Лицо Стилета исказилось, и он уставился на меня прищуренными глазами. Видать, мои слова про заваленных по его приказу авторитетов пришлись ему в самую печенку.
Он молчал, сверля меня бешеным взглядом, а я продолжил:
Ты что, думаешь, что мне ничего не известно? Это твое счастье, если только я знаю, что это ты завалил авторитетов. Ты вообще врубаешься, о чем я говорю? Ты, сказал я медленно и раздельно, заказал и исполнил четырех воров в законе. Понял? Не хочешь поговорить об этом на сходняке? Не хочешь ответить перед обществом? Нет такого желания? Что молчишь?
Он не отвечал.
Я перевел дыхание и зашел с другой стороны:
А может, мне теперь передумать и объявить тебе, что это не я тебе денег должен, а ты мне? Между прочим, неплохая идея! Зачем мне дергаться, если такая масть привалила. Вот ты на меня попер, Стилет, а оказалось, что ты прешь на паровоз. И я тебя размажу, как пирожок с повидлом. Понял? Таких, как ты, на моем пути было предостаточно. Но они все теперь мертвые. Мертвые, понимаешь? Ты своей подлостью и хитростью дорогу себе прокладываешь, а я, если будет нужно, дорожку эту твою поверну, и приведет она тебя прямиком в гроб. Или даже без всякого гроба просто в гнилую яму. На помойку.
Стилет молчал, и я видел, что он поражен.
Конечно, он не мог ожидать от молодого и, как он считал, неопытного человека такой резкости. Теперь между нами не было никаких недоговоренностей. Конечно, я не собирался призывать его к ответу за убийство авторитетов, но он должен был увидеть, что разговаривает не с мальчиком.
Я помолчал и спокойно сказал:
Я за свой базар отвечу. И ты получишь обещанное. Но не напрягай меня со сроками, не надо. Спешить нам некуда, сам понимаешь
Он ошеломленно покачал головой и сказал:
Ну, Знахарь, не знал, что ты такой Уважаю. Я вообще-то пробить тебя хотел, посмотреть, какой ты там внутри, ты уж извини!
Ну и как, пробил? и тут я вспомнил, как в Ижме меня пробивал Железный.
Нормально, ответил Стилет, окончательно взяв себя в руки.
Но в его глазах я, как в букваре, спокойно прочитал, что теперь у меня есть еще один смертельный враг, который уберет меня при первой же возможности. Так что насчет уваженияне надо ля-ля.
А насчет тех четверых, то знаешь, Знахарь, тут ведь как получается, если ты не поднимешь этот вопрос на обществе, значитмы с тобой в этом деле повязаны!
Да, неплохой ход. Опытный подонок, ничего не скажешь.
А это я еще посмотрю, сказал я, мы теперь с тобой повязаны другим. А чемсейчас объясню. Как ты думаешь, кому из нас хуже будет, мне, если народ узнает, что я деньги прижал, или тебе, если станет известно, что ты авторитетов валишь по своему усмотрению направо и налево?
А нам с тобой одинаково будет, ответил Стилет, и я снова увидел перед собой уверенного в себе и спокойного, как мамонт, урку.
Он помолчал и добавил:
Дальше могилы все равно не улетим. Все там будем. А насчет того, что ты вор в законе
Он сделал паузу и сказал:
Да какой ты вор в законе, Знахарь! Это я тебя вором в законе сделал, не забывай. Ты, конечно, парень крутой, по-настоящему крутой, я, честно говоря, не ожидал от тебя такой прыти, но не забывай, что игры взрослых дядек покруче будут, чем ты думаешь. Помни об этом, Знахарь.
Да, я буду иметь это в виду.
Вот и хорошо. А насчет денегвсе-таки поторопись. Если какая помощь нужнаобращайся. Я, что могу, сделаю, сам понимаешь.
Ладно.
Мы повернулись и молча пошли обратно.
Эх, если бы он знал, подумал я Но это мое счастье, что он не знал.
Когда мы подошли к «БМВ», Стилет повернулся ко мне и, протянув руку, сказал:
Между нами все в порядке?
Конечно, о чем ты говоришь, ответил я.
Вот и хорошо, сказал он и, помолчав, добавил:Нам бы с тобой в паре работать, Знахарь, горы бы свернули.
Посмотрим, ответил я.
Он сел в машину, и «БМВ», медленно развернувшись, укатила.
Горы бы свернули! Да с таким партнером скорее шею себе свернешь!
Я проводил взглядом стилетовскую телегу и пошел во двор, где в «лендкрузере» меня дожидался Доктор.
