Вот тебе и чудище.
Я открыл глаза и, чувствуя, как сто граммов коньяка согревают мой желудок, а заодно и душу, обратился к сидевшему слева федералу:
Слушай, как тебя звать?
Володя, охотно отозвался он.
Видать, коньяк дошел куда надо, и теперь он не прочь был почесать языком.
Очень приятно. А яКостя.
Я знаю, усмехнулся он, в сопроводиловке написано.
Понятно. А может быть, там еще написано, по какому поводу вы меня везете в Россию, в жадные руки безжалостных костоломов из ФСБ?
Не, не написано, ответил он, наше дело маленькое. Получить, расписаться, привезти, сдать, расписаться. Короче, сдал, принял, протокол, опись И все дела. Ну, знаем мы, что ты Знахарь, вор в законе И все. Больше ничего.
Не густо, ответил я.
Но и без его комментариев было ясно, что в России продолжится разговор с Наринским, который не отпустит меня просто так. Он не скажет, ну ладно, Знахарь, не хочешь быть с намине надо. Можешь идти на все четыре стороны и заниматься чем угодно.
Так он точно не скажет. Потому что получается, что именно он, Наринский, со своими Игроками дал мне все, что я имею на сегодняшний день, все, включая красавицу Маргариту, и те сокровища, и ту власть, которые, казалось бы, я добыл своими руками и своей кровью, добыли на самом деле Игроки, пользуясь мною как инструментом-манипулятором, который применяют там, куда человеку так просто не добраться, или там, где находиться крайне опасно. Опасно для Игрока, а не для меня, со мной-то считались не больше, чем слесарь считается с мнением пассатижей. Но теперь все изменилось, я перестал быть пешкой на их шахматной доске, и если не ферзь, то фигура во всяком случае значимая, а фигур за просто так хороший шахматист не отдает.
А значитили он меня укачает, или сидеть мне за все мои подвиги лет двести.
Хорошо еще, что у нас не приняты законы об официальном членовредительстве. А так было бы для властей удобно: рази оттяпали уголовнику ноги по колено, а то и по самую жопу! И отпустили. И будет он на тележке кататься, деревянными утюжками от асфальта отталкиваясь Подайте пострадавшему от правосудия!
А можно еще глаза выкалывать вместо тридцати лет тюрьмы.
Тоже нормально.
Что-то меня на чернуху потянуло, нужно бы это дело коньячком переложить.
Ну что, сказал я Володе, еще по одной?
Можно! с энтузиазмом ответил он и вызвал стюардессу.
А знаешь что, осенило вдруг меня, давай сразу бутыль возьмем! Ну что эти шкаликипозор, да и только.
Бутыль Володя посмотрел на часы, вообще-то нам еще шесть часов лететь, так что Давай!
Но у меня при обыске все деньги забрали.
Ладно, кандальник, успокойся! На бутыль-то и у меня есть.
Подошла стюардесса, и федерал заказал бутылку коньяка.
Она с сомнением посмотрела на меня, но Володя сказал:
Вы меньше смотрите, а больше выполняйте заказы. А то я сейчас наручники с него снимузнаете что начнется?
Она не знает, многообещающе сказал я, ты сними, может, она как раз хочет узнать. Я таких девушек знаю. Вот с нее и начну.
Американская целомудреница побледнела и пошла за коньяком.
В динамиках раздалось шипение, потом мелодичный звук гонга, и приятный женский голос произнес на английском:
Наш полет проходит на высоте тридцати тысяч футов над поверхностью океана со скоростью шестьсот пятьдесят миль в час.
После этого она начала молоть какую-то чепуху, потом повторила то же самое на русском и на немецком, и наконец трансляция заткнулась.
Мы ведь в бизнес-классе летим? поинтересовался я.
Конечно, ответил Володя, у нас ведь важное дело, так что в бизнес-классе.
Вот и хорошо, сказал я, возьми мне пачку сигарет, а то так курить хочется, что и переночевать негде.
Володя засмеялся и сказал:
Вот уж не ври! Переночевать-то у тебя есть где, это точно.
Это в том случае, если мы не рухнем где-нибудь на середине Атлантики.
Типун тебе на язык, нахмурился Володя, я плохо плаваю.
А ты думаешь, там будет чему плавать? После удара о воду мы все в голубцы превратимся. Вместо капустыодежда, а внутрифарш.
Что-то ты, Константин Разин, чернуху гонишь.
Вот и он заметил, подумал я и ответил:
А меня с тех пор, как около «Лунного света» повязали, только на чернуху и тянет. Если бы я тебе рассказал все, о чем думаю, ты бы из самолета выпрыгнул.
