***
Интересное кино!
Можете представить мой ужас! Поняв, что Тимур мертвый, я кинулся звать на помощь. Я очень боялся, чтобы на меня не подумали, будто это я его утопил. Молодежь же знала, что я за Аленкой сох, а Тимоня ее драл Но никто тогда не подумалне до меня всем было. Ребята, правда, шушукались меж собою, даже, кажется одобряли. Но я возмущенно отбросил все намеки, и, на правах друга и очевидца, во время похорон больше всех непритворно ронял мужские слезы.
А эта, твоя? Вернееего?
Аленка? Тоже на похороны приехала. Рыдала над Тимуровым гробом, плакала, что его любила, и будет любить всю жизнь. Это притом, что он ее опозорил на всю деревнюпосле того случая больше к бабке Аленка не ездила.
Вот такое загадочное женское сердце, сказал Эльдар, участливо качая головой. Вот и «стрелы огненные». И где она сейчас?
Не знаю, и знать не хочу. После того лета, мою любовь к Аленке как рукой сняло. Даже противно о ней вспоминать. И о Тимуре, гори он в Аду. Двадцать восемь лет прошло, черви кости его обглодали. А я не простил!
***
Ми помолчали. Эльдар переваривал мой рассказ, а я взялся жевать квашеный огурецот долгого монолога в горле пересохло.
А теперь поговорим о любви, серьезно сказал Эльдар.
А мы о чем говорили? удивился я.
О страсти. Это семерка червей перевернутая. Но пришла пора поговорить о любви к здравому смыслу. А это ужедевятка треф прямая. Совсем разные масти, и разные вещи. Для этого, собственно, я тебя и позвал.
Он опять замолк, наблюдая мою реакцию. Реакция была положительной.
«Хоть и о любви к родине».
Но, сначала, наливайте, сказал я. Страх как не хотелось лишиться хмельной благости. Да еще после вчерашней страшной ночи. Да еще после воспоминаний о Тимуре и Аленке.
Эльдар налил. Мы выпили, зажевали огурцами.
Глава шестнадцатая
Утро 10 января 2014 года, пятница
(продолжение)
***
Как тебе события в центре города? озабоченно спросил Эльдар.
Он вмиг переменился: из бесшабашного шутника возник дерганный и нервный гражданин, которых нынче много понаехало в Киев.
Я таких всегда презирал. Но этот был КОРМИЛЬЦЕМ.
«А ячеловек слабый. Особенно, когда сытый и пьяный».
Н-никак, икнул я.
Они называют это революцией! не унимался Эльдар.
Меня не интересуют революции, пьяно ответил я. Клал я на все революции вместе взятые, и на рЭволюционЭров.
Меня тоже не интересуют. Не интересовали. НоВот ответь мне на один вопрос. С прошлого ноября все ломал голову, никак ответ найти не мог. А теперь нашел! Вот, смотри: матери своих детей с детства учат быть хорошими, послушными, защищать младших и уважать старших. Сказки разные читают, где добро побеждает зло И вот скажи: где взялась на нашей земле та нечисть, которая скачет по площадям, ломает, крушит, палит огнем, разрушает живую человеческую плоть? Этому ли их матери учили? Где взялись эти выродки, в какие щели пролезли, из чего произошли?.. А я тебе отвечуЭльдар перешел на шепот, это не люди. Этобесы! Они не от матерей родились, а из смердящих болот выползли, из трясины
Осиновый кол им в задницу! перебил я. Лучше поговорим о бабах. Не хочу о политике. Я в ней не разбираюсь. Скажите лучше, у вас со Светланой Ивановной «было»?
Да. Но дело
БЫЛО!? я чуть с табурета не свалился.
Какое это имеет значение! Тут революция
Вот-же штучка-дрючка Я, пожалуй, пойду. Не обижайтесь. Япофигист. Вы же сами говорили о Принципе Пофигизма. Мне пофиг ИХ революция. А тут, Светка
Сядь! Я говорил о Законе Пофигизма. Но есть исключения.
***
Эльдар плеснул по полстопки. Мы снова выпили.
Школьный курс истории, седьмой класс, продолжил Эльдар, утершись рукавом. Есть два пути развития общества: эволюционный и революционный. Первый предполагает длительное постепенное развитие в зависимости от естественных изменений производственных сил и общественных отношений. Это долго, нудно, неинтересно, зато стабильно. Тихое болото, короче: пишутся книги и картины, строятся дома, люди занимаются любовью, женятся, изменяют друг другу, рожают детей. Живут, одним словом. Обывателям хорошо. А вот «пассионариям» в таком обществе заняться нечем, как и разного рода авантюристам, которым в одном месте крутит, и, конечно жемаргиналам. Преступный мирих судьба, а тюрьмадом родной.