Выехав на Большой проспект Васильевского острова, Доктор, не торопясь, поехал в правом крайнем ряду. Это я сказал ему, чтобы он не гнал, потому что мне нужно было спокойно переварить разговор со Стилетом.
Опустив противосолнечный козырек, на обратной стороне которого имелось небольшое зеркальце, я стал поправлять повязку на левом глазу и, бросив случайный взгляд на убегавший назад асфальт, насторожился.
В тридцати метрах за нами так же медленно и спокойно катилась видавшая виды зеленая «шестерка» с темными стеклами. Ну, катилась и катилась, мало ли помоек ездит по городу. Может быть, человек выехал денег заработать, вот и катит себе не спеша вдоль поребрика, авось кто руку протянет.
Но тут произошло кое-что интересное.
С тротуара на проезжую часть шагнул приличный мужик с портфелем и протянул перед собой руку. Жест, на который любой бомбила реагирует, как павловская собака на звонок. Тут же начинает выделяться слюна, а нога сама давит на тормоз. Ан нет, «шестерка» проехала мимо него и продолжала держать ту же дистанцию. Ага, подумал я, хвост!
Хвост, подумал Штирлиц, увидев в зеркале медленно ехавший следом за ним автомобиль. Штирлиц, подумал пьяный водитель, пытаясь не врезаться в задний бампер машины Штирлица.
Слышь, Доктор, обратился я к моему ангелу-хранителю.
Чего? отозвался он, не отрывая взгляда от дороги.
А покатайся-ка ты по городу, да не спеша.
Все равно, куда?
Абсолютно. Ноне спеша.
Годится. Мне как раз надо за фотографиями на Сенную заехать.
Валяй, согласился я и поинтересовался:А что за фотографии?
А мы с Толяном тут с двумя телками кувыркались, так нащелкали аж четыре пленки. Толян вчера отдал проявить, а я сегодня заберу.
Ага Это вы, стало быть, собственную порнуху забацали?
Гы-ы-ы!.. весело отозвался Доктор. А что, клевые телки! Получу фотки, сам посмотришь.
А эти, в фотоателье, ничего не скажут?
А им-то какое дело? Им денег дали, они проявили. Им это по барабану, хоть фотографии секретных объектов, хоть голые бабы.
Кобель ты, Доктор, вздохнул я. Может, тебя кастрировать? Кони после этого такие смирные и работящие становятся, что просто любо-дорого!
Да ладно тебе, Знахарь, сам-то ведь тоже иногда птичек на сучок принимаешь!
В том-то и дело, что иногда. А ты со своими бабами совсем бдительность потерял. Вот за нами уже десять минут хвост волочится, а ты и не чешешься.
Где? Доктор аж подскочил.
В рубиновой звезде. Не дергайся и не вертись. Спокойно ехай на Сенную за фотографиями. И не зырь в зеркало, чичи потараню!
Доктор насупился и уставился прямо перед собой.
Увидев это, я рассмеялся и сказал:
Да расслабься ты, ей-богу. Хвоста не видел, что ли?
Он криво улыбнулся, но расслабился.
Когда мы приехали на Сенную и Доктор отправился получать своих голых телок, я оглянулся и увидел, что зеленая «шестерка» приткнулась к поребрику метрах в пятнадцати от нас.
Вероятность растет, подумал я. Надо покататься еще немного, а там видно будет. Доктор вернулся быстро, и мы поехали по Садовой в сторону Невского. Я просмотрел фотки и не увидел на них ничего особенного. Голые девки и голые Доктор с Толяном. У обоихчлены торчком. И все дела.
Я бросил фотографии на заднее сиденье и снова посмотрел назад. Зеленая «шестерка» так и тащилась за нами.
И тут мне в голову пришла нормальная такая, веселая хулиганская идея.
Слышь, Доктор, размяться хочешь?
А что?
Давай-ка повертись по центру, да похитрее, чтобы точно убедиться, что этот хмырь едет именно за нами. Только не оторвись от него, понял?
Понял. А дальше что?
А дальше, если мы увидим, что он все-таки пасет именно нас, выйди и дай ему как следует в рыло. Годится?
Годится, радостно ответил Доктор.
Однажды, выйдя рано утром во двор, я увидел странную картину. У толяновской «пятеры» было опущено левое стекло, и на водительском сиденье стоял большой боксерский мешок. Рядом с машиной стоял Доктор и методично лупил кулаком в этот мешок сквозь окно. Спросонья я не сразу понял, что он делает, но когда до меня дошло, то я подошел к Доктору и, сказав ему «доброе утро», похвалил за сообразительность и пообещал выдать медаль за повышение боевой подготовки. Он отдал честь, молодцевато крикнул: «Рады стараться, ваше превосходительство» и засадил в мешок так, что тот лопнул.
