Чего поделываете? на крыльцо, зевая и кутаясь в плед, вышла Галя.
Мам, ты чего? Тут тепло.
Да? А в доме не очень.
Мы тут вот завтракаем. показал Илья на остатки трапезы.
Мама, Илья хочет омлет. Я могу сама сделать. Мы просто тебя будить не хотели.
А знаешь, что? Сделай! Я бы тоже не отказалась от омлета.
Галя села на крыльцо, прислонилась к перилам. Тася убежала в дом, готовить омлет. Илья внимательно посмотрел на лицо женщины. Она была какой-то бледной и осунувшейся. Всего только ночь назад, поздним вечером, Илья уходил отсюда и видел перед собой красивую цветущую женщину. И что же случилось?
Почему ты не выспалась?
На новом месте всегда плохо сплю. уклончиво ответила Галя.
Все люди на свежем воздухе спят, как убитые. сказал Илья. А ты, значит, особенная у нас?
Галя пожала плечами. Ей было холодно и хотелось спать. Напала какая-то тоска, зудящая внутри о том, что она совершила ошибку. Что не надо было уезжать из Москвы. Ведь какие-то деньги у неё оставались от лучших времён. На несколько месяцев аренды вполне хватило бы. Можно было снять комнату вместо квартирыэто дешевле вдвое. И сидеть в той комнате, спокойно пережидать бурю. И даже можно было бы правда подрабатывать официанткой. Да хоть курьером! Кем угодно работать и ждать, пока об её исполинском косяке перед Риммой Михайловной, имеющей вес в их сфере, все забудут.
Галя не успела уснуть ночью, потому что услышала шаги. Ей стало страшно. Она замерла, чувствуя холодок, разливающийся в груди. Шаги были лёгкими, спокойными. Звук перемещался. Через весь коридор второго этажа, и к лестнице. Гале стало просто невероятно жутко. Она хотела спрятаться под одеяло, но решила, что это уж слишком. Галя лежала, застыв от ужаса, и ждала, что будет дальше. А шаги проскрипели по ступенькам вниз и смолкли. Тишина снова стала абсолютной. Галя включила фонарик на телефоне, повернулась к лестнице и посветила туда. Второй рукой она зажимала себе рот. Чтобы не закричать от того, что может увидеть около лестницы. Но там ничего и никого не было. Пустая лестница. В комнате никого, кроме них с Тасей. Галя осторожно поводила фонариком по всему помещениюникого. Ничего. Она прилегла на подушку и глубоко подышала. Закрыла глаза. Свет фонаря раздражал и сквозь закрытые веки. Нет, так не уснуть. Да и батарейка сядет. Галя выключила фонарик и перевернулась на бок. Она вслушивалась в тишину. Ничего. Галя начала считать вдохи-выдохи, чтобы не думать о плохом, расслабиться и уснуть. Хотя хотелось ей молиться, но беда была в том, что молиться она не умела. Сон начал подползать издалека, касаясь кончиков волос. Ещё немного, и она провалится в счастливое небытие часов на шесть скрип. Скрип. Шаги шли по ступеням вверх. Галя чуть не завыла, вцепившись зубами в одеяло. Не было бы с ней Таськи, она бы давно выбежала из дома прочь. В трусах и футболке, как была. Но не может же она убежать, бросив тут своего ребёнка? Шаги достигли второго этажа, пересекли коридор и стихли. Галя ждала второго раунда. Когда пол в коридоре снова проскрипит от окна к лестнице, а потом ступени проскрипят вниз. И через какое-то время обратно. Не дождалась, как ни странно. Но уснуть до утра ей не удалось. Галя уснула, когда утро уже вовсю разгуливало по деревне и заглядывало в окна, нарядившись в солнечный сарафан. Сейчас она чувствовала себя из рук вон плохо. Как после долгой и продолжительной болезни. Может, вкусный завтрак и крепкий кофе немного помогут?
Мама, Илья, готово всё идите за стол.
Какая у тебя помощница растёт. отметил Илья.
Он встал и протянул ей руку. Илье показалось, что Гале нужна помощь. Что сама она не встанет с крыльца.
Тася неплохо справилась с омлетом. Они с Ильёй говорили, шутили, смеялись. Нужно было спросить, не забыла ли дочь выпить таблетки, но даже жалко было такой прекрасный дружеский завтрак портить напоминанием о транквилизаторах. Отламывая вилкой кусочки омлета и запивая его остывающим кофе, Галя с удовольствием наблюдала за своим ребёнком, живым и общительным, совсем как раньше, до психушки. Наблюдала за мужчиной, которого она до вчерашнего дня вообще не знала. Но с которым рядом было спокойно. Ночь ужасов, прожитая Галей сегодня, казалась просто страшным сном. Может не зря Таська вчера просила Илью остаться у них на ночь. Надо было поддержать эту идею. Но ведь он не согласился бы, скорее всего. Хотя, утром Илья первым делом пришёл к ним. И спасибо ему за это.
