Черная книга - Алексей Николаевич Котов 15 стр.


Когда гроб с телом Адала установили на один из столов в могиле, Грета вдруг завыла и бросилась к сыну в могилу. Ее вытащили оттуда с большим трудом. Женщина царапалась, кусалась, и ее пришлось закрыть в одной из нижних комнат.

После речи священника первой к могиле подошла Эрмелинда. Она бросила горсть земли в могилу, но земля попала не на гроб Адала, а на оставшимся пустым стол.

 Словно себя хоронит,  не выдержал и шепнул герцогу аббат Гейдрих.

Могилу закрыли плитой, но не одной, а разделенной на две части. Эрмелинда отошла в сторону и молча наблюдала за тем, как засыпают могилу. Холм земли рос прямо на глазах и истекал свежей, только что вывороченной грязью под дождем. Чтобы это не бросалось в глаза, холм прикрыли огромной скатертью для пиров темно-зеленого цвета.

Во время погребального ужина Эрмелинда молча выслушивала соболезнования и задала только один вопрос: выполнено ли ее приказание относительно Готфрида. Услышав утвердительный ответ, она как-то странно улыбнулась, опустила глаза и не поднимала их до тех пор, пока не покинула застолье.

Утром Эрмелинда принесла на могилу мужа огромный букет роз. Ночной ветер растрепал прикрывающий могильный холм скатерть, и Эрмелинде пришлось вызывать слуг, чтобы те поправили ее. Когда женщина все же положила букет, он не удержался на довольно крутом бугре и скатился в грязь. Эрмелинда накричала на слуг, хотя они и не заслужили этого. Она приказала заменить и скатерть и цветы.

Снова пошел дождь, но Эрмелинда не уходила. Она вымокла до нитки, а ее лицо под траурным покрывалом казалось темным и злым.

Она снова кричала: на кухне, за отвратительный завтрак, на конюха, за то, что по двору бегает жеребенок и на свою горничную, за то, что у девушки дрожат руки и она, подавая ей морс, пролила его на скатерть.

Вечером у Эрмелинды появился сильный жар, а к девяти вечера она потеряла сознание. Старик Кифер Тойц засуетился, извлекая из своих сундуков всевозможные лекарства и снадобья. Осмотрев больную, старик нахмурился, и те, кто хорошо знал его, сразу догадались, что он сделал это только затем, чтобы скрыть свой страх и безнадежность положения.

В комнату матери пришла Агнета. Она заменила горничную и как могла, помогала Тойцу. Старик все больше нервничал и все чаще прикладывал ухо к груди Эрмелинды.

Женщина металась в бреду и звала Адала.

 Он здесь!.. Он здесь!  часто повторяла она.

Аббат Гейдрих еще не покинул Берингар. Его вызвали к больной, и он до полуночи читал молитвы, нависая над ней своим огромным телом. Пока звучала молитва, Эрмелинда затихала, но успевала вскрикнуть, даже когда аббат переворачивал страницу

19

Джис пришел в себя от страшной боли. Он открыл глаза и с ужасом увидел сплошную тьму. Потом к нему вернулась память, и им овладел еще больший ужас.

Хозяин оказался недоволен работой Джиса и в наказание отправил его в могилу Адала.

 Ты будешь сидеть в этой яме, пока ее заново не вскроют и не поставят рядом с маленьким мерзавцем гроб его жены,  сказал Хозяин.  Если ты по собственной воле вдруг попробуешь вылезти из могилы, я тебя просто убью.

Страх постепенно стих и Джисом овладела холодная, пронизывающая тоска. Лишенный свободы черт страдал так сильно, что был готов отгрызть собственные пальцы, лишь бы выбраться на волю. Вся его жизнь вдруг словно превратилась в одну черную точку. Не было ничего ни времени, ни пространства, ни движения.

«А сколько она там протянет?!  подумал об Эрмелинде черт.  Десять лет, а может быть все двадцать?.. Чума на ваш дом!»

Налетев в темноте боком на гроб, черт добрался на стены. Она оказалась холодной и мокрой на ощупь. Пальцы Джиса машинально прощупали кирпичную кладку.

«Нельзя самому»  эта мысль буквально убивала черта.

Он обладал огромным упрямством и мог бы за год выбраться, выскользнуть, прогрызться и из более крупной передряги, но приказ Хозяина лишал его малейшей возможности к бегству.

