Я плохо их разглядел, весь подъезд был в дыму, от жара пламени слезились глаза, но, кажется, они были похожи на человеческих детей, только руки и ноги у них были длинные и тощие, как паучьи лапы. Они ползали как жуки, даже по стенам.
Бежим! я помог Ярославу встать, и мы убежали, сели в машину, тронулись. Позади нас полыхал подъезд малосемейки.
Видел их? откашлявшись, спросил парень. Это её выводок! Её дети!
Я спросил, сгорела ли сама Нежить. Ярослав ответил, что не знает
***
Позже я узнал, что в том доме выгорел весь этаж, потому что пожарные долго не приезжали на вызов. Нам не прилетело за этот поджёг. Похоже, теперь поиск тех, кто его устроил, стал наименьшей проблемой.
От помещения консьержа, где обитала Нежить, ничего не осталось, а в доме начал твориться полный хаос. Люли пропадали и по ночам, и средь бела дня. Уцелевшие рассказывали про жутких детишек, что могли ползать по стенам и потолкам.
Это были дети Нежити. Говорят, их было четверо. Они поселились в разных частях дома: в шахте лифта, в подвале, на чердаке. Чёрная пыльца теперь стала появляться в подъезде и в коридорах. Все выжившие разбежались из того дома.
Малосемейка стала заброшенной и люди даже перестали заходить во двор этого дома. Отпрыски Нежити по ночам стали выбираться из подъезда, и похищать людей.
Им даже удавалось обманом заманивать их во двор, притворяясь обычными потерявшимися детьми. А потом твари нападали кучей и уносили человека в дом в одну из «затемнённых» комнат.
Всё это рассказал мне Ярослав. Теперь мы видимся иногда.
Значит, мы сделали только хуже, я был расстроен этими новостями. Мы разворошили осиное гнездо, и теперь эти твари пустились во всю прыть.
Ярослав со мной не согласился:
Нет, мы выволокли на свет эту нечисть, теперь все будут знать, что это не просто детские пугалки. Теперь все будут знать, как они опасны. За них возьмутся. Вот увидишь, за них возьмутся! А люди заражённые плесенью, наконец, смогут упокоиться.
Я не разделяю его оптимизма, но надеюсь, что он прав. Посмотрим, что будет дальше.
Прикосновение в темноте
Чем бы я ни занималсяинтерес рано или поздно угасает, а потом и полностью теряется. Такой уж я человек. И мне стало ясно, почему некоторые экстремалы свои и без того нетривиальные занятия превращают в настоящий цирк. Слышали про сноубордистов, которые спускаются на доске с гор в чём мать родила? Вот-вот! Всё ради новых впечатлений, ради новых историй.
Рад за тех, кто нашёл себя в своих занятиях и могут заниматься одним и тем же бесконечно с искренним интересом. Увы, я не из таких. Я как те голые сноубордистывечно жажду новых ощущений.
Нет, я не спускаюсь с горнолыжного спуска без трусов. Да и в трусах тоже. Несколько лет я изучал заброшенные места и подземелья. Это называется деггерством. Может, слышали.
Поначалу всё казалось таким интересным, таким увлекательным. Друзья приглашали меня изучить какое-нибудь подземелье и я, как говорится, был за любой кипиш. Но потом мне стало скучно.
Ну заброшенная шахта, ну старое бомбоубежище, ну каменный грот. И что? Приключения каждый раз одинаковые, всё предсказуемо, никакого ощущения опасности
Я слышал историю, как один парень со своим другом забрались в катакомбы под старым домом, и на них напало какое-то кровожадное существо. Друг того парня погиб, а выжившему пришлось спрятаться в комнате за железной решёткой. И якобы, чтобы его самого не сцапали, он несколько дней разрубал тело своего друга на куски, и скармливал их подземному обитателю, а потом ещё и палец себе отрубил, чтобы хоть что-то дать голодному чудовищу.
Я не верил в это! Знал, что заброшенные, отдалённые места просто пусты. Туда даже бомжи не забираются. Что им там делать?
Поэтому я отважился на свой поступок, не ожидая никого встретить. Я поспорил с друзьями, что пройду насквозь тридцатикилометровую штольню в горе, с одной только свечкой в руках.
Я всё рассчитал: поход через длиннющий тоннель должен был занять часов десять. Свечка в стеклянной банке горит дольше. У меня не было с собой ничего про запас, ничего для подстраховки, кроме зажигалки, если вдруг свеча погаснет.
В начале пути мне даже показалось, что я придумал себе слишком лёгкое испытание: зашёл с одного конца, а с другого вышел. Штольня прямая, заблудиться негде. Что тут сложного? Единственная трудностьмаленький язычок пламени освещает пространство лишь на пару метров вперёд. Из-за этого дорога была непредсказуемой. Нужно было сохранять бдительность и смотреть под ноги, чтобы не споткнуться ни обо что. К этому я тоже быстро привык и ожидал лёгкой дороги.
Но потом случилось то, что почему-то не казалось очевидным, пока не произошло. В мою банку попала вода.
В штольне было сыро, в некоторых местах капало с потолка. Рази я оказался в полной темноте. К тому времени я уже прошёл более десяти километров, и вдруг такое.
