Есть,приняв вываливающийся круг со штурвалом, позвал командира Работяжев.
Поменялись с сапером местами. В непромокаемую и несгораемую сумку-пояс Заремба вывалил содержимое сейфаденьги, накладные, магнитофонные кассеты, доверенности, блокноты и даже небольшой итальянский пистолетик, вмещающийся в ладошку. Дамская игрушка, но элегантная. Подарит Марине.
Уходим.
Не хотел, но оглянулся на убитого. Парень лежал на нарах лицом вверх, совершенно равнодушный и спокойный к происходящему. Ирония судьбы: меньше всех суетился, больше всех помешал. А тут уж выбора не остаетсяжалеющие проигрывают. А вот огонек от керосиновой лампы потянулся вслед за спецназовцами. Сил оторваться от черной ножки фитиля у него не хватило, и пламя, боясь оставаться в одиночку с покойником, сжалось, сгорбилось, не оглядываясь на подступившую темноту.
Старым путем выползли из траншеи. С еще большей осторожностью достигли своих.
Слава Богу,произнесла подавшаяся к ним Марина. Иотшатнулась.
Заремба продолжал зажимать в руке окровавленного «короля джунглей».
Уходим,поторопил теперь уже всех подполковник.
Дождевик первым бросился по знакомой дорожке в лес. За ним зелеными призраками заскользили бесшумные спецназовцы.
Глава 8«Кобре нужно вырвать язык»
Вениамин Витальевич не успел приоткрыть дверь, как услышал нетерпеливое:
Наконец-то.
Шеф оторвался от стола, на широкой плешине которого он сортировал в стопки бумаги.
Где тебя носит столько времени?
У гостя мгновенно заблестел лоб, но хозяин кабинета не дал слазить в карман за платком или оправдаться.
Где на данный момент находится «Кобра»?
Вениамин Витальевич прекрасно ориентировался по карте, и даже на обыкновенной географической безошибочно указал на квадрат, в левом углу которого предположительно кружил Заремба с группой.
Выходят по маршруту, который мы обговаривали.
Когда ожидаются в Москве?
Дня через два. Нужные документы у них.
К черту документы. Все к черту!неожиданно сорвался хозяин, повергнув подчиненного в шок.Они должны быть у меня или к концу сегодняшнего дня, или никогда.
Извините, я с вашего позволения, не понимаю,осмелился поинтересоваться неожиданным вызовом и настроением начальства Вениамин Витальевич.
А ничего не надо понимать. Меня нет. Я снят. Уволен!
К-как?
Я зачем усадил тебя ближе к администрации Туркмена? Чтобы мой глаз видел каждый документ, идущий к нему на подпись. Кто мог подсунуть Указ о моем снятии?
Вопрос прозвучал беспомощно, и Вениамин Витальевич вдруг увидел, что казавшийся вечным и непоколебимым памятник в течение прошедшей ночи треснул. Разломы прошли по всему периметру, и замазывать, склеивать или стягивать монумент не представлялось возможным. Завтра, если не сегодня, его снесут с постамента, и другой человек займет прибыльное место. Станет звать, указывать, учить. И наверняка припомнит тех, кто ходил под прежним хозяином кабинета
Вениамин Витальевич невольно оглянулся, словно отыскивая пути отхода. Сам же испугался преждевременного жеста, но шеф думал о себе и ничего не заметил.
Ладно, еще поборемся,без особой надежды на победу, но и не желая безропотно принимать поражение, произнес он.Все, что можно подчистить и убрать здесь, я сделаю сам. Нас,он специально выделил это слово,нас может подвести под монастырь только «Кобра». Если они вытянут документы и приволокут их сюда,мало не покажется. Ни тебе, ни мне, ни очень многим другим, которые нам уж точно не простят подобного провала. Ты меня понимаешь?
Да.
Ты дал им эти телефоны, номер моего кабинета?памятник повернулся к приставному столику, на котором, провисая резиновыми ножками, выставляя напоказ в свою заслугу старые и новые гербы, фамилии членов правительства, старалась уместиться армада телефонных аппаратов.