Эльдар замолчал, посмотрел на меня: слушаю ли?
Вам нужна трибуна? ответил я на его пытливый взгляд, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
«Так, значит, он Светку Ивановну Во, жучара!».
Эльдар насупился.
Ладно, чешите. Я сделал вид, что слушаюне хотел обижать кормильца.
И второй путь развития, продолжил Эльдар, путь революционный. Все разрушить до основания, а на освобожденном месте построить новое Как правило, со строительством проблемы. Потому что строитьне ломать. Пассионарии и Ко строить не обучены. Зато ломать и прихватить бесплатно чужоезапросто!..
Эльдар перевел дыхание, глаза его зло, безумно сверкали.
Но самое мерзкое: революционный путьэто смерть, слезы, разрушенные семьи и судьбы, и страдания-страдания-страдания. И не только той неупокоенной сволочибудь они прокляты! а простых мирных людей, которых буйные презирают!.. Это колоссальный откат назад в развитии страны, деградация материальной ее основы и духовного наполнения. И ради чего? Ради какой «высокой» цели? Чтобы к власти пришли следующие уроды, которые будут хуже предыдущих. Не может быть хорошего плода от плохого дерева, и наоборот. А какие плоды приносит насильственное изменение существующего порядка? Уже слышали и видели. В семнадцатом, в девяносто первом. И еще увидим, если доживем.
***
Зачем вы мне ВСЕ ЭТО рассказываете? Я и сам знаюя же историк. В прошлом. И не только историк А от вас не ожидал.
Чего не ожидал?
Что у вас БЫЛО со Светланой Ивановной.
Эльдар уставился на меня:
Давай выпьем, а тожопа.
Давайте, согласился я.
Мы выпили. Зажевали огурцами и хлебом.
Запомни, продолжил Эльдар, как ни в чем не бывало, ни одна революция в истории, НИ ОДНА, за время существования нашей цивилизации не сделала людей счастливыми, кроме небольшой кучки подонков, которые приходили к власти. Но и их, в конце концов, революция сожрет.
Я кивнул.
«Каждый сходит с ума по-своему».
И еще запомни. Самое главное. СОЗИДАНИЕ И ПОРЯДОКЭТО БОГ, ХАОС И РАЗРУШЕНИЕДЬЯВОЛ. Всегда и везде, при любых обстоятельствах, в любое время. Этоаксиома. Это лакмусовая бумажкачтобы определить, что происходит.
Он многозначительно замолк, давая переварить сказанное.
Таким образом, любая революция, самая благородная, это шабаш нечисти, порождение Сатаны! Какое бы не носила название! Какими бы лозунгами не прикрывалась!
Эльдар облокотился на стол, устало опустил голову.
Ты понял?
Конечно, понял, воодушевленно откликнулся я, понимая, что он выдохся. И больше вашего знаю Сейчас мы допьем остатки. За женщин.
***
Я разлил в рюмкивышло чуть больше половины.
Ты прав: давай лучше за женщин. Политика, разнообразные «измы», идеи и революцииэто проходящее. Этодля душевнобольных. А Любовьвечна.
Особенно, половая!
Мы чокнулись, выпили. Эльдар покряхтел, я занюхал рукавом. Закусить уже было нечем.
А как вы Светлану Ивановну? спросил я, когда отдышался от горячей волны в гортани. И где?
Такие вопросыmauvais tonмой любопытный друг. Эльдар огорченно вздохнул. Однако, если у нас такой откровенный разговор В своей прихожей, у дверей. Да уж Был дождливый вечер. Она зашла за солью. У меня было лирическое настроение
А как же «психический», «извращенец» и прочее. Она вам не говорила?
Не помню. Говорила, что яживотное. И во второй раз говорила, и в третий.
Глава семнадцатая
12 января 2014 года, воскресенье
***
Утреннее застолье с Эльдаром напрочь выбило из привычной колеи.
Я проспал весь день, затем ночь.
Одиннадцатого, в субботу, на больную голову, перечитывал «Игру в бисер» Генриха Гессе. Бедного Мастера игры никто не тревожил.
Зато, утром двенадцатого, еще затемно, всем полубесам объявили сбор: во сне привиделась дикая морда Валафара, который трубил в пионерский горн сигнал «Подъем!» и зло щерился.