Это ты следователю расказывай. А ячеловек простой, силовик, так сказать. Ну, иногдаполевой агент.
Стюардесса принесла коньяк, и Володя, расплатившись, добавил два доллара и попросил принести пачку «Мальборо».
Она ушла за сигаретами, а я, глядя, как Володя ловко распечатывает бутылку, думал о том, что вот сидит рядом со мной нормальный парень, коньяк открывает, вроде не подлый, ну, работа у него такая
Слушай, Володя, спросил я, а если я тебе задам неприятный вопрос, ответишь?
Ишь ты Дознаватель, что ли? отозвался Володя, разливая коньяк по рюмкам, стоявшим на столике, который он по такому случаю откинул от спинки кресла, стоявшего перед ним.
Ты не увиливай. Ответишь?
Посмотрим, сказал он, ну, будь!
Эй! раздался вдруг голос второго спеца, о котором я уже и думать забыл, ну вы и животные, однако! Так в два рыла и будете коньяк трескать? Нехорошо. Даже Бог велел делиться.
Серега, я думал, ты спишь, ловко вывернулся Володя.
Расскажи это своей бабушке, ответил Серега и, вернув спинку кресла в нормальное положение, с хрустом потянулся, поспишь тут с вами. Только задремал, а они снова над самым ухом трендеть начали!
Ладно, не гундось, сказал Володя, а где твоя рюмка?
Пришлось ждать, когда стюардесса принесет третью рюмку.
Наконец коньяк был разлит, рюмки подняты, и Володя сказал:
Ну, за посадку!
Ты что имеешь в виду? поинтересовался я, усмотрев в его тосте явную двусмысленность.
Я имею в виду благополучное приземление в аэропорту Внуково.
Ну тогда ладно, хмыкнул я, а то я уж думал, что ты хочешь выпить за благополучное навешивание мне немереного срока.
Вот еще! Что за дело мне до твоего срока!
И мы дружно выпили.
Закурив, я позвенел браслетами, хотел было завести разговор о том, что неплохо было бы их все-таки снять, а потом подумал, черт с ним. Не так уж они и мешают. Я же не собирался показывать, какую щуку поймал этим летом в великом озере Эри.
Так что же за такой неприятный вопрос ты мне заготовил? спросил Володя, удобно развалившись в кресле.
Видно было, что коньяк пошел ему на пользу, и теперь он просто хочет нормально поболтать, раз уж мы заперты в летящем самолете на ближайшие шесть часов. Это, конечно, в том случае, если верховному распорядителю событий не взбредет в голову, или что там у него, отправить всех нас на корм голодным атлантическим рыбам. Я, честно говоря, уже успел забыть о том, что хотел задать ему вопрос с подковыркой, да он сам напомнил. Ну что же, раз напомнил, тогда спрошу.
А вопрос такой, сказал я, помолчав немного, скажи мне, силовик Володя, вот ты в такой могучей организации работаешь, секреты всякие, высшие интересы Ну, зачем ты туда пошел, я не спрашиваю. Предположим, решил чистыми руками грязь разгребать. Такое бывает. А вот чистыми-то они у тебя остались? Я, например, таких генералов ваших знаю, что сам бы на кол сажал. И вот хочу я тебя спросить, много ли дерьма ты успел натворить за время своей работы в федеральной службе?
Вопрос, конечно, интересный, охотно отозвался Володя, но это смотря что дерьмом считать. Вот если ты, например, вдруг вынешь сейчас из-за пазухи миллион долларов и скажешь, отпусти-ка ты меня, Володя, и я тебя, к примеру, отпущу. Это какдерьмо будет или нет?
Что значитотпусти, Володя? подал голос спец Серега, а про меня забыл, что ли?
Ладно, согласился спец Володя, еще сто тысяч Сереге.
Что-о? возмутился Серега, себе лимон, а мневсего сто тысяч?
А ты что думал? Ястарший, и вся ответственность на мне, а тебе я просто приказ отдам в другую сторону смотреть, и все.
Вот так всегда, грустно сказал Серега.
Я слушал их болтовню и думал
Нормальные ребята, наверняка и под пулями ходили, и смерть видели, и каких-нибудь монстров вроде Стилета, пахана уголовного, голыми руками брали, шпионов там всяких, террористов
А соблазни их кто-нибудьи все.
Превратятся в таких же, как генерал Губанов.
Так что скажешь, злодей кандальный, прервал мои размышления спец Володя, если я тебя за миллион отпущу, это какдерьмо будет или нет?
