Они вошли в ворота.
Билл осмотрелся. Они находились в небольшом дворе. Он увидел с десяток или полтора охранников с автоматами, разбросанных по двору. Перед ним располагался круговой подъезд с припаркованными легковыми автомобилями и грузовиками. Слева у кирпичной стены находилось двухэтажное здание. Справа возвышалась еще одна стальная дверь.
Водитель подошел ко второй стальной двери и постучал. Опять состоялся обмен словами на фарси через смотровое окошко. Затем дверь отворилась и Пола с Биллом впустили внутрь.
Они находились в небольшом приемном помещении со столом и несколькими стульями. Билл огляделся. Не было ни адвокатов, ни представителей посольства, ни сотрудников «ЭДС», чтобы вытащить их из тюрьмы. Мы брошены на произвол судьбы, подумал он, и это грозит опасностью.
За столом сидел охранник, вооруженный шариковой ручкой и кипой бланков. Он задал вопрос на фарси. Догадываясь, о чем идет речь, Пол произнес: «Пол Чьяппароне» и назвал свою фамилию по буквам.
Заполнение бланков заняло около часа. Из тюрьмы вызвали англоговорящего заключенного для содействия в переводе. Пол и Билл назвали свои тегеранские адреса, номера телефонов, даты рождения и перечислили принадлежавшие им вещи. У них забрали все деньги, а каждому выдали по две тысячи риалов, или около тридцати долларов.
Их отвели в соседнюю комнату и приказали снять одежду. Они оба разделись до трусов. Их одежду и тела обыскали. Полю приказали вновь одеться, а вот Биллунет. Было чрезвычайно холодно: здесь также отключили отопление. Обнаженный и дрожащий Билл гадал, что случится далее. Явно, они были единственными американцами в этой каталажке. Все, что он когда-либо читал или же слышал о пребывании в тюрьме, было устрашающим. Что сделают охранники с ним и Полом? Что сделают другие заключенные? Определенно, в любую минуту здесь появится кто-то, чтобы добиться их освобождения.
Могу ли я надеть мое пальто? спросил он охранника.
Охранник не понял.
Пальто, произнес Билл и изобразил, что надевает пальто.
Охранник подал ему пальто.
Немного позже пришел другой охранник и приказал им одеваться.
Их отвели обратно в приемное помещение. Билл еще раз осмотрелся в надежде увидеть адвокатов или друзей; и вновь его постигло разочарование.
Их провели через приемное помещение. Отворилась еще одна дверь. Они спустились на один лестничный пролет в подвал.
Было холодно, полутемно и грязно. Там располагалось несколько камер, все до отказа набитые заключенными, поголовно иранцами. Смрадный запах мочи вынудил Билла закрыть рот и медленно дышать через нос. Охранник открыл дверь в камеру номер девять. Они вошли.
На новичков уставились шестнадцать небритых образин, снедаемых любопытством. Перепуганные Пол и Билл также вытаращились на них.
Дверь камеры с грохотом закрылась за ними.
Глава вторая
I
До этого момента судьба проявляла чрезвычайную благосклонность к Россу Перó.
Утром 28 декабря 1978 года он сидел за завтраком в своем домике в горах в Вейле, штат Колорадо, и повариха Холли потчевала его завтраком.
Приютившийся на склоне горы и полуспрятавшийся в осиновом лесу бревенчатый домик состоял из шести спален, пяти ванных комнат, гостиной длиной в тридцать футов и комнаты для отдыха после катания на лыжах с бассейном джакузи перед камином. Это был всего-навсего домик для отдыха.
Росс Перо обладал огромным состоянием.
Он создал «ЭДС» с тысячью долларов в кармане, а теперь акции компании, более чем половина которых все еще принадлежала лично ему, стоили несколько сотен миллионов долларов. Перо являлся единственным владельцем «Петрюс ойл энд гэс компани», обладавшей запасами на сотни миллионов. В его собственности находилось огромное количество недвижимости в Далласе. Было трудно высчитать, какими же объемами средств он располагал на самом деле, многое зависело просто от того, каким образом будет вестись подсчет, но определенно, более чем пятьюстами миллионами долларов, а возможно, не менее чем миллиардом.
В романах сказочно богатые люди изображались как существа жадные, домогающиеся власти, невротичные, ненавидимые и несчастныевсегда несчастные. Перо не читал романов. Он был счастлив.