Не вставая с постели, я сгруппировался, ушел в астрал и поспешил на Майдан.
Меня сверлила беспокойная мысль о своей «особой миссии», про которую постоянно талдычил Велиал, и которой я мог бы воспользоваться, чтобы игнорировать сбор. Но просить Велиала напрямую не отчаялся, а он сам не предлагал.
Пришлось подчиниться.
***
Во мне еще дрожала вчерашняя утренняя пьянка.
Конечно, в астральном теле я похмелья не чувствовал, но оно подспудной хандрой отдавалось в монаду.
Да и бестолково проспанный вчерашний день не давал повода к оптимизму, и соседка, которую поначалу брезгливо игнорировал, а когда захотел, то она оказалась шлюхой.
«Какая тоска, Цинцинат. Какая каменная тоска!..».
***
Полубесов собрали на крыше гостиницы «Украина». Валафар провел инструктаж, поставил задачи, распределил по секторам.
Исполняя приказы, мне пришлось целый день мотаться над скопищем народу на Майдане в сорок втором секторе, обеспечивать форсированный гипнотический сеанс под кодовым названием «Народное вече».
Возвратился в пустую квартиру уже на закате. Зябкое тело оказалось неподъемным. Сродни моему настроению.
Дневная суета немного растормошила, отвлекла от липучих эротоманских мыслей, но все равно на сердце было паскудно.
***
Самым отвратительным было не позавчерашнее ночное приключение с Иркой, не вчерашняя попойка с Эльдаром и утреннее похмелье, не развратная Светлана Ивановна, которую уже не хотел. Больше всего меня угнетало Верино отсутствие.
Я, конечно же, понимал, что ТАК оно проще. Не нужно искать оправдания своим отлучкам, поскольку оставлять бездушное тело в присутствии Веры я бы не решился. Тем более, в новогоднюю ночь она не захотела меня выслушать.
«Может и к лучшему».
Допив чай, я уже собрался заглотнуть снотворного и завалиться спать, как задребезжал дверной звонок.
***
Я даже не предполагал, кто это может быть.
Открыл сразузалипшие мозги не соображали.
Что же это творится?.. спросила Светлана Ивановна с порога.
Вопрос был риторический. Но в голосе, которым задан, сквозило больше игривости чем желания узнать правду.
«Ах ты, развратница!».
Я посмотрел на соседку. Была она на этот раз какой-то особеннойне той, которую я раньше избегал и сторонился. Даже одета не во всегдашний халат, а в легонький свитерок и длинную зимнюю юбку.
Светлана Ивановна, видимо, заметила мои разглядывания:
Только с работы. Выходной, а у меня дежурство
«Только с работы Шлюха!
А она совсем ничего.
Или дело в моем одиночестве?
В демонской энергии?
У меня неделю не было с Верой».
И что же это творится? повторила соседка, с интересом уставившись на меня.
«Чувствует?!».
Вы о чем?.. В горле першило. Еще недавно разбитое мое тело наливалось желанием.
О сегодняшнем Майдане, ответила соседка. За день насмотрелась телевизор, а теперь страшно. Вы же знаете моего Егора.
Да вы проходите. Чаю выпьем.
Светлана Ивановна явно не ожидала приглашения. Смутилась, опустила глаза, будто решала.
Ну, тогда подождите десять минут. Умоюсь с работы.
Она обернулась и ушла домой.
***
Я вернулся к себе. Входные двери не запирал.
Знал наверняка, что соседка через десять обещанных минут придет, и у нас БУДЕТ, если я захочу А я захочу!
«Меня уже стали привлекать сверстницы?».
Это, явно, было что-то новое.
Я поставил чайник на плиту, смахнул со стола крошки.
Посмотрел на часы: двадцать ноль-ноль.
«Прошло десять минут. И если она сейчас придет».
***
Входная дверь скрипнула без предупреждающего звонка.
Вот и я, сказала Светлана Ивановна, заходя на кухню.
Была она одета в тот же свитер, но юбку поменяла на более нарядную и колготки сняла.
«Чувствует?».
Соседка поставила на стол блюдо с домашней выпечкой, бутылку красного вина.
Это к чаю
Она смущенно замерла у стола, не решаясь присесть на табурет.
Я вас хочу! сказал я и шагнул к ней.
***
Светлана Ивановна не отступала, не упиралась. Она подняла удивленное лицо, с интересом посмотрела на меня.
