Впрочем, я очень надеялась, что не только шофера.
* * *
Либо Тамара оказалась гениальным инструктором, либо яталантливой ученицей (а скорее и то и другое), но уже на шестой день наших занятий по вождению я абсолютно уверенно, без мандража, присущего почти каждому «чайнику», колесила за рулем нашего «Ауди» по Питеру и, ничуть не смущаясь, влезала в самые дремучие и непробивные пробки, форсируя их с напористой наглостью истинного профессионала. Тамара сидела рядом, слушала музыку и за четыре с лишним часа, пока мы жгли бензин на самых непроходимых питерских улицах, не сделала мне ни одного замечания, не сунулась ни с единым советом.
Все. Ты созрела, Виктория Энглер, заключила наконец она. Водишь тачку не хуже Шумахера. Больше я тебе не нужна, езди одна. А сейчас покатили домой, я хочу лечь в постельку. Я сегодня не выспалась.
«Потому что всю ночь проблудила где-то с Андреем, улыбнулась я, по встречным трамвайным путям обгоняя попутный трамвай и этим маневром избавляя нас от стояния в длинной очереди к светофору. Вернулась домой в начале седьмого утра, больше часа отмокала под душем, потом гремела на кухне посудой и в результате подняла меня из постели чуть свет».
Как погуляли? безразличным тоном поинтересовалась я.
Беспонтово, столь же безразлично ответила Тома. От этого душного вафела меня уже начинает тошнить, я в свою очередь порядком добыла его, так что сегодня мы пришли к соглашению расстаться друзьями.
Что же, практично, заметила я.
А чего ты еще ждала? Чтобы я ему нарожала детей? Хрена с два, Герда
Не Герда, а Вика, автоматически поправила я, как поправляла постоянно забывавшуюся Тамару по несколько раз на дню.
Не Вика, а Энглер Так вот, хрена с два, Энглер! Что хотела, от Андрея я получила. Что хотел, Андрей получил от меня. Друг другом довольны. Все, финишная черта А как у тебя? Олег не звонил?
Пока еще рано. Он обещал через неделю, а прошло только шесть дней. Может, сегодня
Как Томка просекла, что я связывалась по телефону с Олегом и что собираюсь с ним встретиться, пес ее разберет. Я давно уже смирилась с тем, что скрыть от этой паршивки хоть что-нибудь практически невозможно, и всегда довольно спокойно относилась к ее сверхпроницательности. Но на этот раз, когда она, вразрез всем поняткам, вдруг начала мандрычить меня расспросами об Олеге, я сперва удивиласьведь не обмолвилась о нашем с ним разговоре ни единым словечком! Потом, осознав, что заштриховать от Тамары свою сердечную тайну не удалось, буквально взбесилась. А потом, успокоившись, рассказала ей и о том, что мы с Олегом должны встретиться в Питере, и о том, что он предварительно должен мне позвонить. По сути, что здесь скрывать? Что здесь такого, чем нельзя поделиться с подругой?
А может быть, завтра, пробормотала я, помолчав. И, словно дразня сама себя, мысленно продолжила: «Или послезавтра. Или не позвонит вообще. Что же, смирюсь. Переварю и этот облом. Переваривала и не такое. Но сама в Москву звонить больше не стану. Вышвырну к черту из памяти номер диспетчера! Постараюсь вышвырнуть следом и Олега».
Но к таким радикальным мерам прибегать, слава богу, мне не пришлось. Вечером, когда мы с Тамарой пили на сон грядущий на кухне шанеру, вдруг очнулся от спячки валявшийся на столе у меня под рукой телефон. Заверещал спросонья настолько пронзительно, что я от неожиданности обожгла чифирем нёбо.
Проклятье!.. Алло.
Вика, привет. Не узнала?
Олег!!! Еще бы я не узнала этот голос! Да, признаться, никто, кроме Олега, звонить сейчас мне на трубу и не мог.
Узнала. Привет.
Завтра я буду у вас в Петербурге. Пересечемся? Не передумала?
Вот еще: передумала! Да я всю неделю жила ожиданием этого!
Пересечемся, замирающим голосом ответила я и, словно наждачной бумагой, провела языком по саднящему нёбу. Где и когда?
В «Пулково». В восемь утра. В зале прибытия.
В восемь утра. В зале прибытия, повторила я и радостно подмигнула Тамаре. Заметано. Буду.
Я была там в начале восьмого. Впрочем, ждать почти не пришлось. Олег нарисовался уже минут через десять.
