Она не договорила. Я всё понял сам. Боюсь.
Хотел ответить, что я тоже очень боюсь, но понял, что уродец на нас смотрит. И улыбнулся. Я хорошо умел улыбаться.
Где ты взял это, Солнышко?
Дочь вздрогнула.
Разве тебе не говорили, что питаться крысами очень вредно? Мы бы накормили тебя очень вкусным мясом на завтрак, Солнышко, но, видимо теперь придётся ждать обеда.
Я подошел и погладил его по голове. Он смотрел на меня своими черными бусинками, а из них всё капало и капало. Судя по всему, он ни черта не понял.
Настоящее и самое первое моё солнышко, сидела сзади нас в оцепенении и с ужасом наблюдала за картиной. Я сел к ней.
На тебе лица нет, прошептал я. Наша кошка тоже ела мышей, разве ты не помнишь?
Ела. Ела, да, согласилась она, не отрывая взгляда от шершавого круглого затылка. Дальше она понизила голос. Но она не стояла по ночам у моей кровати молча. Она не плакала. И выглядела она очень приятно.
Я почувствовал, как по коже пробежались мурашки, но ничего ей не сказал.
Как он нашел мою комнату, папа? продолжила она. Мне будет теперь страшно засыпать.
Будешь закрываться на ключ ночью, сказал я. И я буду закрываться.
Я так и сделала, когда он ушёл. Закрылась, потому что боялась, что он вернется. Зачем ты забрал его?
Я не знаю.
И я не знал, что делать дальше. У нас был сложный капризный уродливый ребенок, которого нужно окружить любовью и воспитать. Но он пугает нас. Он наводит страх.
А каким он станет, если не вырастить его в любви, мне не сказали. Но отчего-то мне не хочется проверять.
**.**.**.
Прошла неделя. Дочь стала закрывать дверь на ночь, а потому стала спокойнее. Я провел целый день с малышом, и у меня не поднялась рука его переселить. Теперь пью крепкое снотворное на ночь, чтобы не пробуждаться. И вот уже несколько ночей меня также ничего не тревожит.
В том, что он ест крыс и мышей, я увидел одни только преимущества. Во-первых, мы избавляемся от грызунов, во-вторых, не нужно много думать над тем, чем кормить ребенка.
Я попытался сажать его за стол и класть ему обычную пищу. В первый раз он опрокинул тарелку и разревелся, во второй раз я сидел рядом и кормил его с ложки. Он немного сопротивлялся, но запах мяса его усмирял.
Он уронил уже три вазы и два горшка. Разодрал несколько игрушек из детской. Мне удается его усмирить, только когда мы примеряем наряды или едим. В остальное время он куда-то убегает, и мы не имеем понятия, где он, пока не услышим звон стекла или керамики.
Иногда его можно найти по синтепону, который сыпется с игрушек. Или по следам грязи, которые он оставил после того, как разбил горшок с цветком.
Он стал реже плакать, потому что я стараюсь уделять ему внимание. Мне больше нечем заняться в этом огромном доме, раньше я читал или уходил на рынок, а теперь я смотрю, как маленькое уродливое чудище крутится вокруг зеркала и улыбается острозубой улыбкой.
И всё же способность привыкать у меня развита намного больше, чем у моей дочери. При виде уродца она всё еще вздрагивает, в то время как я уже смирился с ролью воспитателя.
Сегодня я водил его к цветам.
Он был в восторге. Улыбался и пытался верещать, гладил их по лепесткам, бегал от одного к другому и всё заглядывал в глаза. Клянусь, в этот момент он был самым милым существом, которое я когда-либо видел. Он помогал мне ухаживать за ними, отобрал лейку и неуклюже поливал.
Цветы, как ни странно, приняли его хорошо. Если бы у них были рты, они бы улыбались весь вечер.
Я два дня искал способы, как дарить тепло и любовь этому существу, и, наконец, нашел три способа. Теперь я могу быть спокойным.
Всё будет хорошо.»
Записи кончились. Дальше снова рисунки.
Я увлеклась и не заметила, что мама зовёт на ужин. Она стояла в дверном проёме и смотрела на меня. Кажется, с тех пор, как я её покинула, на ней совсем нет лица.
Ужин готов, она попыталась улыбнуться.
Мы ели молча. Никто так и не смог нарушить тишину.
После ужина я сразу продолжила читать.
«О, я несчастен.
В последней записи я говорил, что всё будет хорошо, но как же я ошибался.
