Оборачиваться я не смел, боясь даже предположить, что могло открыться моим глазам, если бы этот кто-то вышел на свет. Прижавшись спиной к обшарпанной стене подъезда с раздавленным пауком граффити на ней, я стоял и ждал, пока необъяснимо пугающий жилец квартиры на втором этаже наконец закроет дверь в свою темную берлогу. Не знаю, сколько длилось ожидание подъезд затих вместе со мной, и в этой абсолютной тишине не прозвучало никакого хлопка дверью. Вместо этого раздалось медленное неуверенное шлепанье босых ног по кафелю. Шлеп-шлеп, шаг за шагом неведомый ужас приближался к лестнице, и лишь шестнадцать ступенек отделяли меня от чего-то совершенно непоправимого.
Осознав, что вернуться на лестницу не смогу, я поддался панике. Подбежав к первой попавшейся двери красный дерматин был порезан и свисал клоками, обнажая грязно-желтый поролон я забарабанил в нее обоими кулаками, крича «помогите» так, что эхо, усиленное акустикой самого подъезда чуть ли не оглушало меня. Дверь открылась, и на пороге захламленной прихожей появилась крупная дородная тетка в бигудях, с круглым вздувшимся животом, такая высокая, что объемная грудь оказалась у меня ровно на уровне глаз.
Чего разорался?
Простите, пожалуйста, затараторил я, пытаясь судорожно выдумать какой-нибудь повод, чтобы попасть в квартиру, спрятаться от неизвестного ужаса шлеп-шлепающего по лестничной клетке этажом ниже, Один из ваших соседей ведет себя неадекватно, я опасаюсь за свою жизнь, могу я спрятаться в вашей квартире ненадолго, или позвонить в полицию, мне
Ну проходи, женщина откатилась в сторону, словно валун, закрывающий проход в пещеру. Валун в неприлично коротком халате в цветочек, из-под которого торчали покрытые трещинами варикозных вен целлюлитные колонны, упиравшиеся в серый грязный линолеум стоптанными, неестественно миниатюрными тапочками.
Разувайся и топай на кухню! прогремела женщина, уходя куда-то вглубь квартиры.
Хлопнув дверью ничуть не менее порченой и с внутренней стороны я, наконец, огляделся. Помещение удивительным образом казалось одновременно пустым и захламленным огромный шкаф без дверей заставлял идти через прихожую боком. В нем беспорядочно висели какие-то разномастные шмотки, резвилась моль, а на дне гордо, словно напоказ, блестела пузатыми боками батарея пустых бутылок. Не без брезгливости я снял свои серые от пыли после похода через пустырь кроссовки и мгновенно прилип к полу.
Кое-где пузырящийся линолеум был прорван вздыбившейся паркетной доской. За одну из таких я зацепился носком, почти с суеверным ужасом осознав, что получил занозу в этом мерзком паноптикуме. Осторожно переступив торчащую теперь почти вертикально острую щепку, я уже предположил было, что не так страшен был неведомый жилец на втором этаже по сравнению с этим гадюшником. По правую руку от меня находилась исцарапанная дверь, сделанная будто из заборных досок. Ручки не было, поэтому она была «заперта» на какую-то замызганную косынку, привязанную к торчащему в дверном косяке гвоздю. Из-за досок до меня доносилось какое-то тяжелое сопение и ритмичный скрип панцирной кровати. Осторожно, чтобы не быть застуканным, я, повинуясь какому-то иррациональному любопытству, нагнулся и заглянул в отверстие, через которое была вдета косынка. В комнате царил мрак, ничего нельзя было разглядеть, и лишь в углу помещения угадывалось какое-то грузное копошение чего-то крупного и Сложно было передать это ощущение, но я тут же почувствовал, что уши мои горят, а щеки стали пунцовыми столь первобытной и животной была эта возня в темноте.
Ты чего там застыл? раздался недовольный голос хозяйки.
Зайдя в кухню, я еле удержался от того, чтобы зажать нос. На грязной, покрытой разводами гари газовой плите стояла мятая кастрюля с облезлой эмалью. Запах явно шел оттуда чудовищная смесь лука, гнили и дерьма. Вся кухня являла собой упадочное зрелище битый заляпанный кафель, изрезанная ножом столешница, ржавая раковина с каким-то мусором, сваленным внутрь. С потолка свисали несколько клейких лент с обильно налипшими на них мушиными трупиками, вокруг вились еще живые собратья.
