Яннис трет ладонью лицо, он не знает, что делать, на душе становится тоскливо и холодно. Он садится на песке, скрестив по-турецки ноги. Берет в руки фляжку, свинчивает крышку и не торопясь пьет воду. Яннису кажется, что у воды привкус железа.
Хлоя совсем рядом и страшно далеко от него, она лежит, подперев голову рукой, и смотрит мимо Яниса на сверкающий солнечный пляж снаружи грота.
Яннис, я так больше не хочу, медленно говорит Хлоя. Я знаю наперед, как все сейчас будет. Ты навалишься на меня, пристроишь свой член и примешься меня драть сперва быстро, словно куда-то торопишься, а потом медленно, когда почувствуешь, что скоро кончишь. А потом ты кончишь, и если мне повезет, я тоже успею кончить, но, скорее всего не успею, с таким-то настроением Кстати, у тебя очень красивый член, я тебе говорила? Он немного кривой и похож на рог какого-то животного Я так больше не хочу! повторяет с отчаянием Иона. Это точно рутина какая-то Это словно ты ешь одну пресную питу без мяса, зелени и соуса дзадзики!
Ты меня не любишь? спрашивает Яннис, боясь услышать ответ.
Хлоя смеется и кусает губы.
Это было бы так просто! говорит она, и Яннис замечает блеснувшие в её лазах слезы. Я тебя люблю, дурачок! Из-за этого я так и мучаюсь!
Я не понимаю, растерянно говорит Яннис.
В эти минуту он чувствует себя идиотом. Словно Хлоя старается сказать ему что-то очень простое, а он никак не может её услышать.
Хлоя одним движением поднимается на ноги и отряхивает с коленок песок.
Пойдем купаться?
Не хочу, вредничает Янис.
Ну, как знаешь.
Хлоя быстро выходит из тени грота на солнцепек. Под белыми лучами солнца ее смуглая фигурка расплывается, дрожит и становится похожей на мираж. Яннису кажется, что Хлоя сейчас пропадает, и он тоже поднимается на ноги, стаскивает через голову тунику, выбегает из грота и с разбегу прыгает в море.
Море смывает с них горечь взаимной обиды. Яннис и Хлоя плещутся в прозрачной зеленоватой воде неподалеку от берега, ныряют и гоняются друг за дружкой вокруг торчащего из медлительного сонного моря обломка скалы, похожего на клык сказочного дракона. Накупавшись до изнеможения, они выбираются на берег и прячутся от солнца под козырьком скалы. Яннис чувствует, как песчинки покалывают нашлепанную буковой лопаткой задницу. Вздохнув, Яннис ложится на живот и стряхивает песок с ягодиц.
Ты опять чем-то рассердил Иону? спрашивает Хлоя.
Девица с задумчивой улыбкой рассматривает румяные от побоев узкие ягодицы Янниса. На левой ляжке молодого человека остался синий овальный след от болезненного шлепка лопаткой.
У тебя красивая задница, говорит Хлоя.
Спасибо, у тебя тоже.
Хлоя принимается отжимать соленую воду из коротких тугих косичек. Она смотрит, прищуря от солнечного блеска глаза, как вдалеке возле самого горизонта в дрожащей от раскаленного воздуха выцветшей дали скользит прогулочный катер.
Отчим устроился смотрителем на ферму, рассказывает Хлоя. Это такая платформа в море, возле самого Крита. Там разводят всякую морскую живность. Не то креветок, не то крабов, я не помню
Яннис слушает в пол уха, он любуется Хлоей, ее маленькой грудью с торчащими темно-коричневыми сосками, ее гладким животом и крепкими смуглыми от загара бедрами. Его член распрямляется и твердеет.
Завтра он улетает, говорит Хлоя. На ферме работают вахтами. Месяц на платформе, месяцдома. Отчим говорит, что там не хватает людей. Можно будет остаться еще на месяц и заработать немного денег на зиму.
Выходит, ты будешь жить одна все лето? Это же клево!
Хлоя грустно улыбается.
Да, буду сидеть на крыльце и раскрашивать сушеных морских звезд.
Я буду приходить к тебе в гости, говорит Яннис. Каждый день. Я подберу ключи к винному погребу Ионы и буду таскать нам вино. О, мы чудесно проведем время!
Хлоя ерошит черные длинные волосы Янниса, наклоняется и целует его в губы. Но Яннис замечает, что у Хлои печальные глаза.
Брось! говорит Яннис. Я не могу понять, ты правда не рада, что твой отчим улетает на месяц на эту крабовую ферму?
Да, мне грустно, говорит Хлоя, и Яннис не может понять, шутит она или нет. Меня нельзя оставлять одну без присмотра, а то еще наделю дел. Нужно, чтобы кто-то держал меня в ежовых рукавицах.