А теперь я предоставил ему возможность применить отработанный навык на практике, и он, конечно же, обрадовался.
Проехались мы по Садовой, потом мимо Цирка, потом через Фонтанку, повернули направо, свернули налево на Невский, потом направо на Литейный, потом налево на Колокольную, направо на Марата, направо на Разъезжую, а «шестерка» все не отставала.
Тут я Доктору и говорю:
Ну все ясно. Можешь исполнять.
Глаза у Доктора загорелись, и он, поглядывая в зеркало, стал притормаживать. И как раз на Пяти Углах загорелся красный.
Мы остановились прямо под светофором, а наш хвостчуть дальше. Доктор, не торопясь, вышел из машины, оставив дверь открытой. Ленивой походкой, вразвалочку, он подошел к стоявшей через одну машину «шестерке», небрежно оперся о нее левой рукой и неожиданно пробил водителю правой в голову.
Водитель исчез. Так же лениво, слегка потряхивая ушибленной кистью, Доктор вернулся к «лендкрузеру» и сел за руль.
Морда у него была довольная, как у кота.
Ну как? спросил я.
Ништяк, ответил он, приложил что надо. У него там что-то треснуло.
Где треснуло? не понял я.
В башке треснуло, ответил Доктор, трогаясь на зеленый свет.
Не убил? я забеспокоился.
Не знаю. Но приложил хорошо.
Я посмотрел в зеркало и увидел, что неподвижную «шестерку», за рулем которой никого не было видно, объезжают другие машины.
Когда мы, свернув на Загородный, удалились от Пяти Углов, Доктор, все еще ухмыляясь, спросил:
А ты знаешь, кто это был? Кто?
Сейчас упадешь, держись крепче!
Ну давай, не тяни!
Витька Понтон, из стилетовской братвы. Да ну?
Точно тебе говорю. Он-то меня не знает, а я его видел несколько раз. Поганый такой пацан, я даже рад, что это был именно он. Давно хотелось ему табло испортить, вот оно само и вышло.
Поздравляю. А удар у тебячто надо, молодец!
Доктор ухмыльнулся, и я почувствовал, что мои губы тоже растягиваются в довольной улыбке. Какой щелчок Стилету по носу! Класс!
Все, поехали домой.
Доктор кивнул и нажал на газ. «лендкрузер» прыгнул вперед, и меня вдавило в спинку сиденья. Тут мне в голову пришла еще одна веселая мысль, и я, решив, что раз уж сегодня, помимо всяких грустных и горестных новостей, судьба предлагает еще и приятные моменты, достал трубку и набрал номер Стилета.
Стилет, это я!
Ну, что там? ответил он, узнав меня.
За тобой, когда ты от «Прибалтийской» отъезжал, хвоста не было?
Да вроде нет, а что?
А то, что за мной точно был. Полчаса вертелись по центру, еле на Пяти Углах оторвались, я тебе конкретно говорю. Так что ты смотри, сам понимаешь.
Ладно, спасибо за предупреждение. Будь здоров.
И он отключился.
Мы с Доктором заржали.
А он не сможет ничего предъявить, весело сказал Доктор.
Конечно, не сможет, так же весело ответил я. Откуда мы знали?
Вот именно!
Но через несколько минут мое веселье прошло, и я снова окунулся в свои проблемы, которые затягивали меня все глубже и глубже.
Глава 2ХОЗЯИН МЕДНОЙ ГОРЫ
В Екатеринбургском аэропорту меня уже встречали.
Еще спускаясь по трапу, я заметил стоявших у ярко светившихся стеклянных дверей здания аэровокзала невысокого Валеру Паука и рядом с ним двух здоровенных бойцов в кожаных куртках.
Увидев меня, Валера, улыбаясь, пошел навстречу, а его гориллы остались стоять, где стояли. Дисциплина!
Город-герой Екатеринбург приветствует тебя на своей Земле! торжественно сказал Паук, пожимая мою руку, и мы засмеялись.
Чем-то мне еще в Питере понравился этот невысокий жилистый парень, но, зная, что любое впечатление может оказаться обманчивым, я не позволял этой необоснованной симпатии превзойти мою осторожность. Тот, кто участвует в смертельных интригах, обязательно должен быть тонким лицемером и опытным лжецом. И Паук никак не мог быть другим. Так что, симпатичный парень Валера, хрена ты дождешься, чтобы я открылся перед тобой больше, чем это будет нужно мне самому.
