А почему вы решили не рассказывать ничего дедушке?
Он снова пожал плечами.
Наверное, потому что ещё сам ничего не знал. Он бы посчитал меня безумцем.
Это вряд ли, я почему-то улыбнулась. После цветов и уродца он поверил бы во что угодно.
Я запнулась.
Уродец. Откуда вы его взяли?
Уродец, он улыбнулся. Так вы его называете? Что ж, после того, как за моей головой начали охоту, я перебрался на рынок в соседний город. Это был обычный день, я пришёл раньше. Ничего не предвещало беды, я раскладывал свои вещи и услышал плач. Он доносился из глубины пустого прилавка напротив. Мне приходилось часто слышать рыдания детей, они не должны были меня удивить, но почему-то я решил заглянуть под лавку. Наверное, из-за того, что тогда рынок ещё был пуст. И я увидел его. Он не должен был быть здесь, как и цветы, как и я, но он оказался и с ним нужно было что-то делать. Я очень долго думал, куда мне его деть. Помнится, стоял тогда в небольшом лесу за городом, держал у его лба ружье, да так и не смог нажать на курок. Малыш вцепился в меня мёртвой хваткой и не отпускал. Он ждал от меня защиты. Жался ко мне, как бездомный щенок. И я
Торговец уставился перед собой, явно ослепленный воспоминанием. После короткой заминки тихо произнёс:
У меня не получилось. И я понял, куда мне нужно идти.
К моему деду, прошептала я. Чтобы разрушить его жизнь и сделать его одиноким.
Послушай, я не хотел этого! он повысил голос.
Я знаю. Так получилось. Так просто вышло.
Мне жаль, нервно кинул он. Я не знаю, как он попал сюда. В книгах, которые я читал, тоже нет однозначного ответа на этот вопрос. Придерживаюсь теории о том, что это своеобразные трещины между мирами.
Покрытая трещинами ваза обязательно когда-нибудь лопнет, сказала я. Так мне сказала мама, когда мы выкидывали мою любимую вазу. Это повторялось?
Ваза лопнет, но эти трещины подобны трещинам на телекогда-нибудь они затянутся. Может быть и повторялось, больше я не застал. Что-то я засиделся. Жена начнёт беспокоиться.
Хорошо. Расскажите конец этой истории.
После смерти сумасшедшего я вернулся в свой город с намерением закрыть там торговлю. На сборы ушёл месяц, как раз растаял снег, началась весна. И как только я обосновался здесь, я сразу же направился к нему, чтобы сообщить о своём возвращении. Ты знаешь, я навещал его раз несколько раз. Больше не мог. Путешествие от города к городу отнимает много сил и времени. Я опоздал совсем немного, буквально на день, может даже наполовину. Меня встретил освирепевший уродец и чуть не растерзал меня, он откатал правый рукав и показал мне огромный шрам от укуса. Внутри меня все похолодело. К этому существу каждый вечер восемнадцать лет ходила моя мама. Это существо я не замечала почти два месяца. И все это время оно было так рядом. Но сделал он это, потому что не узнал меня от горя. После он вёл себя спокойно, только много плакал, как в детстве. Они кажутся чудовищами, в то время как на самом деле они очень ранимы. Помнится, свернулся клубочком у кресла, на котором я сидел, и положил голову мне на колени. Я похоронил твоего деда, а после несколько дней жил в этом доме, не зная, что делать дальше. Вдоль и поперёк прочитал его дневник. Поначалу хотел остаться жить здесь, но после нашёл его завещание и понял, что нужно делать. Я несколько дней потратил для того, чтобы найти твою мать. Написал ей письмо, слегка грубое, о чем теперь жалею. Я тогда был разбит, ведь привязался к нему, и немного на неё зол. Уродца я посадил на цепь в подвале на время, что дом будет пустовать, чтобы он не сбежал и не отправился за мной. А потом, полагаю, ты знаешь, что было. Кстати, где он? Думаю, если старик жив, то был бы рад меня видеть.
Торговец, будто бы ожидая увидеть его спящим где-то на полу, оглядел комнату.
То есть он не опасен? тихо спросила я.
Что? Конечно, нет. Почему ты спрашиваешь? Разве не?..
Мне показалось, что он побледнел.
Где он?
В подвале. Я
Ты хочешь сказать, что он не покидал подвала с тех пор, как я его там оставил? Торговец почему-то заговорил тише. Голос его стал жёстким.
Я не знаю, ответила я. Я узнала, что он существует только несколько дней назад. Хожу в подвал уже несколько месяцев, но ни разу его там не видела.
Должно быть, он мёртв?
Я не знаю, повторила я. Если он и жив, то явно не даёт о себе знать.
Нет. Не может быть. Если он жив, то вам грозит опасность, он откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками. Мне стоило пристрелить его тогда. Твоя мать явно не собиралась с ним возиться, это было очевидно.
Почему? мой голос снизился до шёпота.
Почему? повторил он слегка с натиском. Кто угодно озвереет, если его держать на цепи 15 лет! Надейся на то, что он мёртв. Скорее всего теперь он живёт только местью.
И что делать? Если он действительно зол, мы не одолеем его, но и оставлять в подвале его было бы глупо.
Он потёр подбородок в задумчивости.
Я приду завтра. С ружьём. Он на цепи, так что это не составит труда. Не думаю, что он настолько силен в своём возрасте, чтобы её порвать. А даже если нет, то и дверь он выбить не сможет. Она слишком крепкая, а он слишком слаб.
Пока он там, мы в безопасности?
Да, твёрдо ответил он. Перевёл взгляд на часы и вскинул брови: Я слишком задержался. Увидимся завтра.
Я находилась в замешательстве. Как так, думала я, просто взять и пристрелить? Это не укладывалось у меня в голове.
До завтра, проговорила я.
И последнее: можешь даже не пытаться, он кивнул на корзину. Вероятность того, что он всё ещё в здравом рассудке и большую часть просто спит от старости есть, но она слишком мала. Это может быть опасно.
Громко, как и всегда, скрипнула входная дверь. Он ушёл.
ГЛАВА 4
Треск поленьев меня успокаивает. Я могу часами сидеть перед камином и смотреть на танец пламени. Пляска огненных языков сковывает моё внимание и все вокруг перестаёт существовать.
На часах три часа ночи. Меня со всех сторон облепил сумрак, но вместо обычного чувства тревоги, которое настигает меня в темноте, я чувствую умиротворение. А потому я беру ещё одно полено и бросаю его в огонь, чтобы предмет моего успокоения горел ещё как можно дольше.
В доме тихо. Иногда слышно ветер и скрип дверей, сгибающихся от его напора. Обычно я, погруженная глубоко в себя, не замечаю их.
Но сейчас в тишине я слышу осторожные шаги. Она не обнаружила меня в постели и отправилась в гостиную, зная, что найдёт меня здесь.
В помещении становится немного светлее: она заходит, неся перед собой фонарь.
Не спится? спрашивает она тихо. Я не отвечаю. Садится напротив, сонная и взлохмаченная, и тоже смотрит на камин. Я смотрю на неё и думаю, каких усилий ей стоило подняться с кровати. Медленно моргает, трёт глаза и зевает. Кажется, что она в любой момент готова провалиться в сон.
Мы ещё молчим некоторое время, прежде чем я отвечаю ей:
Не хочу ложиться спать.
Кошмары?
Да. Знаю, что этот день снова ждёт меня во сне.
Печально вздыхает, откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Ей всегда плохо вместе со мной, по большей части от того, что она ничем не может мне помочь.
Тебе нужно поспать, говорит тихо.
Я не хочу переживать это снова. Когда они меня уже отпустят? Это невыносимо.
Она слабо пожимает плечами и, кажется, начинает дремать.
Нужно сделать что-то. Просто так они тебя не отпустят.
Я не знаю, устало кладу голову на ладонь и тоже прикрываю глаза.
Мы умолкаем и медленно засыпаем в тишине, как вдруг она подскакивает на месте.
Помнишь, что говорил торговец? она заглядывает мне в лицо и я вижу, как в её слипающихся глазах вспыхивает огонёк. Этот огонёк вывел меня из глухого мрачного леса, взросшего на моем горе.
Когда стреляешь из лука важно держать спину, а твоя стареющая осанка уже никуда не годится! произношу я низким голосом с брюзгливой интонацией. Она начинает смеяться и падает обратно в кресло. Я продолжаю: Эти негодяи дорогу домой забыли? Не вижу их совсем. Одни вы меня и навещаете!
Ну хватит! задыхаясь от хохота, требует она. Между прочим, это грустно. Мы с тобой тоже давно их не видели.
Ладно-ладно! Что он говорил?
От сна не осталось и следа, она подскочила к моему креслу и схватила меня за плечи.
Он говорил, что есть тысячи других миров и многие друг на друга похожи. Представь, что каждый раз тебе снится один из тех, что не отличим от нашего! она уже сияет от того, что придумала, и мне кажется, что в комнате стало совсем светло.
Зачем? я непонимающе смотрю на неё снизу вверх.
Ты ещё не поняла?
Я отрицательно мотаю головой.
Ты видела этот сон уже сотни раз, неужели ты ещё ни разу не пыталась что-то изменить? Ты помнишь его до мелочей и всегда знаешь, что будет дальше. И ты ни разу, зная все это, не пыталась повлиять на ход событий?
Нет, ответила я и задумалась. Что это изменит? Я проснусь, и все останется так же.
Нет, а ты представь, что где-то в соседнем мире живёт такая же девочка, как ты в восемнадцать лет. Скоро наступит злополучный день в её жизни, который перевернёт всё с ног на голову, и этот день приснится тебе. Представь, что ты можешь её спасти и сделать счастливой другую себя.
Но я и так счастлива, шепчу я.
Теперь ты счастлива. Но ты живёшь тем днём из года в год, из-за того, что ничего не смогла сделать. Постоянно возвращаешься в него, но для чего? она садится, обвивая мои колени руками. Чтобы что-то изменить!
Я опускаю взгляд вниз, не зная, что ей ответить. Она притягивает меня к себе и крепко обнимает.
Ложись спать и спаси её, шепчет мне на ухо, гладит затылок. Сделай так, чтобы хоть где-нибудь восемнадцатилетняя ты была счастливой.
Я закрываю глаза и из-под ресниц катятся непрошенные тихие слезы. Я с удивлением стираю их и смотрю на мокрые ладони.
Всё будет хорошо. Ты справишься.
Она ещё раз крепко обнимает меня, поднимается и собирается уходить.
До утра.
Шаги удаляются, слышу скрип закрывающейся в спальне двери, и меня вновь обволакивает тишина. Я вновь обращаюсь взглядом к огню, но он больше не помогает, и в голову назойливо лезут воспоминания, восстанавливая события того злополучного дня.
Это был следующий день после того, как меня посетил торговец. Тем утром я не вышла из комнаты. Тяжесть того, что пришлось узнать, придавила меня и я не смогла встать с кровати. Мама пару раз стучалась, просила выйти, но я, не поднимаясь с постели, говорила ей, что плохо себя чувствую. Это было отчасти правдойв голове было так много мыслей, что я не могла поднять её с подушки. Котёнок играл с моими локонами, прыгая по подушке, прихлопывая их коготками. Когда ему надоедало, он убегал к ладоням, которыми я перебирала ткань наволочки, и начинал кусать пальцы. Кажется, там выступали капельки крови из-за глубоких царапок и укусов, но я не обращала внимания. Потом он начинал играть с лучиками солнца, которые пробивались сквозь шторы, но я была так глубоко внутри себя, что не замечала шум.
Не помню, сколько прошло времени, в жизнь меня вернула мама, открывшая дверь.
Малыш, он царапается в дверь уже десять минут, сказала она и подхватила его на руки. Долго еще лежать будешь? Я собираюсь обедать.
Обедай, тихо ответила я.
Что с тобой, малыш? она подошла и положила ладонь мне на лоб. Ты простудилась? Лоб холодный. Как у тебя тут душно!
Она отворила окно, но не закрыла дверь, потянулся сквозняк. Мне не хотелось даже укрываться, но по телу прошлась дрожь.
Я думаю, ответила я спустя время. Очень много думаю, мама.
Какая же ты у меня чудачка, малыш, она потрепала меня по макушке. Хорошо. Жду тебя в любое время, если вдруг захочешь спуститься.
Мама вышла и закрыла за собой дверь. Я закрыла глаза, кровать вновь ушла из-под меня, и я провалилась в сон.
Меня разбудил стук в дверь.
Малыш, время ужинать.
Я открыла глаза. Темно. Постель очень холодная. Никто так и не закрыл окно. Почему-то вспомнилось, что так и не дала котёнку имя.
Спала весь день, а сил так и не прибавилось.
Я не голодна, ответила я и не соврала.
Не может такого быть! Ты не выходила из комнаты целый день, чем ты питалась? Пылью? Солнцем? Мышами?
Я вздрогнула от упоминания мышей. Медленно начала подниматься. Аккуратно на локти, потом на ладони. Мама, не дожидаясь, заходит.
