Уважаемый Босс, это Шнырь говорит. затараторил приспешник. Он торопился сказать несколько слов, пока злой чародей снова не начал орать. Тогда его уже будет невозможно унять.
Мы добрались до Ташкента, но по дороге у нас украли все телефоны и деньги. Поэтому, я звоню с номера местного приверженца тьмы. Не могли бы вы нам прислать немного лаве, а то мы не может пешком уследить за киношниками. Они всё время от нас уезжают в такси.
Понимая, что сейчас грозный Босс наберёт в лёгкие воздух и взорвётся потоком ругательств, Шнырь поспешил сообщить: Извините, пожалуйста, узбекский маг хочет сказать вам несколько слов.
Повинуясь приказу своего повелителя, Турсун взял у Шныря телефон и передал его в руки раббима.
Здравствуйте, уважаемый Эдуард Максимович Жлобин. На проводе Болта Орипов. весьма добродушно начал колдун. Он дал собеседнику переварить информацию и неспешно, с восточным акцентом, продолжил: Давно хотел с вами связаться, а тут, очень кстати подвернулись ваши подручные. От них я узнал ваш прямой телефон.
Я тоже думал вам позвонить. Да всё, как-то, не было времени. удивительно вежливо откликнулся Жлобин.
Пока языки тёмных магов обменивались пустыми любезностями, их головы усердно работали. Два чародея ментально послали друг к другу пакет заклинаний. Оба хотели проверить, тот ли человек его собеседник, за кого он себя выдаёт?
Убедившись, что на том конце провода находится приверженец тьмы, а не кто-то ещё, например, полицейский или, что ещё хуже, светлый волшебник, они облечено вздохнули. Теперь можно было, переходить и к насущным делам.
Раббим кивнул своему ярдамчи. Турсун взял Шныря и его подручного, Лома под локти. Он развернул их на месте, как несмышлёных детей, и вывел из кабинета в соседнюю комнату.
В гостиной стояло несколько широких очень удобных диванов. На них все втроём и уселись. Гости Ташкента принялись вертеть головами и удивлённо рассматривать восточную роскошь дворца. Когда ещё, где-то такое увидишь?
Через какое-то время, Турсун вскочил с мягких сидений. Узбек встал удивительно резво, словно услышал окрик Хозяина. Он ринулся назад в кабинет и исчез за дверями, покрытыми сплошной позолотой и очень искусной резьбой.
Минут через десять, ярдамчи вернулся обратно и спокойно сказал: Раббим переговорил с вашим Боссом. Он велел оказать вам посильную помощь. Идите за мной.
Приспешники тьмы дошли до узенькой лестницы, спрятанной за драпировкой из драгоценной парчи. Шагая по высоким ступеням, они спустились в полуподвал. Там оказался просторный гараж. В нём находилось несколько весьма дорогих иномарок. Все они ярко сияли в лучах электрических ламп.
Турсун приказал сесть в большой чёрный джип, стоящий в сторонке. Сам опустился в кресло водителя. Чуть слышно заработал мотор. Машина тронулась с места.
Они выехали из шикарного дома с другой стороны, противоположной центральному входу. Как объяснил ярдамчи, через те большие ворота принимали лишь очень важных господ. Об этом все знали вокруг. Лишь два охранника сдуру припёрлись туда.
Проехав по нескольким улицам, машина покинула центр Ташкента. Через короткое время, она влетела в совершенно обычный спальный район. Вокруг стояли коробки простых многоэтажных домов.
Остановился джип в тихом, зелёном дворе. Все трое вышли из салона на улицу. Жара уже спала. В остывающем воздухе разлилась прохлада раннего вечера. Вокруг с громкими криками бегали несносные дети. На скамейках сидели старухи и молодые мамаши с младенцами на руках и в колясках.
Турсун вошёл в ближайший подъезд, молча поднялся на третий этаж и открыл одну из квартир длинным ключом. Он пропустил вперёд двух охранников, вошёл следом за ними и аккуратно захлопнул железную дверь. Он старался всё сделать на удивление тихо. Видимо, это была секретная явка.
Шнырь и Лом огляделись. Они оказались в прихожей «однушки». Она мало чем отличалась от тех тесных скворечников, которых очень много в столице России. Особенно на окраинах города.
Раббим сказал, что в этой квартире вы можете жить, сколько хотите. Здесь есть всё, что вам может понадобиться на первое время. Если вы, что-то хотите, скажите. Я постараюсь вас всем обеспечить.