Черт сел, обхватил голову руками и потихоньку завыл. Страдания черта становилось все больше и больше, едва ли не выворачивая его холодной тоской наизнанку.

«Чума на ваш дом!..  повторял Джис.  Чума на ваш дом!»

20

Эрмелинда выздоровела и первое, что она увидела утром, было улыбающееся личико Агнеты. В окно светило яркое солнце и лицо девочки, стоящей перед окном, сияло в ореоле света.

 Здравствуй, мама!  сказала Агнета.

Она подошла к Эрмелинде и поцеловала ее в щеку. Внутри Эрмелинды вдруг что-то оборвалось, и похороны Адала показались ей такими далекими, словно прошло уже несколько лет. Эрмелинда охотно заговорила с дочерью, но была еще слишком слаба, чтобы продолжать разговор долго.

Болезнь отступала медленно, словно нехотя и Эрмелинда встала на ноги только весной. Хозяйка Берингара стала строже, спокойнее, а если она и улыбалась, то эта улыбка была короткой и предназначалась либо Агнете, либо Киферу Тойцу. Обе, и Эрмелинда, и Агнета, немного посмеивались над чудаковатым доктором, но эти насмешки были добродушны, легки и сам Тойц только ворчал в ответ, а иногда улыбался и сам.

Через три дня после похорон Адала умерла Грета Харман. Эрмелинде сообщили об этом значительно позже, когда она окончательно выздоровела. Хозяйка Берингара восприняла эту весть спокойно и только спросила, были ли достойными похороны матери ее мужа.

Жизнь в Берингаре снова изменилась Она стала размеренной и тихой. Эрмелинда каждый день посещала могилу Адала и клала на нее букет свежих роз. Это было единственное время, когда она оставалась одна. Агнета никогда не сопровождала мать в эти скорбные для нее минуты. Было и еще одно исключение в общении матери и дочери: в их разговоре никогда не упоминалось имя Готфрида.

Кифер Тойц увлекся изучением содержимого двух склянок, найденных им в комнате Готфрида. Не смея сказать о находке Эрмелинде, он сообщил о ней только Агнете.

Алхимия была любимым занятием Тойца. Но задача, с которой он столкнулся на этот раз, оказалась очень сложной.

 Понимаете, в чем дело,  объяснял Тойц девочке.  Я уверен, что в обоих сосудах одно и тоже вещество. Но я никогда не видел ничего более странного. Оно может и лечить и убивать. Я назвал его «инкогнито антидотум»  таинственное противоядие.

Неутомимый Кифер Тойц провел два десятка экспериментов в результате которых, во-первых, в округе значительно уменьшилось количество бродячих собак и кошек, а, во-вторых, некоторые из них, кому повезло остаться в живых, выздоровели от самых тяжелых болезней.

 Я дал одну каплю «инкогнито» кошке с парализованными задними лапами,  рассказывал Агнете Тойц.  Она выздоровела и родила шестерых котят. А в другом случае, полкапли «инкогнито» убили трех совершенно здоровых собак. Перед смертью у них налились кровью глаза, и они выли так, словно у них кипели мозги.

Эрмелинда в конце концов узнала об экспериментах Тойца. Не без основания побаиваясь, что доморощенный лекарь перейдет на эксперименты на людях, она запретила ему заниматься дальнейшим исследованием «инкогнито».

 Вы пытаетесь остановить развитие науки!  заявил баронессе обиженный Тойц.  Может быть, это и есть та легендарная панацея, о которой писали еще древние греки.

Эрмелинда нахмурилась и ответила, что от панацеи не умирают. Она приказала вылить остатки «инкогнито» в мусорное ведро в своем присутствии.

Тойц был вынужден подчиниться, но спрятал пустые склянки. Чуть позже, надеясь на то, что на стенках сосудов все еще осталось несколько капель «инкогнито» он заполнил их водой. А еще через неделю он дал выпить это лекарство молодой деревенской женщине с парализованной левой рукой. Женщина выздоровела, и Тойц едва не сошел с ума, во-первых, от радости за удачный эксперимент, а, во-вторых, от горя, ведь у него не осталось ни капельки «инкогнито». Переживания уложили старика в постель. Агнета навещала старика и терпела его многочисленные разглагольствования о науке изучения лунного света. Тойц утверждал, что лунный свет можно как воду собирать в стеклянные банки и с их помощью лечить слепоту. Но больше всего старик, конечно же, переживал за потерянное «инкогнито». Ему казалось, что он, как никто, был близок к открытию великой панацеи способной остановить и чуму, и моровую язву.