Привет. Его появление в зале я каким-то образом проморгала, и он возник напротив меня столь неожиданно, что я даже вздрогнула. Я думал, придется ждать мне, а получилось наоборот Осторожно, колючая. Олег протянул мне длинную красную розу, и я, забирая ее у него из руки, украшенной знакомым мне перстнем с рубином, подумала, что лучше б он меня сейчас попросту крепко обнял. И не надо мне никаких роз, тем более что к цветам я совсем равнодушна. За всю жизнь мне подносил их лишь Монучар, и нельзя сказать, чтобы это было связано с приятными воспоминаниями.
Привет. С дурацкой улыбочкой на губах окинула я Олега оценивающим взглядом и не нашла ничего умнее, чем ляпнуть:А ты такой же, как и тогда, в Новомосковске.
На нем действительно, как и в ту памятную ночь, были тщательно отутюженные черные брюки, удачно гармонировавшие с небрежно расстегнутой на несколько верхних пуговиц белой рубашкой, открывающей взору треугольник шерстистой груди с толстенным золотым ланцугом. Длинные темные волосы зачесаны назад. На щеках и подбородкелегкий налет иссиня-черной щетины. Ясно, что у него сегодня еще не было возможности побриться.
Разве такой же? На его губах обозначилась легкая ироничная улыбка. Ты не права. Тогда у меня в руках был автомат, а сейчас вотОн приподнял перед собой небольшой черный кейс. Только это. Согласись, что куда безобиднее. И тогда, в Новомосковске, я был по самые гланды загружен работой, а сегодня, считай, у меня выходной. Предстоит ненадолго заскочить в парочку мест, а потом, до вечера, я полностью твой. Ты на машине или нам придется искать такси?
На «посещение парочки мест» у Олега ушло ровно полдня, и все это время я, исполняя обязанности его личного шофера, терпеливо дожидалась «босса» на стоянках возле дверей сперва одного богатого офиса, потом другого
Где-то в начале четвертого я уже начала закипать в предвкушении того, что этот день, которого я ждала с таким нетерпением, обернется для меня полнейшим обломом и сведется к тому, что Олегу придется до позднего вечера заниматься делами, а я буду, как круглая дура, выступать в роли его бесплатной прислуги. Потом отвезу его в аэропорт, он махнет мне на прощание рукой и сольется обратно в Москву. Оставив в моей душе горькую оскомину разочарования в человеке, которого еще утром я почти любила, и закрепив мою уверенность в том, что по-прежнему я ковыляю по жизни безнадежным аутсайдером.
Но вот к «Ауди» размашистым шагом торопливо подошел Олег. Он распахнул заднюю дверцу, небрежно швырнул на сиденье кейс и стремительно нырнул на переднее кресло рядом со мной.
Куда на этот раз прикажете, босс? сварливо поинтересовалась я и повернула ключ зажигания.
Теперь приказываешь ты, Вика. Олег развернулся ко мне, и его горячая загорелая ладонь легла на мое бедро. Прямо у самой кромки символической юбочки, единственное предназначение которой сводилось к тому, чтобы скрывать от окружающих цвет моих трусиков. И в ту же секунду, не оставив за собой и следа, сгинули и раздражение на погрязшего в заботах Олега, и невеселые думки о том, что все надежды на сегодняшний день окажутся пустыми иллюзиями, и недовольство ролью патологической неудачницы, которую отвела мне жизнь. Я затаила дыхание, боясь упустить хоть крупицу почти стершегося из памяти ощущения, которое возродили вдруг мягкие теплые пальцы, поглаживающие мою кожу. Извини, малышка, что испоганил тебе полдня, но, слава богу, с делами покончено. Я теперь в твоем полном распоряжении. До десяти вечера, когда мне надо быть в «Пулково». Хочешь, сменю тебя за рулем? А, Вика?
Если бы его ладонь не соскользнула с моего бедра, я, наверное, так никогда и не ответила бы на этот вопрос. Сидела бы, словно статуя. От этого, на первый взгляд, безобидного поглаживания по ноге у меня уже сносило крышу, и я готова была навалиться на Олега прямо в машине.
Вика, очнись!