Яннису кажется, что Хлоя подтрунивает над ним.
По-моему твой отчим не очень приятный человек, замечает Яннис. Помню, как-то раз он хорошенько выдрал тебя ремнем. Господи! У тебя вся задница была в лиловых полосках, как у зебры. Помню, я хотел как-то с ним сквитаться, но ты меня отговорила
Хлоя смеется и закрывает лицо руками. Она кажется немного смущенной.
Если честно, отчим частенько меня лупил. Не раз и не два. Но ты не думай, он хороший человек. Стоит сказать, я сама давала ему повод, замечает Хлоя и спрашивает Янниса. У тебя нет еще одной чудесной сигариллы? Курить жутко хочется.
Яннис только разводит руками.
Эта была последняя. В другой раз я постараюсь стащить у Ксантоса целую пачку.
Он садится на песке и обнимает Хлою за плечи.
Что не так? спрашивает Яннис совсем тихо, шепотом, касаясь губами уха Хлои, Ты на меня дуешься? Или у тебя просто настроение такое?
Яннис, милый, прости, говорит Хлоя
Она хмурится и кусает губы.
Ты нигде меня не обидел. Дело во мне Только ты не думай, я тебя люблю! Ты мне очень дорог Ну, как же это сказать! У меня язык не поворачиваетсяХлоя смеется. Я хочу по-другому, не так
А как ты хочешь? спрашивает Яннис.
В первый раз со дня их знакомства он видит растерянную и смущенную Хлою, Хлою-хулиганку, которая не может подобрать слова.
Черт! Черт! Черт! ругается Хлоя сквозь зубы.
Она находит в песке ракушку и бросает в море.
Как было бы славно, если бы ты сам догадался! Яннис, послушай, мне неловко об этом говорить. Даже не так! Я думаю, что все испорчу, если об этом скажу.
И снова Яннис чувствует себя тупицей. Он сидит рядом с Хлоей на песке, положив подбородок ей на плечо, и смотрит из грота на вечернее темнеющее небо. Там и сям сквозь золотую синеву, словно неурочные звезды поблескивают, висящих на стационарных орбитах, спутники. Их тысячи и десятки тысяч, и все заняты очень важными делами, они обмениваются сигналами и шлют сообщения и отчеты, они беззвучно жужжат и кружат над землей, словно рой металлических пчел.
Яннис старается успокоиться, считает до десяти, потом еще раз до десяти, а потом спрашивает Хлою.
Ты хотя мне намекнула?
И слышит в ответ хриплый смех девушки.
Если хочешь знать, Яннис, я намекала. Но с парнями это не работает. Они ничегошеньки не понимают.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Опершись длинными худыми руками о проржавелые перила, Ксантос стоит на открытой площадке, идущей вокруг маячной комнаты. Смотрителю около сорока. Это высокий поджарый мужчина с гривой вьющихся черных с проседью волос. У него худое смуглое лицо, ястребиный нос, маленькие веселые глазки, глубоко ушедшие в глазницы, эспаньолка и тяжелое кольцо из синтезированного золота, растягивающее мочку левого уха.
Одет смотритель в широкие холщевые штаны и джинсовую рубашку навыпуск, с подвернутыми рукавами. И штаны, и рубашка основательно измараны масляными красками всех цветом радуги. На самом деле Ксантосхудожник, а смотрителем маяка он устроился, чтобы как-то сводить концы с концами. В пристройке к маяку, в одной из жилых комнат у Ксантоса мастерская. Яннис много раз видел его картины. Пишет Ксантос преимущественно пейзажи Козьего островапустынные бухты, оливковые рощи, сожженные солнцем холмы, рассветы и закаты. По скромному мнению Янниса, Ксантос вполне себе приличный художник, получше многих.
Как же я устал от этого твоего вранья. Хочешь, я тебе расскажу, как было на самом деле? спрашивает Ксантос у Янниса.
Молодой человек стоит у смотрителя за спиной, в дверном проеме маячной комнаты. Маяк на Козьем острове не слишком высок, и все равно, каждый раз, когда Яннис поднимается на самый верх башни, у него захватывает дух.
Ты вовсе не заболел и не отравился. Просто стояла жара, и ты решил, а пускай старина Ксантос сам возится с этой чертовой линзой. И ты замечательно провел время, просидел весь день в теньке или плескался в бассейне. Я сегодня, когда дует бодрый зюйд, пожалуйста, ты являешься, как ни в чем не бывало. Ведь так оно было, Яннис?