Как я уже говорил, дом наш потерял покой с появлением в нем уродца. Любой дом теряет покой, когда в нём появляются дети, но когда в нем появляются жуткие бесноватые дети, в доме становится жутко.
Но и к этому можно привыкнуть. Мне далось это очень легко, а вот моей дочери
Она не смогла смириться. И поэтому я несчастен.
В один день она нашла меня и попросила присесть, после чего заявила, что переезжает и выходит замуж. Не смогу передать диалог в точности, я был слишком шокирован.
Она не стала просить у меня разрешения, не стала уговаривать. Она уже собрала вещи и просто поставила меня перед фактом. Объяснила, что не хотела так скоро съезжать, но теперь жизнь в родном доме стала ей невыносима. Я не виню её. Ей 18 и она вольна делать что угодно.
Кто её муж, не имею понятия. Она ушла и вот уже неделю не появляется. От неё не пришло ни единого письма.
Она ушла в тот же день, что сообщила мне о переезде, чтобы у меня не получилось её отговорить. А я был настолько обескуражен, что даже не пытался.
До сих пор вспоминаю, как трепыхался её красный шарф, когда она уходила к линии горизонта. Как хрупкая фигурка становилась всё меньше и, казалось, сейчас сломается от сильного ветра.
Она взяла с собой только один чемодан. Дверь в свою комнату заперла, а ключ забрала с собой.
От того, что она ушла, в доме не стало тише. Маленький бесенок отлично справлялся с этим. В доме стало пусто.
В глубине души я злился на уродца за то, что он здесь появился. Я не знал, какая у него история, но меня сильно раздражал тот факт, что он каким-то образом попал к нам в мир.
**.**.**
Ничего не изменилось.
Одиночество пагубно на меня влияет. Его не скрашивает ни уродец, ни цветы. Но я пытаюсь растить его с заботой и вниманием, хоть и не могу его полюбить.
Я очень несчастен.
**.**.**
Прошло ещё два месяца. Она не вернулась. Торговец не приходил. Я окончательно привык к уродцу.
**.**.**
Уродец растет. Если бы не пометка в календаре, я бы потерял счет времени. Сегодня мы с ним праздновали год, как он появился в этом доме. Он сидел в смешном праздничном колпаке из картона, который на праздники надевала моя дочь, в её старом розовом платье и улыбался. Кажется, он счастлив.
Несколько дней назад приходил торговец. Привёз мне угощения, но я к ним даже не прикоснулся. Я не хотел его видеть, не хотел с ним разговаривать и даже не предложил ему чаю. Он не разбавил моего одиночества.
Иногда я хожу в город и оставляю уродца в подвале с цветами. Он не против. Ведь он уже совсем взрослый.
Я блуждаю, хожу по городу и ищу глазами свою дочь, но не нахожу. Я бы хотел хотя бы увидеть её.
Торговец, видимо, навсегда покинул эти места, он сказал, что живёт в другом городе, а дочь либо живет в другом месте, либо настолько изменилась, что я её не узнаю.
Мне безумно одиноко. Я пытаюсь искать утешения в своих цветах и в уродце. Я разговариваю с ними. Иногда болтаю без умолку и не замечаю.
Это помогает, но несильно. Они мне не отвечают и это угнетает.
Я скучаю. Один блуждаю по библиотеке, глажу корешки запылившихся книг, которые никто не читает.
**.**.**
Уродцу два года. Он совсем большой. Торговец снова приходил. Всего один раз спустя год, несколько недель назад. Сказал, что не может чаще. Признаюсь, в прошлый раз я погорячился и не принял его, потому что злился. Разговор с ним для меня был глотком свежего воздуха, но этого слишком мало.
Писать не о чем. Я старею в одиночестве, ведь даже спустя год она не дала о себе знать, а кроме неё у меня никого нет. Иногда плачу по ночам от бессилия, совсем точно так же, как и уродец первое время.
Я говорил, что умею ко всему привыкать. Это неправда, я так и не привык к одиночеству.
**.**.**
Я решил писать сюда каждый год. Уродец уже выше меня. Он стал таким спокойным и умным.
Торговец не приходил. От дочери нет даже письма.
А я, кажется, привык.
Привык, что стук в дверьзвук фантастический, его не существует. Привык, что каждый раз, перебирая газеты из почтового ящика, я не нахожу писем.
Я привык и уже даже перестал ждать.