Надо выбираться из этой деревни. Идея была плохой. Чего ей вообще в голову пришло сюда тащиться, и ребёнка тащить? Но Галя знать не знала о том, что их дом имеет дурную славу. Его нужно продать! Точно. Дом купят, и у Гали будут ещё деньги на то, чтобы пережить сложные времена. Так она и поступит. Сегодня же вывесит объявление на ЦИАН, Авито, и прочие ресурсы. Правда, придётся сидеть тут, пока дом не купят. Галя сделает всё, чтобы это не затянулось надолго. Она напишет привлекательное объявлениеуж это-то она умеет. Земля в Подмосковье стоит денег, а у них тут соток тридцать точно, не меньше. Правда, нужно обновить все документы. Тётя Злата что-то оформляла на неё, на Галю, ещё в девяностые, когда была принята земельная реформа. Но для продажи документы надо довести до ума. Тётка! Она не перезвонила, и не появилась в сетиуведомления не было. Странно как-то. Галя вытащила телефон и набрала номер Златы. Не абонент. А вот дома у Златы сняли трубку. Женщина. Но это была не Злата
говорите, алё! Вас не слышно.
Злата? всё-таки спросила Галя.
За столом стало тихо. Илья и Тася примолкли и смотрели на неё.
Нет. А кто спрашивает?
Это Галя. Племянница её.
В трубке стало тихо, а потом возник мужской голос.
Галка, привет. Мать умерла.
Что? она не поверила своим ушам. Когда?
Да с полгода уже как.
Но почему ты мне не позвонил? возопила Галя.
А зачем? В завещании тебя нет. хохотнул Артём.
Тёма, ты мудак! злобно выговорила Галя, и отключилась.
Ей было больно. Да, она не бывала у тётки годами. Как-то всё не до того было. Своя жизнь. Ребёнок, любовь, работа. Но как же можно вот так не сообщить Гале, что умерла женщина, которая растила её? Ну Тёма, ну и сволочь. Вот результат того, как Злата выделяла его, баловала, ничего делать не заставляла, лучший кусок ему подсовывала. А Гале кнут и тяжёлый труд. Понятно, почему Артём не сообщил ничего ей. Он Галю и за сестру-то не считал. Принеси-подай-пошла вон. Галя бы заплакала, но не было сил. И кофе не помог.
Мам, ты чего ругаешься? спросила притихшая Таська.
Ничего, солнце. Бабка Злата твоя умерла. А мне и не сообщил никто даже.
От чего? вытаращила глаза Таська.
Ох я даже и не спросила. ещё больше расстроилась Галя.
Мама, ты что-то совсем расклеилась. они с Ильёй переглянулись. Ляг, отдохни. Я тут сама всё уберу.
Спасибо. Простите меня.
Галя легла на диван. С пледом она не расставалась с тех пор, как встала. Почему ей так холодно? Подошёл Илья, присел в кресло рядом с диваном.
Галь, ты как себя чувствуешь вообще? Не хочешь мне рассказать, что тут было?
Она посмотрела на него максимально удивлённо.
Ой, да брось! Ты вечером была цветущей женщиной, полной сил. А с утра похожа на пациента Бухенвальда.
Галя начала смеяться. Это было плохо, цинично, бессовестно, но ей вдруг стало невероятно смешно. Даже горе отступило. И страх.
Чего ты ржёшь? нахмурился Илья.
Ты точно врач! В Бухенвальде были узники, заключенные. Точно не пациенты.
Я бы поспорил. серьёзно ответил он. Там ставились чудовищные медицинские опыты над людьми. Так что, завязывай ржать, и рассказывай. Почему ты не спала? Быстро, пока Таська там с посудой возится, гремит.
Ладно. Но если я расскажуты сбежишь. Сразу же.
Не надо за меня решать. Говори.
Тут были шаги. поведала Галя страшным шепотом. В доме. Наверху. А потом по лестнице вниз. И обратно. Я светила фонариком. На лестницу. Но никого не увидела. Мне было невозможно страшно, но я решилась. Никого. Ну, а потом оно ушло обратно, и всё. Я ждала, что будет снова. Не дождалась. Но и не уснула уже.
Она потерла лицо руками.
Я поседела, наверное. Даже не посмотрела. Поседела, да? она наклонила голову.
Илья посмотрел. Галя не поседела. Он не сомневался, что эта женщинакрепкий орешек. И её слабостьэто временно.
Не поседела.