Яннис молча разглядывает белые барашки, бегущие по зеленому морю. Ветерок сегодня и правда бодрит, и даже не верится, что вчера Козий остров превратился в раскаленную сковороду.
А я, между прочим, один надраивал линзу Френеля. И пот лил с меня в три ручья, говорит Ксантос. По-твоему, это справедливо?
Яннис горестно вздыхает.
Мы договорились, а ты меня подвел. Ну, скажи, как я могу тебе доверять? Как я теперь смогу оставить на тебя маяк? Или мне стоит найти другого молодого человека на твое место?
Ксантос, пожалуйста, просит Яннис. Я больше тебя не подведу.
Угу, кивает Ксантос и смотрит на выгнутый, как линза морской горизонт.
То есть, вчера ты не был болен? спрашивает, наконец, смотритель.
Нет, не был.
Ну раз так Если ты признался и раскаиваешься, я думаю Думаю, мы ограничимся десятью ударов шотландским тоузом. А это справедливо?
Да, справедливо, едва слышно говорит Яннис.
Смотритель откидывает с лица вьющиеся спутанные волосы и смотрит на молодого человека насмешливыми выцветшими глазами. Яннис, понурившись, заходит в маячную комнату. Ксантос идет следом. Посреди круглой комнаты на поворотной чугунной платформе стоит линза Френеля четвертого порядка. Линза где-то Яннису по грудь, она похоже на стеклянное чудо, на храм, отражающийся в горном озере. Створки линзы распахнуты, внутри стоит устрашающего размера аутентичная ацетиленовая горелка. Концентрические стеклянные призмы, располагающиеся устами, покрыты черной копотью и только несколько призм снизу сверкают, словно хрусталь.
Ксантос снимает с крюка в кирпичной стене раздвоенный кожаный ремень. Он стоит перед Яннисом и похлопывает себя шотландским тоузом по ладони. Яннис ежится, поглядывая на тяжелый ремень в руках смотрителя. Он хорошо помнит, что удары тоузом жгутся совсем не так, как шлепки буковой лопаткой.
У нас еще много дел сегодня, напоминает Ксантос.
Яннис наклоняется, тянется к полу, заводит руки за колени и сцепляет пальцы в замок. Клеменс задирает тунику Янниса, стоит, разглядывая узкую задницу и стройные ноги молодого человека, и почесывает эспаньолку.
Я сам, скажем так, не в восторге от этой моды, признается Ксантос, но тебе идет туника.
Смотритель отходит на шаг, примеривается и хорошенько втягивает Янниса толстым кожаным ремнем поперек ягодиц. Раздвоенный конец шотландского тоуза с громким треском впивается в кожу. Яннис мычит, стиснув зубы, и медленно приседает.
Еще раз меня подведешь, выгоню, обещает Ксантос, а сам любуется на лиловые припухшие полоски, проступившие на ягодицах Янниса.
Он дается Яннису время придти в себя и снова хлещет ремнем.
Вот, положим, оставлю я на тебя маяк, рассуждает Ксантос. А тут приедут туристы, а тебя на маяке никого нет, потому что ты поленился и не пришел. Скверная получится история, Яннис.
Раздвоенный ремень обжигает ягодицы, словно кипяток. Яннис коротко вскрикивает, приседает и топчется по полу. Ксантос с усмешкой посматривает на Янниса и не торопясь обходит комнату по кругу, заложив руки за спину.
Место смотрителя маяка это, можно сказать, синекура и терять Ксантосу эту работу совсем не хочется. Судоходство в Эгейском море, да и во всем мире осуществляется по навигационным спутниковым системам. Морские маяки больше века назад отошли к министерству туризма и развлечений. Смотритель маяка это что-то вроде музейного служащего. Все маяки на островах отреставрированы и аутентичны насколько это возможно. Старые сложенные из кирпича башни, гулкие металлические лестницы, ручные лебедки, ацетиленовые горелки, линзы Френеля и, конечно, этот окутанный ореолом романтики ежевечерний ритуал. Смотритель по винтовой лестнице поднимается в маяковую комнату и зажигает путеводный огонь. И еще неукоснительно следит, чтобы кофейный аппарат на площадке перед маяком всегда был исправен.
Я не могу здесь все время торчать, жалуется Ксантос и стегает Янниса ремнем снова и снова. У меня осенью выставка в Салониках. А потом, я думал махнуть к друзьям в Прагу. Я должен знать, что смогу оставить на тебя маяк.
Ксантос, я не подведу, обещает Яннис и взвизгивает и подскакивает от боли, потому что ремень со свистом впивается в ляжки.
Да, ты уж не подведи, говорит Ксантос.