Перо не думал, что именно деньги сделали его счастливым. Он верил в зарабатывание денег, в бизнес и прибыль, ибо именно это заставляло биться сердце Америки. Ему доставляли истинное наслаждение несколько безделушек, которые можно было купить за деньги: яхта с каютами, быстроходные катера, вертолет, но он никогда не мечтал купаться в стодолларовых банкнотах. Перо на самом деле мечтал о построении успешного бизнеса, в котором будут заняты тысячи человек; но его величайшая воплотившаяся в жизнь мечта находилась прямо перед его взором. Вокруг сновали облаченные в термобелье, готовившиеся отправиться кататься на лыжах члены его семьи. Здесь присутствовал Росс-младший, двадцати лет от роду, и, если в штате Техас можно было найти более прекрасного юношу, Перо еще предстояло встретиться с ним. Здесь бегали четырене ошибитесь, четыредочери: Нэнси, Сюзанна, Кэролин и Кэтрин. Все они были здоровыми, элегантными и привлекательными. Перо иногда признавался интервьюировавшим его репортерам, что будет измерять свой успех в жизни тем, какими окажутся его дети. Если наследники вырастут достойными гражданами с глубоким сочувствием к другим людям, он сочтет свою жизнь прожитой не даром. (Репортер обычно говорил: «Черт возьми, я верю вам, но, если я помещу это в статью, читатели подумают, что меня подкупили!» А Перо просто отвечал: «Меня это не заботит. Я скажу вам правду: вы же пишите, что вам заблагорассудится».) А дети пока что оказались такими, как отец этого хотел. Воспитание в условиях огромного богатства ничуть не избаловало их. Это казалось почти чудом.
В поисках билетов на подъемник на гору для детей, шерстяных носков и лосьона от загара суетилась особа, ответственная за это чудо, Марго Перо. Она была красива, мила, умна, утонченна и являла собой идеальную мать. Марго могла бы, если бы захотела, выйти замуж за кого-то типа Джона Кеннеди, Пола Ньюмена, принца Ренье или Рокфеллера. Вместо этого она влюбилась в Росса Перо из Тексаркана, штат Техас, ростом пять футов семь дюймов, с перебитым носом и пустыми карманами, но большими надеждами. Всю свою жизнь Перо верил в свою счастливую звезду. Теперь, в возрасте сорока восьми лет, он мог оглянуться назад и увидеть, что самым счастливым приобретением, которое когда-либо попало в его руки в жизни, оказалась Марго.
Он был счастливым человеком со счастливой семьей, но в это Рождество на них упала тень. Мать Перо умирала. У нее была саркома кости. В канун Рождества престарелая женщина упала у себя в доме. Это было не сильное падение, но, поскольку рак ослабил ее кости, она сломала бедро, и ее пришлось срочно отвезти в больницу Бейлор в центре Далласа.
Сестра Перо, Бетт, провела ту ночь с матерью, затем в день Рождества Перо и Марго вместе с пятью детьми погрузили подарки в автомобиль-универсал и отправились в больницу. Бабушка была в таком хорошем настроении, что они все от души наслаждались этим днем. Однако старушка не пожелала видеть их на следующий день: ей было известно, что они планировали поехать кататься на лыжах, и настаивала на этой поездке, невзирая на свое заболевание. Марго с детьми выехали 26 декабря, но Перо задержался.
Затем последовала схватка характеров, такая, которую Перо вел со своей матерью в детстве. Лулу-Мэй Перо была ростом всего на дюйм-два более пяти футов и хрупкого телосложения, но ничуть не слабее сержанта морской пехоты. Мать заявила сыну, что тот много работает и нуждается в отдыхе. Перо ответил, что не хочет покидать ее. В конце концов, вмешались доктора и заявили ему, что он причиняет ей вред, оставаясь против ее воли. На следующий день Росс присоединился к своей семье в Вейле. Мать победила, как и всегда, когда сын был еще мальчишкой.
Одно из разногласий вспыхнуло по поводу поездки бойскаутов. В Тексаркане произошло наводнение, и скауты планировали разбить на три дня лагерь возле района бедствия и оказывать помощь пострадавшим. Юный Перо был твердо намерен поехать туда, но мать считала, что сын слишком юн и станет обузой для вожатого скаутов. Он приставал и приставал к ней, но мать всего лишь улыбалась и говорила «нет».
