Герман, извините, а вы стихов не пишите?
Нет. А причём здесь
Извините ещё раз. Вы просто так художественно рассказываете. У вас талант. Ольга решила польстить пациенту, чтобы ещё больше расслабить и вызывать к себе подсознательную симпатию.
Да? По посветлевшим глазам убийцы было видно, что предположение доктора о его творческих способностях ему польстило. Он вернулся из сотворённого им собственноручно ада обратно в палата и был готов к диалогу.
Конечно. Я всегда говорю то, что думаю Вы ни в чём не раскаиваетесь? вдумчиво, спросила Ольга.
Раскаиваюсь, что не всех успел уничтожить. Спасти мир от отродий дьявола. Он понизил громкость голоса и будто по секрету добавил: Скоро наступит конец света. Они уже здесь.
То есть, вам здесь нравится?
Что? Герман злобно вытаращился на Ольгу. Зря я вам, что ли, всё рассказывал. Вы такая же, как и все здешние доктора.
Да я о другом. Если вы ни в чём не раскаиваетесь, вам должно здесь нравиться. Герман встрепенулся и злобно оскалившись хотел что-то сказать, но Оля его прервала, заговорив скороговоркой. Ваши поступки закономерно привели вас сюда. Ведь так? Если вам здесь нравится, то и разговаривать не о чем. А в том случае, если вы хотите покинуть клинику навсегда, то мы можем обсудить ваши дела, поступки, определяющие будущее любого человека. И ваши голоса не будут в этом помехой. Мне кажется, наоборот, если они хотят добра, они нам помогут. Подумайте об этом. Не торопитесь, а завтра вы мне скажите к каким выводам пришли. Хорошо?
Ольга встала и пошла к выходу. Герман ничего не ответил, лишь нахмурил брови и внимательно посмотрел ей вслед.
За дверьми палаты её поджидал Родион Шапошников, теперь уже бывший лечащий врач Германа. Он улыбнулся в роскошную бороду и произнёс:
Он эти истории всем рассказывает. Не вы первая, не вы последняя.
По его словам она поняла, что Чёрный Викинг подслушивал. Она передёрнула плечами, выражая тем самым презрительное раздражение и холодно заметила:
Это не важно. Наша главная задача помочь пациенту, а не играть с ним.
Улыбка Родиона растворилась в его бороде: новенькая умничала. Посмотрим на дальнейшее её поведение. Ольга развернулась и, не оглядываясь, пошла по коридору к следующему больному.
После Германа она заглянула в палату к Геннадию Страхову, но обнаружила его в невменяемом состоянии: он бредил, щедро обколотый нейролептиками и седативами. После первого визита она заходила к нему регулярно через день, но с тем же успехом. Прояснения сознания у пациента не наступало: редкий сон, пробуждение, бред, опять короткое забытьё. Круг замыкался и начинался вновь. Поделать здесь было нечего, оставалось ждать, когда организм сам преодолеет кризис, ну или применить граничащие с пытками инквизиции методы из проклятого прошлого психиатрии, например, такие, как ненавистная Ольге электросудорожная терапия. Против последнего метода-способа приведения в чувство больного Ольга активно возражала. Она жалела Страхова и нечего существенного не могла для него сделать. А он, несмотря на своё тяжёлое состояние, запомнил её посещения и в глубине души сохранил к Ольге подобие благодарности, о чём она до поры до времени и не догадывалась.
Следующим пациентом, с которым ей сегодня предстояло познакомиться, стал Роман Каримов. Он до сих пор торчал в комнате отдыха, возился там с песком. Ольга сразу определила, кто из пятерых больных, околачивающихся в игровой комнате Каракурт. Маленький человек, сидящей за низким пластмассовым столом спиной ко всем входящим, склонившийся над каким-то предметом, излучал необыкновенную энергию. Он невольно приковывал к себе внимание. Может быть, потому что сейчас он полностью сосредоточился на втором своём любимом занятии в жизни, первым, как известно, было убийство детей и перестал контролировать исходившие от него гипнотические призывы.