Ты присаживайся, махнула толстуха гнутым половником в сторону покосившихся табуреток. Я выбрал наименее расшатанную из трех, сев за стол напротив коридора. Прожженная в нескольких местах скатерть свисала мне на джинсы, поэтому сидел я боком, лишь бы не касаться ничего на этой омерзительной кухне.
Прошу прощения, вас сосед из шестой квартиры меня несколько гмм напугал. Вы его знаете? осторожно спросил я.
Венечка? А то Это управдома нашего помощник, ты его лучше не
В вентиляции над раковиной что-то зашумело, зашуршало, словно некто шептал неразборчивые слова в трубу. Женщина вздрогнула, схватилась за живот, чуть не своротив кастрюлю с плиты, и нервно замолкла, а из-за вентиляционной решетки, будто чем-то испуганные, поползли табуны тараканов.
Ой, сгорит же все тетка схватила с подоконника тарелку с сигаретными бычками, вытряхнула их в раковину и налила нечто, похожее на суп, прямо в измазанную гарью керамику. Тарелка приземлилась на столе передо мной, рядом звякнула дешевая алюминиевая ложка.
Пошамай с нами, коль приперся. Борька! неожиданно крикнула толстуха прямо над самым моим ухом, но я даже не дернулся.
Ужас сковал все мои конечности, я чувствовал, как встали дыбом волосы на затылке, пока я смотрел на содержимое тарелки, все еще пытаясь поверить, что все это мне только кажется, что все это только игра тени. Что в тарелке передо мной не дымится, забивая ноздри луковой вонью, скрюченный, побелевший, обваренный человеческий эмбрион.
Я уже вскочил было с места, чтобы покинуть эту проклятую квартиру, когда в коридоре хлопнула деревянная дверь, и на пороге кухни появился он.
Грузно, вальяжно, он надвигался на меня, любопытно шевеля влажным носом. Я вжимался в стенку за спиной, пока это существо неспешно усаживалось на табуретку напротив перед тарелкой с дымящейся дрянью. Всхрюкнув, он резко выбросил в мою сторону свою толстую, как окорок, покрытую светлой шерстью руку:
Борис!
Фантасмагоричность зрелища не позволила мне опомниться. Совершенно автоматически я пожал руку толстяку со свиной головой. Приглядевшись, я конечно же увидел зазор и неровные стежки между маской и короткой толстой шеей, но облегчения не испытал только настоящий псих мог пришить к своему лицу маску свиньи.
Над ней вились мухи, блестящий склизкий пятак носил на себе следы разложения, а в прорезях злобно поблескивали маленькие бесцветные глазки. Семейка психов-каннибалов. «Сейчас меня огреют по голове, свяжут и начнут есть по частям» обреченно подумал я.
Надя, а кто этот фуфел? проревел боров, обращаясь к жене.
Терпеть не могу, когда обо мне говорят в третьем лице в моем присутствии. Холодная злоба даже притупила чувство страха, и я постарался максимально твердо и корректно ответить:
Меня зовут Андрей, один из ваших соседей вел себя неадекватно
И хуле ты здесь забыл? агрессивно, с нажимом спросил свиноголовый, хлебая ложкой неаппетитное варево. В его тарелке, побеспокоенный прикосновением, влажно блеснул какой-то круглый предмет, похожий на детский череп.
Я представитель компании «Антей-Телеком», я здесь, чтобы предложить вам возможности по подключению интернета, цифрового телевидения и айпи-телефонии, заученный до зубовного скрежета скрипт позволил мне подавить рвавшийся наружу бессвязный вой от осознания того, что я оказался за столом с безумными каннибалами.
Насмешливо всхрюкнув, Борис обрызгал меня супом и обратился к жене:
Слышь, Надюха, этот шнырь сюда и правда банковать пришел? Ой, я балдю
Его, поди, Управдом прислал.
Ты это, по ерунде-то не базарь, опасливо покосившись, прошипело чудовище, сидевшее напротив.
Да точно он, говорю тебе, прислал его поглядеть, поняли мы чего, нет, как-то взволнованно запричитала толстуха.
Ты лоханку-то свою, мля, закроешь, или помочь? Думай, что ты тут тарахтишь! повысил голос кабаноподобный мужик, тряся головой, и из пятака посыпались мелкие белые личинки. Некоторые попали в суп.
Тошнота подкатила к горлу, я еле сдержался, чтобы не блевануть прямо на загаженную скатерть, как раз когда раковина издала громкий сосущий звук. Словно что-то внутри трубы невзначай решило напомнить о себе. Хозяева переглянулись и понимающе кивнули друг другу.