Но, знаете, где-то в глубине души я верю, что в следующий раз из газет на меня посмотрит белоснежный уголок конверта.
**.**.**
Меня всего раз навестил Торговец. Ничего не изменилось более.
**.**.**
Ничего не изменилось.
**.**.**
Ничего не изменилось.
**.**.**
Ничего не изменилось.
**.**.**
Я очень устал. Кажется, я очень сильно постарел. Волосы совсем белые. Я весь изрезан морщинами.
Мне тяжело вставать по утрам.
Я плохо справляюсь с обычными повседневными задачами. Когда я пишу, рука очень мелко трясется. Буквы получаются очень странными.
Мне вновь стало очень одиноко.
Уродец мне помогает. Он молодец. Он хороший.
Только он у меня и остался.
Я всё ещё верю, что кто-нибудь ко мне вернется. Кто-то вспомнит обо мне.
Каждую ночь я засыпаю с мыслью: «Пожалуйста, приди ко мне завтра. Я всё еще жду тебя и очень люблю. Пожалуйста».
Но никто не стучит. Надеюсь, завтра. Хочу верить в завтра.»
Я плакала, когда дочитывала оставшиеся странички. Это были самые последние его слова. Что случилось потом? В записях дедушки не было ни слова о том, что он не хочет меня видеть. Он даже не знал, что я существую.
Я посчитала, сколько было записей с тех пор, как мама ушла от отца.
Восемь лет. Он ждал её восемь лет, и
Он дождался? Мама ничего не рассказывала мне об этом.
Я хотела вскочить с постели и побежать выяснять к ней, но было уже позднее время.
Я постаралась заснуть, но ещё очень долго лежала без сна.
Утром мы встретились за завтраком. Она снова молчала. Тогда я решилась нарушить молчание.
Что случилось с дедушкой?
Она вздрогнула. Белая фарфоровая кружка задрожала, а за ней задрожал пар, закрывая мамино лицо.
Когда пар рассеялся, я увидела, что она плачет.
Я не хотела, чтобы всё так произошло. Я хотела вернуться! Но твой отец!
Мой отец был жестоким человеком, я это знала. До того момента, как мы переехали, мне всё время приходилось наблюдать их ссоры. Крики и бьющаяся посуда, а этажом выше маленькая девочка прижимает к ушам подушку, чтобы ничего не слышать. Но подушка не помогает, звуки просачиваются сквозь неё, ползут к ушам, не дают ей уснуть. А в голове, постоянно повторяясь, крутится только одна мысль: «Хоть бы это закончилось».
Не знаю, что с ним сейчас. Помню, что мама получила письмо. Помню, что плакала всю ночь, а рано утром мы сбежали с очень маленьким чемоданом.
Что было в том письме? тихо спросила я. Раньше я не думала об этом. Никогда не вспоминала об этой маленькой детали, а сейчас она неожиданно всплыла у моей голове.
Откуда ты?.. она непонимающе уставилась на меня.
Я помню. Тебе пришло письмо, а потом мы быстро собрали вещи и ушли.
Слезы п, окатились с новой силой. Она больше не смогла ничего сказать, положила передо мной письмо и ушла.
Я поспешила в гостиную и немедля начала его читать.
«Здравствуйте,
Вы, полагаю, помните меня, я старый знакомый вашего отца. Я продал ему цветы и доверил на попечительство одного малыша.
У меня для вас печальные новости.
Вас давно не было дома.
Он жутко состарился, но, может быть, если бы вы писали ему, это случилось бы гораздо позже. Я нашёл его в постели мёртвым. Не знаю, что с ним случилось. Полагаю, он заболел.
Может быть, его сердце не выдержало, а может, он сильно простудился и никто не смог ему помочь.
Ваш отец был прекрасным человеком. Мне очень жаль, что я не застал его живым. Жаль, что я последнее время не имел возможности зайти к нему, и в целом, навещал его не так часто, как это было нужно.
На столе я оставлю дневник, который он писал все эти годы. Рядом с ним лежит завещаниеон оставил вам дом и одно дело.
В подвале на цепи сидит уродец. Я оставил его там, чтобы он не сбежал. Цветы там же.
Как только вы появитесь на горизонте, я покину этот дом. На тот случай, если вам понадобится моя помощь, я оставлю через время письмо со своим адресом.
Всего вам хорошего».
Я отложила письмо. В голове сразу стало как-то пусто. После прочтения я ещё долго сидела в кресле в гостиной и, опять же, смотрела, как горят поленья. Встала я только когда они потухли. Мама не появлялась. Мы не обедали. Вроде бы, она заперлась у себя в комнате и не выходила.