Каримов для мужика был низкорослым, но его широкий костяк тела говорил о затаившейся в нём невероятной силе. Широкие запястья, квадратные плечи и плотные, прямо какие-то дубовые ноги штангиста. Рацион больницы не располагал к активному наращиванию мускулатуры, быть в форме Каримову помогали исключительные природные данные. В его карте так и было записано, что Каримов обладает неимоверной, исключительной физической силой. Однако здесь, в психиатрической клинике, он вёл себя тихо. Выглядел этаким послушным тихоней. Многие серийные убийцы, оказываясь в изоляции от общества, поступали точно также. К тому же, покорность данного пациента усугублялась черепно-мозговой травмой, ставшей, по-видимому, значимым толчком к началу умственной деградации личности маньяка Каракурта.
Другие пациенты в комнате, больше походившие на серых зомби, Ольгу не интересовали, да и они сами никакого интереса к ней не проявляли, полностью сосредоточившись на нехитрых манипуляциях с примитивными атрибутами творческого процесса.
Ольга подошла к Каримову, к её объекту, и, ничуть не колеблясь, опустив ему на плечо, ладонь, спросила:
Роман? Добрый день.
Каримов, оторвавшись от своего песочного занятия, медленно повернулся и его пустые прозрачные, похожие на рыбьи глаза тут же заискрились лучистым золотом. Таких прекрасных синих глаз, не имевших определённой половой принадлежности, Оле не доводилось ещё видеть. Они привлекали, расслабляли, внушали доверие. Борясь с нездешним обаянием, она заставила себя скосить взгляд и мельком увидела выложенного цветными камешками на речном песке, раздутого слепого монстра с распахнутой до колен пастью, утопающего в жутких наростах и опухолях. Каракурт вроде нечаянно переместился, немного наклонив корпус и страшная фантазия маньяка исчезла из её поле зрения. Чтобы пауза не выглядела затянувшийся, Оля, протянув для рукопожатия руку, добавила:
Роман, меня зовут Ольга, я буду с вами некоторое время заниматься. Надеюсь на понимание.
Посмотрев на него ещё раз, она с облегчением, замешанном на лёгком разочаровании заметиласолнечные искорки в глазах Каримова потухли, он снова превратился в сонного дурачка. Лицо сползло вниз, рот приоткрылся, и бывший маньяк сказал:
Здравствуйте.
Здравствуйте-здравствуйте, улыбнувшись одними губами, ответила Ольга. Пойдёмте в мой кабинет, там нам будет удобнее. Хорошо?
Каримов встал и послушно последовал за доктором. В кабинете Оля предложила ему присаживаться. Он выбрал кресло рядом с кушеткой и сел спиной к столу Ольги. Она, уже собираясь усесться, заметила сей манёвр и попросила:
Роман, пожалуйста, пересядьте ко мне поближе, если вас не затруднит.
Дождавшись, когда Каракурт проделал то, о чём его просили и водрузил сухой раздвоенный зад на краешек сиденья правого кресла, она начала первичный опрос:
Роман, вы понимаете кто я?
Да, вы доктор. Вы лечите больных людей.
Правильно. Отлично. А почему вы здесь очутились, помните?
Я делал ужасные вещи. Я плохой.
При этом он почти прослезился, настолько сентиментально, можно сказатьс исключительным раскаяньем, прозвучали его слова. Пухлые губы сластолюбца растянулись в плаксивой улыбке и от этого на щеках образовались привлекательные ямочки. Обаяния ему было не занимать, несмотря на то что его зубы выглядели, как пеньки после лесного пожара. Контакт с собеседником он устанавливал моментально.
Ну это всё осталось в прошлом. Теперь вы в безопасности. Сегодня вы позавтракали, порисовали. Каракурт кивнул. Скажите, а что вы будете делать завтра?
Завтра? Ну как режим. Уколы. Он морщил лоб, пытаясь что-то вспомнить. Потом лицо посветлело, и он продолжил. Завтрак. И вообще.
Ясно. Это про завтра в больнице, а я спрашивала про вашу жизнь вне больницы. Вы об этом задумывались?
Каримов стал заметно нервничать, облизывать губы, часто заморгал и, вытянув шею, начал приподниматься. Потом, вроде как вспомнив важный момент, полез в карман серого халата и вытащил ворох бумажек. Стал их перебирать и что-то искать. Ольга внимательно за ним наблюдала, всё больше убеждаясь, что перед ней разыгрывается хоть и спектакль, но в нём задействован самый талантливый артист из когда-либо виденных ей на сцене, да и в жизни. "Ага, показывает симптомы лакунарного слабоумия. Не слишком ли много для одного человека? Немного переигрывает наш маньяк. Хитрый. Это замечательно. Важно не торопить его, не подгонять. Какой солидный материал для моей работы. Ура!". Наконец, найдя нужный клочок, Каримов прочитал:
Почистить зубы, сменить бельё, на завтрак попросить два кубика масла.
