Робер сел и вновь протянул руку за бутылью, но мгновенно погрузился в сон и, уронив на стол руки, прижался к ним щекой.
Стоило ему проснуться, как звуки и запахи обрушились на него, словно лавина. Пресвятая Дева, он слышал даже возню полевых мышей под стеной мельницы, скрип колеса, плеск воды в мелкой речушке. И, даже не выходя за дверь, ясно ощущал запахи свежей травы, листвы и цветов. А спустя полчаса явно заслышал удары колокола часовни. Робер встряхнул головой: да быть этого не может! До деревни не меньше льё! И только сейчас он разом вспомнил вчерашний обряд, похороны Ранкура и что более не принадлежит к миру людей. Надо ли говорить, что несколько дней подросток вовсе вёл себя как умалишённый. Он то принимался носиться по лесу, то карабкался на деревья, едва ли не вслух восхищаясь своей ловкостью. То ломал толстые ветви, желая испробовать силу, и вскоре в перелеске возле мельницы всё было усеяно ветвями, будто прошёл ураган. Сильнейший приступ голода заставил его замереть на месте. Запрокинув голову, Робер прикрыл глаза. Крылья прямого носа затрепетали, и спустя пару минут он в несколько прыжков достиг лужайки, где мигом прихватил кролика. Хватка его была настолько быстрой, что зверёк не успел даже подумать о побеге. Бедняжка моментально расстался с меховой шкуркой, и подросток только сейчас понял, что позабыл огниво. Конечно, до мельницы было рукой подать, но странное навязчивое желание отведать мясо сырым прочно завладело Робером. Господь милосердный, экое счастье, что кровавую трапезу бывшего графа де Клансье не видела его семья. Пожалуй, трепетный Люсьен кроме немоты рисковал ещё оглохнуть и ослепнуть разом, видя, как его старший брат впивается в кроличью тушку зубами и кровь заливает ему подбородок и залатанную рубаху.
И так, прежде мнивший себя взрослым, приняв кровь оборотня, Робер некоторое время вёл себя словно неразумное дитя. По счастью, он довольно быстро насытился примитивными развлечениями, наконец осознав, что всё происходящее не сон и его выносливость и чутьё никуда не исчезнут. Да и оценить его ловкость было некому. Теперь его волновало лишь одно: сможет ли он, как Симон, оборачиваться волком. Удивительно, но эту неотъемлемую часть существования оборотня и сам Робер, и его наставник вовсе позабыли. Подросток и так и эдак пытался припомнить, что предшествовало превращению, но вынужден был признать, что воочию ни разу не застал сей картины. Да, умирающий Ранкур умудрился поменять человеческий облик, когда Робер на минуту прикрыл глаза, борясь с дурнотой. Но однажды в полночь юный оборотень ясно ощутил, что сейчас свершится то, чего он ждал со страхом и любопытством. Робер выскочил из дому и замер на месте, прислушиваясь к малейшим знакам, что подавало его тело. Вот странная тяжесть охватила плечи. Словно чьи-то тяжёлые ладони заставляли его согнуть спину. Робер попытался выпрямится, но невидимая сила продолжала тянуть его вниз.
Как это глупо Пожалуй, мне не стоит противитьсяпробормотал он, рухнув на четвереньки. Несмотря на ночной сумрак, глаза его прекрасно видели каждую травинку. Дыхание участилось, во рту пересохло. Робер попытался облизнуть губы и вздрогнул, оцарапав язык о что-то острое. Меж тем скулы его заныли, лицо напряглось. Подростка охватил настоящий ужас. Он больше не мог управлять собственным телом, словно оно зажило отдельной жизнью. Едва утихла тянущая боль, как руки его подогнулись, и он упал плашмя, ткнувшись носом в траву. Кажется, прошла целая вечность, пока он решился подняться на ноги, но, опёршись руками, вновь замер и уставился на широкие волчьи лапы, что твёрдо стояли на земле. Внезапный восторг охватил всё его существо.