После устроенной Яннису выволочки Ксантос добреет, достает из ларя бутылку белого столового вина, залихватски вытаскивает зубами пробку и делает изрядный глоток. Они стоят возле линзы Френеля, на расположенных уступами стеклянных гранях играет солнечный свет. У Янниса на глазах поблескивают слезы, одной рукой он осторожно поглаживает исхлестанные ремням ягодицы. Следы от ударов ремняполоски припухшей кожи кажутся горячими на ощупь.
Нужно отчистить от копоти все концентрические призмы, говорит Ксантос. К моему отъезду линза должна сверкать, как новенькая.
Он щелкает вечным огнивом и раскуривает сигариллу.
Хорошо, Ксантос, я все сделаю, обещает Яннис.
Как она прекрасна, замечает Ксантос, разглядывая линзу Френеля. Я слышал, Френель был монахом. Прожил в монастыре всю жизнь, и однажды во сне ему было видениечертеж этой самой линзы. И проснувшись, монах просто перенес его из сна на бумагу
Смотритель делает еще один глоток из бутылки и протягивает Яннису. Сперва Яннис думает гордо отказаться, он еще дуется на Ксантоса из-за порки ремнем, хотя, если разобраться, Яннис должен обижаться на самого себя. Словом, Яннис берет бутылку с вином и тоже делает хороший глоток.
Знаешь, оставь бутылку себе, великодушно разрешает Ксантос, Работа довольно скучная. А вино тебе немного развлечет.
Спасибо, Ксантос.
Пустяки, малыш, весело говорит смотритель и с тлеющей сигариллой в зубах
быстро сбегает вниз по ступеням винтовой лестницы.
Яннис опускается на колени на каменный пол перед линзой Френеля, смачивает ветошь чистящей жидкостью, пахнущей скипидаром и принимается счищать со стекла ацетиленовую копоть. Он возится с линзой четверть часа, потом у него начинает ныть спина. Яннис прикладывается к бутылке. Он делает хороший глоток, замечает, что вина осталось всего ничего и добивает бутылку. Настроение от выпитого вина заметно улучшается, спину уже не ломит, и ягодицы не так саднит.
Яннис поднимается с пола и выходит на смотровую площадку. Облокотившись о поручни, Яннис разглядывает изогнутую полумесяцем безлюдную бухту и оливковую рощу неподалеку. На песчаной косе, укрывшись от полуденного солнца в короткой тени маяка лежит Ксантос. Из одежды на художнике только широкополая соломенная шляпа. Рядом из песка торчит початая бутылка вина. Вздохнув, Яннис возвращается к линзе Френеля. Он опускается на колени и берет в руки ветошь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дорога от маяка до дома Ионы занимает минут десять, если, конечно, ехать на сигвее. Сперва по берегу маленькой бухты, потом по тропинке через оливковую рощу, потом через пустошь, потом по проселку между холмами. Пролесок виляет, словно змея хвостом, и вот уже видна темная зелень большого заросшего сада и озаренные теплым светом широкие окна в доме Ионы.
Уже совсем стемнело. Яннис сворачивает с проселка и катит по садовым дорожкам. Оглушительно трещат цикады, из-под широких колес отлетают в кусты мелкие камешки. Яннис оставляет сигвей посреди двора, чтобы утреннее солнце накачало под завязку аккумулятор. Он хочет зайти в дом через заднюю дверь, но замечает мигающий огонек где-то в саду, среди темной листвы. Яннису становится любопытно. Стараясь не шуметь, Яннис идет на мерцающий свет, крадется между плодовых деревьев и останавливается в кустах возле одного из бассейнов, обустроенных в большом саду рядом с домом. Это маленький бассейн в форме сердечка. Его стены облицованы гладкими разноцветными камешками и ракушками. На бортике бассейна стоит свечка в широком стакане. Свечной свет неверный и теплый, освещает сидящую в воде Климену. Сквозь плавающие по поверхности бассейна отсветы свечного пламени, похожие на желтое, пролитое в воду масло, Яннис не столько видит, сколько угадывает худое голое тело Климены, её маленькую грудь, узкие колени и аккуратно выстриженные треугольником лобковые волосы в паху. У садовницы обритая наголо голова, только посреди черепа тянется к затылку «ирокез», покрашенный яркой фиолетовой краской. На левой руке Климены вытатуирована зеленая ящерица с длинным хвостом. Хвост обвивает запястье, ящерица изгибается, заползает на плечо, свешивает голову вниз и кусает Климену за сосок. Садовница сидит в бассейне, опустив затылок на каменный бортик. Её глаза прикрыты, на лице застыло мечтательное выражение. «Ирокез» намок от воды и потемнел. На бортике рядом со свечкой лежит изогнутый длинный огурец и небольшой фиолетовый баклажан.