Только не говори мне, что ты встала в первый раз за день.
Я молча смотрела вниз. Спустила ноги, вдела их в тапки.
Холодно.
О господи, ты даже не закрыла окно! Да что с тобой такое!
Она поспешно подбежала к окну, закрыла его.
Ты всё ещё обижена на меня?
Я слишком много узнала, ответила я, выходя из комнаты. И мне нужно было много времени, чтобы всё обдумать. А на это нужно много сил. Очень много сил
Но ты ничего не ела со вчерашнего дня! воскликнула она. А ну быстро ужинать!
Подхватила меня за плечи и увела на кухню. Не помню, как я всё съела, помню только, что встала из-за стола и побрела к корзине с мясом и платьем.
Ты в подвал? бросила мама мне в спину. Я кивнула. В ночной сорочке?
Я снова кивнула. Подняла с пола корзину, которую никто не трогал со вчерашнего дня, и побрела вниз. Котёнок выскочил из угла и начал кусать меня на ноги. Я не остановилась и он отцепился.
«Он на цепи». Раз ступенька. Спускалась медленно, нерешительно.
«Я просто посмотрю и вернусь». Два ступенька.
«Вдруг, ему понравится платье и мясо? Вдруг, он будет рад?». Три ступенька.
«Он на цепи». Четыре ступенька.
Фонарь всегда стоял перед самым спуском. Я почти не глядя зажгла его и открыла дверь.
Эй, сказала я и осветила всё вокруг. Привет! Я принесла тебе мяса. И платье! Смотри!
Я нерешительно стояла на пороге, готовая в любой момент захлопнуть дверь и убежать. Фонарь мелко дрожал в руке.
Ты слышишь меня?
Лёгкий шорох, сердце пропустило удар. В углу подвала, в полутьме появилась круглая голова. И без того уродливая, изрезанная морщинами, облепленная резкими тенями, она кажется еще более жуткой.
П-привет, повторила я. Голова от испуга начала плохо работать. Он смотрел и не двигался. Я бы хотела подружиться с тобой.
Тишина.
Ещё некоторое время мы смотрели друг на друга. Я стояла неподвижно и напряжённо, готовая в любой момент захлопнуть дверь и убежать. Он до жути напоминал мне хищника, готового к прыжку.
Но вот он моргнул. Рот существа открылся, оголяя острые зубы. Я вздрогнула, но то был всего лишь зевокуродец с шумом втянул воздух, качнул головой и та скрылась в темноте. Он ушёл спать дальше.
Прости, что разбудила, шепчу я. Я постараюсь быть тише. Оставлю корзину с мясом и платьем возле тебя, на тот случай, если ты проснёшься и захочешь есть.
Он не опасен, подумала я тогда. Он всего лишь старый зверь, который предпочитает спать. Быть может, нам и не придётся его убивать? Мне хотелось очень в это верить.
Я аккуратно, почти на цыпочках, подхошла к провалу в полу, благодаря которому долгое время не замечала уродца. Ни звука, ни шороха, только тихое сопение. Корзинка почти без звука опустилась на цементный пол.
В задумчивости я проделала свою работу. Представляла, как придёт торговец, как буду объяснять маме, почему он пришёл. Думала о том, как они будут разговаривать, что они друг другу скажут и что скажу ей я. Находясь в этих мыслях я поливала цветы, топила огонь почти этого не осознавая.
Не думала, что так утомлюсь, прошептала я цветам с улыбкой. Они радостно на меня смотрели.
Я обернулась и, не повышая голоса, спросила:
Эй? Ты спишь?
Никакой реакции не последовало.
Спишь, заключила я и уже собиралась уходить, но взгляд зацепился за перевернутую корзинку. Из нее некрасиво торчало платье, а мяса внутри уже не было. Я нахмурилась. Мог бы поблагодарить хотя бы.
Все так же, аккуратным едва слышным шагом, двигаюсь к уродцу, освещая путь перед собой. Он не вел себя агрессивно, но делать резкие необдуманные движения я все ещё боюсь.
Шаг, ещё шаг, тёплый свет осветил провал.
В нем пусто.
Цепи порваны.
Почувствовала, как сердце останавилось ненадолго, а после начинает стучать с такой силой, что у меня потемнело в глазах и подкосились ноги.
В панике я побежала к двери, по пути срывая с шеи ключ, но лишь только ладонь коснулась двери, она открылась.
Мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Единственное слово, которое держало меня на ногахмама.