Через полгода из деревни Фирграт, где жила исцеленная Тойцем женщина пришло не хорошее известие. Оказывается, сразу же после своего выздоровления женщина ушла от мужа  тихого, доброго пастуха  и двух детей и связалась с неким Абрамом Турком, содержащим дом для заезжих купцов. Женщина стала много пить, а кое-кто утверждал, что толстый Турк уговорил ее ублажать любовью по ночам не только его, но и заезжих гостей.

Эта весть несколько охладила научный пыл Кифра Тойца, но не переубедила его в том, что миром движет только наука по имени алхимия. Беседуя с Агнетой старый лекарь часто поднимал указательный палец вверх, показывая им на потолок, и говорил, что люди рано или поздно, пусть и, ошибаясь на своем пути, найдут Великую Панацею.

Но старого лекаря и жителей Фирграта, включая исцеленную блудницу и Абрама Турка, убили не чьи-либо ошибки, а совсем другое  чума. Она полностью выкосила деревню не оставив в ней ни одного живого человека и своим черным крылом задела Берингар. Но замок выстоял, потеряв только десяток человек. Потом чума ушла на Запад

Дорога в Фирграт, на которой был рассеян прах рыцаря Готфрида, заросла и превратилась в ромашковое поле. Молоденький дуб, который раньше рос рядом с дорогой, теперь вдруг оказался в центре поля и словно чуть приподнялся на невидимом бугре

21

В 1114 году в Берингар вернулась старшая дочь Эрмелинды Идан. Молодая, женщина приехала с двумя детьми: Жаком двенадцати лет и трехлетней крошкой Марией. Как оказалось, чума достигла Франции, а после смерти мужа Идан, в течение года, потеряла все, что имела: поместье, деньги и даже связи, потому что люди, с которыми были налажены эти связи, попросту умерли.

Эрмелинда приняла дочь ласково и особенно сильно обрадовалась внукам. В Берингаре стало заметно веселее, потому что неутомимый Жак постоянно придумывал новые игры и не чурался возиться с местной детворой, а маленькая Мария  удивительно похожая на бабушку  привязалась к Эрмелинде едва ли не больше, чем к родной матери.

Как и прежде, Эрмелинда каждый день посещала могилу Адала, и на его могилу ложился букет цветов. Эрмелинде уже исполнилось пятьдесят два года, но ее красота не увядала. Местный бард, довольно веселый и неумный малый, ушедший с очередным походом в Иерусалим, сочинил песню о женской преданности, явно намекая в ней на хозяйку Берингара. В замке часто бывали гости, в том числе возвращающиеся из Святой Земли паломники. Судя по их рассказам, песня о хозяйке замка Берингар свято чтящей память своего мужа, стала довольно популярной даже в Иерусалиме. Ее любил слушать король и его верные рыцари

Все изменилось в 1117 году, когда в замок прибыли иерусалимские рыцари Анри Ложен и его брат Франсуа. Стоя перед святыми иконами в церкви Берингара, они поклялись, что Грета Харман отравила своего мужа и их брата Луи в 1095 году и бежала из дома, прихватив с собой все самое ценное. Причина ее преступления была чудовищна дважды: во-первых, муж смог уличить ее в прелюбодеянии с родным братом Гастоном Харманом, а, во-вторых, чем больше подрастал маленький Адал, тем больше он становился похожим на своего другого дядю  Илиа Хармана. Грету искали, но ее умение врать и склонность к артистизму были просто поразительными. Кроме того, молодая женщина благородного происхождения, пусть и не лишенная средств к существованию, но с маленьким ребенком на руках всюду вызывала к себе невольное участие. В 1101 году Грета и Адал перебрались сначала в Эдесу, а потом в Иерусалим. Ей удалось выдать себя за дальнюю родственницу герцога Аскалонского, но болезненная склонность к интригам не оставила ее и в Святой Земле. В конце концов, Грету обвинили в попытке отравить жену герцога. Она бежала из тюрьмы до суда и какими-то одной ей ведомыми путями смогла ускользнуть из-под тяжелой руки герцога.

Эрмелинда выслушала рассказ двух рыцарей не прерывая его, и не задавая вопросов. И хотя песни о ее преданности мужу еще продолжали звучать повсюду, она перестала посещать могилу Адала. Вскоре та, лишенная ухода, покрылась густой травой и превратилась в простой бугорок в углу сада. Теперь все свое время Эрмелинда отдавала непоседливому Жаку и очаровательной Марии. Но, даже увлекаясь игрой с детьми, Эрмелинда никогда больше не подходила к могиле Адала.

