Так я насчет штопора
Если вы пообещаете подождать и ни к кому больше за ним не пойдете, я прочешу весь город, но принесу или его, или официанта с ним.
Браво.
Я побежал?
Погодите. А ваш товарищ?
Мой товарищкаких мало. Кстати, вы одна?
А вы насчет подружки?
Вы чертовски догадливы. Не удивлюсь, если узнаю, что служите в контрразведке.
Девушка удивленно вскинула брови, но сам Туманов никакого значения своим словам не придал. Принялся выбирать костюм, в каком не стыдно было бы искать по городу штопор, а заодно начал прибираться в номере.
За этим занятием его и застал Заремба. Убирающий комнату офицерэто еще куда ни шло, но кокетливо улыбающаяся белокурая красавица у окна
Вы тот самый товарищ, каких мало?взяла инициативу в свои руки девушка.
Подполковник посчитал нужным дождаться пояснений от Туманова и перевел взгляд на пограничника. Василий незаметно показал большой палец и торопливо перевел его на себямоя.
«Хоть десять,так же молчаливо ответил ему Заремба.Где взял?»
Соседка. Потребовалась грубая мужская сила в виде штопора, а кто кроме нас
Ваш друг пообещал его найти,поддержала девушка капитана. Угадав в вошедшем начальника, подошла и протянула ладошку:Здравствуйте. Меня зовут Лиля.
Алексей,вынужденно пожал мягкую руку Заремба. Девушка не спешила вынимать ее из объятий подполковника, и тот оглянулся на капитана:Василий, если обещал, надо бежать.
А-апопытался намекнуть подполковнику, чтобы по-дружески выручил и сбегал сам, оставив его наедине с красавицей. Но Заремба прикинулся валенком и ничего не захотел понимать.
Бегу. Я быстро,предупредил на всякий случай Туманов и вихрем исчез за дверью.
Бой был, женщина появиласьдля полного выздоровления ему оставалась только баня.
И ее обеспечили!
А вы любите сауну?вдруг поинтересовалась Лиля, словно прочитав мысленную иронию по поводу Туманова. Вот тут Заремба явно замешкался. Под напором девицы ему предстояло выбирать линию поведенияили оборвать разговор и выставить соседку за дверь, или поддержать игривое развитие событий. Если откровенно, серьезности он нахлебался за последние месяцы через край, а выход из чеченской преисподней располагал исключительно к светлому и легкому, когда можно закрыть глаза и в томлении ни о чем не думать.
Собственно, он и Василия услал за штопором, чтобы наедине с гостьей решить, цепляться ли за крючок, который она откровенно забросила в их пруд. Подкупало, что девушка не пыталась особо скрывать своих намерений, не жеманничала и не строила из себя кралю. Одним словом, спросите вышедшего из кровавой мясорубки офицера, что ему подать после ужинаскрипучую холодную кровать или девушек в сауне, и не надо дожидаться ответа. Потому что если он выберет первое, то, скорее всего, он не офицер или не крутился в мясорубке. Даже если смертельно устал и секунду назад думал: «только отоспаться!». И поймем холостяков
Ничего про сауну не успел ответить Заремба. Ворвался Туманов с настоящим штопором в руках, подозрительно-ревниво оглядел обоих. Удовлетворился тем, что нашел их на прежних местах, и издали показал то, что разыскал с невероятной быстротой. Но отдавать металлический блестящий винт никому не собирался: не выпускает кучер из рук вожжи, когда несут кони. А они понесли
Я готов,пригласил соседку в ее комнату.
К чему?перебив, поиронизировал Заремба.
Ну-у, открыть чтоТуманов понял, что между командиром и Лилей уже что-то мимолетное произошло, и теперь боялся не просто попасть впросак, а и остаться в дураках. Он на помойки глядел, а Зарембараз, и в дамках. С дамкой.
Открыть? Лиля, наверное, пусть он открывает, что ему нужно, а нам в сауне это не потребуется,окончательно добил пограничника новым известием Заремба.
Туманов сел на кровать, обратился к штопору:
Что закрутился, друг? Оттого, что я для него про подругу спрашивал, а он в сауну
Мы все вместе идем в сауну,миролюбиво потрепала ему прическу Лиля и, забыв, за чем приходила и ради чего мотала капитана по гостинице, пошла к двери. Спросила от порога:Вы вечером дома?