Если менянет, ответил я, а если такого, как генерал ваш бывший, Губановто не будет тебе прощения во веки веков.
Знаю про него, слышал, кивнул спец Володя, сейчас слово такое модное естьоборотень в погонах.
Во-во, подтвердил я, только он не просто оборотень был, который от бандитов взятки берет и дела закрывает, а прямо-таки монстр. Ну да я его
И я прикусил язык.
Не хватало еще тут про свои подвиги начать задвигать.
Ну-ка, ну-ка, Володя повернулся ко мне, что ты там такое интересное начал говорить?
Да так, ничего.
Нет уж, дорогой товарищ конвоируемый, началтак продолжай. А я вот тебе и коньячка налью.
Подпаиваешь, начальник? попытался я отшутиться.
Подпаиваю, подпаиваю, кивнул спец Володя, наливая мне, а заодно и себе с коллегой коньяк, а ты давай рассказывай. У нас там много чего о Губанове говорили, может, ты чего нового расскажешь.
А почему, собственно, и не рассказать, подумал я, пусть ребята узнают хоть что-нибудь. Пока не скурвились.
Ну, я особенно много рассказывать не буду. Да и не сам я его грохнул, но Но все же имел к этому непосредственное отношение. В общем, был ваш Губанов падлой, каких поискать. Жадной, лживой, подлой тварью. Через людей шагал, как через кочки, на трупы даже не оглядывался, и самым главным в жизни стали для него деньги. Как оно обычно и случается. И ради этого он совершенно невинных людей мучил, убивал, а главноеобманывал таким страшным образом, что сравнить его можно было только с самим Сатаной, который души калечит и с этого свой навар имеет. А грохнули его в Самаре, когда у меня там небольшая разборочка с Аль Каидой была. И жаль, что не я сам его положил.
С Аль Каидой? изумился спец Володя.
С ней самой, подтвердил я, и вообще, давайте этот разговор заканчивать, потому что если я вам всю свою жизнь расскажу, а для этого как раз часов шесть нужно, если вкратце, то вы меня сами без всякого миллиона отпустите, да еще и горючими слезами обливаться будете.
Я помолчал и добавил:
А миллион у меня как раз-то есть. Да и не один. И даже не десять.
Настала небольшая пауза, которую мы заняли принятием на грудь коньяка.
Потом спец Володя закурил и сказал:
Ладно, об этом забыли, тем более что миллион у тебя все равно не при себе. А вот, может быть, ты хоть расскажешь, кто ты такой есть? А то, понимаешь, летим мы через океан, потом везем обратно особо опасного преступника, а что он такое натворилне знаем. Может, просветишь?
Я хотел махнуть рукой, но забыл, что на мне наручники, и из этого ничего не вышло. Только звякнули они и все.
Да ничего особенного я не натворил. Хотя Вру, наверное. В одном могу уверитьзлодейских намерений не имел и не имею. Это точно. А то, что за моей спиной трупов штук пятьдесят, так за эти трупы всю мою впалую грудь орденами да медалями увешать нужно. Вот так.
Володя посмотрел на мою грудь и хмыкнул.
Не такая уж она у тебя и впалая.
Да это я так, прибедняюсь по привычке
Ну-ну Так кто же ты такой?
Я
И тут я неожиданно для самого себя уверенно сказал:
ЯИгрок.
Игрок? удивленно переспросил Володя, это как понимать?
А никак, ответил я, между прочим, ты так и не ответил на мой вопрос, много ли ты дерьма успел натворить за время своей работы на Контору.
Володя нахмурился и задумался.
Именно это было для меня ответом. Я видел, что он быстро перелопачивает сейчас дни и годы своей службы и ищет, ищет
А раз ищет, значит, ничего там особенного не было.
Тот, кто знает, что он подонок, ничего не ищет, а быстро отвечает, что, мол, руки у него чистые, а голова холодная.
Ладно, не напрягайся, пожалел я его, ты мне лучше расскажи, что со мной дальше будет. Я имею в виду не ближайшие пятьсот лет, а сразу после посадки.
Ну А ничего особенного. Отвезут тебя в Бутырку, да и все. А там уж тебе самому лучше знать.
Оно конечно задумчиво ответил я, мне лучше знать Давайте-ка еще по одной и на боковую.
Я почувствовал, что коньяк меня расслабил, и было бы самое время подремать перед посадкой. Посадкойи в том и в другом смысле.
Мы допили коньяк, я нацепил на глаза черные матерчатые очки и, нажав на кнопку в подлокотнике, откинулся вместе со спинкой своего кресла.