Не отводя глаз, я положил руку ей на бок, затем опустил на бедро. Охватил ладонью за рыхлую ягодицу, притянул к себе.
Светлана Ивановна прерывисто задышала:
Даже не знаю Так неожиданно.
Не лгите. Вы знали.
Ну да
И к Эльдару ходили.
Она испуганно глянула на меня.
И он. Вас
Что вы себе позволяете! она напряглась, пытаясь вырваться, но я не отпустил.
Я тоже буду. Сейчас.
Вынахал! Похотливое животноепролепетала Светлана, но без осуждения.
Я наклонился и поцеловал ее в губы.
Губы пахли недавней зубной пастой.
***
А дальше все происходило по банальному сценарию нечаянного совокупления, который из века в век, миллионы раз, разыгрывали мои предки, играют современники, и будут играть потомки. С небольшой поправкой на эпоху, место и погоду.
Я впился в податливый рот Светланы Ивановны тягучим засосом. Тем временем смело и настойчиво трогал ее там, где нельзя трогать посторонним, но можно любовникам.
Медленно и решительно я залез ей под свитер, поддернул его, высвободил на волю из бюстгальтера дряблые груди в синеватых дорожках, с большими коричневыми ореолами.
Не разрывая поцелуя, я залез ей под юбку, трогал через тонкую материю ее мягкости, потеребил кружевные оборки трусов, а затем, поддев пальцами резинку, запустил развернутую ладонь вовнутрь, продавливая пальцы меж спутанных влажных волос.
Светлана Ивановна прерывисто дышала, тихонечко скулила, притворно не пускала мои руки, сводила ноги, зажимая ладонь. А затем, отыграв положенный «ритуал женской недоступности», принялась шарить по моей футболке, пытаясь ее снять.
Я этого не хотел: никогда не любил активных женщин.
Я убрал ее руки. Надавил на плечи. Светлана опустилась на колени. Будто исполняя хорошо заученный ритуал, делово расправилась с моим поясом, затем пуговицей, затем молнией. Умело высвободив, начала искусную прелюдию.
***
Достигнув необходимой упругости, я поднял женщину с колен, развернул к себе спиной, наклонил грудью на стол.
Принесенное блюдо с выпечкой грохнулось, брызнув по углам печенюжками и фаянсовыми осколками.
«Что-то похоже было с Аней».
Падающую бутылку успел подхватить и переставить на тумбочку.
Светлана Ивановна, казалось, этого не замечала, послушно уткнувшись лицом в столешницу.
Она даже подыграла, двигая тазом и помогая спустить трусы за колени, а потом и совсем их снять.
Она знающе прогнула спину, развела бедра и выпятила зад в сиреневых цыпках.
Мы соединились. Женщина заурчала, колыхнулась назад, подалась навстречу.
***
Светлана Ивановна явно хотела мне понравиться. Ей это удавалось.
Она синхронно виляла попой, шумно дышала и повизгивала. Возможно ей, и в правду, было хорошо.
Мне тоже было хорошо.
Но, не настолько, как с Веройтам мозги кипели, а тело без оккультных камланий уходило в астрал.
С Верой главными были не ощущения, а сам факт обладания. Со Светланой же я мог сконцентрироваться на том, что чувствую, и что, при этом, думаю.
***
Первое, что я понял: соседка за десять минут пред визитом ко мне успела вымыться.
Обычно, когда неожиданно берешь женщину сзади, она пахнет. Светлана Ивановна не пахла, и трусы на ней были свежие, только надетые. И эта, вроде бы мелочь, тешила мое самолюбие.
«А второе».
Качая Светлану Ивановну, я осознал, что отдельно взятые физические ощущения от трения наших гениталий, неотличимы от таких же ощущений с обеими моими бывшими женами, с Верой, и с двумя десятками разнообразных случайных женщин, встреченных на жизненных тупиках и закоулках. Возможно, так было бы и с Аней, сложись иначе.
Эти женщины по-разному пахли, разною была на ощупь их кожа, разным был обхват таза, размеры и упругость грудей, жесткость волос, плотность тайны. Но ощущения? Идентичные!
«И значит: ощущенияничто, формавсе!
И значит: миллионы женщин будут такими!
Все кинозвезды, телеведущие, смазливые сотрудницы на работе, симпатичные чужие жены Закрой глаза, представь, и онитвои!
Так зачем эти страсти с Верой?
Не проще ли остепениться, завести дружбу с соседкою или с бывшей бухгалтершей.