У тебя кровь на щеке. Возьми платок.
За Аню и сына отвечаешь головой, не слыша Лакина, тихо выдавил Грек.
Куда я, на хер, денусь с подводной лодки, скрипнул зубами Макс и кивнул. Держись, старик. И знайты всегда и во всем можешь на меня положиться.
Я знаю, чуть слышно прошептал Артем и снова закрыл лицо ладонями. В эту секунду единственным его желанием было глубоко вздохнуть, усилием воли заставить себя открыть глаза и проснуться.
Увы. Это был не сон, а самая что ни на есть реальность.
Глава пятаяМусорская подстава, или еще раз о вреде длинного языка
Москва встретила Артема сверкающими всполохами молний и усиливающимся прямо на глазах холодным дождем. Похоже, еще немногои аэропорт будет закрыт из-за погодных условий. Ему повезлоон успел. Только вот куда? Кому он поможет, прилетев в этот проклятый город на полтора часа раньше? Мама воскреснет? Сестра с ее погрязшим в мафиозных разборках магнатом-муженьком?
В памяти пребывающего в глубоком ступоре Грека вдруг сами собой всплыли строки из бессмертного стихотворения Владимира Высоцкого: «Как известно, в гости к Богу не бывает опозданий». Кажется, это звучало именно так. Или примерно так. С поры поголовного юношеского увлечения авторской песней минуло уже лет двадцать
Подняв повыше воротник джинсовой куртки, Артем выбрался из автобуса и вошел в здание аэропорта, кишащее, несмотря на раннее утро, пассажирами и толпами встречающих. На плече Грека была только легкая сумка-портплед с самым необходимым мыльно-рыльно-пыльным набором для двух-трехдневного пребывания в столице. Обшарив глазами зал, он отыскал газетный киоск, возле которого была назначена встреча с гонцом майора Радича, и направился прямо к нему. Сделав несколько шагов по направлению и мельком взглянув на большие настенные часы, остановился и, поколебавшись секунду, направился к расположенным в другом конце просторного зала туалетам. Пять выпитых за время короткого часового рейса кружек с двойным кофе все-таки дали о себе знать
Возле самой двери в туалет Артема чуть не сбила с ног торопливая эффектная дамочка средних лет, с длинными прямыми волосами и надетыми явно не по погоде модными солнцезащитными очками. Причем так неудачно, что умудрилась не только больно наступить острым каблуком Греку на ногу, споткнуться сама и чудом, не без помощи Артема, устоять на ногах, но ираззява! рассыпать по полу все многочисленное содержимое своей оказавшейся на редкость вместительной дамской сумочки. С полдюжины помад, вышитая бисером косметичка, пудреница, авторучка, пачка сигарет, зажигалка, презервативы, коробочка с мятными драже и еще бог весть чтовсе это богатство разлетелось в радиусе двух метров от места случайного столкновения.
Простите, скрипя зубами от острой боли, полыхающей в отдавленной стопе, вежливо извинился Артем, осторожно отпустил едва не растянувшуюся во весь рост симпатичную брюнетку и тут же, присев на корточки, принялся быстро собирать представшее на всеобщее обозрение содержимое дамской сумочки, в том числе и сугубо интимное.
Нет, это вы меня простите, смущенно улыбнулась женщина. Ведь это я на вас налетела. Ой спасибо большое, смущенно произнесла брюнетка, когда Артем с отстраненным лицом протянул ей раздавленную в сутолоке кем-то из пассажиров упаковку с тампонами. Мне, право, так неловко. Вы не ушиблись?! Мне показалось, я наступила вам на ногу шпилькой.
Все нормально, как можно более спокойно ответил Грек. Однако в его груди, под сердцем, что-то неуловимо шевельнулось. А в затылок словно легонько ударили резиновым молоточком. Ему показалось, что однажды, не так давно, он уже слышал этот вкрадчивый, почти шелестящий бархатный голос. Только вот где и когда? В Москве, которую он, коренной русский, чисто интуитивно недолюбливал за разноязыкий и разнолицый муравейник-базар? Здесь он не был года два. Значит, в Питере. Причем не так давно.
Силясь вспомнить, где он мог видеть или слышать эту даму в стильном дорогом прикиде, Артем вдруг ни с того ни с сего ощутил, как у него по спине пробегают мурашки. Холодные такие, неприятные. В том, что эта уверенная в себе, пахнущая изысканным парфюмом и упакованная сплошь в фирму высокая стройная дама была ему абсолютно не знакомапо крайней мере в данном обличье, Грек совершенно не сомневался.