А вы супчиком-то угощайтесь, не обессудьте уж, что без хлеба, где уж нам его теперь Зато все свое, родное, лук вот, картошка, неожиданно сменила тон Надежда, как-то суетливо хлопоча вокруг, протирая то и это, хлопая пустыми шкафами. Притронуться к сваренному зародышу в кольцах прозрачного лука я себя заставить не мог. Надо было валить отсюда.
Вы простите, я, пожалуй, пойду все-таки, я поднялся было из-за стола, когда на плечо мне опустилась влажная рука хозяйки. Кожей я почувствовал напряженный взгляд Борьки сквозь прорези маски.
Что вы, что вы, куда же вы? как-то истерично бормотала Надежда, слегка подрагивая от возбуждения, а под ее передником что-то неравномерно пульсировало и шевелилось, Вы уж погодите уходить, посмотрите, как мы тут обживаемся, да, Боря?
Женщина нервно взглянула на человека-свинью, словно намекая, мол, подхватывай!
Да, так и есть, гражданин начальник, мы все поняли, осознали, вы уж хозяину, мля, так и передайте. Я больше ни капли в рот, ни сантиметра в жопу. Тихо сижу, супчик кушаю. Надя у меня баландер первого сорта. Да вы зацените, мля! кивнул он вновь на тарелку, которую я старался не замечать в упор.
Уж получилось так с младшеньким нашим, с Родечкой. Боря тогда пил по-черному, уж из семьи уходить собирался, куда уж тут дитятку? Но нынче все, баста, осознала, исправилась Мне ж его крик из мусоропровода до сих пор снится, на глазах толстухи выступили слезы и прорезали две дорожки на грязном лице, Ой, и Наташенька-то, такое чудо, молодец такая, ни лезвий больше не глотает, ни таблетки не пьет. Наташенька! Выйди, покажись гостю!
Из комнаты послышалось какое-то шевеление, потом звон, словно кто-то уронил на пол чашку. На пороге возникла бледная, как привидение девочка лет двенадцати в короткой маечке и пижамных шортиках.
Когда тебя щекочут или бьют, можно сжать зубы и терпеть. Когда ты подготовился, настроился то же самое работает и со страхом. Вот и я сжал зубы и терпел. Терпел то пугающее чувство неправильности, ужаса и трепета, охватившее меня, когда я рассмотрел Наташеньку получше. Со стеклянным хрустом она медленно, словно боясь упасть и разбиться, шла к матери, а мои глаза выхватывали то паутину трещин на живом теле, то пустую черную глазницу, то сколы на плечах и коленях. За стол рядом со мной садилась самая настоящая фарфоровая кукла.
Наташенька, солнышко, ты кушать будешь?
Девочка неопределенно повела плечами, и тетка отправилась к плите за следующей тарелкой. Не знаю, что за черт меня дернул, но я рискнул осторожно, пока свиноголовый был занят своим обедом, прикоснуться к девушке.
Аккуратно, будто невзначай, я задел ее палец, ощутив холодную гладкость фарфора. Наташенька же моментально вытянулась по струнке, уставилась невидяще в стенку, будто в ожидании чего-то. Отвернувшись от девушки, я встретился взглядом с ухмыляющимся Борисом. Каким-то образом ему удалось раззявить пасть маски так, что теперь это было похоже на глумливую улыбку. Его глаза смотрели сально и довольно.
Что, понравилась ранетка-то моя? понимающе подмигнула мне свиная голова. Хозяин будто почувствовал некое превосходство, тяжело навалился на стол, демонстрируя расплывшийся партак на плече. Бледно-синие линии изображали свиную голову, а под ней надпись: «Чушок, Ст. 117 ч. 3». Поймав мой взгляд, Борис поспешил прикрыть татуировку крупной лоснящейся ладонью, Ну? Хороша девка?
Прошу прощения? голос стал хриплым. Я еще не понимал, что безумный каннибал имеет в виду, но подсознание уже наполнило уши шумом крови, прилившей к голове. Перед глазами встала какая-то труднораспознаваемая картинка из прошлого, лениво вползающая в мозг, но я прогнал ее, как назойливую муху из тех, что заполоняли кухню.
Ну вижу же, что нравится. Ты, давай так, за нас словечко перед барином, а сам Вот.
Короткопалая рука устремилась под маечку девочке, задрала ее, обнажив кроваво-красный сосок на абсолютно плоской груди. Тем временем свиноголовый принялся гладить девочке ноги, совершенно не стесняясь жены, которая, будто бы ничего не замечая, наливала очередную порцию своего мерзкого варева в тарелку. Наташенька сидела неподвижно, лишь тяжело дышала и смотрела стеклянным глазом куда-то в пустоту.