Вы вы сами сказали, чтобы никто, кроме как вы
Завтра эти трубки станет поднимать уже другой человек. Тот, кто сумел подсунуть на подпись Указ о моем снятии. И любой компромат на меня, который попадет ему в руки
Хозяин выжидательно посмотрел на Вениамина Витальевича, давая ему возможность самому проявить инициативу. Но того или заклинило от известия, или он слишком хорошо знал аппаратные игры, чтобы добровольно подставляться под падающего короля.
Твоя судьба пока неизвестна,продолжил хозяин.Но, если что, можешь рассчитывать на меня. А я не пропаду, ты знаешь. Условие одно: твой Заремба не должен здесь появиться. Документы должны исчезнуть. Одним словом, «Кобре» нужно вырвать язык.
Платок не покидал блестящий лоб Вениамина Витальевича, но идей внутри лысого черепа не рождалось. Время уходило, хозяин-памятник это ощущал физически и больше тянуть не стал. Надвинулся на гостя, затолкал его в угол между окнами и тихо, словно его могли подслушать, отдал приказ:
«Кобру» уничтожить. Выйди на Генштаб, скажи, что под видом похоронной команды милиции на территории Чечни действуют наемники. Способны оказать отчаянное сопротивление, поэтому, дабы избежать больших потерь среди личного состава, живыми можно не брать, уничтожить с вертолетов или из засад. Выдай предполагаемый маршрут выдвижения, частоты, по которым они выходят на связь.
С-сделаю.
Одновременно через нашего бизнесмена выйди на Одинокого Волка и сообщи, кто похитил документы. Необходимо, чтобы и он пошел по следу «Кобры». В одну из западней она и должна попасть. Наше дальнейшее благополучие, а может, и свобода вместе с жизнью зависят от исхода этой операции. Они должны исчезнуть. Все! О чем говорилосьзабыто. Ничего не говорилось. Я на тебя выйду сам по мобильному. И больше здесь делать нечего.
Отошел к вороху бумаг на столе, глянул оттуда на все еще зажатого в углу гостя. Неожиданно попросил:
Если будет хоть малейшая возможность остаться в этих коридорахцепляйся. Ни наша жизнь, ни жизнь наших детей еще не кончилась, и руку с пульса убирать не хотелось бы.
Да. Конечно, да,здесь желание шефа полностью совпадало с его собственным, и Вениамин Витальевич даже закивал в знак согласия.
«Этот не потонет,мысленно согласился и хозяин.Говно не тонет. Но продаст ведь. Не громко, не сразу, но кому надо и где надо кое-что шепнет. И как только таких земля носит?» Не земляВениамин Витальевич сам понес себя на полусогнутых к двери. Бездыханно проник через нее. В приемной секретарша с немым вопросом уставилась на него, но и без объяснений поняла: слухи о смене начальника, скорее всего, подтверждаются. А что может быть хуже для секретарши? Новый шеф в первую очередь приводит нового водителя и человека в приемную.
А тут еще и посетитель, раньше не замечавший ее в упор, поклонился и попрощался:
До свидания.
И хотя секретарши работают на день-два дольше своих бывших начальников, новое место себе они начинают искать при первых признаках перемен. Но едва она потянулась к телефону, чтобы начать обзванивать знакомых, замигал сигнал: кто-то выходил на прямую связь с начальником. Тот трубку не поднимал, и секретарша вынужденно сняла ее сама.
Мне хотелось бы поговорить с Вениамином Витальевичем. Ему здесь привет с юга передают.
Ой, подождите, подождите. Я вас соединю,заторопилась секретарша, накануне строго-настрого предупрежденная насчет привета с юга для Вениамина Витальевича. Набрала воздуха и потянула дубовую дверь:
Извините, вы предупреждали меня насчет звонка Вениамину Витальевичу с югаА сама зырк по беспорядку на столе, мрачному виду шефа. Слухи подтверждались
Спасибо,метнулся к телефонам начальник. Безошибочно выбрал ту трубку, по которой мог соединиться с далекой Чечней. Махнул рукой секретаршесвободны.Алло, вы меня слышите?
Да,ответил подполковник с экзотической фамилией. Кажется, Заремба.
У вас все в норме?
Да,вновь немногословно отозвалась Чечня.Завтра-послезавтра планируем быть там, откуда пришли,намекнул на Пятигорск.
Отлично. Вы сможете выйти на меня ровно через час?
Могу.
До связи.
