил мой сосед все дальше уезжая от места аварии. Светящаяся пасть тоннеля накрыла нас и вокруг побежали штрих пунктиры тоннельных огней.
Тебе куда ехать? спросил он.
На Ленинградский вокзал А тебя как зовут?
Вообще-то этот вопрос обычно мужики задают первыми.
Так задай! сказала я и усмехнулась. Ишь какой блюститель этикета нашелся с уклоном в Джеймс Бонды.
Да вообще-то я знаю. Тебя звать Маргарита. Ты очень красивая. Ну просто очень. Настолько красивая, что я в тебя влюбился как увидел.
«Нива» выехала из тоннеля, перестроилась в правый ряд и свернула на боковую, менее оживленную улицу.
Я посмотрела на парня. Тот с нарочитой сосредоточенностью управлял автомобилем, стараясь не смотреть на меня. Светка права. Он действительно симпатичный. Хотя бы в профиль. Мой тип мужчины. Не смазливый, а симпатичный.
Это, что, признание в любви? спросила я и лукаво взглянула на него.
Парень молчал, вцепившись в руль, напряженными руками. Симпатичный и стеснительный. Какая прелесть!
Машина замедлила движение и остановилась у тротуара напротив какой-то булочной. Из нее выходили люди неся в пакетах свежеиспеченный вечерний хлеб. Я представила себе запах этого хлеба. Представила дом, мать, ужин на маленькой кухне в Ленинградской хрущевке И почувствовала Нет не голод. Почувствовала какую-то защищенность. Определенно этот парень действует на меня успокаивающе. У меня перестали подрагивать руки. Я вдруг успокоилась и расслабилась. Словно не было преследователей Мелешева. Словно я катаюсь со своим парнем по вечерней Москве, наслаждаясь жизнью, радостью и возможностью любить, а не играть в любовь. И что прекраснее всего не играть в секс, потому, что
Парень выключил двигатель, фары, достал из бардачка сигареты и закурил. Глубоко затянувшись, он выпустил дым в открытый треугольник форточки и положив руки на руль молча смотрел, как снежинки падают на лобовое стекло и тают Тают
И все-таки? игриво спросила я.
Наверное я в тебя влюбился, тихо ответил он. Рубиновый огонек сигареты зажатой между пальцами тлел пуская в верх тонкий витиеватый ручеек дыма.
Какая прелесть! Симпатичный, стеснительный, наивный чукотский юноша! Он в меня любился! Пять минут назад! С первого, так сказать, взгляда. И уже успел совершить во славу возлюбленной несколько подвигов. На белом, хоть и слегка замызганном, коне похитить возлюбленную из рук мерзких сатрапов и на полном скаку сокрушить их боевого скакуна немецкой породы. Восхитительно! Прелестно! Мне остается только упасть к нему в объятия.
А имя мое ты в «России», на конкурсе узнал? Ты там кажется поворотным кругом заведуешь, в свободное от спасения красивых девушек время? съехидничала я. И почувствовала как мне становится стыдно за свое ехидство. И как же все таки тебя зовут, король поворотного круга и мастер автогонок? Джеймс Бонд?
Мишаня, Тихо ответил парень, потом повернулся, посмотрел мне в глаза и добавил. Ты всегда так издеваешься над мужчинами?
Хм. Мишаня Надо же! Мне стало его жалко. Потому, что он мне действительно начинал нравится. Потому, что он был похож на моего отца, оставшегося там в далеком детстве, когда мне было Такой же добрый и простодушный. И красивый по-мужски. Я посмотрела на Мишу и вдруг мне захотелось, что бы он прижал мою голову к своей груди и погладил меня по волосам своими теплыми руками. Самое восхитительное ощущение из всех! Когда твоя голова находится на груди любимого мужчины и ты чувствуешь сладковатый запах его одежды пропахшей табачным дымом и хорошим одеколоном. И его рука порхает в твоих волосах. Сильная и нежная Расслабляешься, рыбка! А ну гони его быстро! Не дай ему схватить твое сердце своими мужицкими лапами! В шею его! В шею!
Знаешь, что, Мишаня! Из-за тебя я сегодня потеряла сто тысяч зелененьких!
Мишаня затянулся и стряхнул пепел в пепельницу.
Я думаю, что ты не очень расстроилась А, что, так нынче платят путанам высшей наценочной категории?
Ишь, ты! Обиделся!
Нет, путанам так не платят! Фыркнула я и подумала: «Зачем я все это ему говорю?»
А кому?
Не твоего ума дело!
Это уж точно. Зачем ему мои проблемы?
Странная ты сказал он. Крутую из себя строишь. Говоришь зло, а в глазах
Что у меня в глазах? Настороженно переспросила я. Похоже, Мишаня не такой лапоть как кажется.
Нежность и грусть.
Вот те раз! Наблюденице! А как говорит! Как говорит! Речи-то до чего сладкие, мамочка Гони его Ритка, гони быстрее!
Слушай, Мишаня! Я все цело разделяю твои чувства и ценю твою помощь, но в данный момент амурные дела мне нужны меньше всего на свете. Поехали на вокзал, а?
Ты меня все равно полюбишь, сказал Мишаня, затушил сигарету и завел двигатель.
Это еще почему?
Потому, что я тебе нравлюсь.
Ты!?
Я.
Во дает. Да на фига тебе такое счастье?
Слушай, Мишаня, я положила свою ладонь на его руку и почувствовала как он вздрогнул. Между нами пропасть. Настолько большая, что тебе и не снилось. Вези на вокзал!