Ольга прервала этот поток простейших желаний, вроде бы деградирующего в одноклеточный организм человека и произнесла:
Понятно. Вы чем-нибудь увлекаетесь? По бессмысленному взгляду Каримова, она догадалась, он не понял вопроса (или сделал вид, что не понял), тогда она добавила: Читать вам нравиться?
Я не читаю. Не помню, о чём говорилось на предыдущей странице.
Может быть, вы любите что-нибудь коллекционировать?
Нет.
А вне стен больницы сможете жить?
Я не знаю. Раньше я физкультуру преподавал. Теперь, наверное, не смогу. Мне трудно сосредотачиваться. Голова болит всё время.
Произнеся самую длинную фразу в разговоре, Каримов снова опустил голову и зашуршал бумажками.
Не беспокойтесь. Думаю, на сегодня достаточно. Можете идти, как раз время обеда. Завтра мы продолжим наш разговор. Ладно?
Да.
Каракурт вышел из кабинета и, пока шёл, внутри его головы бушевало пламя радостных мыслей. Докторша впервые за два года, которые он здесь находился, заинтересовала его, он увидел множество возможностей. С её приходом многие запертые двери могли открыться. Весёлые буквы складывались в злорадные слова. Он размышлял"Думает разгадала меня. Немного переборщил с симптомами и купил её. Умная сука, любит себя. Хорошо, что высокомерная, тем лучше, тем легче ей мозги запудрить будет. Кажется, можно поиграть, а там чем чёрт не шутит. Главное не спешить".
Глава 4
Проходите, Ольга, присаживайтесь, Артур Дак сменил позавчерашнее добродушие на деловой тон сурового руководителя. После вашего разговора с пациентом Германом Шавыковым ночью произошёл рецидив. Он набросился на сестру, пришедшую делать ему укол седатива. Трём санитарам еле-еле удалось его оттащить. Нам повезло, да повезло, в этот раз сестра отделалась несколькими ссадинами.
Артур, вы же всерьёз не думаете, что я могла поспособствовать такому обострению агрессии?
Нет, конечно, но мой долг вас предупредить. С подобными нестабильными личностями надо быть очень осторожными, очень. Любое неточное определение их намерений, поступков, озвученное с ними в разговоре, может привести к непредсказуемым последствиям.
Я сама прекрасно это знаю. Большая часть полученного мной в других клиниках опыта опирается на пациентов с нестабильным, непредсказуемым поведением. Благодарю за напоминание. Говорила она спокойно, зная себе цену, но внутри у неё всё клокотало. "Стоило появиться новому человеку, и они, ни секунды не размышляя, готовы свалить на него все свои ошибки в построение лечебного процесса. Хотя они тут похоже не напрягаются. Просто тупо обкалывают больных до потери пульса. Мясники!" Где он сейчас?
В изоляторе.
Могу я к нему зайти?
Да. Потом зайдите ко мне, мы определим круг ваших обязанностей, закрепим за вами пациентов, составим план лечения.
В изоляторе Ольга обнаружила психотерапевта Сыромятникова Андрея, он оценивал состояние больного. Ольга с ним поздоровалась. Комната изолятора отличалась отсутствием мебели, кроме кровати ничего не было. Плюс, в изоляторе предусматривался туалет с умывальником. Герман лежал с закрытыми глазами, обмотанный в мокрую ледяную простыню, привязанный к кровати тремя широкими кошенными ремнями.
Как купировали приступ? поинтересовалась Ольга.
Сыромятников, он же по её классификацииМайский Жук, пожевал губами и, посмотрев почему-то в левый угол палаты, промямлил:
Галоперидол, затем два сеанса инсулиновой терапии. Изменений не наблюдалось, пришлось использовать сульфазин. Сейчас больной успокоился.
Понятно. Ничего более современного не нашлось? А про себя подумала: "Стандартный подход, не решающей проблему, но загоняющий её только ещё глубже в изувеченную болезнью душу"
Чего современного?
Клозапина, например.
У нас бюджетная организация, а не санаторий для богачей. Откуда такая роскошь.
Хорошо ещё, что электросудорожную терапию не применили Андрей, вы общались с пациентом?