Нам нужны телефоны, местные деньги, машина и помощь в обнаружении пропавших пяти москвичей. выпалил неожиданно раздухарившийся Шнырь.
Шалея от собственной наглости, он достал из кармана какой-то обрывок бумаги и авторучку, которую стырил когда-то на почте. Написав имена и фамилии своих подопечных, шеф передал их Турсуну.
Ярдамчи взял небольшой поминальник. Он прочёл то, что там было написано, и спокойно сказал: Я доложу об этом раббиму. Если он мне прикажет, то я вас всем обеспечу.
Возле порога, он тихо добавил: Никуда не выходите отсюда. Утром я снова приеду и сообщу результат. Дверь, я на всякий случай запру.
Турсун не прощаясь, вышел из прихожей на лестницу. В скважине совершенно неслышно провернулся металлический ключ. Лязгнул замок. Стало удивительно тихо.
Знакомство с директором
Всю среду в Ташкенте, киношники целиком посвятили центральным районам столицы. Они находились на северо-западе от пансионата. До нужного места было около трёх километров.
Идти с аппаратурой пешком уже далеко. Ведь нужно там хорошо погулять, а потом, вернуться обратно. Глядишь, получится приличный маршрут длинной более десяти километров. Поэтому, москвичи отправились туда на такси.
Начали от стадиона местной футбольной команды, которая с советских времён звалась «Пахтакор». Погуляли по парку у канала «Анхор», посмотрели на ЦУМ, Оперный театр и Бухарскую улицу.
В четверг, прямо с утра, группа отправилась в музей археологии «Минг Урок». Он располагался недалеко от вокзала, на улице, носящей имя Нукус. Всего 400 метров от пансиона.
Директор культурно-просветительного учреждения встретил Артёма Петровича в своём кабинете. Широко улыбаясь, он вышел из-за большого стола, раскинул руки так широко, словно хотел обнять старого друга и устремился навстречу.
Оказавшись поблизости, он поздоровался с немного смущённым мужчиной, сжал его руку двумя ладонями сразу и громко сказал: Очень рад гостям из Москвы. Проходите, садитесь, пожалуйста. Выпейте чаю с дороги. Расскажите, как там дела в столице России?
Хозяин кивнул на низкий столик и два мягких кресла, стоящих справа, в углу. Журналист разглядел там заварочный чайник, несколько чашек на блюдцах, вазочки с какими-то восточными сладостями.
Урману Вахидову было за пятьдесят. Полный мужчина среднеазиатского облика, на вид весьма добродушный, говорил по-русски совсем без акцента. Видно, когда-то учился в Москве. Наверняка, там и защищал диссертацию.
Хотя, кто его знает? В наше странное время возможно всё, что угодно. Может быть, у него вообще не имелось высшего образования? Ну, а на это тёплое место его посадил какой-нибудь родственник, пробившийся случайно наверх. Вон как играет радушного большого чиновника.
Следуя этикету восточных людей, они полчаса пили зелёный, свежезаваренный чай и говорили о самых разных вещах: о погоде в Москве, о тех крупных зданиях, что построили там, в разных местах, о новых спектаклях, идущих в театрах.
За это короткое время, Артём Петрович вновь изменил своё мнение об Урмане Вахидове. Теперь он думал о нём, как о культурном и высоко духовном руководителе научного учреждения.
Наконец, речь зашла о причине визита московского гостя. Журналист сообщил, что российский телеканал «ТV-16» решил снять телефильм об экспозиции их большого музея.
Какой промежуток вам нужен? вежливо поинтересовался директор.
Четвёртый век до нашей эры. ответил Артём Петрович.
О, период расцвета страны под названием Ба́ктрия. с пониманьем кивнул Урман Вахидов. Не делая паузы, он тотчас закончил, как закоренелый торгаш с местного рынка:
Двадцать тысяч «зелёных» и я дам команду сотрудникам. Они сообщат вам всё про тот промежуток истории, а так же, позволят вам снять все экспонаты, что хранятся в нашем музее.
У Артёма Петровича было много знакомых, живших в Узбекистане в разное время, и при власти Советов, и в более поздние годы. Они многое ему рассказали о порядках, царящих в республике.
Чиновники там не стеснялись требовать взятку при малейшей возможности. В том числе и за выполнение действий, входящих в их прямые обязанности. Часто бывало, что от вымогательства нельзя уклониться. Жаловаться на них бесполезно. Они все повязаны круговою порукой. В таком случае, нужно начинать торговаться, словно ты на базаре.