Еще раз простите меня! поднявшись с корточек и попрощавшись, брюнетка, слегка виляя бедрами, направилась к двери в дамскую комнату.
Артем, проводив ее задумчивым взглядом, мотнул головой, словно прогоняя морок, и после короткого визита в мужской туалет занял место у газетно-журнального киоска.
Гонец от майора явно запаздывал. Со времени приземления питерского рейса прошло уже двенадцать минут. К тому же Греку очень хотелось курить. Он с суровым видом разглядывал каждого, кто входил в стеклянные двери аэропорта, пытаясь вычленить из суетливой толпы в десятки человек прибывшего по его душу милицейского водилу с Петровки.
Тот, зараза, все никак не появлялся. Зато к киоску вразвалочку приблизились двое ментов. Высокий молодой сержант лет около двадцати пяти, поигрывающий резиновой дубинкой, и внушительных габаритов пузыреобразный лейтенант с помятой щекастой рожей. На поясе лейтенанта висела явно не пустая пистолетная кобура.
Сержант Рискулов. Ваши документы, мельком переглянувшись со старшим, решительным, чуть нагловатым тоном потребовал долговязый.
А в чем, собственно, дело? довольно грубо бросил Грек. В его голосе отчетливо сквозило возникшее при виде ментов раздражение. Я только что прилетел питерским рейсом. Сейчас за мной придет машина с Петровки.
По мне хоть с Лубянки. Проверка паспортного режима, заметно более нетерпеливо процедил пухлорожий лейтенант, на миг предательски вильнув лупоглазыми зенками. Паспорт предъявите, гражданин.
Мысленно матюгнувшись, Артем молча достал документ, с кривой миной сунул его похмельному служаке. В который уже раз покосился на входные двери аэропорта. Где же этот долбаный водила?!
Слова, произнесенные через три секунды наспех пролиставшим его паспорт и без комментариев сунувшим его в свой нагрудный карман ментом, заставили челюсти Грека сжаться.
Пройдемте с нами, сержант, вперив в Артема взгляд, недвусмысленно похлопал дубинкой по раскрытой ладони и кивнул куда-то в дальний конец зала. Там, по всей видимости, располагалось местное ментовское логово.
Может, объяснишь, в чем проблемы, лейтенант?! вскипел от такой наглости Грек. Лицо его стремительно налилось краской. Ксива не в порядке? Или похмелиться не на что? Так ты попроси по-человечески, я дам!!!
Рот закрой, трескоед-путешественик, на щеке мордатого дернулся мускул. Лейтенант явно был чем-то взволнован. Да и напарник его вел себя странно, суетился, словно в трусы ему положили елайский перец. Можешь считать, что на пятнадцать суток за оскорбление сотрудника при исполнении ты уже попал. А теперь, пока я не ткнул тебе в рыло ствол, а сержант не приложил дубиналом промеж лопаток, тихонько иди во-о-он к той дверке. За багажным отделением.
Слушай, я что, плохо выразился? Или ты по-русски ни бельмеса? слегка сбавил тон Грек. Отвали по-хорошему, пока большие дяди с Петровки, 38, тебе не объявили выговор с занесением Артем хотел добавить «в челюсть», но вовремя взял себя в руки. Я же сказалменя встречают. Оттуда. А по какой темене твое аэропортовское дело. Ты лучше воров и наркокурьеров лови.
Именно этим я сейчас и занимаюсь, холодно ухмыльнувшись, лейтенат сделал знак сержанту и вдруг быстро выхватил из кобуры ПМ. Я сказалвперед, гражданин Абреков! Рыпнешьсяполучишь в рог дубиной. Не уймешьсябью на поражение. У меня приказ.
Какой еще, на х приказ?! вконец озверел Артем, видя, что за ними тремя начинают наблюдать зеваки. Ну, ладно. Болт с вами. Только потом не плачьте, когда погоны слетят. Только если я задержан, имею право сделать один телефонный звонок. В ваше ГУВД. Майору Радичу, Михаилу Борисовичу. Вот с этой трубки, решительно выхватив из куртки имеющий всероссийский роуминг сотовый телефон, Грек быстро откинул кнопочную панель, намереваясь нажать всего одну кнопку автонабора, связавшую бы его с майором, но где-то над самым ухом вдруг раздался характерный свист рассекающей воздух резиновой дубинки и на запястье гостя из Питера обрушился такой силы удар, что пальцы мгновенно разжались, а сам Артем чуть не взвыл от острой боли. Телефон упал на каменный пол зала и с треском раскололся на две половины. Дисплей полетел в одну сторону, батареяв другую.