Тут же нажал селекторную связь, и в динамике послышался голос Вениамина Витальевича:
Я слушаю вас.Зайди срочно.
Кого понесут ноги к снятому начальнику, тем более что это может не остаться незамеченным другими? Вениамин Витальевич уже пожалел, что не пошел в столовую, а начал поглядывать на залежи своих документов. Да уже только для того, чтобы не заниматься ими, его нельзя снимать с должности. Другой вовек ведь не разберется
В знакомом кабинете прошел в угол, не дожидаясь, когда шеф припрет его туда сам.
Через час твой Заремба,усиленно продолжал тот привязывать подчиненного к «Кобре»,выйдет на связь. Нужно его запеленговать и направить туда «вертушки», штурмовикивсе что угодно, но чтобы то место перемешалось с землей. Действуйте, словно там находится воскресший Дудаев и вам светит минимум Герой России. Осталось пятьдесят две минуты. Давай, подключай все генштабовские связи.
Есть,по-военному ответил Вениамин Витальевич. В приемной второй раз прощаться не сталдень еще не кончился и, похоже, мог затянуться надолго
Зато Заремба с сожалением отмечал, как уходит время. Судя по всему, до темноты из Чечни им выбраться не светило, поэтому требовалось хотя бы уйти как можно дальше от стоянки Волка.
Хрен ли он еще скажет?посмотрел на спутниковый приемник, имея в виду абонента в Москве.
Премию выписывают. Хотят узнать, какую сумму запросим,предположил Волонихин.
Нет, конечно же нет,разошелся даже обычно сдержанный Туманов.В каком-нибудь Гондурасе нужно опять что-нибудь стащить, так что в эти минуты выясняют: с возвратом домой нас туда перебросить или прямиком отсюда.
Ты что, на самолет намекаешь? Размечтался. Потопаем своими ножками,поддержал именно эту идею Чачух.
Настроение в группе витало отличное, и эмоции даже не пытались сдерживать. Двигались вперед медленно, но скорее не из-за осторожности, а больше от ожидания новой связи с Москвой: вдруг в самом деле придется менять направление движения? Или вертолет подошлют. Они и появились невдалеке, барражируют, словно тоже ждут команду. Случилось бы прекрасное, приземлись они рядышком и забери с собой. Глядишь, и ботинки бы меньше истоптали.
А Москва принялась спрашивать всякую ерундупро погоду, настроение, самочувствие, опять про погоду, но вчерашнего дня. И так до тех пор, пока вертолеты и в самом деле не нависли почти над головой. Может, и в самом деле подберут? Не будь операция столь секретной, можно было бы самим выйти на связь с «вертушками» и договориться, а так лучше спрятатьсясверху поди разбери, свой или чужой бродит по чеченским лесам.
Всем укрыться,отдал Заремба команду подчиненным. И вовремя. Потому что в тот же миг «вертушки» дернулись, и Змей Горыныч, засевший в их подкрылках, выплюнул на землю огонь. Листья деревьев не смогли удержать его, и, может быть, счастье их было умереть сразу и без мук. Потому что снаряды принялись так перемалывать внутренности рощи, что даже дубы застонали и задрожали всеми своими оставшимися листочками.
Уберите «вертушки». Уберите из района вертолеты,прокричал в эфир Заремба.
Вас не слышно, повторите,попросила Москва.
Уберите из квадрата «вертушки».
Кажется, голос услышала не Москва, а летчикишквал огня и грохота с очередного захода прошел над самыми головами упавших, зарывающихся в листву, мох, землю спецназовцев.
Держите связь,просила Москва над ухом у Зарембы. А он сам, закатившись под поросший мхом, сто лет назад упавший дуб, не смел пошевелиться. Осколки свистели раздраженно и зло, не находя никого живого на пути, срубали ветки, впивались в стволы. Кое-где запылал огонь, и в это месиво и крошево все так же продолжал низвергаться сверху смерч.
Держите связь.
Суки,прошептал то ли абоненту, то ли летчикам Заремба.Вас плохо слышно.