Получилось! У него получилось! Он обернулся волком! И превращение это отнюдь не причинило ему физических страданий, как и предупреждал Симон. Молодой волк понял голову, и округа огласилась громким победным воем. До самого рассвета Робер наслаждался своим новым обликом, но вёл себя не лучше щенка, что впервые оказался во дворе. Он катался по земле, носился в роще, с разбегу прыгал в речушку и выскакивал обратно, сверкая мокрой шкурой цвета чернёного серебра.
Домой он заявился лишь под утро, неся в зубах дикую утку, что некстати попалась ему на пути. Швырнув добычу на пол, Робер замер и резко выпрямился. И этого оказалось достаточно, чтобы вернуть себе человеческий облик. Силы небесные, всё оказалось ещё проще, чем он мог вообразить. Тело само подсказало, как себя вести. Окрылённый новой победой, Робер рухнул на лежанку, даже не ощипав утку и не накрывшись одеялом. Горячая кровь оборотня избавила его от ночной прохлады.
Спустя две недели Робер начисто позабыл все обещания, что давал старику, и засобирался в город. Право же, он закиснет с тоски в одиночестве на старой мельнице. Не лучше ли приняться наконец за свой план мести и разыскать головорезов, напавших на особняк? Робер старательно избегал мыслей о другой, более веской причине. В отличие от Ранкура, он не питал страсти к уединению, и потребность оказаться в гуще событий заставила его нарушить обещание. Решено, на рассвете он оправится в Руан.
Он кое-как прибрался в комнатушке. В конце концов, заброшенная мельница долгое время служила ему пристанищем, и кто знает, вдруг крайние обстоятельства вынудят укрыться на ней вновь? В сумерках он опять услыхал колокольный звон. Должно быть, звонят к вечерней мессе. Проклятье, он совсем позабыл, что сегодня поминают святого Антуана, в честь которого он получил второе имя. Стало быть, юному оборотню сравнялось пятнадцать. И вот, сидя в одиночестве и с удивлением заметив, что бутылка с сидром пуста, он наполнил стакан водой и пожелал себе удачи в новом облике. Потом он предался воспоминаниям о старике Симоне, и воспоминания эти были так живы, что Робер рассмеялся, припомнив, как хвастал перед Ранкуром умением фехтовать. Желая доказать, что и сам чего-то стоит. Тогда он здорово обиделся на Симона, когда вместо восхищения увидел в его глазах насмешку. А ведь Робер так изящно наносил выпады старой ржавой шпагой, которая невесть откуда взялась на мельнице. Ранкур оказался непобедимым соперником. Ни разу остриё не смогло коснуться даже его одежды, и, в довершение, он ухитрился оказаться за спиной Робера, обхватив его за шею и прислонив к ней клинок. Подросток едва не разрыдался от неловкости. Тогда ему казалось, что повадки хищника ему не доступны и Симон всегда будет сильнее него. Сейчас же он бросил на стоящую в углу шпагу равнодушный взгляд. К чему оно теперь? Это оружие для слащавых господ. Он оборотень и в состоянии расправиться с врагом голыми руками, и ко всему, благодаря науке Ранкура, недурно владеет кинжалом. Робер ухмыльнулся. А не отправиться ли ему в город прямо сию минуту? Но, поразмыслив, решил сперва навестить братишку. Право же, он так давно не видел малыша Люсьена. Даже совестно, что он почти не вспоминал о нём.
На рассвете Робер был уже возле обители. Укрывшись за кустами орешника, он довольно долго ждал, когда ворота откроются, опасаясь, что монахи и вовсе отправились на праздничную службу в город и его ожидания напрасны. Но вскоре к воротам подъехала крытая повозка, и крестьянин постучал в двери. Вышел старый настоятель, за ним гуськом шли братья. Последним семенила маленькая фигурка в накинутом капюшоне.
Обен, поторопись, сын мой,обернувшись, произнёс настоятель и, осенив себя крестом, забрался в повозку. Один из монахов подхватил Люсьена и помог взобраться следом.