Следующего предупреждения не будет, лейтенант произнес эти слова таким угрожающим тоном, что Грек окончательно понялдергаться и качать права бессмысленно. И вредно. Как для здоровья, так и для будущего благополучного исхода всей, неизвестно чеми кемвызванной, разборки с аэропортовскими мусорами. Как проболтался алконавт летеха, явно выполняющими чей-то приказ. Вот только чей? Впрочем, ждать осталось недолго. Должны же эти дуболомы, выпустив пар, рано или поздно объяснить задержанному, «где собака порылась».
Эх, сейчас бы всего один телефонный звонок!!! Вот же суки легавые!!!
Ладно, дядя Степа, глаза Артема недобро сузились, веди в свой бомжатник. Грек покосился на безнадежно испорченный мобильник, на дисплей которого, словно случайно, наступил ботинок обладателя двуручного «демократизатора», поправил висящую на плече сумку-портплед и покорно шагнул за двинувшимся к мусарне сержантом. Пыхтящий, словно паровоз, краснорожий толстяк, сторожко косясь на задержанного, конвоировал Грека справа.
Знаешь, жаль мне тебя. Глядишь, так бы лет через десять, аккурат к пенсии, старлея получил. А теперьсуши сухари.
Слышали уже, ухмыльнулся лейтенант, сверкнув золотой фиксой. Топай давай! Слякоть питерская. Счас я тебе, блин, устрою гитлеровскую блокаду, по всей форме.
Как скажешь, лимита уральская, холодно парировал Артем и задумался. Что-то во всем этом публичном спектакле с пацанским препирательством было не так. Слишком уж хватко и без видимых оснований прицепились к нему эти легавые. Слишком уж спокойно себя чувствуют эти гоблины в погонах, при десятках свидетелей превратив в обломки дорогой сотовый телефон. Так не бывает. Если только
Если этот концерт самым непосредственным образом не связан со вчерашней трагедией на МКАД! И звонком из Москвы с на редкость неожиданным предложением человека, назвавшегося майором с Петровки, прислать за ним в аэропорт персонального водилу на служебной машине. Который, между прочим, в поле зрения так до сих пор и не появился.
В аэропортовский околоток Грек входил уже с полной уверенностью, что его подставляют. Нагло и целенаправленно. И вся эта бодяга с проверкой документовформальный повод задержать его. А раз так, значит очень скоро, возможно, прямо сейчас, последует, как точно выразился вчера за бутылкой водки Макс Лакин, «вторая часть марлезонского балета».
Однако понять, что тебя подставляют, это одно, а иметь возможность повлиять на ситуациюсовсем другое. Не вырубать же, в самом-то деле, обоих ментов прямо здесь, а самому второй раз за год бросаться в бега? С побегом, бог даст, успеется. Околотокне тюрьма. Сейчас главноеузнать причину его внезапного задержания буквально у трапа самолета.
Артем, довольно бесцеремонно подталкиваемый в спину лейтенантом, перешагнул воображаемый порог мусарни и огляделся. Привычная казенная мебель, безликие декоративные панели на стенах, соответствующий скудный интерьер с украшенным протокольными рожами неизменным стендом «Их разыскивает милиция». За перегородкойдва стола, пульт связи с несколькими телефонами. Справапримыкающая к стене тесная клетушка с отполированными сотнями задниц деревянными нарами. За решеткой томятся, с любопытством пялясь на вошедших, два всклокоченных, грязных организма мужского пола, находящихся в переходном состоянии между сильно пьющим ханыгой и деградировавшим животным. Все, как и следовало ожидать. Кроме одной существенной детали, которая сразу же, словно магнитом, притянула к себе взгляд Артема.
Посмотрев в сторону зарешеченного, выходящего на летное поле аэродрома окна, Грек на мгновение застыл как вкопанный, а затем криво, понимающе ухмыльнулся: там, сексуально закинув ногу на ногу, сидела и нервно курила длинную дамскую сигарету та самая фигуристая длинноволосая брюнетка в солнечных очках, с которой он случайноой ли? столкнулся пять минут назад у дверей в туалет. Отдавленная ее острым каблуком стопа до сих пор тихо ныла.