В тот раз Росс добился от нее уступки: ему было позволено поехать и помогать ставить палатки в первый день, но вечером он должен был вернуться домой. Компромисс незначительный, но сын был не в состоянии противостоять матери. Ему стоило только представить себе сцену, когда он заявится домой, и подумать о словах, которые выскажет, чтобы признаться, что не послушался ееи Росс знал, что не сможет поступить таким образом.
Он ни разу не получал шлепка. Он не мог даже припомнить, чтобы на него кричали. Мать управляла им не с помощью страха. Со своими светлыми волосами, голубыми глазами и добрым нравом она связала своего сынаи его сестру Беттоковами любви. Мать всего лишь смотрела тебе в глаза и говорила, что следует делать, и ты просто не мог заставить себя причинить ей горе.
Даже в возрасте двадцати трех лет, когда Росс повидал мир и вновь возвратился в родное гнездо, мать имела обыкновение спрашивать: «С кем у тебя свидание сегодня вечером? Куда ты идешь? Когда ты вернешься?» И, когда сын возвращался домой, он всегда должен был поцеловать ее на ночь. Но в нынешнюю пору их столкновения стали немногочисленны и редки, ибо ее принципы настолько укоренились в нем, что стали его собственными. Лулу-Мэй правила своей семьей подобно конституционному монарху, облаченная во внешние атрибуты власти и легитимизируя людей, принимавших решения.
Перо унаследовал нечто большее, нежели ее принципы. Он также обладал ее железной волей. Он так же умел смотреть людям прямо в глаза. Он женился на женщине, напоминавшей ему мать. Блондинка с голубыми глазами, Марго, подобно Лулу-Мэй, обладала добрым нравом. Но Марго не подавляла Перо.
Любая мать обречена умереть, а Лулу-Мэй уже исполнилось восемьдесят два года, но Перо не мог воспринять это стоически. Мать все еще представляла собой значительную часть его жизни. Она больше не отдавала ему приказов, но всегда ободряла его. Мать поддержала его при основании «ЭДС» и была бухгалтером компании в первые годы ее существования, а также директором-основателем. Перо мог обсуждать с ней все проблемы. Он советовался с ней в декабре 1969 года, в самый разгар кампании по доведению до сведения широкой общественности тяжкой участи американских военнопленных в Северном Вьетнаме. Перо планировал лететь в Ханой, и его коллеги по «ЭДС» обратили его внимание на то, что, если он подвергнет свою жизнь опасности, цена акций «ЭДС» может упасть. Росс стоял перед нравственной дилеммой: обладал ли он правом заставлять держателей акций страдать, даже ради такого святого дела? Он задал этот вопрос своей матери. Ее ответ был дан без малейшего колебания: «Пусть они продают свои акции». Пленные умирали, и это было важнее, чем цены на акции «ЭДС».
Это было именно то заключение, к которому Перо пришел самостоятельно. Собственно говоря, ему не требовалось слышать от нее, что делать. Без нее сын останется тем же самым человеком и будет делать те же самые вещи. Он просто будет тосковать по ней, вот и все. Он будет действительно страшно тосковать по ней.
Но Перо не был склонен предаваться размышлениям. Сегодня он был не в состоянии сделать для нее хоть что-нибудь. Два года назад, когда с матерью случился удар, сын в воскресный полдень перевернул вверх дном весь Даллас, чтобы найти лучшего нейрохирурга города и привезти его в больницу. Он реагировал на кризис действием. Но если ничего нельзя было поделать, Перо мог выбросить эту проблему из головы, похоронив дурные новости и перейдя к следующей задаче. Сын не будет теперь портить свой семейный отдых, расхаживая с траурным выражением лица. Он будет участвовать в развлечениях и играх и наслаждаться обществом своей жены и детей.
Его мысли прервал телефонный звонок, и он отправился на кухню, чтобы снять трубку.
Росс Перо слушает, промолвил он.
Росс, это Билл Гейден.