Туманов, не дождавшись ответа Зарембы, который на вечер планировал брать билет на Москву, отрапортовал:
Да. Мы ждем вас?
Я здесь в гостях у подруги, а баня у нее. До вечера?
Поманила и исчезла. Если бы не оставшийся в номере тонкий сладковатый запах духов и не штопор в руках капитана, можно было предположить, что у обоих начались глюки. Чеченский синдром.
Впрочем, если он с таким женственным запахом, то стране и солдатам, воюющим там, его бояться нечего
Что за птичка залетела?спросил Заремба.
Из соседнего номера.
Давай подумаем: она нам нужна? Есть возможность уехать сегодня вечером. И не в Москву, а на Черное море. Ходит коммерческий автобус, так что никаких проверок, документов и прочей засветки.
А утром он ходит?
Подполковник не уловил подвоха:
Нет, только по вечерам.
Команди-ир! За номер заплатили, сауна с бабами греетсячто еще в жизни надо?
Не вляпаться в какую-нибудь историю. А все эти бани, бабы, бабкипервый эшелон соприкосновения с милицией.
Ну что мы, не оценим ситуацию и не найдем сил прервать любую бодягу?
Ох, загубят нас женщины,почти сдавшись, произнес подполковник.
Значит, мы остаемся,понял Зарембу пограничник.Браво. Я отнесу штопор.
Да нужен он ей, как десантнику манишка. Отнеси, где взял.В ресторане. Часы в залог оставил.
Вот и верни их себе. Кстати, заодно поинтересуйся осторожненько у дежурной, что у нас за соседка такая активная, откуда.
Туманов ушел, а Заремба лег на койку, забросил руки за голову. Девицаерунда, далекая тетя Нина больше волнует, чем эта пигалица за стеной. Основноене дать себе возможности оставаться на ночь. Вырваться на оперативные просторы России. То, что отыскался коммерческий маршрут прямо на женский пляж к тете Нинеэто знак судьбы, совпавший с желанием вернуться в молодость, где все происходило честнее и благороднее.
Хотя можно уехать и в совершенно обратном направлении. Ноуехать, не застревать вблизи Чечни, не маячить. Решения в отношении женщин легче принимать, когда их нет перед глазами. И когда вернулся Туманов, подполковник созрел:
Ехать желательно сегодня.
Ну вот, оставь командира одного,разочарованно протянул капитан.Когда человек один, ему такие дурные мысли иногда лезут в голову.
Нет, Лиле спасибо, что враз подняла тебя на ноги. Но этих лиль знаешь сколько еще встретишь по пути?
После некоторого раздумья Туманов неожиданно согласился с командиром:
Ты прав. Только что звонил своей светлости, а тут первую юбку увидел и Едем сегодня.
Тогда чуть поспим, потом перекусим и на автостанцию.
Уснуть оба не могли долго. Белые чистые простыни не успокаивали, а будоражили, напоминали противоположноев какой грязи и в каких условиях проходили предыдущие дни. Вставали лица погибших. Обоим мерещилась эта чертова Лиля, но разведчики дружно пришли к мнению, что виной тому ее неожиданное появление. А потом переходили в мечтах к тому, что ждет впередик судье Светлане Сергеевне и к тете Нине.
Но сначала к тете Нине, куда лежал маршрут коммерческого автобуса. Конечно, ее самой давно нет в санатории, но заглянуть в спальный корпус, вечером посидеть в ресторане на набережнойесть, есть ради чего колыхаться в автобусе всю ночь. В Пятигорске Заремба ведь смог заглянуть в прошлое, когда вечером накануне выхода в Чечню привел свою группу ужинать в кафе на горушке, где однажды обедал с друзьями-«афганцами», погибшими затем под Кабулом. Ничего никому не рассказывал и не объяснял, хотя разведчики откровенно вздыхали по поводу качества обслуживания и ассортимента вин. Но когда командир заказал себе бокал шампанского и молча выпил один, без тоста и не чокнувшись с остальными, догадались: командира с этим местом что-то связывает. Трагичное, если нет звона бокалов.
А офицернормальный, боевой-пехотный, а не тот, который сидит в Арбатском военном округе,за службу столько друзей теряет, что можно пить сутки, поминая их. Власть очень спешила заткнуть все раны, появившиеся в результате постыдного и грубого развала Союза. И, конечно, не «новыми» русскими, которым начхать на все, что не сулит денег и моментального благополучия.