Вот теперь поговорим, закрывая за собой дверь околотка, облегченно фыркнул лейтенант, глазами приказав задержанному подойти ближе к сразу же гордо расправившей грудь женщине и остановиться в трех шагах. Вы узнаете этого типа, гражданка Смоленская?
Да, с высокомерным презрением сказала брюнетка. Это он у меня деньги украл.
Марат, давай сюда тех двоих, оглянувшись на сержанта и недвусмысленно зыркнув глазами на «обезьянник», сухо приказал брылястый толстяк. Будут понятыми. Хоть какой то с них толк
Кем, простите?! холодно спросил Артем, хотя все уже и так понял.
Свидетелями вашего личного досмотра, не без злорадства ответил краснорожий. И, вновь обращаясь к брюнетке, попросил:Расскажите, пожалуйста, еще раз, гражданка Смоленская, где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с этим гражданином?
Мы не знакомы, брезгливо процедила дамочка. Он просто налетел на меня несколько минут назад, здесь, в зале аэропорта. Чуть не сбил с ног, так что я даже выронила свою сумочку, она указала глазами на лежащую на соседнем стуле кожаную сумку. А затем извинился и, якобы помогая, принялся ползать по полу и класть все обратно. Сначала я, разумеется, ничего не заподозрила, но когда, буквально через пару минут, нужно было заплатить пять рублей за посещение женской комнаты, вдруг обнаружила, что пропал кошелек. Зеленый такой, с двумя отделениями.
Сколько там точно было денег, не помните? продолжал официальным тоном задавать вопросы толстяк.
Около двух тысяч рублей и пятьсот евро, без запинки сообщила Смоленская.
Так. Ясно Граждане понятые, внимание! сурово глянув на вонючих бомжей, произнес лейтенант. Сейчас в вашем присутствии будет произведен досмотр задержанного и его личных вещей. Марат, начинай.
Стойте! Этоспланированная провокация. И вы, все трое, Артем мельком встретился глазами с обоими мусорами и подсадной сучкой, прекрасно это знаете. Поэтому я требую не проводить обыска до прибытия адвоката, играя желваками, глухо выдавил Грек. Я имею на это законное право!
Ну, разумеется! Точно такое же, как гражданка Смоленская имеет право, согласно купленному ранее билету, через сорок пять минут улететь к себе домой. В Архангельск, жестко отрезал лейтенант. И я не вижу причин задерживать ее в Москве сверх необходимого для проведения мероприятия времени. Конечно, тут же поправился мент, только в случае, если пропавший кошелек будет найден и возвращен владелице. Что же касается адвоката, осклабился толстяк, то все зависит от результатов обыска. Если он даст результат, я обязан буду сообщить о данном случае вверх по инстанциям. Там решат, что с вами делать Сержант! Приступайте! А вы, как вас там не вздумайте дурить. Я шутить не люблю. И с ворьем у меня разговор короткий! Ясно? Давай, Рискулов!
В руке отошедшего на шаг назад похмельного потного мента вновь появился пистолет. Это был явный перебор. Грек, едва не скрипящий зубами от бессильной ярости, окончательно понял: дергаться бессмысленно. В случае сопротивления этот проспиртованный пузырь действительно будет стрелять на поражение. Замять свежий «огнестрел» будет легко, списав на сопротивление задержанного по горячим следам вора находящимся при исполнении сотрудником МВД. Вот же черт!
Слушаюсь, товарищ лейтенант, буркнул сержант. Отложив дубинку, напарник краснорожего отобрал у Артема портплед и положил его на обшарпанный столик у стены. Личный обыск начался с карманов джинсовой куртки Грека. В одном из них, боковом левом, и «нашелся» тот самый, якобы ловко украденный им у гражданки Смоленской кошелек. Внутри, как и было заявлено «потерпевшей», лежали две тысячи рублей с мелочью и пятьсот евро.
Грек на секунду закрыл глаза и попытался усилием воли взять себя в руки. Получалось плохо. Его буквально распирало от желания размазать по стенке обоих ментов и от души проучить действующую заодно с ними очкастую сучку. Как оказалосьопытную карманницу. Не удивительно, что в момент подсовывания фальшивой улики он совершенно ничего не почувствовал.
Однако, как вскоре выяснилось, в происходящем на глазах Артема фарсе кошельку отводилась лишь роль «цветочков». Ягодки нарисовались чуть позже, когда сержант продолжил обыск личных вещей Грека и, демонстративно присвистнув, вдруг извлек из закрытого на «молнию» (!) бокового отделения портпледа запаянный в прозрачный полиэтилен плотный шарик с белым порошком.