Сыромятников, всё более раздражаясь высокомерию пронырливой новенькой, скривившись в презрительном удивлении, объяснил:
Когда больной в таком нестабильном состоянии не имеет смысла с ним что-либо обсуждать.
Пропустив мимо ушей минилекцию о трудности жизни обычного среднестатистического врача психотерапевта-лентяя, как она считала, Ольга сказала:
Вы позволите? и прошла к койке больного.
Пожалуйста, немного обидевшись, разрешил Сыромятников.
Герман, вы меня слышите?
Шавыков ничего не ответил, но повернул лицо на звук её голоса. Лицо бледное, запотевшее, как внутренняя поверхность котла с кипящей водой, выражало непритворную муку.
Постарайтесь сосредоточиться. Что произошло?
Меня хотят отдать им на опыты, разлепив сухие воспалённые губы прошептал Герман.
Кому им? Кого вы имеете в виду?
Военные меня хотят забрать.
Ну с чего это вы взяли? Никто вас никуда не собирается забирать.
Осталось два месяца и за мной приедут. Я это точно знаю.
С каждым произнесённым им словом ему становилось хуже. Голос звучал всё глуше, а кожа приобретала зеленоватый оттенок. Заметив, что дальнейшие расспросы могут нанести вред пациенту, Ольга решила прекратить разговор:
Хорошо. Успокойтесь. Отдохнёте, придёте в норму, и мы всё обсудим.
Ольга вышла в коридор, за ней вышел и жук Сыромятников; санитар запер изолятор.
Он не так уж и не прав, произнёс Жук в спину уходящей Ольге.
Она развернулась всем телом словно робот и, подумав, что ослышалась, переспросила:
Что?
Я говорю, что Герман возможно не так уж и не прав, как вы думаете. Видите ли, в одном важном аспекте его бред тесно переплёлся с реальностью.
Вы о чём?
Пообщайтесь лучше с Даком, думаю, он всё объяснит.
Сыромятников кивнул и двинулся по коридору в сторону столовой. Ольга, немного постояв на месте, решила идти к заведующему за объяснениями, всё равно Дак просил посетить его кабинет после изолятора.
Вкратце объяснив суть произошедшего Даку, она попросила ей разъяснить, что имел в виду Сыромятников.
Ничего такого особенного не происходит. Во всяком случае, ничего такого, что вы могли себе вообразить.
И всё же мне хотелось бы знать подробности.
Подробности знать совершенно не обязательно. Это скучно. Суть происходящего, если это вообще можно назвать происходящим, заключается в том, что примерно раз в восемь месяцев к нам приезжают военные и по ордеру, выписанному в министерстве обороны и завизированному в нашем министерстве и министерстве юстиции, забирают пациента.
Как?
Да ничего удивительного в этом нет. И уж, конечно, никаких опытов над ними военные не проводят, как вы себе, я вижу, успели вообразить. Военные в основном забирают, так сказать, своих. Свихнувшихся ветеранов боевых действий, заболевших душой солдат-дезертиров, военных преступников. Есть там у них такое внутреннее распоряжении, чтобы всех своих лечили в военных госпиталях. Действуют их врачи по аналогии с военной полицией, судами и тому подобными структурами. Армияэто же особый мир, государство в государстве. Так что вашему Шавыкову ничего не угрожает, ничего. Скорее уж через два месяца заберут Страхова. Он, как никак, служил. Обладает необычными способностями, потенциально может знать какие-то военные секреты. Я всё доходчиво объяснил?
Да, успокоившись, сказала Ольга. Сенсации не получилось.
Отлично, отлично. Давайте переходить к делу.
Глава 5
После разговора с заведующим отделением Ольга отправилась к себе. По пути она зашла к старшей сестре Василисе (Васе), попросила её после обеда привести к ней Каримова. Сейчас Каримов сидел на том же самом месте, что и вчера, и продолжал изображать из себя слабоумного. Ольга подготовилась к предстоящему разговору. Права на ошибку у неё не оставалось, второго шанса подобные больные врачам не дают. Она на девяносто девять процентов была уверена, что Каримовсимулянт, но этого недостаточно, нужно быть уверенной на все сто.
Роман, как спали сегодня?
Нормально.
Что снилось?
Бабушка. Я маленький, она лежит в соседней комнате и кашляет. Страшно. Сначала не понятно почему, а потом я вспоминаю, что она давно уже умерла.