Бинтами, тампонами, ветошью, йодом, зеленкой, хирургическим скальпелем стране и политикам служили военные. Само офицерство постепенно разделилось на три части. Первые бесконечно воевали, перебрасываемые из одной горячей точки в другую. Вторые расставались с погонами добровольно, или их вынуждали это делать за явное несогласие с политикой развала и распродажи государства. Третьи услуживали кому угодно, лишь бы при этом лично у них не отбирали машины, дачи, положение.
Совсем небольшой группкой стояли те, кто и воевал, и не был согласен с министрами и президентом, но тем не менее продолжал тянуть военную лямку назло всем и себе: Отечеству служили, а не царям и божкам. Им выходила самая трудная доля, они таяли, как весенний снег под дождем и солнцем, но держались за последний девиз: «Честь себе, славаОтечеству». Проклятые девяностые для армии
Предупреждать будем?когда вроде поспали и начали собираться, кивнул на стенку Туманов.
Лично я не хочу,побоялся сломаться и дать себя уговорить Заремба.Сходи сам и, если что, вали на меня: начальник-дурак, ни в какую не соглашается остаться.
Лиля оказалась в номере, приветливо улыбнулась с кровати, на которой, свернувшись котеночком, читала книгу.
Василий, у вас такой вид, будто вы пришли сказать мне пренеприятнейшее известие«к нам едет ревизор»,вновь подивила своей наблюдательностью девушка.
Не едет, а уезжает. И меня забирает с собой.
Командир ваш?
Он. Что-то срочное загорелось, надо вечером отбывать из Моздока и от вас.
И куда, если не секрет? В Чечню снова?
Да нет, туда хватит. Сначала искупаться в Черном море, а потомдальше.
Черное моремечтательно протянула Лиля.Это коммерческим рейсом отсюда?
Им. Вечером. Так что
Туманов надеялся или ему просто хотелось, чтобы Лиля каким-то образом принялась уговаривать их остаться. Но она лишь вздохнула и развела руками:
Жаль. Значит, сауна отменяется.
«Ничего, других кавалеров найдете»,мысленно успокоил ее пограничник.
Но подошел к кровати, поцеловал Лиле руку. Хотел наклониться и к глубокому вырезу халатика, но девушка отстранилась, запахнулась.
Конечно, что ловить с отъезжающих!
До свидания, Лиля. Честно говоря, мне жаль, что так получилось. Незаконченно.
Девушка не стала лукавить и что-то говорить в унисон. Хотя молча покивала: мол, тоже жаль.
Конечно, не жаль.
Туманов вышел из номера, и не успел зайти в свой, как в дверях Лили осторожно повернулся ключ. Переодеваться, чтобы искать себе новую пару? Прав Заремба: этих лиль по дороге и вдоль нее столько рассыпано
Но Лиля подошла к окну, достала из тумбочки мобильный телефон и передала абоненту одну фразу:
Сегодня вечером на коммерческом автобусе к Черному морю.
Сколько мужчин сгорело в женском коварстве! Наверное, так им и надо, раз из века в век в схватке, где тайно участвуют дамы, сильный пол легко теряет свои доспехи, меч его тупится, на глаза опускается пелена, разум обволакивает туман, а тело и мышцы расшатывает сладострастие.
Но не изучали таких психологических тонкостей Заремба в спецназе, а Туманов на заставе. Сковырнуть с неба вертолет, подбить танк, взорвать мостнет ничего проще. А как понять женщин, если у них даже пуговицы на одежде застегиваются на другую сторону?
Заремба тоже поинтересовался реакцией соседки, когда увидел понурого капитана:
И что?
Поищут других,выдал собственное предположение как свершившуюся данность неудавшийся Дон Жуан.
А тут крокодильи слезы лили по Лили,скаламбурил спецназовец.Через десять минут забудем о ней вовек, или не стать мне поэтом.
Не вышло через десять минут. На автовокзале Зарембе показалось, что в толпе провожающих мелькнули белокурые волосы соседки. Провожает? Но с какой стати? И откуда узнала? И почему тайно?
Почему тайно?
Нет, конечно же, он обознался. Пока автобус разворачивался на малом пятачке автостанции, Заремба все же попытался еще раз увидеть блондинистую голову. Но видение исчезло.
Чего там?заметил нервозность командира капитан.
Вроде соседка мелькнула. Но мы же ей не говорили, куда и когда едем. Наверное, показалось.