Так его. Пусть думает, что хочет. Он мне не нужен! Я посмотрела на Мишаню. Наверно не нужен. Ой, Ритка, пропала ты! Где же этот вокзал, черт бы его побрал!
Машина поехала. Мишаня молчал. Я тоже молчала, чувствуя, что все происходит совсем не так, как должно происходить. Господи, за, что мне такое наказание? Один раз в жизни встретила человека, который мне понравился и должна от него отказаться.
Через пятнадцать минут молчаливой езды Мишаня остановил машину у края площади и сказал, Вокзал. Ленинградский.
Я полезла на заднее сидение, достала свою сумку, но выходить из машины не стала, а обняв свое богатство, села молча уставившись в лобовое стекло. Перед машиной какой-то мужик тащил здоровенный чемодан. Чемодан был очень тяжелый. Он-то нес его, то тащил волоком, не желая расставаться со своей ношей, матерясь и на разные лады, во весь голос проклиная какую-то Катю.
Миша смотрел на меня, а я будто не замечала того, что он на меня смотрит, но чувствовала, что ему было приятно и одновременно грустно это делать. Я не хотела на него смотреть. Перед глазами плыл жирный пробор Прилизанного, полу стершееся лицо Мелешева Бывают такие лица, которые всегда трудно представить в памяти. Все время всплывает какое-то говорящее, размытое пятно. Я представляла отчима. Его потные руки, его лицо покрытое испариной, тоже постоянно являющееся мне в самых страшных кошмарах вместе с нарастающим ощущением боли и страха. Я вспоминала всю эту мерзость и не хотела смотреть на Мишаню, потому, что он показался мне таким близким, таким родным. И мне совсем не хотелось выходить из машины, оставлять его одного. Мне хотелось остаться здесь, рядом с ним. Поцеловать его нежно, трепетно. Потому, что он был такой хороший. Такой необычный Я не хотела смотреть на него, потому, что знала, что если я посмотрю на него то так и сделаю.
Все. Пора. Решила я и не говоря ни слова попыталась открыть дверь. У меня ничего не получилось.
Заклинило проговорила я не глядя на Мишаню. Дай я выйду через твою сторону.
Мишаня молча открыл свою дверь и вышел из машины. Я с трудом перебралась на водительское сидение, больно ударившись коленкой о ручку переключения скоростей. Мишаня принял у меня сумку и подал мне свободную руку. Выходя, я столкнулась с ним лицом к лицу, хотя всячески старалась избежать этого.
Я найду тебя, сказал он.
Господи, до чего сентиментально. Я посмотрела в его глаз и чуть не совершила поступок, которого так не желала. Стой, Ритка. Не вздумай бросится к нему на шею. Не губи его душу. Отшей его сей час же!
Не стоит этого делать, ответила я ему.
Почему?
Потому, что я тебя убью
Глава шестаяМишаня
У тебя, что, есть ружьишко? Скептически спросил Мишаня.
Ага, двустволка c оптическим прицелом, давай сумку, мне пора, я схватилась за ремень сумки, испытывая жгучее желание поскорее уйти и избежать дальнейших разговоров.
А стрелять-то умеешь?
Умею, не переживай. Сумку-то отдашь? я дернула за ремень.
На, спокойно ответил Мишаня, выпуская из рук сумку, и отходя в сторону. Только смотри не промахнись, в словах его появилась какая-то двусмысленность.
То есть?
Когда твои друзья на шестисотом «Мерседесе» снова за тобой приедут. Ты ведь будешь отстреливаться, не так ли?
Куда приедут? В Питер что ли?
И в Питер, и в Тамбов, и Урюпинск. Думаю у них бензину хватит даже до Владивостока. Так как? Мишаня не забираясь в машину боком сел на водительское сидение, достал сигареты из бардачка и снова закурил.
Как, как. Я сама знаю, что приедут. Может быть я даже в поезд сесть не успею. Но, парень, оказывается, умеет делать выводы. Это становится интересным!
А чего им за мной в Урюпинск ехать?
Ну, ты же сама сказала, сто тысяч долларов. Как говаривал Шерлок Холмс: «Ватсон, это же элементарно!» Мишаня зажал в губах сигарету и стал загибать пальцы.
Один человек Не эти типы в «Мерседесе», это так, рассыльные, а кое-кто покруче, пообещал заплатить тебе кучу денег, так? Мишаня загнул один палец.
Допустим.
Большую кучу. По нынешним временам целое состояние.
Ну, я взяла ремень сумки в обе руки.
И именно тебе, Мишаня загнул второй палец. Дым от сигареты зажатой в губах резал ему глаза и он зажмурил правый глаз, что б не слишком щипало.
Значит ему понадобилась ты и никто другой тебя заменить не может.
Слушай, какой ты догадливый! я изобразила фальшивое восхищенье. Этот Мишаня парень конечно хороший, но Слушай, у меня скоро поезд. Я пошла и спасибо за все. Чао! я развернулась и хотела уже идти но Мишаня проговорил:
Постой, я же не сказал кто хочет заплатить и за что.
Вот это уже действительно интересно! я повернулась к Мишане.
Ну.
Некто, господин Григорий Мелешев! Думаю, если он готов заплатить сто кусков, то и в Урюпинске ему тебя найти не проблема, Мишаня улыбнулся.
И за, что же?
Ну это уже совсем просто! Ты же очень красивая женщина! Не женщина мечта, даже вот так, в кроссовках и джинсах.