Вы не будете против, если я вас как-нибудь навещу?
Навещай, позволил я. Посидим попьем чаю. Все равно мне там предстоит загибаться со скуки.
Тогда я загляну сегодня после шести, заявила Ольга. После работы.
Я не смог сдержать улыбки. Эта девица лихо ковала железо, пока горячо.
Совсем небольшое лечебное отделение напоминало скорее маленький частный отель, где номера сдаются на длительный срок, а постояльцам предоставляется полный пансион. И содержит все это хозяйство какая-нибудь пожилая семейная пара. Подобных пансионатов навалом в США и Европе, но в России они пока почему-то не прижились.
У нас здесь всего четырнадцать одно и двухместных комнат, рассказывала Таисия Геннадьевна, заместитель главного врача, толстая и веселая тетка примерно лет сорока. Вот после рождественских праздников переберемся в новое помещение, тогда сразу сможем расшириться не менее чем в три раза.
Я слушал Таисию Геннадьевну и с одобрением обозревал уютную комнату с камином, обставленную дорогой мягкой мебелью. Два пациента играли в шахматы, смазливая загорелая девушка, с ногами устроившись в просторном кресле, читала книжку, дама среднего возраста увлеченно обрывала с большого цветка сухие листья. Идиллия. Пожалуй, недаром за лечение здесь драли огромные деньги.
КомнатаТаисия Геннадьевна упорно говорила не «палата», а «комната»тоже произвела на меня самое благоприятное впечатление. Конечно, не пятизвездочные апартаменты, как хватился Данилыч. Но в остальном доктор был прав, когда говорил мне про «все условия». Компьютер, телефон, телевизор. Электрический чайник. Набор всевозможной посуды и небольшой холодильник. Туалет, душевая кабинка, диван, в момент превращающийся в широченную кровать, журнальный столик, два кресла. Что мне, аскету, еще было нужно?
Все в порядке? Ничего больше не требуется? заботливо поинтересовалась Таисия Геннадьевна, дождавшись, когда я закончу осмотр комнаты.
Все отлично. Спасибо.
Тогда, как устроитесь, добро пожаловать ко мне в кабинет на осмотр, сказала врачиха и прикрыла за собой дверь.
За мое лечение взялись безотлагательно. Не прошло и полутора часов с моего появления в клинике, как я уже сидел в кабинете физиотерапии и, прогревая свою многострадальную щеку, с уважением обозревал оборудование, которым располагал «Эскулап». Здесь его было не на один десяток тысяч «зеленых».
Эскулапы из «Эскулапа» промучили меня до обеда, который симпатичная (а разве здесь могла быть несимпатичная?) медсестра прикатила мне в комнату на сервировочном столике.
Тебя как зовут? сразу же спросил я, не успела медсестра толком переступить порог.
Оля, девушка с интересом смерила меня ангельским взором. А я подумал: «Как же много вокруг развелось Оль».
После обеда надо мной еще немного поиздевалась Таисия Геннадьевна, после чего я, наконец, был отпущен с миром до следующего дня и, прихватив с собой томик Ремарка, отправился убивать время в гостиную.
Два мужика, которых я уже видел, оба в позах «Мыслителя» Родена, опять корпели над шахматной доской, еще четверо за соседним столиком шумно расписывали «пулю», загорелая девушка с книжкой так же, как и утром, с ногами устроилась в кресле. Я сел напротив нее на короткий диванчик и открыл «Возвращение» на первой странице. Девушка подняла на меня взгляд и улыбнулась. У нее были светлые, явно искусственно выбеленные волосы и голубые глаза.
Я улыбнулся в ответ и уже через десять минут знал, что зовут ее Вера, что она замужем и что ее мужурод из уродов, единственное достоинство которогоэто умение зарабатывать деньги. А через двадцать минут мы достигли договоренности, что Вера после одиннадцати придет ко мне в гости пить кофе. Жизнь в больнице определенно начинала мне нравиться.
В шесть вечера, как и обещала, объявилась Ольга. С маленьким тортиком, черт побери!
Ты бы еще принесла мне букетик цветов, усмехнулся я, выставляя на столик кофейные чашечки.
Принесу завтра, рассмеялась Ольга в ответ. Эта красавица взялась за меня всерьез и была твердо намерена навещать меня каждый день.
Она просидела у меня два часа, болтала о всякой всячине, рассказывала о том, как работала в тюремной больничке, и о том, какие дикие там порой творятся дела. Даже, безбожно перевирая, поведала мне пару классических воровских баек, про которые никто из зеков уже давно не мог точно сказать, сколько там правды, а сколько бодяги.