Я вытряс воду из банки, продул её хорошенько и попытался снова зажечь фитилёк. Это оказалось не так просто, как я думал. Свеча уже глубоко оплавилась. Надо было изловчиться, просунуть руку в горлышко. Я ставил банку и горизонтально, и чуть ли не вверх дномничего не получалось. Парафин капал и обжигал пальцы, а фитилёк не загорался.
Банка выскользнула из мокрых рук. У меня замерло сердце, но я её поймал. Радостно прижал банку к груди. Если бы она упала, то разбилась бы о каменный пол. Мой единственный источник света!
И тут меня снова прошибло: а где зажигалка?! Я её выронил пока ловил банку!
Ничего, ничего, она должна быть где-то здесь, успокаивал я себя.
Осторожно поставив банку к ногам, я стал ощупывать пол вокруг. Там были глубокие трещины, куда было невозможно просунуть руку. Если зажигалка провалилась в одну из нихэто конец! Я остался без света. Без связи, посреди тридцатикилометрового тоннеля.
Что мне было делать? Возвращаться назад? Так я хотя бы знал, каким будет путь. Впереди неизвестно что Но тогда бы получилось, что я сдался, столкнувшись с первой трудностью. Мы же поспорили с друзьями, что я пройду штольню насквозь!
Я решил, что пойду дальше, подумав, что так будет даже интереснее. Потом буду рассказывать, как прошёл больше половины пути без света. Стану дважды героем!
Мне было ясно, что теперь мой путь займёт больше времени. Я шёл медленно, шаркал по полу, чтобы не наткнуться на каменные глыбы. У меня даже часов с подсветкой не было, и я не знал, сколько времени провёл в темноте, но по ощущениям не менее пяти часов.
Никакого света впереди. Я чувствовал себя слепым. Мой мозг стал работать слишком шумно, у меня разыгралась паранойя. Вдруг в штольне всё-таки есть другие коридоры, и я забрёл неизвестно куда?
Мне говорили, что раньше здесь были глубокие шахты, но потом их засыпали. А вдруг земля просела, и там образовались глубокие провалы, и я сорвусь в один из них? Каждая трещина, куда попадала нога, теперь казалась мне бездонной пропастью.
Я присел отдохнуть у стены. Попытался успокоиться, подумать о чём-нибудь приятном.
Где-то рядом, всего в нескольких метрах послышались шаги. Я слышал каждый звук в этом тоннеле: капли воды, свист воздуха в трещинах Топот ног нельзя было принять за что-то другое. Это были шаги.
Я подумал, что это кто-то из моих друзей пришёл меня спасать.
Я здесь!
На мой голос никто не отозвался. Звуки шагов смолкли в нескольких метрах от меня.
«А кто бы сюда пошёл за мной по темноте без фонаря?» подумал я и поднялся.
И снаружи, наверное, уже была ночь. Стали бы сейчас разворачивать поисковую операцию?
Кто здесь? крикнул я в темноту.
Я вытянул руки вперёд и ощутил прикосновение. Кто-то схватил меня за пальцы. Это была холодная и липкая рука. Я попытался ударить коленом того, кто стол передо мной, но лишь пихнулся в пустоту. Мои пальцы отпустили.
Эй! Ты кто? Мне не до шуток сейчас! я крутился на месте, вслушивался, пытаясь различить дыхание.
В темноте никто не дышал и не выдавал себя ни единым шорохом. Но кто-то был рядом секунду назад. Я слышал шаги и почувствовал прикосновение!
Мне хотелось метаться от стены к стене и звать на помощь. Нужно взять себя в руки, чтобы не сорваться. Я успокаивал себя, думая об испытаниях советских космонавтов в барокамере. Они проводили несколько суток в полной тишине и одиночестве и начинали видеть сны наяву. Один космонавт во время испытаний явственно слышал, как открывается окно, а за ним шумит дождь. Ясное дело, что в герметичном контейнере не было никакого окна.
Другой космонавт видел, что половина камеры превратилась в комнату общежития, где на кровати храпел его сосед. Испытуемый космонавт затыкал уши, но это было бесполезно.
Мне тоже могло что-то показаться. Я столько времени ничего не видел и не слышал кроме стука капель и шума воздуха. Но моя рука На ней осталось что-то липкое и вонючее. Фу! Эта слизь смердела, как недельный труп! Я никогда не нюхал разлагающихся покойников, но подумал, что они наверняка воняют именно так.
Я не пожалел своих скромных запасов воды и протёр руку спиртовыми салфетками, чтобы избавиться от вони.
Нужно было идти дальше. Но куда! До меня только теперь дошло, что я сбился с пути, пока метался в темноте. Как теперь было угадать сторону, куда я шёл? Я же прошёл большую часть тоннеля. До выхода могла оставаться пара километров и теперь я рисковал повернуть назад.
Я пытался вспомнить: когда я шёл, звук ближайшего водокапа был впереди. Значит мне нужно идти тудана звук капающей воды. Кажется, так Я надеялся, что не ошибся, уверял себя, что не ошибся, но чем дольше шёл, тем страшнее становилось. Я перепутал сторону, я иду назад. Нет! Это было невозможно терпеть.