Робера кольнуло неприятное чувство. Вид брата в унылой рясе, и по-прежнему молчаливого, вызвал у него досаду. Впрочем, Люсьену наверняка пришлась по душе такая жизнь. В отличие от старшего брата, он вечно торчал за книгами и, открыв рот, слушал наставления гувернёра. Уму непостижимо, как супруги де Клансье умудрились произвести на свет столь не похожих друг на друга сыновей. И Робер, пожав плечами, двинулся прочь. Любопытство и жажда приключений гнали его вперёд к неизведанной жизни. И, дабы усилить таинственность похода, подросток отправился в Руан подземным ходом старика Симона. Пожалуй, это отличная мысль. В конце концов, он должен знать, куда он ведёт.
Часть вторая
Путь оказался достаточно продолжительным, чтобы Робер вновь почувствовал уважение к Ранкуру. Силы небесные, кажется, толпа землекопов не справилась бы лучше! И когда перед ним показался лаз, забранный решёткой, за которой виднелась городская стена, он ощутил лёгкую дрожь и нетерпение. Ключ от решётки висел прямо на ржавом крюке. Добрых пять минут Робер прикидывал, забрать ли его с собой, или припрятать поблизости и, наконец сообразив, что может обронить и потерять его, засунул ключ между камней кладки возле лаза. Кажется, он вышел к самой дальней стороне ограды, далеко от главных ворот. Вонь нечистот явно указывала, что он попадёт прямиком в бедные кварталы. И, без всякого труда вскарабкавшись на высокую стену, Робер глянул вниз. Святой Франциск, ну и убожество, настоящая клоака! Право же, живя в городе прежде, он и подозревать не мог о его унылой нищей части. Однако это только на руку. В богатых кварталах есть риск, что кто-нибудь из друзей отца его узнает. А для этого ещё не время. Может, среди них и есть тот самый злодей, что нанял убийц? Недолго думая, Робер спрыгнул, спружинив, словно кошка. И, отряхнув ладони и надвинув покрепче старую шляпу Симона, что он прихватил наудачу, юный оборотень зашагал вперёд. Его и без того обострённое обоняние заставляло то и дело прикрывать нос. Вокруг смердело, словно в отхожей яме. Пройдя ещё немного, он оказался позади рыночной площади. Пресвятая Дева! Горы протухшего товара, нечистот, гниющих рыбьих потрохов вызывали тошноту. Тощие бродячие собаки рылись в этом мусоре в надежде поживиться. Огромные крысы преспокойно шмыгали под ногами. Чуть дальше начинались сколоченные из досок прилавки, и неопрятные торговки рыбой визгливо переругивались между собой. Видно, в это ранний час торговля ещё не началась. Возчики неторопливо разгружали телеги и отпускали сальные шуточки, поглядывая на женщин. Робер привалился спиной к стене полуразрушенного амбара и с жадностью уставился на происходящее. Немногочисленная убогая публика показалась ему весьма занятной. Никогда прежде он не видел жизнь простолюдинов так близко. Ведь даже прислуга в особняке его родителей отличалась пристойным поведением, достойным внешним видом и скромностью. Сейчас он воспринимал происходящее словно ожившую картинку. Ужасная вонь больше не донимала его, напротив, запах зелени и устриц вызвал сильнейший голод. Чему удивляться, ведь Робер всегда обладал отменным аппетитом. Только теперь он понял, что не в состоянии купить себе даже маленький хлебец. У Симона Ранкура не водились деньги, что он мог бы оставить в наследство приёмному сыну. Сердитый голос вывел его из задумчивости.
Эй, парень, чем подпирать стену, помоги лучше разгрузить телегу! крикнул грузный мужчина с длинными обвисшими усами. Не то мой улов протухнет ещё до продажи. Давай, шевелись, получишь два медяка.
Робер хмыкнул и подошёл к возчику. Позабыв все наставления Симона, он с лёгкостью ухватил две огромные корзины разом и, обернувшись к оторопевшему торговцу, спросил:
Куда нести?
Торговец на секунду замешкался, округлив глаза, и только махнул рукой в сторону длинного ряда прилавков. Тяжело шагая вслед за новым помощником, он пробормотал:
Однако, Господь не обделил тебя силой, парень. Наймись ты таскать товар, наверняка сумеешь заработать недурные деньги. А мой подручный на днях сорвал спину и теперь, бедолага, валяется в кровати да стонет. Он неплохой работник, но уж больно хлипкий.
Робер рассмеялся и, поставив поклажу, двинулся за новыми корзинами. Торговец успел вспотеть, бегая за новым работником туда-сюда. Уж слишком ловок этот парнишка, как бы не прихватил одну из корзин и не задал стрекача. Робер получил пять медяков вместо двух и, отойдя прочь, с усмешкой подбросил их на ладони. Уму непостижимо, сын графа де Клансье получил деньги за низкий труд. М-да если и вправду отец с матерью могут видеть с небес своих сыновей, дай Бог, чтобы в эту минуту они любовались на Люсьена, молящегося в церкви.
О, красавчик, да ты богат, словно сеньор! раздался за спиной Робера женский голос. Он обернулся и увидел стройную девицу с разлохмаченной шевелюрой и ярко накрашенными губами. Она была довольно молода и смазлива, но чересчур вульгарна. Всё в ней выдавало не слишком добродетельную особу: и грязноватая блуза со слишком смелым вырезом, и подведённые глаза, и обнажённые плечи, вовсе не прикрытые косынкой или шалью.
Чего застыл, младенчик? захохотала девушка. Нет бы пригласить даму промочить горло.
Вот чёртовы потаскухи! взвизгнула пожилая торговка, крутившаяся поодаль. Элен, Нинон, только взгляните, эта продажная тварь привязалась к сопляку.
Ваша правда, мадам,заметила её сухопарая соседка, поджав губы. И чего это шлюха встала в такую рань? Или так свербит в одном месте, что не может дождаться вечера? Возчики разразились хохотом, блестящими глазами поглядывая на девицу.
Захлопните свои вонючие пасти, постные старухи,грубо крикнула девушка. Вы бы и рады завалиться кверху ногами, да ваши мужья замшелые старики, вот вы и поносите всех, на кого заглядываются мужчины.
Торговки зашипели, словно клубок разъярённых змей, а девица попросту подхватила оторопевшего Робера под руку и, подмигнув, бросила:
Пошли отсюда, младенчик, промочим горло. Это куда веселее, чем вопли унылых старух.
Надо ли говорить, что подросток, совершенно сбитый с толку, охотно последовал за ней. Вслед им неслась брань торговок и выкрики возчиков:
Красавица, постой! На кой чёрт тебе этот сопляк?! Уж я точно знаю, как ублажить такую кобылку, как ты!
Пара свернула в проулок, и девица, схватив Робера за рукав, кокетливо прищурила глаза:
Послушай, младенчик, вид у тебя словно вчера на свет родился. Бьюсь об заклад, ты нездешний.
Вы угадали, мадемуазель. Кивнул Робер.
Мадемуазель?! Чёрт! Ну и речь у тебя! Ни дать ни взять сеньор в костюме оборванца. Хлопнула в ладоши девушка. Ладно, покажи лучше, сколько у тебя денег.
Робер разжал ладонь с монетками. Девица присвистнула и, ловко прихватив деньги, вновь потянула подростка за собой.
Раз уж ты нездешний и, по всему видать, простофиля, отведу тебя в уютное местечко. Ты же не против славного винца, младенчик? Ну вот, Дениз Кроличья Лапка доставит тебя туда за минуту.
Кроличья Лапка? Кто это? со смехом спросил Робер.
Вот недоумок, меня так прозвали. Пожала плечами девушка.
Почему же?