Не зря тебя вчера Таська ночевать оставляла. Теперь я это понимаю. Только ты бы ведь не остался, да?
Илья покачал головой. Хотел сказать Гале, что им с Таськой тоже нечего делать в этом подмосковном Амитивилле. Не успел. Вбежала Тася. В руках у неё была старая деревянная рамка, в которых обычно вешали фото на стену.
Смотрите, что я нашла. Кто это, мам?
Она сунула Гале рамку. Галя смотрела на фотографию одну секунду.
Ну, ты чего? Это же бабушка с дедом твои. И я. Я тебе их показывала. У меня такая же фотка есть.
Не такая! Тася взяла рамку с фото обратно. Это мама твоя, это папа, это тыпо платью узнаю. А это кто?
Палец дочери завис над изображением. Галя всмотрелась. Она не сразу заметилана фото был четвёртый человек. Ребёнок. Ещё одна девочка. Как две капли воды похожая на Галю. Только платье другоеворотник другой и узор тоже. У Гали острые уголки воротника и ромбы на ткани. А у второй девочкикруглый воротничок и на платье крупный горох. Но в остальном это была абсолютная копия маленькой Гали!
Боже, кто это? она подскочила на диване.
Я не знаю. У тебя спрашиваю. ответила Тася.
Я знаю. встрял Илья, мельком взглянув на фотокарточку в рамке. Это Валя.
Они обе смотрели на него глазами пришельцев.
Валя. повторил он. Твоя сестра-близняшка.
Адамовка, 1988 год
Маша возвращалась с почты, где у неё состоялся непростой разговор с сестрой. Она жаловалась Злате на жизнь, которая последнее время стала странной, грозя превратиться в страшную. Мария чувствовала это всей душой. Всё до недавних пор было хорошо: дом, хозяйство, муж, дочки. Витя трудился в Москве, домой приезжал только на выходные. Зато Маше вовсе не приходилось думать о работе: она вела дом, хозяйство, да приглядывала за близняшками, Галей и Валей. Как-то раз Витя приехал с работы смурной.
Что такое? всплеснула руками Маша. Рассчитали?
Дура-баба. Чего сразу плохое думаешь? Никто меня не увольнял.
Я же вижу, ты расстроен
Так мелкие неприятности. Не бери в голову.
А ночью, когда они, соскучившись за неделю, любили друг друга, а после лежали, обнявшись, Витя вдруг крепко прижал жену к себе, и сказал:
Знай, Машка, я люблю тебя.
Я знаюрасслабленно прошептала она.
Только тебя! И девочек. Если кто скажет тебе, что это не такплюнь в рожу ему.
Вить, ты чего? Изменил мне? ахнула Маша.
Не верь никому. Тебя люблю. Не изменял. уверенно сказал Виктор.
У неё кольнуло в груди. Но Маша тоже так любила его как можно было не поверить мужу? Отцу её детей? Она постаралась забыть об этом разговоре, а на следующие выходные Виктор вернулся из столицы просто мрачнее тучи. Маша посадила девчонок осваивать лото, а мужа увела к сараю.
Вить, скажи мне всё, как на духу. Что с тобой?
У нас просто коллега умерла. Несчастный случай. Был на похоронах. Приятного мало. Витя потёр грудь. Водка есть?
Наливка есть.
Слабовата. Сбегай, купи водки. Мне как-то не по себе.
Маша водки купила. Уж слишком плохо выглядел муж. Бежала за водкой, и дивиласьчего ж он так переживает из-за смерти коллеги? Что так расклеился
Ночью её разбудили голоса. Точнее, конкретно голос Виктора. Он слышался из коридора. Муж исступлённо повторял одно слово: прости! Вот так: «Прости! Прости! Прости! Прости!» Маша хотела было уже выйти в коридор, откуда доносился голос, но вдруг услышала скрип половицы и шелест, а потом мимо открытой двери прошла белая тень. И от этого силуэта, на мгновение мелькнувшего перед глазами, Марию обуял такой ужас, что она малодушно спряталась под одеяло с головой. Женщина тряслась, как осенний лист на ветру, не понимая, сколько времени прошло. Как уснулатоже не помнила. Просто открыла глаза, когда Валя тихонько потрясла её за плечо. Рядом храпел Виктор, в комнате витал запах перегара, за окном рассвело.
Мама, идём завтракать. Мы с Галькой всё уж приготовили. И Дунька мычит, надоена. с самым серьёзным видом заявила Валя.
Хорошо, доченька, иду уже. Спасибо, помощница моя.