Мы подошли к огромному квадратному джипу с мерседесовской эмблемой на морде, двое наших молчаливых сопровождающих уселись вперед, а мы с Валерой устроились на заднем сиденье.
«Мерседес» заурчал и покатился к выезду со стоянки. Валера, достав из кармана пачку сигарет, закурил и, повернувшись ко мне, спросил:
Ну, как там Питер, стоит еще?
А куда он денется, бодро ответил я.
Вот и хорошо, сказал Паук. Теперь о программе на сегодняшний вечер. Во-первыхникаких разговоров о делах. На дядипашиной даче уже греется банька, в морозилкедомашняя водочка, закусон по высшему классу уже на столе, корочевсе готово к приему дорогого гостя из Северной столицы. А уже завтрагалстуки, штиблеты и деловые разговоры. Годится?
Годится, ответил я и посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.
Заметив мой взгляд, Паук сказал:
До Нижнего Тагила сто пятьдесят верст, оттуда до Дяди Пашиеще сорок, так что часа через полтора будем на месте. Как раз к двенадцати, как и рассчитывали.
Я кивнул и посмотрел в окно.
Мы уже выехали на трассу и быстро разогнались до сотни.
Мимо проносились тонувшие в темноте деревья, редкие поля, заросшие непонятными культурами, и низкие деревенские домики.
Промелькнул ярко освещенный пост ГАИ.
Рядом с ним стоял мент и держал руку у козырька.
Я удивленно посмотрел на Паука и спросил:
А кому это он, интересно, честь отдает?
Тебе, Знахарь, тебе, Паук хитро улыбнулся. Я все понял и, покачав головой, сказал:
Ну Дядя Паша дает! Не знал я, что у него тут все так схвачено.
Ты еще многого не знаешь про Дядю Пашу, ответил Паук. Он здесь очень уважаемый человек. Очень! Паук значительно посмотрел на меня. В Питере, когда тебя короновали, он сидел себе спокойненько, чего ему там пыжиться, он ведь вроде почетного гостя был. А здесь онхозяин. Настоящий хозяин. И менты, если будет нужно, не только честь ему отдавать будут, а еще и дорожки на его даче подметать. А какая у него дачасам увидишь скоро. Конечно, он тут не один такой уважаемый человек, есть еще Библиотекарь и Патефон, но они с Дядей Пашей локтями не толкаются, а наоборотвсячески поддерживают друг друга. Потому что понимают, что если между ними свара начнется, то порядка не будет, и всякая шелупонь беспредельная начнет голову поднимать. А тогда и вовсе кран-ты. Сам знаешь. Посмотри, что у вас в Питере делаетсякаждый тянет одеяло на себя, стрельба, разборки, всех жаба душит, каждый день какие-то новые деятели лезут, и всем всего мало, каждый урвать хочет, вот и разорвано все на клочки. Ну да ладно. Обо этомзавтра. Сам же сказал, и сам же язык распускаю.
Он усмехнулся и замолчал.
А я, глядя в окно на проносившиеся ночные пейзажи, задумался о своем.
* * *
Еще в Питере, когда Доктор привез меня на фазенду, я отправил его отдыхать, а сам заперся в кабинете и стал обдумывать вариант, пришедший мне в голову сразу же после разговора с Ахмадом.
Обдумывал я его недолго, и наконец план действий был готов, рассмотрен со всех сторон и одобрен. Естественно, готовил, рассматривал и одобрял его я сам, но советчиков в таком щекотливом деле и не должно быть, так что приходилось обходиться собственной головой.
Как говорится, одна головахорошо, а двеуже некрасиво.
Порывшись в столе, я нашел визитку, которую сразу после коронации оставил мне Валера Паук, доверенное лицо Дяди Паши, и набрал длинный номер.
Раздался гудок, затем сразу же щелчок, и голос Паука произнес:
Я слушаю вас.
Привет, Валера! Это Знахарь.
Какие люди! Здравствуй, Костя!
Меня давно не называли по имени, и это было одновременно и странно и приятно.
У меня есть дело к Дяде Паше. Как раз по его специальности. Как бы мне с ним связаться?
А легко. Ты сейчас трубочку повесь, а он тебе минут через пять перезвонит сам. Годится?
Годится, ответил я и повесил трубку.
Через пять минут раздался звонок, и, взяв трубку, я услышал сипловатый голос Дяди Паши:
Костя?
И опять меня назвали по имени.
Да, Дядя Паша. Рад тебя слышать.
И я тоже. Ну, как жизнь молодая?
Дядя Паша был старше меня раза в два и, конечно же, имел полное право позволить себе иногда такой отеческий тон.
Нормально, Дядя Паша. А у тебя как?