Получается, что везут они меня в Бутырку, а почему, интересно, не в Лефортово или в «Матросскую тишину»?
Может, в Бутырке кто-то из Игроков на высоком посту, и там я под постоянным присмотром буду, а может, еще по какой причине Если они меня убалтывать собираются, а это скорее всего, значит, должен я находиться в таком месте, где со мной общаться будет проще всего и откуда, в случае нужды, будет легко выдернуть. Но и для меня из Бутырки бежать попроще будет, хотя Солоник в 95-м из «Матросской тишины» ушел и хрен его федералы потом поймали. А может, он тоже из Игроков был?!
Молодец, Знахарь, похвалил я сам себя. Еще стены крытки за тобой не замкнулись, а ты уже о побеге начал думать И с этими приятными мыслями я медленно погрузился в пахнувший коньячными парами сон
* * *
Проснулся я от того, что мне приснилось, будто я ныряю в глубину прозрачной зеленой воды, а там, на дне, среди кораллов и водорослей, лежат ключи от наручников. А мне обязательно нужно их достать и открыть наручники. И если я это сделаю, тогда по условиям игры Володя и Серега разведут руками и, признав, что я выполнил необходимое условие, отпустят меня. Я погружался все глубже и чувствовал, как вода давит мне на уши. Наконец в левом ухе громко щелкнуло, и тут я проснулся.
На переборке светилось табло, говорившее о том, что мы снижаемся, а значит, близится момент моей встречи с дорогими товарищами федералами. Не с такими, конечно, как эти Володя с Серегой, а скорее с деятелями вроде Губанова, чтоб ему гореть в вечном огне. И начнут они меня плющить и сгибать, добиваясь чего-то своего, о чем известно только им самим Ведь не закончится все это просто сроком, гадом буду! Теперь мне просто пятнахой или двадцатником не отделаться. Слишком я для них интересная персона. Они со мной играть будут.
А яс ними!
И от этой простой мысли стало мне легко и свободно. Будто и не сидел я в наручниках между двух костоломов и не везли они меня в узилище безрадостное.
В проход вышла стюардесса и, покосившись на меня, с любезной улыбкой заговорила по-английски.
Глава 3Тюремный романс
Ох, как мне все это надоело!
Если ты побывал в одной тюрьме, считай, что видел их все.
И неважно, что в Голландии заключенные сидят в чистом светлом помещении и имеют телевизоры, компьютеры и еду, которая поприличнее будет, чем в ином советском доме отдыха, а в российском острогетеснятся, как евреи в газовой камере.
Разницы нет.
Главное здесь то, что ты лишен свободы. И не только в смысле передвижениязахотел и поехал куда-нибудь. Ты лишен свободы выбора в общении. С кем тебя посадят, с тем и будешь сидеть. Справанасильник, слеваубийца, спередиквартирный вор, а сзади Сзади лучше никого не иметь.
Я уже отвык от всего этого.
С тех пор, как в струях газового пламени я вознесся в небо из двора «Крестов», мне удавалось жить и ночевать исключительно там, где я сам хотел. Понятное дело, общую линию моего движения по жизни назначал не я, а тот Игрок, который где-то там, на небесах, двигает мою фишку, но уж ночлег и компанию я выбирал себе сам.
Что зона в Ижме, что «Кресты», что Бутырка эта сранаяразницы нету.
Те же уголовные рожи, опять же понятия эти дурацкие, разборки какие-то на ровном месте, вертухаи, чифир, развлечения всякие тюремные, петухи со своими петушиными бригадирами
В общемпривет, Бутырка, в жопе дырка.
ЯЗнахарь.
Вор в законе, авторитет, знаменитый победитель федералов, ментов и прочих нехороших людей, гроза исламистов, миллионерв общем, личность во всех отношениях выдающаяся.
Поэтому поместили меня в относительно чистую камеру, в которой народу было даже меньше, чем положено по закону. Камера на восьмерых, а две шконки пустые. Однадля меня, а вторая? Выходитеще дорогого гостя ждут. И окно в этой камере без намордника. Правда, ничего особенного в это окно не видно, все те же стены тюремные, грязные и безрадостные, как сточная канава, зато над ниминебо. Настоящее небо. И неизвестно еще, между прочим, хорошо или плохо зэку на небо смотреть. Оно ведь каксидишь ты в камнях, ничего, кроме них, не видишь, и ладно. Вроде как весь мир так устроен. А видишь небо, и сразу понимаешь, что есть просторы немереные, по которым ветер гуляет, и накрывает это небо всякие поля, луга, горы, реки и прочие просторы, где свободно дышит человек.