Виктора Маша будить не стала. Спустилась, умылась, и пошла к столу. Её четырёхлетние дочки уже вовсю могли заварить чай, достать молоко и колбасу из холодильника, нарезать хлеб. Если надо, могли подмести в доме, и прополоть сорняки. Правда, от Вали было больше толку. Галя всё старалась отвертеться от домашних дел, да залезть куда-нибудь с книжкой. Она читала, да не по слогам и вслух, а бегло и про себя. Вечно притаскивала разные книги отовсюду. Всех соседей уж обобрала, наверное. И откуда в ней это?
Сегодня Галя возилась в кухне. Высунув язык от усердия, резала колбасу. Мария чмокнула дочку в макушку, проходя мимо, и села за стол. Налила всем чай, взяла бутерброд.
Хватит уж пластаться, Галюнь. Не хватит колбаския подрежу потом.
Я почти уж всё. пропыхтела Галя. Надо сказать папе, чтобы нож наточил.
Не надо. Мне так спокойнее. улыбнулась Маша.
Что-то тревожило её в то утро. Свербело и чесалось в голове. То ли мысль какая, толи воспоминание. То ли сон плохой снился.
Ой, а где папа-то? обернулась Галя. Не разбудили, что ли?
Я уж сам разбудился. Виктор спускался по лестнице, потирая рукой висок.
Они завтракали в тишине. По тому, как морщился Виктор, было очевидно, что с исцелением беленькой он вчера переборщил. Маша молчала, и девочки тоже старались помалкивать. Только Валя спросила:
Мам, тебе помощь нужна?
Да нет, сегодня вроде сама должна управиться.
Ну, мы тогда гулять пойдём?
Я бы почитала лучше. вздохнула Галя.
Мария решила, что должна поговорить с мужем. Лучше без свидетелей.
Галя, сходи с сестрой, погуляй. Не ходите по одной.
С чего вдруг? отозвался Витя. У нас тут спокойно. Маньяков нету.
Сходи, Галя. повторила Мария, и муж лишь взглянул на неё с удивлением.
Девчонки убежали на улицу, и Маша открыла было рот, чтобы начать разговор, как Виктор её опередил:
Водка, что ли, палёная была. Ты где брала?
Как понятьгде? изумилась Маша. В сельпо, где же ещё. Почему палёная-то?
Да смешно сказать. хмыкнул муж и снова потёр висок. Я вчера с неё даже вроде как белочку словил.
Как то? Померещилось, что ли, чего?
Да навроде того
Виктор кривовато улыбался, но Маша, которая знала его с яслей, видела: мужу не до смеха. Ему страшно. Она даже забыла всё то, что хотела сказать ему сама.
Что привиделось, Вить? Мария положила руку ему на плечо, и явственно ощутила, как Виктор вздрогнул.
Привидение, ёлки-палки. Что ещё привидеться могло?
Голова болит?
Есть такое.
Ну, поспи ещё. вдохнула Маша. А я Дуньку подою, принесу тебе свеженького. Молоко хорошо бодун снимает.
Маш погоди. поймал он её за руку.
Что? Некогда рассиживаться. Девчонок отпустила, надо управиться по-быстрому, да обед варить.
Ладно. Поговорит с ним потом. С него, с такого похмельного, всё равно толку мало. А Марии очень было интересно знать, что так задело лично Виктора, если умерла просто коллега. И как она умерла? Сколько лет ей было? Все эти вопросы крутились у неё в голове. А ещё она вспомнила, что так зудело в её голове: ночью был странный сон. Будто Виктор просит у кого-то прощения. Громко, отчаянно, на одной ноте. И этот кто-то у них в доме. Шаги и шелест платья. Тень, проскользнувшая мимо двери в спальню. Сон был до мурашек правдоподобным. Или это был не сон?
Девчонки в обед прибежали, перемазанные, перехватили по стакану молока и куску пирога, и снова убежали гулять. Виктор пришёл в себя, и что-то строгал у себя в сарае. Может наконец-то пол в коридоре переделает, чтобы не скрипел? На втором этаже половица ночью так скрипит, что и по нужде лишний раз идти неохота, чтобы весь дом не будить. Мария убрала в доме, наварила плова на ужин, и решила сходить в сарай, напомнить мужу, что он давно обещал перестелить пол. Не слышно было, чтобы в сарае работали, но что-то там явно происходило. Маша издалека не могла расслышать, что за странные звуки оттуда доносятся. Она вдруг замерла, сняла галоши, и босиком, на цыпочках, двинулась к сараю, не обращая внимания на камушки и траву, царапающие ноги. Чем ближе Маша подходила, тем более странным ей казалось происходящее. Из-за полуприкрытой дощатой двери доносились вздохи и всхлипы. Она перестала дышать, чтобы вообще никак себя не выдать, сделала ещё пару шагов и одним глазом заглянула в щелку. Виктор сидел на полу, прислонившись к стене, и плакал, уткнувшись головой в колени.