Я даю вам одну штуку «баксов» наличными и прямо сейчас вы вызываете тех людей, которые будут со мною сегодня работать. совершенно спокойно сказал журналист.
Девятнадцать и через неделю приступим к работе.
Тысяча двести и приступаем немедленно.
Так разговор и двигался дальше. Директор скидывал «штуку», Журналист набавлял двести долларов. Всё это сопровождалось возмущением немолодого узбека. Он кричал, что не может уступить ни копейки. Потому, что ему нужно делиться с начальством, да ещё с подчинёнными.
Гость из московской столицы отвечал спокойным уверенным тоном. Он говорил, что телестудия дала ему только тысячу. Всё остальное он платит из своего кошелька, а там осталась сущая мелочь. Хватит лишь на дорогу домой. Минут через десять, сошлись на четырёх с половиной «кусках».
Урман Вахидов нажал на кнопку селектора и приказал секретарше: Немедля прислать ко мне Романа Трофимовича.
Ещё через десять минут, журналист познакомился с седым старичком, который должен ему объяснять и показывать всё экспонаты, относящиеся ко времени Ба́ктрии.
Это был бывший директор музея, русский профессор, доктор наук и лауреат советских государственных премий. Всё это осталось далеко позади. Теперь, он являлся обычным смотрителем зала античного мира. Хорошо, что вообще не проводили за дверь и дали ему заниматься любимой работой.
Роман Трофимович услышал команду начальства и отправился её исполнять. Артём Петрович достал тощий потёртый бумажник и, ничуть не тушуясь, показал его содержимое своему собеседнику. Там оказалось всего пять тысяч «баксов». Остальную наличность журналист благоразумно оставил в портмоне у любимой жены.
Девяносто процентов тех денег, что нашлось у мужчины, перешло в руки Урмана Вахидова, чему он был неслыханно рад: «Вот ведь как повезло, совершенно случайно, срубил нехилую сумму с московского лоха». читалось на его широком лице.
Звукоизоляция кабинета директора была на удивленье хорошей. Так что, из его громких криков в приёмной никто не услышал ни единого слова. Можно было, ни с кем не делиться полученной суммой.
Сунув «баксы» в карман, вельможный хозяин вновь изменился. Жадный барыга бесследно исчез. Его место занял весьма просвещённый, немолодой управлящий большого музея. Беседа немедля продолжилась.
Вы на долгое время прибыли в нашу страну? великосветски поинтересовался Урман Вахидов.
Нет, всего на две-три недели. Треть мы посветили Ташкенту. Теперь поедем в Термез. Руководство телеканала решило создать передачу о тех многих древностях, что обнаружены там.
Почему не о Самарканде или Хиве?
Потому, что о тех городах уже снято огромное количество фильмов. Нужно, что-нибудь новое, ещё не очень знакомое людям.
Как хорошо, что мы заговорили об этом. обрадовался предупредительный узбекский учёный: В Термезе у меня проживает племянник по матери, Нурдин Рашидов. По нашей семейной традиции он выбрал работу историка.
Не очень давно, парень учился в Москве. Отлично знает русский язык и хорошо на нём говорит, не хуже меня. С ним у вас не будет проблем. В данное время, он руководит музеем в Термезе.
«Надо же, даже и этот оказался директором. Прямо династия руководителей. Скоро у них тут, образуются касты начальников, подчинённых, полицейских, военных и прочих. Прямо, как в Индии прошлых времён». подумал Артём Петрович.
Я позвоню дорогому племяннику и расскажу о вашем приезде. Урман Вахидов взял четвертинку листа, что-то на нём написал и, протянув московскому гостю, сообщил: Вот здесь его телефон. Посетите Термез, позвоните ему. Он вам, окажет посильную помощь.
Большое спасибо. ответил ему журналист. Артём Петрович поднялся из удобного кресла. Он пожал пухлую руку хозяина, не державшей ничего, кроме карандаша, да ещё авторучки, и сказал на прощанье: Было очень приятно встретиться с вами, но сейчас, нам нужно работать.
Если возникнут вопросы, немедленно обращайтесь ко мне. Буду рад оказать вам услугу. улыбаясь ответил директор музея. Как очень почётного гостя, Урман Вахидов проводил москвича до самой двери, ведущей в приёмную.
«Уж очень ты много берёшь за те одолжения, что оказываешь окружающим людям». подумал Артём Петрович и шагнул за порог.