Туманов прикусил языкговорил-то он. Ну и что из того, что девушка здесь? Может, хотела убедиться, в самом ли деле они уезжают, чтобы ненароком не столкнуться при новых кавалерах.
Скорее всего
Спать?отжал спинку сиденья.
Только спать,согласился Заремба. Но остался лежать с открытыми глазами.
Среди ночи Туманов проснулся от легкого толчка.
Сейчас на промежуточной станции сойдем,шепотом сказал подполковник.
Зачем?
Не знаю. На всякий случай. Не выходит Лиля из головы.
Доберемся на попутках, денег хватит.
В душе Туманов обрадовался решению командира. По крайней мере, отпадет такая зудящая мелочь, как его болтовня с Лилей по поводу отъезда на Черное море. А то вдруг в самом деле на хвост села контрразведка. И вообще-то странно встрепенулась соседка, когда он в шутку предположил подобное. Лучше сойти
Поэтому согласился сразу, чем немало удивил Зарембу, приготовившегося доказывать подобную необходимость. Принялся застегиваться, осторожно, чтобы не будить попутчиков, подтягивать вещи. А вещей-тодва пакета.
Когда автобус, выключив дальний свет, на ощупь, подслеповато подобрался к автостоянке в каком-то небольшом поселке, спецназовцы единственные вышли из салона. Быстро огляделись. Машин следом не шло, никто не остановился впереди, в салоне тоже продолжали дремать. Лилябред, воспаленное воображение? Как славно можно спать дальше
Мы недолго, минуты три,предупредил водитель, торопясь к покосившейся деревянной будочке за остановкой. Дождались, когда он вернется.
Мы, пожалуй, не поедем дальше. Так что нас не ждите,сообщил Заремба.
Что так?
Придется возвращаться. Забыли кое-что.
А-а, смотрите. Только сейчас трудно будет поймать машину: водители не останавливаются, боятся. Да и дороговато обойдется.
Подождите лучше до утра, на автобусах доберетесь.
Спасибо. До свидания.
Счастливо.
Проследили, но никто не вылез вслед за ними, и автобус не остановился на всем видимом расстоянии. Значит, в нем никто ради них не ехал. Стоять ночью на холоде в каком-то неизвестном поселкеудовольствия ноль, как сказал бы солдат Варфоломеев, но перестраховки никогда не бывает много. А вот малода
Попробовали все же ловить попутку, но редкие машины проносились мимо с таким свистом, что оба махнули рукой: до утра в самом деле никто не остановится. Туманов даже оправдал водителей:
Я бы тоже промчался мимо.
Бутерброды вроде еще остались. Перехватим?
Сели на лавочку. Ближайший фонарь горел метрах в десяти, и под его бледным светом распотрошили пакеты, вытащили неизменные дорожные куриные ножки, зелень. Выудили за зеленую винтовую пробку и бутылку водки, недовольно всколыхнувшуюся на дне: сами полуночники, но меня-то зачем взбалтывать?
Подняли пластмассовые стаканчики, предусмотрительно прихваченные из номера.
За ребят. Пока они лежат там, каждый разза них,произнес Заремба как заклинание.
За них,согласился капитан.
Встали, выпили. Набросились на еду. Оказывается, проголодались, хотя перед отъездом наелись досыта. Наверное, выходил чеченский голод.
В бутылке оставалось немного, машин проскакивало еще меньше, разлили и остатки. Водка, не желая покидать привычную форму бутылки, растекалась по стенкам, скользила, цепляясь за стекло, и Заремба не стал вытряхивать последние, боровшиеся до конца за свою жизнь капли. Поставил посудину под лавку. Стаканы соединили, но говорить ничего не стали. С меньшим азартом, но продолжили трапезу, к концу которой подъехал «дальник», шумно фыркнул и остановился.
Привет, мужики,поздоровался водитель и, попинав колесо, пошел все к той же заветной шоферской будочке.Подбросить куда?поинтересовался на обратном пути.
Туманов открыл рот со словами благодарности, но Заремба перебил:
Спасибо. За нами сейчас подъедут.
Тогда хорошо посидеть.
Счастливой дороги.
Кто за нами подъедет?поинтересовался с некоторой долей язвительности капитан, когда машина с фургоном, неохотно сбрасывая с себя навалившуюся в секунду дремоту, с усилием выбралась на трассу и потащила свое горбатое длинное тело дальше.