Да, да, конечно, сумела я взять себя в руки. И сразу же поспешила придумать себе оправдание:Я сегодня почти не спала и сейчас слегка торможу. Как бы не вырубиться и не въехать кому-нибудь в задницу. Так что, и правда, давай-ка меняться местами
«Куда прикажете, леди?»если бы тогда, устроившись за рулем, он задал мне подобный вопрос, я, ни секунды не сомневаясь, сказала бы: «В Агалатово». Выпроводила бы Томку часа на три погулять, соорудила бы чай с бутербродами, накормила бы голодного Олега, а потом, сама «голодная» (а вернее, за долгих пять лет изголодавшаяся до эпизодических помутнений в мозгу)
А потом А потом А потом!!!
«Куда прикажете, леди?»
Увы, вместо этого я услышала:
Буквально в пяти минутах отсюда есть неплохой ресторан. Начнем с него. Ты не против?
Я была против. Еще как против!
Нет. Рули в этот свой неплохой ресторан, безвольно ответила я, убеждая себя, что это уже проверенный жизнью, стандартный порядок вещей: сперва романтический ужинпотом безумная ночь, исполненная любовных услад. Правда, в нашем случае все гораздо банальнее: сперва «неплохой ресторан в пяти минутах езды»потом приглашение в гости на агалатовскую квартиру. Я бросила взгляд на часы: половина четвертого. А в «Пулково» мы должны быть к десяти. Времени хватит и на кабак, и на все остальное. Но с другой стороны, разбрасываться этим временем не стоит.
Так едем мы в твою забегаловку или нет? поторопила я замешкавшегося Олега, и он аккуратно тронул «Ауди» с места.
До уютного, довольно-таки дорогого итальянского ресторана, который отрекомендовал мне Олег, оказалось действительно ровно пять минут езды. Плюс еще пятьна поиск свободного места на забитой припаркованными машинами улице. И еще пять на то, чтобы от этого свободного места вернуться назад, к ресторану.
Устраиваясь за столиком, я еще раз бросила взгляд на часыбез десяти четыре. И мысленно отвела на обед не более часа. «Если я все же хочу затащить этого мачо в постельку, не позже пяти мы должны отсюда свалить», подумала я. Даже не подозревая, что уже минут через сорок думать забуду и о поездке на агалатовскую квартиру, и о постельке, и о том, как же страстно желаю прервать с Олегом свое пятилетнее воздержание.
Беспечные грезы о сексе и блаженное романтическое настроение лопнули, словно мыльные пузыри, а на их место сразу же заступили куда более привычные мне заботы о том, как бы выжить. Это произошло в тот момент, когда Олег, поливая соевым соусом «анчолли» спагетти «ареццо-кампариа»», как бы между прочим заметил:
А знаешь, что кое-кем и ты, и Диана уже приговорены? Если ничего не предпримете, не доживете даже до октября.
* * *
Что-то подобное я и предполагала, я поковырялась вилкой в салатике, долила себе из графина в бокал соку. Стоит мне выполнить свою миссию, как я сразу же становлюсь отработанным материалом, который не только не принесет уже никаких дивидендов, но еще и способен доставить большие головняки. А от такого балласта надо, не мешкая, избавляться. Так, как в свое время уже хотели избавиться от Дианы. Если бы я не просчитала тогда Андрюшины замыслы, Дина-Ди уже три недели как кормила бы червяков в Новомосковске. А вместо этого она наслаждается жизнью и даже не гнушаетсявернее, до вчерашнего дня не гнушаласьспать с этим двуличным обсоском, который ее и заказывал. Прагматичная до нелепости. Я не устаю ей поражаться Кстати, скажи мне, Олег То, что мы не доживем даже до октября, опять происки этого форшмака?
Олег смерил меня задумчивым взглядом, слегка улыбнулся, чуть заметно покачал головой.
Ты железная девушка, Вика. Только что я поставил тебя в известность, что вам вынесен смертный приговор, а ты принимаешь это с таким безразличием, будто в аэропорту прослушиваешь информацию о том, что задерживается вылет твоего самолета. Браво!
Хм. Ничего удивительного. Просто привыкла. С тринадцати лет мне выносят эти смертные приговоры. С завидным постоянством. И еще ни один, как видишь, не приведен в исполнение. Так что ты можешь мне рассказать об Андрюшиных планах?
Хотя бы то, что это вовсе не Андрюшины планы. Бери выше, Вика.
Я молчала, продолжая бессмысленно ковыряться вилкой в салате. Олег терпеливо ждал, когда я, наконец, скажу хоть что-нибудь.
Я сказала:
Это я тоже предполагалато, что Андрей, какого бы «папу» он из себя ни изображал, всего лишь «сынок», причем приемный. По своему амплуа он исполнитель. Онруки, ноги, мышцы. Все, что угодно, но только не мозг. И до этого уровня ему не дорасти даже к старости. А кто же тогда папа, Олег? Я воткнула в него пронзительный взгляд исподлобья. Ты знаешь?