Поездка на рынок
Подручные Жлобина остались в квартире одни. Охранники себя ощутили, словно в тюрьме, какой-нибудь богатой страны. Например, Швеции или Норвегии. Шнырь читал про них в интернете. Всё вроде бы есть, условия жизни нормальные, но всё равно под замком, никуда оттуда не денешься.
Самое неприятное, заключалось в другом. Выйти во двор они не могли. Случить здесь пожар, охрана не придёт и не выпустит. Нужно будет им прыгать с балкона в газон. А здесь, между прочим, трётий этаж. До земли далеко. Упадешь и сломаешь какую-нибудь кость на ногах. Придётся связывать шторы и спускаться по ним.
Печально вздохнув, Шнырь пошёл изучать место своего пребывания. Нужно же хорошенько узнать, что, где и как? Не говоря ни единого слова, Лом молча тащился за шефом.
На маленькой кухне всё оказалось довольно привычно. Словно ты находился в родимой «хрущёвке», стоящей в далёкой Москве. Мойка с холодной и горячей водой. Газовая плита на четыре конфорки с духовкой. Стол, три табурета и большой холодильник белого цвета.
Шнырь первым делом, распахнул широкую дверцу морозильного шкафа. Все надежды его оправдались. Как он и думал, внутри обнаружилось много приличной еды: хлеб, сливочное масло, сыр, колбаса, варёная курица. Всё оказалось в тех упаковках, которое хранит продовольствие в течении нескольких лет.
В шкафах отыскалась довольно простая посуда самого разного вида. Там же лежали консервные банки с рыбой и мясом, чай зелёный и чёрный, сахар, печенье, конфеты в приличных обёртках.
К сожаленью Шныря, он не нашёл никаких бодрящих напитков. Не было водки, вина и даже обычного пива в металлических банках. Вот, что значит жить в мусульманской республике. Шариат, видишь ли, им запрещает, а ты тут, хоть пропадай.
В одной единственной комнате стоял большой телевизор, три кресла, диван, низенький столик для храненья газет и журналов. Ещё имелся внушительный шкаф, который почему-то все называли «купе». Словно это тесная комнатка в пассажирском вагоне.
На полках объёмного шкафа лежали подушки, матрацы, простыни, одеяла. Всего этого спокойно хватало на шесть или семь человек. Видно на данной квартире могла надолго укрыться небольшая бригада преступников. Например, те бандюки, что приехали из других городов по приказу раббима.
Приспешники Жлобина приняли душ после дальней дороги, а затем, плотно поели. Шнырь приказал своёму подчинённому, убрать со стола и вымыть посуду. Сам же отправился в общую комнату. Там лёг на удобный диван, взял в руки пульт и включил телевизор.
Разобравшись с делами, Лом явился в гостиную. Места прилечь ему не хватило. К пульту доступа не было. Пришлось сеть в удобное кресло и смотреть то, что выбрал его командир.
Побродив по местным каналам, Шнырь не нашёл ничего интересного. Узбекского языка, он не знал. Поэтому смотреть какие-то фильмы не было смысла. Всё равно ничего не поймёшь.
Русских программ оказалось на удивление мало. Все они оказались достаточно скучными. Везде говорили о президенте Узбекистана и каких-то ташкентских проблемах.
Шеф ощутил, что сильно устал. Он решил, что нечего пялиться в «ящик для зомби». Нужно хорошо отдохнуть. Завтра у них трудный день. Шнырь, как начальник, постелил себе на диване. Лом бросил на пол пару матрасов с подушками. На одном ему было тесно.
Выключив свет, охранники быстро разделись и улеглись по местам. Через минуту, оба уже крепко спали. Шнырь храпел тенорком с тоненьким присвистом. Его подчинённый отзывался густым раскатистым басом.
Пришло утро вторника. Как всегда, туповатый помощник поднялся ни свет, ни заря. В семь часов он растолкал беспробудно спящего шефа. В этот раз, Шнырь не начал орать на подельника. Мол, чего ты мне мешаешь хорошо отдохнуть?
Шеф хорошо понимал, что нужно вставать. Поэтому дал Лому командуубрать небольшую гостиную. Протяжно зевая, он, как начальник, ничего делать не стал. Просто отправился в ванную комнату.
Когда Шнырь явился на кухню, всё уже было готово: чёрный чай крепко заварен, хлеб, масло, сыр, колбаса аккуратно порезаны. Садись и без всяких хлопот, ешь в своё удовольствие.