Ай, младенчик, ты точно желторотый,хихикнула девица. Да оттого, что я умею быть нежной и ласковой, словно кроличья лапка. А тебя как зовут?
РоРобер на мгновение замялся и внезапно выпалил: Симон Ранкур.
Спутница хмыкнула, и, свернув ещё в один из грязных узких переулков, они оказались у дверей в жалкое заведение. В этот ранний час трактир был почти пуст, не считая двух пьянчуг, дремавших прямо за столом, уронив головы и пачкая в лужицах вина слипшиеся пряди волос. Запах в трактире стоял ничуть не лучше чем на рынке. Но теперь к нему добавилась вонь прогорклого масла и подгорелой еды. Девица плюхнулась на засаленную лавку и потянула Робера за собой. Положив обнажённые руки на покрытый липкими пятнами стол, Дениз крикнула:
Эй, папаша Орели, неси своё пойло. Да шевелись, моего жениха мучит жажда.
Скулы Робера вспыхнули: развязность Кроличьей Лапки пугала и притягивала его одновременно. Юный оборотень вовсе не имел опыта в ухаживании и флирте, не говоря уж о любовных приключениях. На мгновение он даже пожалел, что не расспросил старика Ранкура о сей стороне жизни Тем более, в отличие от добродетельной семьи де Клансье, Симон был куда откровеннее.
Меж тем к столу подошёл трактирщикбледный и рыхлый человек с глазами навыкате.
Неужто успела заработать в такую рань, Кроличья Лапка? Ты же знаешь, я не отпускаю в долг потаскушкам.
Вот жирный боров! визгливо воскликнула Дениз. На, подавись! Она швырнула монеты Робера на стол. Знаешь, папаша, с тобой я не стала бы спать даже за луидор,дерзко добавила она, чем вновь немало смутила нового знакомого.
Но трактирщик, ничуть не обидевшись, только пожал плечами и, забрав монетки, удалился. Вскоре неопрятный мальчонка с грязными руками, похожими на куриные лапки, принёс два стакана и крошечный кувшин вина.
Ну младенчик, протянула Дениз. Давай выкладывай, откуда тебя принесло?
Хм я я жил с приёмным отцом в лесу. Это довольно далеко отсюда.
О, я так и подумала: что-то не так. Ты не похож на деревенского парня,знающим тоном произнесла девушка.
Робер улыбнулся.
И что, сделал ноги от папаши? Должно быть, он тебя колотил?
Как вам пришло в голову подобное?
Чёрт, перестань выкать, не то у меня мурашки бегут по спине. Словно я затащила в вонючий трактир господского сынка. Скривилась Дениз. Ладно, так что там с твоим папашей?
Недавно он скончался.
Вот бедняга! Хотя каждый день помирает куча народутак уж заведено. Стало быть, ты не умеешь срезать кошельки или таскать товар у лавочников.
Конечно! с возмущением бросил Робер.
Тогда не знаю, чем ты сможешь заработать. Девушка задумчиво постучала по столу пальцами. Ладно, я могу отвести тебя к нашему хозяину, может, он тебя пристроит. Знаешь, Симон, ты ведь пришлый. Конечно, наш хозяин не может платить, как проклятый Мясник, но скажу тебе откровенно, он всё же лучше.
Силы небесные, Дениз, я не понимаю, о чём вы ты говоришь,пробормотал Робер.
Ну дела! Сколько тебе лет, парень?
Минуло пятнадцать.
М-м-м, ты точно простофиля. Даже шестилетние ребятишки в Руане служат либо Леону Мяснику, либо Готрану Мертвецу. Так или иначе, придётся выбирать. Или тебя попросту пристукнут,уверенно заключила девушка. Вот чёрт, это кислое пойло только брюхо раздразнило. Неплохо бы раздобыть жратвы. Экая досада, что до вечера ещё далеко. Попробую рискнуть. Сейчас окончится месса в соборе Сен-Маклу, будь добреньким, обожди меня в условленном месте.