Да что вы делаете? вскинулся я, словно забыв, на чьей территории нахожусь, Какого хрена здесь происходит?
Эу, начальник, ты не мельтеши, не надо тебе так и не надо, я ж, мля, по доброте душевной предлагаю, насупился ублюдок и облизнулся, убирая руку из промежности девочки. Язык у него был огромный, нечеловеческий, бледный, Я же только срок скостить хочу. Чай не первоход, знаю, как дела стряпаются. Неужто на УДО не добазаримся?
Да какое УДО? Вы с ума посходили что ли? Вон, в окно глянь не в тюрьме ты, вышел и иди, куда хочешь! я указал рукой на заляпанное потрескавшееся стекло в деревянной раме. Да, неудачный пример за окном и в самом деле были решетки, Извините, мне пора, я пойду!
Я встал с места, собираясь уйти. Одновременно со мной с невероятной для таких габаритов скоростью вскочил и хозяин.
Эу, я что-то не всекаю, ты по масти вообще кто? подозрительно спросил он, шевеля пятаком, словно принюхиваясь. Маленькие злые глазки внимательно осматривали меня.
Боря, не дури, раздалось слащаво-ласковое и оттого насквозь фальшивое предостережение от Надежды.
По какой масти? Пропусти! крикнул я, все же не решаясь пройти вперед.
Кажись, юзишь ты, фраер. И на вертухая, мля, не сильно похож. Слышь, Надюха, кажись, этот чепушила во мне лоха увидел, окликнул он жену, и та отвернулась от плиты, внимательно уставившись на меня, Увидел, признавайся? Походу, баланда нынче послаще будет, воротит уже от потрохов этих. Надюх, что встала? Нож давай! Не впишется за него Управдом, не ссы!
Истекая слюнями, хряк приближался ко мне. Боковым зрением я заметил, как тетка обходит меня со спины, сжимая что-то в руках. Наташка тем временем продолжала сидеть молчаливо и неподвижно. Между покатым боком Бориса и стеной был небольшой зазор. Пока оба не подошли на расстояние руки можно проскочить. Над головой неожиданно, словно от удара, затряслась старая, с пробитым абажуром люстра, и оттуда посыпались какие-то мертвые жуки. Мой шанс.
Пригнувшись под тянущимися ко мне руками Надежды, я рванулся к свиноголовому, скользнув по его щетинистому боку и больно чиркнул по стене локтем и тазом. С хрустом что-то зацепилось за угол и выпало из кармана, отлетев куда-то под окно к батарее. С досадой я осознал, что это был мой старенький смартфон единственная возможность вызвать скорую или полицию.
Но потерявши голову, по волосам плакать мне было некогда жирная клешня едва не вцепилась в мое пальто. С немалым трудом я увернулся от неудачной попытки схватить меня за шиворот.
И вот, я на свободе! Делаю шаг, другой, и лечу носом в пол. Чертова доска, торчавшая из линолеума предательски толкнула меня в палец ноги, и я моментально растянулся на липком неровном полу.
Обернувшись, я увидел, что свинорылый толстяк, поигрывая грязным зазубренным ножом, медленно приближается ко мне. Жуткая, покрытая гнилостными нарывами морда гадко ухмыляется, а в прорезях поблескивают плотоядные глазки. Увидев, как я пытаюсь подняться с пола, он ускорился, за ним последовала и его безразмерная жена, все еще сжимающая в руке измазанный какой-то дрянью половник. Казалось, сейчас-то все и кончится, как вдруг
Папа, не надо, папа, пожалуйста, хватит! две тонкие фарфоровые ручки вцепились в ногу Бориса, и тот, споткнувшись о ту же самую доску, свалился в полуметре от меня. Жирные пальцы тут же принялись хватать меня за щиколотки, а я еле успевал выдергивать конечности из железной хватки толстых мощных рук. За его спиной спешила на подмогу женушка, но Наташенька резко толкнула стул ей под ноги, и толстуха повалилась боком прямо на мужа.
Ее замызганный халат распахнулся, какие-то пузыри, размером с яблоко, усеивавшие объемный живот полопались, и из них выпадали какие-то мелкие создания. Одно из них упало совсем близко ко мне, красное и блестящее, похожее на карамелизованное яблоко. Маленькая тварь вытянула ко мне крошечную ручку и издала омерзительный писк. Толстяк в маске матерился на все лады, пытаясь выбраться из-под жены, толстуха же пыталась собрать рассыпавшихся младенцев, рыдая и причитая: