Вы не имеете права этого делать! Я догадываюсь, как оружие оказалось в моем багажнике. Вы сами его подбросили.
В теории игр личности противника не придается никакого значения. Существуют даже игры, в которых вы можете вообразить на месте партнера любого другого человека. Но для меня, когда я играю в настольную игру, видеть сидящего напротив соперникаедва ли не самое важное. Иногда в обеденный перерыв или после работы я захожу в свой игровой клуб в старой части города и, если чувствую себя не в форме для настоящей игры, просто наблюдаю за другими. Я слежу за их жестикуляцией, выражением глаз, за тем, как они держат карты, бросают кости, передвигают фишки или фигуры на шахматной доске. При этом я не высматриваю подсказок себе на будущееу начинающих игроков слабости и так слишком очевидны, а опытные и талантливые себя не выдают. Мне просто нравится само действореакции людей, удовольствие, которое они получают, или же, напротив, разочарование и огорчение.
Мне интересно, как каждый из них воспринимает победу или поражение.
Мне интересно подметить внезапно задрожавшую руку.
Вот и сейчас я внимательно всмотрелся в своего противника, словно мы всего лишь сидели за шахматной доской. У Загаева были округлой формы голова и двойной подбородок, который, впрочем, достаточно надежно прикрывала густая борода. Жирноватые волосы, похоже, еще не решили, пора им седеть или нет. По сведениям Дюбойс, ему было всего сорок три. Крупные черты, но цвет лицаанемичный. Каждые несколько секунд он нервно сжимал и разжимал кулаки. Впрочем, об этом я мог догадываться только по звяканью наручников у него за спиной. Шею Загаева украшали массивная золотая цепочка и амулет в виде иконы, показавшейся мне очень странной. Я был уверен, что узнал портрет царя Александра II, как я помнил из курса истории, умеренного реформаторанасколько это представлялось возможным в самодержавной России. Странно, подумал я, что чеченец избрал для себя именно такой образок.
Одевался Загаев очень дорого. Я такой одежды позволить себе не могу, да и не хотел бы. Его костюм был сшит на заказ из ткани с отливом, ее синий цвет напоминал небо, каким его изображают в книжках сказок для детей младшего школьного возраста. Ботинки из змеиной кожи сверкали под яркими потолочными лампами. При этом он потел самым отвратительным образомзапах тела в сочетании с луком я чувствовал через всю ширину стола.
Я чуть склонился вперед. Крупным телосложением я не отличаюсь, это точно. Но вот что я подметил за годы работы «пастухом»: зачастую на людей нагоняют гораздо больший страх как раз не здоровяки. Вероятно, они сразу начинают предполагать, что такой, как я, причинит им гораздо более сильную физическую боль, чем обычный верзила с обрезком свинцовой трубы в руках. Загаев, который весил килограммов на двадцать больше, чем я, невольно отшатнулся.
Мне нужно знать, кто на тебя работает.
Я вовсе не плохой человек. Загаев смотрел теперь на меня, ища сочувствия. Понятно, что заявление о своей полнейшей невиновностинаиболее распространенная стратегия в подобных играх. Но это всего лишь «бумага», которая всегда поддается «ножницам».
Это меня не волнует. С кем ты работаешь?
Внезапно он разозлился, и в одно мгновение вся искательность во взгляде пропала.
Ни с кем! Я не участвую в заговорах. Не собираюсь угонять самолет или посылать в подземку самоубийцу с рюкзаком взрывчатки
Я искоса посмотрел на Берт. Она и бровью не повела.
Мой взгляд не ускользнул, однако, от Загаева и привел его в замешательство. Он явно гадал, кто такая эта женщина.
Нам уже известен один из людей, связанных с тобой. Ты говорил с ним по телефону родственника одного из своих работников некоторое время назад.
Его лицо исказила презрительная гримаса. Он пробормотал что-то себе под нос, а потом сказал:
Это был не я. Подставное лицо. Вы большие мастера по этой части.
Я не реагировал на столь жалкие оправдания.
Что ж, Аслан, сказал я, нам приходится исходить из того, что ты член террористической группы, представляющей угрозу национальной безопасности. Принимая, конечно, во внимание и твои преступления шестилетней давности, связь с той парой пакистанцев.
Которых убили вы сами! Я не был ни в чем виноват. Я подписал признание только для того, чтобы от меня отстали. Или не прикончили.
Нам надо знать, кто еще замешан в этом деле, продолжал я спокойно.
Замешан в чем?
Пойми, Аслан, мне пришлось несколько сменить тон, я ведь даже не специалист по допросам. Просто задаю тебе вопросы, которые позже зададут другие люди. И я не заманиваю тебя в ловушку. Это не моя стратегия, поверь.
Что само по себе может быть стратегией, возразил он с похабной улыбочкой.
Считай, что твоя прежняя жизнь уже закончилась. У нас есть надежные улики против тебя. Оружие, связь с Генри Лавингом, твое стремление добыть информацию, которой владеет Джоанн Кесслер.
Услышав о том, что мне известно, он тотчас перестал улыбаться.
Берт следила за происходящим не двигаясь.
Бегающие глазки Загаева постоянно натыкались на нее.
Что это за женщина? спросил он, не выдержав напряжения. Почему она ничего не говорит?
Кто еще с тобой работает?
Я работаю только в своей ковровой фирме и в ресторане. За что вы преследуете меня? Подложили оружие в мою машину, потом чуть не убили той штуковиной. У вас из-за этого могут возникнуть большие проблемы. У меня есть право на адвоката.
У нас есть запись твоего разговора.
Фальшивка, я же сказал. Мне все это надоело. Вы все время повторяетесь, сэр.
Я вздохнул.
Потом посмотрел на Берт. Она чуть заметно приподняла указательный палец.
Я сначала поморщился. Сделал вид, что размышляю. Потом кивнул.
Резко оттолкнув свое кресло назад, я поднялся.
Берт выразительно посмотрела на камеру.
Я подошел к ней, отключил, выдернул вилку из розетки, свернул шнур питания и, держа камеру под мышкой, направился в двери.
Загаев молчал, но глаза его округлились. Должно быть, до него не доходило, зачем я убрал видеокамеру. И чего не собирался сохранить для потомков.
Когда я открыл дверь, Берт встала и прошла у Загаева за спиной. Затем задернула шторку на зеркале, прозрачном с противоположной стороны. На ее лице заиграла самодовольная улыбка. Усевшись рядом с ним, она достала из кармана пиджака пластиковую коробку размером со среднюю книжку в мягкой обложке. Коробка пронзительно красного цвета словно предупреждала, что содержимое ее очень и очень опасно.
Когда же она стала расстегивать на ней молнию, Загаев в голос охнул.
Я шагнул в коридор, и дверь захлопнулась за мной.
51
Постойте! отчаянно выкрикнул наш пленник.
Его физиономия побагровела.
Имейте хоть немного терпения, пожалуйста! Вы должны быть более снисходительны, умоляю! Для меня все это полнейшая неожиданность. Еду себе спокойно, никого не трогаю, как вдругбац! я уже у вас в руках и моя жизнь под угрозой. Поймите, что я сбит с толку. Уверен, вы способны это понять!
Я успел повернуться, прежде чем дверь окончательно закрылась, и придержал носком ботинка. Заглянув в комнату, я увидел, что Загаев не сводит глаз с красной коробки.
Берт подняла на меня по-прежнему ничего не выражавший взгляд.
Вы напрасно растрачиваете наше время, сказал я Загаеву.
Нет! Вам не придется больше ждать. Его лицо выражало крайнюю степень отчаяния. Умоляю
Я вернулся в помещение, оставил камеру у двери и склонился над столом.
Если вы согласитесь сотрудничать, гарантирую, что никто не причинит вреда членам вашей семьи. Их, быть может, допросят, а потом оставят в покое, если, разумеется, никто из них не совершал противоправных действий.
Что вы! Моя семья ни в чем не виновата.
В таком случае никто из них не подвергнется насилию. Мы позаботимся о том, чтобы их переселили в безопасное место. Я также обеспечу вам личную защиту на время суда, но все это, если вы будете с нами совершенно искренни. Я засвидетельствую, что вы сотрудничали с нами, и это примут во внимание ФБР и органы прокуратуры при выдвижении обвинения против вас, а потом и при вынесении приговора.
Вы действительно защитите мою семью? спросил он, а потом добавил шепотом: Даже от Генри Лавинга?
Да, твердо ответил я. Мы защитим вас всех и от него тоже.
Загаев размышлял, казалось, целую вечность. Я посмотрел на его амулетАлександр II с импозантными усами. Бесспорно, самый либеральный из российских императоров, он отменил крепостное право, но все равно был казнен революционерами.
Хорошо, я на все согласен, сказал наконец Загаев, обмякнув в кресле.
Я сел на свое прежнее место, а Берт вернулась во главу стола.
Наша организация не использует пыток для получения информации. Даже не макаем никого головой в ванну. И для этого у нас есть две причины. Первая и главнаякак ни верти, а это незаконно и наказуемо в нашей стране. Во-вторых, проведя детальное исследование предмета, мы обнаружили, что анализ информации, полученной при помощи пыток, и построение потом из нее правдивой версии занимают слишком много времени. Гораздо полезнее данные, добытые более мягкими и тонкими методами допросов. К тому же пытки эффективно действуют на весьма ограниченное число людей.
Поэтому и Берт Санторо была не нашим штатным «Великим Инквизитором», а менеджером нашего офиса в Старом городе, то есть выписывала счета, проверяла расходование бюджета и отвечала за покупку мебели или компьютеров. Ни в каких операциях она участия не принимала. Жена симпатичного мужа и мать четырех чудесных ребятишек, Берт была одной из тысяч правительственных служащих в округе Колумбия. Но при этом, наделенная холодной красотой и невозмутимостью характера, она великолепно играла роль агента со стальными нервами, готового с наслаждением вырвать вам ногти или приложить электроды к гениталиям, чтобы добыть нужную информацию.
Кто она такая? шепотом спросил у меня Загаев. Почему вы все время молчите? обратился он к Берт, поскольку я ничего не ответил.
А Берт, занятая в этот момент вопросом, сколько ей придется начислить мне прибавки к жалованью за сверхурочную работу, заставила его умолкнуть одним взглядом.
Не отвлекайтесь, Аслан! одернул я его.
Он бросил последний взгляд на красную пластиковую коробку, где, насколько я знал, хранился всего лишь набор повседневной косметики, вздохнул, и до меня опять донеслось позвякивание наручников, когда он заерзал в кресле.
Естественно, вы решили, что я плету заговор, строю ужасные планы уничтожения «неверных». Но это полная чепуха! Нет. Мой план касался только бизнеса, и ничего больше. Видите, я уже превратился в стопроцентного американца. Что меня волнует больше всего на свете? Его Величество Доллар!
Но при этом он забеспокоился, увидев, что передо мною лежит закрытый блокнот.
Я собираюсь все рассказать вам. Начинайте записывать мою историю.
Разумеется, каждый произнесенный в этом помещении звук попадал на ленту замаскированной видео- и аудиосистемы, а «Сони», лежавшая сейчас у двери, была установлена временно только для создания соответствующей атмосферы. Но, подумав, что ему действительно лучше не знать о тайной фиксации его показаний на пленку, я в самом деле взялся за свой блокнот.
Несколько лет назад, как вам известно, я имел дела с той парой из продуктового магазина. Их потом убили Но лично я не питал к ним никакого уважения. Мне было плевать на то, какие они преследовали цели. Меня интересовали только деньги, а платили они мне исправно. И суммы перепадали значительные. Вы это знаете, если читали материалы. Поэтому их смерть огорчила меня: я потерял постоянный источник дохода. Мой бизнес здесь всегда развивался с переменным успехом. И вообще, успехпонятие условное, не так ли? В последнее время у меня возникли финансовые затруднения. Экономический кризис всему виной. Кому нужен ковер, если нечем платить взносы по ипотеке? Кто пойдет ужинать в мой эксклюзивный ресторан, если на эти деньги можно купить месячный запас замороженных продуктов в гипермаркете, чтобы кормить детишек? Приходилось ломать голову, на чем еще можно делать деньги. Какой еще сервис предоставить? Что еще я мог бы продать? И тут меня осенило. А не стоит ли узнать побольше о тех, кто стоял за операцией, при проведении которой шесть лет назад убили пакистанскую пару? Имеет ли ценность подобная информация? Я ведь запомнил ту женщину, наводчицу группы, расправившейся с ними, Джоанн Кесслер. Предположим, она уже не у дел, но наверняка располагает ценными данными или назовет людей, осведомленных обо всем даже лучше, чем она сама. И я сделал несколько звонков. Несколько очень осторожных звонков своему старому знакомому в Дамаске. Он сообщил мне, что к информации подобного рода действительно есть интерес. Причем интерес этот тянет на много миллионов долларов. Этот же человек порекомендовал мне Генри Лавинга.