Конечно, плохо. Москва, власть с самого начала чеченской войны наверняка не слышала ее грохота, воя и визга. Она не нюхала копоть, гарь, гной, пот, теплую кровь. Она не видела или не желала видеть обрубленные тела своих солдат и черные платки чеченских матерей. Она наводила конституционный порядок, сама тысячекратно нарушая Конституцию и человеческую мораль. Более гибкого, умного, хитрого, в конце концов, придумать не сподобилась. Не захотела или не смогла, что, впрочем, две стороны одной медали, известной как «Недальновидность». Далеко власть, очень далеко от чеченской войны. И не только географически. Плевать ей на страдания людей. Ее заботит только мнение о себе самой
Раненые есть?прокричал по сторонам Заремба перед очередным заходом вертолетов.
Вроде нет,по очереди откликнулись подчиненные из разных концов.
Никому не шевелиться. Замереть.
Последний удар с воздуха получился послабее: скорее всего, вышли боеприпасы, и «вертушки» ушли в сторону. Но группа получила лишь небольшой глоток передышки перед очередным ударом. Теперь уже артиллерии. И детской трещоткой показался спецназовцам предыдущий обстрел. Снаряды тоже шли со свистом, но тяжелым, уверенным в себе. Им не требовалось осколками искать цельони полагались на свой объем и массу. Артиллерия не убивает, она крушит, вгоняет в землю, рассеивает по ветру, накрывает и хоронит. Один недостатокслышен звук самого выстрела. И вскоре после первого, казалось, нескончаемого грохочущего обвала Заремба определил, что от момента выстрела до разрыва снаряда проходит около двадцати секунд. Обозначились и промежуткисовершенно мирные, спокойные, тихие мгновения, когда ничего не летит.
Будем уходить,прокричал он.Строго на запад.
Он не знал, просчитаны ли секундные затишья подчиненными, и взял инициативу полностью на себя.
По моей команде, все вместе и сразу.
Нашел промежуток в стрельбе, подхватился:
Рывок!
Выбегать под снаряды хоть и из убогого, но все же прикрытиязанятие не из приятных. Но подполковник по прошедшим войнам знал и другое: если накрывают площадь, да еще так плотно и согласованно с земли и воздухазначит, федералам нужен результат. Любой ценой. Не исключено, что через несколько минут сюда подтянутся самолеты, и тогда уже артиллерийская канонада покажется трещоткой. От авиабомб не спастись. Они ставят точку
Но что за точку наметили здесь федеральные войска? Может, Одинокого Волка пытаются накрыть после нападения на поезд?
Но тогда, братцы, недолет. И существенный.
Рывок.
Еще бежишь, а уже смотришь, куда зарываться. Правда, с каждым таким подъемом все больше разрывов оставалось за спиной, и теперь главноене нарваться на какого-нибудь обалдуя-артиллериста, который стреляет не в цель, а в белый свет как в копеечку и может запустить снаряд куда угодно вне всякой логики.
А на запад бежали потому, что в памяти Зарембы остался изгиб тех самых топографических коричневых линий, которые на местности образуют овраги. Скатишься в нихи наполовину больше шансов уцелеть.
Самолеты,Чачух как бывший летчик сумел различить то, чего пока только опасался Заремба.
Да, артиллерия постепенно заканчивала свою черновую работу, а в вышине рос и надвигался гул бомбардировщиков. Треск сучьев под ногами бегущего спецназа пока заглушал его, прерывистое дыхание каждого отталкивало приближение смерти, но кто справится с часовой стрелкой? Или даже секундной? Неизбежность всесильна.
Кто сам горохом, кого взрывной волной как кульно с первым разрывом авиабомбы спецназ уложился по оврагу. Какая там точкавосклицательный знак, множество восклицательных знаков воткнулось в землю и, обессиленную предыдущими терзаниями, ее все равно заставили вздрогнуть так, что она не смогла удержать и уронила несколько деревьев.
Там же, откуда только что вырвался спецназ, началось невообразимое: взрывными волнами и взметнувшейся землей гасились старые пожары и тут же раздувались новые, падающие деревья пытались цепляться кронами за воздух, но небо оказалось враждебным и не дало опоры и поддержки. И тогда дубы, уже убитые и не имеющие сил увернуться, падали и подминали под себя маленьких и молодых своих собратьев, столько лет лелеянных, прикрываемых от лишних дождей и лишнего солнца. Несколько пригоршней камней и осколков взрывы бросили и вдогонку исчезающей за обрывом группе, но не успели, не хватило им каких-то секунд, чтобы исполнить предназначенную им роль.