Привет, Билл. Гейден принадлежал к числу ветеранов «ЭДС», ибо пришел в компанию в 1967 году. В некоторых отношениях он представлял собой типичного хозяйственника. Гейден был общительным мужчиной, этакий всеобщий друг и приятель. Ему нравились шутка, выпивка, хорошая сигара и партия в покер. Он обладал прямо-таки колдовскими способностями в области финансов, проявляя чрезвычайную ловкость в закупках, слияниях компаний и сделках, на основании чего Перо назначил его президентом «ЭДС Уорлд». Чувство юмора Гейдена было неистребимымон ухитрялся находить что-то потешное даже в самых серьезных ситуациях, но теперь голос его звучал мрачно.
Росс, у нас проблема.
В «ЭДС» это выражение было расхожим. У нас проблема. Это означало дурные известия.
Гейден продолжил:
Это насчет Пола и Билла.
Перо моментально понял, о чем идет речь. Уже та манера, в которой двум его руководящим работникам в Иране был прегражден путь для выезда из страны, выглядела в высшей степени зловещей, и эта история не выходила у него из головы, даже на фоне отхода его матери в мир иной.
Но предполагалось, что сегодня им разрешат уехать.
Их арестовали.
Гнев начался с образования небольшого твердого узелка в нижней части живота Перо.
Послушай, Билл, меня заверили, что им позволят покинуть Иран, как только это собеседование закончится. Я хочу знать, как это произошло.
Их просто бросили в тюрьму.
С какими обвинениями?
Они не указали обвинения.
По какому закону их отправили в заключение?
Они не сообщили.
Что мы делаем, чтобы вызволить их?
Росс, они установили залог в девяносто миллионов туманов, этодвенадцать миллионов семьсот пятьдесят тысяч долларов.
Двенадцать миллионов?
Точно.
Как же, черт побери, это случилось?
Росс, я полчаса разговаривал по телефону с Ллойдом Бриггсом, пытаясь понять это, но дело-то в том, что для Ллойда это тоже непостижимо.
Перо замолчал. Предполагалось, что сотрудники «ЭДС» должны давать ему ответы, а не задавать вопросы. Гейден был не настолько глуп, чтобы позвонить, не осведомившись предварительно обо всем в мельчайших подробностях. Перо не собирался именно сейчас выуживать из него что-то еще. Гейден просто не владел информацией.
Вызови в офис Тома Люса, приказал Перо. Позвони в Госдеп в Вашингтоне. Эта историявопрос первостепенной важности по сравнению со всем остальным. Я не хочу, чтобы они оставались еще хоть минуту в этой проклятой тюрьме!
* * *
Марго навострила ушки, как только услышала произнесенное слово «проклятая»: для мужа было чрезвычайно необычно употреблять крепкие выражения, в особенности в присутствии детей. Он вернулся из кухни с застывшим лицом. Его глаза голубизной напоминали арктические воды и излучали такой же холод. Ей был знаком этот взгляд. Это был не просто гнев: муж не принадлежал к числу людей, напрасно расходовавших свою энергию на проявление дурного нрава. Этот взгляд излучал несгибаемую целеустремленность. Он означал, что Росс решил сделать нечто и свернет горы, чтобы добиться этого. Марго увидела эту целеустремленность, эту силу, когда впервые встретила его в Военно-морской академии в Аннаполисе неужели это случилось двадцать пять лет назад? Это было то качество, которое выделяло его из толпы, отличало его от человеческой массы. О, Росс обладал и другими качествамион был сообразителен, весел, мог приманить птицу слететь к нему с дерева на руки, но то, что делало его исключительным, была его сила воли. Когда у него появлялся этот взгляд, вы не могли остановить его точно так же, как нельзя остановить железнодорожный состав, катящийся по наклонной с горы.
Иранцы засадили Пола и Билла в тюрьму, сообщил он.
Мысли Марго тотчас же переключились на их жен. Она была знакома с обеими уже много лет. Рути Чьяппароне была невысокой безмятежной улыбающейся молодой женщиной с копной светлых волос. Она выглядела легкоранимым существом, пробуждавшим у мужчин желание защитить ее. Рути определенно примет все это близко к сердцу. Эмили Гейлорд была более стойкой, по крайней мере с виду. Худощавая блондинка Эмили излучала жизнерадостность и энергию, она бы наверняка захотела сесть в самолет и отправиться вызволять Билла из тюрьмы. Разница между двумя этими женщинами проявлялась и в их одежде: Рути выбирала мягкие ткани и нежные очертания; Эмили предпочитала шикарный стиль и яркие краски. Эмили было присуще скрывать свои страдания.