Агнета как-то раз попыталась заговорить матерью о Готфриде. Эрмелинда нахмурилась и ответила, что какой бы отвратительной особой не была Грета Хартман, ее сын  пустой и сластолюбивый мальчишка  не заслужил такой страшной смерти. Адал был, скорее всего, игрушкой в руках своей матери, но не ее орудием. Агнета попыталась возразить и сказала, что она хочет поговорить о Готфриде, а не об Адале.

 Готфрид был всегда удивительно добр, мама,  сказала она.  Он много раз спасал тебя и может быть, он хотел снова защитить тебя

 Защитить?!  перебила дочь возмущенная Эрмелинда.  Но если была угроза моей жизни, почему он не сказал об этом мне? И почему он выбрал Адала, а не Грету?

 Во время приема герцога Саксонского ее не было в замке.

 Но эти две смерти, его и Адала, выглядят так нелепо! Готфрид просто сошел с ума

 Даже если он сошел с ума, то в чем его вина?  в свою очередь перебила Агнета.  Я знаю, что ты хотела припугнуть разводом Адала в присутствии герцога, но как ты думаешь, не приняла ли это Грета всерьез?

 Все равно это не повод выбрасываться с мальчишкой из окна!

Эрмелинда отвернулась от дочери, давая понять, что разговор на эту тему окончен.

 Мария!..  громко позвала она внучку и в ее голосе вдруг послышались радостные, ласковые нотки.  Иди сюда, моя малышка!

 Мама!..  позвала Эрмелинду Агнета.  Мама, ты просто не хочешь думать о том, что случилось на самом деле, но, пожалуйста

Эрмелинда ушла не оглядываясь. Она подхватила маленькую Марию на руки и закружилась с ней в шутливом танце. Раскрасневшееся и радостное лицо хозяйки Берингара казалось настолько счастливым, что Агнета невольно и грустно улыбнулась

22

Как говаривал лекарь-алхимик Кифер Тойц, у времени есть только три свойства и все они находятся вне его. Во-первых, над временем властен только Бог, во-вторых, его не замечают дети и, в-третьих, его боятся старики. В Берингаре ветер времени уносил только людей и не обязательно стариков.

В 1120 коду восемнадцатилетний Жак ушел в Иерусалим. Облаченный в рыцарские латы, без шлема, он напоминал юную девчонку. Но юноша грозно хмурил брови, держал руку на рукояти меча и был непреклонен в своем решении, как бы не отговаривали мать и тетя Агнета. Эрмелинда плакала, вспоминая своего сына. Даже ее обращение к внуку  единственное и полное скорби  не переубедило Жака.

Выросла и маленькая Мария. В 1129 году она вышла замуж. Через год у нее родилась девочка, которую назвали в честь матери. Родившегося через полтора года мальчика назвали в честь деда  Ганс.

Но тихое счастье Берингара  Жак регулярно присылал весточки о себе  оказалось слишком хрупким. В 1135 году на Саксонию снова обрушилась черная чума и опустошила множество городов, деревень и замков. В Берингаре выжили только Эрмелинда, ее шестилетняя внучка и пятеро слуг. Агнета, Идан и вся семья Марии ушли

Семидесятитрехлетняя Эрмелинда проявила незаурядный характер, восстанавливая порушенное хозяйство. Именно благодаря ее стараниям и упорству Берингар избежал нищеты и голода. Единственное родное существо  маленькая внучка Мария  придавали Эрмелинде и силы, и ясности ума. Хозяйка Берингара выглядела лет на десять моложе своего возраста и сохранила поистине королевскую стать.

Через пару лет после чумы, из далекого Иерусалима пришла весточка от Жака и небольшой сундучок с серебром и десятком злотых монет. Узнав о горе, постигшем Берингар, Жак всем сердцем сопереживал горю Эрмелинды, но не обещал вернуться, потому что дал слово людям и Христу.

Семь лет упорной борьбы за существование принесли свои плоды  Берингар ожил, деревни вокруг, пусть медленно, но восстанавливались. Жизнь брала свое Как выгоревший лес то тут, то там пускает зеленые побеги, так земля и люди едва ли не заново обустраивались на опустошенной земле.

Назад Дальше