Он лениво кивнул. Но не произнес при этом ни слова.
Знаешь, но не хочешь назвать мне его имени?
Он загадочно улыбнулся. На этот раз отрицательно покачал головой. И опять я не дождалась от него ни единого слова.
Знаешь, но не хочешь помочь мне?
Если бы не хотел, обрел он наконец голос, то не завел бы об этом сейчас разговор. Мы бы вышли из ресторана. Сели б в машину. Доехали б до какой-нибудь дешевой гостиницы. Там сняли бы номер с огромной кроватью и душем и до девяти часов вечера неплохо проводили бы на этой кровати время. Потом ты отвезла бы меня в «Пулково», мы попрощались бы, и, скорее всего, навсегда. Так и было бы, если бы я находился в том сладком неведении, в каком до сих пор находилась ты. Или если бы я видел в тебе лишь красивую девушку, с которой не откажусь поваляться в кровати, а на следующий день уже не смогу вспомнить, как ее звали. Таких у меня было много Очень много, повторил Олег. Он умел говорить красиво. Настолько красиво, что его слова могли бы выдавить слезу и из булыжника. И главноесамое главное! у меня не было ни капли сомнения, что он сейчас искренен, что он и не думает рисоваться, показать себя значительнее, чем есть. Зачем ему это, если и без того я весь день не свожу с него восхищенного взгляда? Лишнее. Ты не такая, признался он. Я не хочу, чтобы ты, как другие, прошла мимо меня; чтобы уже через месяц, только-только вернувшись из Гибралтара, ты была бы подхоронена к какой-нибудь бабке на кладбище. И готов поддержать тебя в той раскорячке, в которой ты оказалась.
«Спасибо, Олег, молча поблагодарила его я. Я безоговорочно верю тому, что ты готов оказать нам с Тамарой, двум несуразищам, посильную помощь. Я верю даже в то, что в какой-то мере я тебе небезразлична. Я вижу: ты в курсе того, что мы с Андреем должны через месяц отправиться в Гибралтар за наследством Так признавайся, что еще знаешь насчет всей этой аферы! А знаешь ты, похоже, немало».
Олег, мне нужна информация, нарисовала я на лице ослепительную улыбку. Признаться, это было сейчас ой как нелегко, проще было расплакаться. Ты готов рассказать мне все, что знаешь об этом? Или хотя бы то, что можешь мне рассказать?
Тебе сейчас нужна не информация, Вика. Он сосредоточенно накручивал на вилку километровые спагетти, обильно политые соевым соусом. Ты все равно сейчас не готова ее обработать и получить от нее хоть какой-нибудь прок. Все куда проще. Тебе нужны советы. Установка, как действовать. Я готов тебе ее дать. Если, конечно, ты согласна принять ее к исполнению, если ты мне доверяешь.
Обманутая тысячекратно, я давно стала болезненно щепетильной в выборе советчиков и консультантов. Я уже миллион лет назад перестала верить в существование бескорыстных доброжелателей. Я никому не доверяла, кроме Тамары. И, пожалуй, себя самой. Но на этот раз с полной уверенностью ответила:
Да, доверяю. Это было действительно так. Во сколько мне обойдется твоя установка?
Ни во сколько.
«Не верю», как любил говорить Станиславский. Любая, даже ничтожная, информация чего-то стоит. Так во сколько, Олег?
Я же сказал: ни во сколько. Потому что, во-первых, сбор информациине мой профиль. Я ею не торгую, а потому для меня западло брать за нее деньги. Вот если бы ты заказала мне того же Андрея, я бы сразу назвал тебе цену. Только, Олег плеснул себе на дно бокала вина, мочить его рано. Он может еще пригодиться. Так что побереги его, Вика. Будь с ним любезна, предупредительна. Приласкай, обогрей. Не дай ему почувствовать той неприязни, что ты испытываешь к нему. Это моя первая установка. Будут сейчас и другие. А пока объясню тебе, почему, во-вторых, я не возьму с тебя ни копейки за то, что сейчас расскажу. Не потому, что ты мне симпатична. И вовсе не потому, что испытываю к тебе очень теплые чувства. «Дружба дружбой, а денежки врозь», от этого принципа я отрекаться не собираюсь, даже ради тебя. Дело в другом: той информации, которой я готов с тобой поделиться, у меня самого сейчас с гулькин нос