Мы больше не виделись в этот день. Я ушла к себе в комнату, думая, что все-таки как хорошо, что сегодня мне не нужно идти в подвал. Видеть уродливое существо, разрушившее семью моего дедушки, я была не готова.
Оцепенение спало лишь только я положила голову на подушку. Слабость ушла, уступив место энергии. Пустота была донельзя заполнена моими мыслями. Я начала судорожно думать. Картина начала складываться, недостающие детали нашлись, всё встало на свои места и я впервые осознала это.
Было очень странно, что за месяц я ни разу не увидела его. Он сидел тихо, в каком-то из углов, наблюдал за мной своими маленькими глазками, а я не замечала.
Мама боялась его. Боялась и его, и цветов с тех самых пор, как увидела их. Будь у неё выбор, она пожелала бы никогда не знать, что они существуют. Помимо этого, она думала, что он растерзает её, как причину смерти дедушки. Сидел ли он также тихо, когда она приходила к нему?
Всю ночь я не смыкала глаз. Ворочалась и прислушивалась, а потом замирала и глубоко падала в свои мысли. В эту ночь никто не плакал внизу.
Утром рано я встала и тихо вышла из дома, чтобы мама не услышала и не проснулась. Прежде чем подняться в город, я навестила могилу деда. Это было единственное место вокруг пруда, очищенное от снега. Ничего особенного и примечательного, просто камень в земле, на котором нет даже имени.
Мне повезло с погодой, она не была ужасно холодной, как обычно. К тому времени, как я доберусь до города, рынок уже откроется. Не знаю точно, что я собиралась делать, кого искать и что говорить, если найду, но знала, что мне нужно туда. Наверное, мне хотелось просто пройтись по местам, где дедушка коротал свои оставшиеся деньки в поисках моей матери.
Городок, в котором я жила первые бессознательные года своей жизни, был очень маленьким. Думаю, его можно было бы обойти весь за полдня. Мне никогда не доводилось это проверять. Школа, в которую я ходила, находилась как раз на краю, ближе всего к долине. О ней у меня не самые приятные воспоминания, сверстники беспричинно не любили меня, называли странной и часто кидали в меня бумажками. Но, так как я была любимицей учителя, издевки быстро прекратились. Из-за нахлынувших неприятных воспоминаний, я обошла школу стороной и молилась, чтобы никто их моих былых одноклассников не попался мне на пути. Я часто их видела, когда была с мамой, но видя меня с ней они не смели подходить. Что они будут делать, увидев меня без защиты, я не знала и не хотела проверять.
Когда я пришла, город был ещё пуст. Раннее утро выходного дня, канун Рождества, все сидят дома среди родных или же все ещё спят. Привыкшая к пустоте и тишине, я больше любила именно такой город. Рынок был открыт, но в этот день там было не так много торговцев. Многие ещё не пришли, а некоторые, вероятно, вовсе и не собирались приходить.
Будь я маленькой, я бы сказала, что рынок просто огромный. Я никогда не была тут раньше, мама старалась его избегать. Утром она отправляла меня в школу с нашей соседкой, которая шла на работу, днем приходила за мной сама.
Я блуждала среди пустых лавочек, заглядывала в узкие переулки, останавливалась перед кошками и котами. Рынок не стал менее пустым, однако мне удалось купить книгу со сказками, огромный кусок баранины и старое платье, которое было в несколько раз больше моего размера. Я знала, где все эти вещи мне пригодятся.
Рынок был небольшим, но ходила я по нему очень долго. И уже когда я собиралась уходить, я заметила его.
Высокую фигуру в закрывающей лицо повязке. Я понаблюдала за ним издалека, и, как только он разложил весь свой товар, направилась прямиком к нему.
Здравствуйте! радостно воскликнула я. Немного посмотрела вокруг, а потом спросила:
Что у нас на сегодня? я задавала вопрос даже не глядя на товар.
Как обычно, поспешно ответил он.
То есть, вы хотели сказать, необычно? наконец я опустила глаза. Одежда, посуда, книги. Почти то же самое, что и у всех. Предметы быта, которыми кто-то пользовался раньше, а теперь продаёт, чтобы жить.
Нет, обычно. Теперь обычно.
Он меня узнал. У нас с дедушкой были очень схожи черты лица. А я всеми силами пыталась показать, что всё знаю.