Так вот в чем заключалась суть! Отчасти именно этого я и ожидалДжоанн Кесслер стала мишенью, потому что слишком много знала о секретной правительственной организации. Но я предположил существование террористических мотивов с использованием «спящих» агентов, а на деле все сводилось к обычному бизнесу. Зная о цепкой коммерческой хватке Загаева, следовало сразу догадаться об этом.
Сколько вы должны заплатить Лавингу?
Миллион долларов. Половинааванс. Остальное, если ему удастся вытащить из Джоанн Кесслер необходимую информацию.
А если бы вы захотели отменить операцию?
Все равно пришлось бы заплатить всю сумму.
Где сейчас Лавинг?
Не знаю. Аллахом клянусь, да будет благословенно имя его! Я встречался с Лавингом всего один раз. На прошлой неделе в Западной Виргинии.
Почему именно там?
Загаев пожал плечами:
Должно быть, потому что это в стороне от больших городов. Он опасался, что его опознают, если прилетит в Вашингтон.
Продолжайте.
Я передал ему первую часть платежа наличными. Ему не нравятся денежные переводы, кривая усмешка, не говоря уже об именных чеках.
И больше вы с ним не виделись?
Нет. Только обменивались текстовыми сообщениями и говорили по телефону. Он проинструктировал меня о том, какими условными словами пользоватьсяиз области строительства и тому подобного.
По какому номеру вы звонили ему?
Загаев продиктовал мне номер, и я сразу понял, что это цепочка подставных серверов. Отследить такой телефон невозможно. Первоначальный код принадлежал одной из мелких стран Карибского бассейна.
А вертолет? Он принадлежал вам?
Нет. Он принадлежит одному из моих партнеров по ресторанному бизнесу.
Зачем вам понадобилось оружие?
Он дал мне его для личной защиты. Но потом позвонил и кодовым словом велел избавиться от него. Вероятно, Лавинга испугало, что люди, занимающиеся охраной Джоанн, сумеют найти его.
Загаев закусил нижнюю губу и снова бросил взгляд на красную коробку.
Поверьте, я понятия не имел, насколько опасен Лавинг! Будь у меня возможность получить информацию от той женщинынаводчика опергруппылюбым другим путем, я бы так и сделал. Богом клянусь, да пребудет вовеки светел лик его, я даже не подозревал, что Лавинг захочет использовать девочку как орудие шантажа.
Я припомнил, что он действительно говорил нечто подобное на той записи, которую сделал Фредди.
Кто еще работает с Лавингом? Сколько у него в команде людей?
Всего один. Из бывших военных. Его я тоже видел только однажды. Высокий, с короткой светлой стрижкой. Носит зеленую куртку. Как его зовут, не знаю.
И больше никого?
Насколько мне известно, нет.
Оставлю вас ненадолго. Я поднялся и вышел из комнаты, дав Загаеву побыть наедине с Берт, наводившей на него ужас.
Я нашел Фредди в прекрасном расположении духа.
Он поет, как Бритни.
Да, это хорошо. Он работает один и сам разработал план. Сирийцы могут стать покупателями его «товара», но это он вышел на них, а не наоборот. Им же скорее всего даже неизвестно, кто такая Джоанн.
После того как чеченец оказался в наших руках, единственной реальной угрозой для Кесслеров оставались Лавинг и его подельник, но и они перестанут представлять опасность, едва узнают, что заказчик арестован. Им придется поспешно скрыться.
Что ты собираешься делать? спросил агент ФБР.