Я внимал Ольге, разливая по чашечкам кофе и стараясь побольше слушать и поменьше болтать. Она попыталась было позадавать мне неудобные для ответов вопросынапример, чем сейчас занимаюсь, но я отшутился. Потом пришлось немного рассказать ей про Новосибирск, в котором никогда не бывал, и про учебу в медицинском институтес этим все было гораздо проще. Правда, этими безобидными вопросами Ольга чуть не поймала меня на вранье.
А на какой реке Новосибирск? наивно похлопала она густыми ресницами.
«Действительно, на какой? подумал я и слегка запаниковал. С географией у меня всегда было туго. Кажется, на Иртыше. Нет, на Иртыше стоит Омск. Тогда на Оби».
На Оби, зажмурившись, ляпнул я почти наугад. И, похоже, попал. Во всяком случае, моим ответом Ольга казалась удовлетворена.
А она широкая, Обь? спросила она.
Да.
Шире Невы?
Да.
Все, отвязалась. И поехала дальше парить мне про больницу Гааза. Такое положение меня устраивало гораздо больше, уж очень я боялся поскользнуться на вроде бы невинных вопросах.
В начале девятого я намекнул Ольге, что ей пора собираться домой. В свою очередь она намекнула, что совершенно не прочь остаться у меня на ночьмол, она сотрудница клиники, а поэтому знакомая дежурная медсестра может закрыть глаза на некоторые невинные нарушения с ее стороны. Я намека не понял, ведь в одиннадцать ко мне «на чашечку кофе» должна была зайти Вера. Вот если бы не она, возможно, я бы и согласился на то, чтобы Ольга провела ночь в моей комнате.
«Но ничего. Эта-то не денется от меня никуда, резонно рассудил я, подавая Оле легкое осеннее пальтишко. Вот выпишусь из больницы, тогда»
Я приду завтра? спросила она, уже одевшись.
Приходи. После работы?
Ага.
Только не вздумай, и правда, притащить мне цветы.
Она рассмеялась:
О'кей. А что притащить?
Ничего. У меня все есть. В крайнем случае, я всегда могу одеться и дойти до магазина. Не в таком уж я тяжелом состоянии. Так что, приходи просто так. Ну, все. Пока.
Она продолжала стоять и пялиться на меня своими огромными зелеными глазищами.
Что еще, Оля?
Поцелуй меня.
И как это я сам не догадался? Впрочем, куда интереснее, когда не ты проявляешь инициативу, а тебя об этом просят.
Я взял Ольгу за талию, привлек к себе и ткнулся губами в аккуратную, подкрученную плойкой челочку, прикрывавшую ее лоб.
Не так. Ольга подняла ко мне личико, чуть приоткрыла рот, продемонстрировав ровные белые зубки.
И тогда я поцеловал ее «так»! И мы не могли оторваться друг от друга минут пять. Лишь когда Ольгу начала колотить заметная дрожь, я отстранил ее от себя.
Все, Оленька, милая. Хватит. Не будем друг друга дразнить.
Я могу у тебя остаться до завтра, на этот раз уже прямым текстом предложила она.
Эх, если б не Вера!
Нет, Оля, отрицательно покачал я головой. Я не хочу подставлять тебя. Ведь за твоей спиной после того, как проведешь со мной ночь, обязательно поползут злые сплетни. Зачем тебе такие отношения с сослуживцами?
Наплевать.
Я сказал, нет, добавил я в свой тон жесткости. Потерпи ровно неделю, я выпишусь и приглашу тебя в гости. Хорошо?
Хорошо, покорно смирилась с неизбежным недельным ожиданием Ольга. Так я приду завтра?
Я жду тебя в шесть. И я чуть ли не силой вытолкал ее за порог, проводил до выхода с отделения и, когда за ней захлопнулась дверь, удивленно покачал головой: «Ну и настырная!»
А в начале двенадцатого ко мне в комнату, как партизанка, прокралась Вера.
В коридоре пусто. Никто даже и не заметил, что я пошла к тебе, похвасталась она и просто спросила:Ну, чем займемся?
«Вообще-то мы договаривались, что придешь ко мне пить кофе», подумал я и столь же просто ответил:
Давай разложим диван.
Раскладывай. Надеюсь, без моей помощи справишься? Я пока приму душ.
Эта девочка была проста, как рублевая монета.
Полотенце там есть, пробормотал я и принялся готовить постель. Раздвинул диван, застелил простыню. Потом минут десять воевал с одеялом и пододеяльником. А потом, решив, что Вера слишком задержалась в ванной, отправился к ней.
Ее силуэт размыто вырисовывался на матовой стенке душевой кабинки. Было видно, что она не моется, а просто стоит под тонкими струйками воды и, конечно же, поджидает меня.
Як тебе, Вер, сообщил я для проформы, уже развязав кушак на халате.
Ага. У тебя есть презики?
Запастись этим добром, отправляясь в больницу, я как-то не догадался. Все предусмотреть невозможно.
Обойдемся без них, заявил я, проникая в кабинку.
Ты в себе уверен?
На сто процентов, без тени сомнения ответил я. А ты?
Я тоже. Хорошо, обойдемся без презиков. Если честно, призналась Вера, терпеть не могу делать это с резинками. В это время она оценивающим взглядом изучала мое тело. А я в свою очередь не мог свести глаз с нее.
Она была супер! 90-60-90, иначе не скажешь. Мокрые, чуть потемневшие от воды волосы обрамляли хрупкие загорелые плечи и спускались до высокой крепкой груди («Явно с силиконом», подумал я). На плоском животе четко обозначались мышцы брюшного пресса. В районе пупка были вставлены сразу три маленьких серебряных колечка. Светлые волосы на лобке аккуратно подстрижены. На бедрах узкая белая полоска от плавок.
Ты где так загорела? спросил я, не в силах оторвать взгляд от ее длинных стройных ног.
Я неделю, как из Дубаи, коротко проинформировала меня Вера. Что, так и будем играть в гляделки? И не успел я придумать достойный ответ или действие, как она присела на корточки, а уже через миг ее губы охватили мой член. Я замер и глубоко втянул в себя воздух. Ты смотри, только не кончай раньше времени, оторвалась от меня Вера.
Может, переберемся в кроватку, предложил я в ответ. Здесь неудобно.
В кроватку успеем. Здесь только разминка, хихикнула она и деловито продолжила делать минет.
А я с трепетом в душе подумал: «Что ж за ночка меня ожидает?».
Все, пока с тебя хватит, минуты через две оторвалась от меня Вера и распрямилась. Крепко прижалась ко мне, цепко обвив руками меня за шею, и, по-змеиному извиваясь гибким, загорелым до черноты телом, принялась тереться о меня лобком. Она уже была заметно на взводе. Теперь ты. Вера надавила ладошками мне на плечи, вынуждая присесть на корточки. Оперлась лопатками на стенку душа, как можно шире расставила ноги. Одним словом, раскорячилась в позе, какая не снилась и актрисам из фильмов Терезы Орловски.
Я коснулся губами ее лобка. Короткие волосики оказались удивительно мягкими и пахли дорогими духами. «Надушилась там, что ли? усмехнулся я. Подготовилась к встрече со мной со всей тщательностью? Одобряю. Ты умеешь следить за собой». Я еще раз поцеловал Веру в ароматный лобок. Чуть ниже еще ниже.
Она крепко, до боли вцепилась мне в волосы и издала какой-то гортанный скрип. И сразу же кончила. Я понял это по тому, что чуть не остался без приличного клока волос.
Довольно! Вера оттолкнула меня с такой силой, что я не удержался на корточках и сел на кафельный пол. Поднимайся, протянула она мне руку и, помогая встать на ноги, сообщила:Мне было в кайф. А теперь вот так. Вера развернулась ко мне спиной и низко нагнулась.
Может, все же пойдем в кроватку? промямлил я, но она, и не думая распрямляться, решительно отрезала:
Нет, сначала так.
«Сперва здесь разминка», вспомнил я и, взяв Веру за бедра, насадил ее на свой твердый, будто отлитый из чугуна, «штырь». Что ж, если ты хочешь, пусть будет так».
Потом мы перебрались в кровать и там вытворяли такое, что несколько раз приходилось вставать и перестилать постель. Вера, похоже, поставила цель не дать мне дожить до утра. Но я держался. И мой «механизм» меня не подводил. Ему лишь иногда требовались короткие перерывы, чтобы набрать силу и вновь быть на боевом взводе. Во время этих перерывов я хлебал прямо из бутылки холодную кока-колу и выслушивал Верины жалобы на ее семейную жизнь.
Этот козел, именно так, а не иначе, она предпочитала именовать своего мужа, лучше подрочит, чем трахнет меня. А еще, представляешь, несколько раз додумывался до такого: сплавлял меня, словно шлюху, своим дружкам. «А не хотите ли, типа, попробовать мою Верку». Эти уроды, конечно, хотели. И приходилось ложиться под черт знает когони рожи, ни кожи, сплошной жир и амбиции. А козел прыгал вокруг, наблюдал за всем и дрочил. И был жутко доволен. Нет, ну представляешь, что за урод! Извращенец!
Да, извращенец. Это называется кандаулеизм, когда мужик подсовывает другим свою бабу. Своди его к сексопатологу.
Да пошел он! раздраженно махнула рукой Вера. Давно бы послала урода, было бы к кому от него уйти. Слушай, Денис, у тебя есть какой-нибудь крем?
Только «после бритья».
Покатит. Давай, тащи сюда.
Я удивился, но послушно смотался в ванную и притащил оттуда тюбик «Нивси».
Отлично, отметила Вера, выдавливая на ладонь длинную белую колбаску. Самое то. Теперь ложись на спину. Почему не стоит?! А ну-ка, подъем! И она принялась массировать меня между ног скользкой от крема рукой. Потом, когда наступила эрекция, перевернулась на живот и потребовала. Трахни меня.
Я лег на нее сверху.
Не сюда. В попку.
«Так вот зачем крем», наконец понял я и не без удовольствия исполнил Верину просьбу. Вот тогда-то она впервые за всю ночь подала голос, до этого был только скрип.
Тихо, стреманулся я. Соседи.
Молчу, выдавила из себя Вера и через десять секунд вновь завыла, словно сирена. Похоже, что именно сейчас она достигла самой вершины удовольствия. И пытаться заткнуть ее было бесполезно.
«Ну и черт с ними, с соседями», решил я, продолжая трудиться над Вериной задницей.
Она насытилась сексом только к половине шестого утра. Заявила: «Устала я что-то. Надо немного поспать», и, крепко прижавшись ко мне, тут же размеренно засопела. А я-то, дурак, вообще-то, надеялся, что спать она уберется к себе. Не тут-то было!
Самое интересное, что утром медсестра Оля, когда доставила мне в палату завтрак, была ничуть не удивлена, обнаружив Веру сладко спящей рядом со мной. Только напомнила:
Денис Аркадьевич. Вам к одиннадцати на процедуры.
А сейчас? сонно пробормотал я.
Сейчас половина десятого.
Оля, киска. Будь другом, разбуди меня в половине одиннадцатого. Я посплю еще часик. У меня была трудная ночь.
Я вижу, едко заметила медсестра Оля, не сводя глаз со сбитой в комок простыни. И перед тем, как выйти из комнаты, громко произнесла:Вера Владимировна, ваш завтрак я оставила у вас в комнате.
Вере Владимировне это было до фонаря. Утомленная ночным гандикапом, она даже и не подумала проснуться.
Вот так прошли мои первые сутки в клинике «Эскулап». Так же прошли и вторые, и третьи и седьмые. Каждый день протекал по одному и тому же расписанию. Утром я просыпал завтрак. В половине одиннадцатого кое-как выползал из развороченной за ночь постели, в которой продолжала сладко посапывать Вера, и с трудом добирался до душа. Потом до обеда процедуры, массаж и всякая подобная пакость. А после обеда я часа три наверстывал то, что не доспал в предыдущую ночь, готовясь к ночи предстоящей. В шесть часов вечера у меня в комнате объявлялась пунктуальная, как Кремлевские куранты, Ольга и просиживала, вернее, большей частью пролеживала на кое-как заправленном Верой диване часа двакогда чуть-чуть больше, когда чуть-чуть меньше. Мы болтали с ней о всевозможных пустяках, но в основном целовались до посинения губ. Как ни пыталась Ольга раскрутить меня на что-нибудь большее, я, словно девственница, ей не давался, и делать это мне было простоза ночь Вера меня совершенно выматывала. Мне впору было пить виагру. Выпроводив Ольгу домой, я отправлялся в каминную, где, развалившись в мягком уютном кресле, читал книжку или просто смотрел на огонь в камине, слушая, как перешучиваются и подкалывают друг друга игроки в преферанс. Приходила Вера, тоже с книжкой, устраивалась где-нибудь неподалеку и, надо отдать умнице должное, совершенно не замечала меня. Вообще, днем мы с ней были совершенно чужими людьми, взаимно не удостаивая друг друга ни словом, ни взглядом. Зато в начале двенадцатого, когда жизнь на отделении чуть-чуть утихала, Вера пробиралась ко мне в «апартаменты», залезала под душ, кричала оттуда: «Сельцов, где ты там?! А ну, быстро сюда! На разминку!» И начиналось!..