ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Это очень жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Посвящается Крестону
Мой брат прошел через все это безумие
"Вуайериста невозможно насытить; ему скоро становится скучно от перспектив того, что двое людей делают вместе в постели. По мере того, как опыт увеличивает его визуальный аппетит, необходимо добавлять другие элементы, чтобы вызвать новое возбуждение; изнасилование, насилие, унижение, другими словами, то, что люди делают с телами друг друга и с достоинством своих умов в сексуальном контексте, так что, в конце концов, вуайеристу интересно наблюдать не за самим половым актом; это перестало представлять интерес еще на протяжении всего пути вуайериста; это можно было бы оставить для бедолаг, которые никогда в жизни ничего не добились с женщиной. Вуайерист нуждается в продолжении новаторских извращений и унижений, чтобы обеспечить временное удовлетворение. И поскольку удовлетворение является временным, хотя сам поиск полностью развращает, поиск развращенности никогда не завершается".
- Тед Льюис, "Т.Т.П." (Тяжкие Телесные Повреждения)
"Есть кое-что сладкое, что нельзя купить за деньги.
Это все, что тебе нужно, так что поверь мне, дорогая.
Это не преступление - быть добрым к себе".
- Kiss, "Lick It Up" (Оближи Его)
Кристофер Триана"Боди-Арт"
Пролог
Пришивая руку Симоны к телу Тиффани, он понимал, что он на правильном пути. Красота собиралась воедино из двух кусков холодной плоти. Нить вытанцовывала через бескровные дырки, следуя за стальным блеском иголки, как осенние листья за ветром. Гарольд работал, подгоняемый порывом музы, с непревзойденной скоростью и страстью, и до тех пор, пока его руки были крепки, он никогда не делал скидку своему мастерству, в угоду ускорению.
Призрачная бледность их кожи, как будто светиласьи не только от голубого света лампы в его засекреченной студии. Их свечение было обусловлено кольцами света, которые испускали странные пульсирующие объекты, установленные над головой. Они выглядели как огромные светлячки, с излучающими свет животиками, наклонённые к потолку, привлекаемые остротой гнили. Они летали в красной пыли. Гарольд не мог вспомнить, когда появилась пыль, но со временем пыль стала желанным компаньоном и сейчас окутывала его, подобно кровавому снегу, завиваясь в торнадо, которое подпитывало его развращенность, но также которое и питалось от него.
Гарольд вдыхал через ноздри, в то время как его глотку обжигал привкус распада. Он открыл свой рот, как будто приглашая, и пробуя вкус меди и формальдегида, которые витали в стальном воздухе.
Он смаковал вкус.
У искусства теперь был вкус.
Часть 1. Классифицировано: ХXX
1.
Тоби с трудом следил за дорогой. Он продолжал отвлекаться на ее оголенные бедра, которые погрузились в пассажирское сиденье. Они были кремовые и длинные, так соблазнительно выходящие из ее джинсовых шорт, так высоко обрезанные, что было видно карманы. Один из карманов, которые был ближе к нему, выпирал из-за того, что в нем лежал пакет с травкой. Музыка играла громко, стекла окон были опущены, как и автоматическая крыша машины, так что теплый летний ветерок трепал ее сказочные волосы.
Джессика всегда напоминала ему Линдси Лоханодну из его самых любимых звезд. Она сидела на своем сидении и трясла головой в такт музыке, ее груди тряслись под футболкой.
- Как далеко эта хижина?спросила Джессика.
- Около тридцати миль.
Она закинула ногу на приборную панель, и когда он уставился на ее пальцы с розовым педикюром, в штанах у него зашевелилось.
- Езжай быстрее, - cказала она.
- Джесс, я уже гоню под восемьдесят.
Тоби не был уверен, какой был установлен скоростной лимит, но сомневался, что он превышал сорок миль в час. Они свернули на проселочную дорогу и гнали на полной скорости. Они не видели другие машины уже где-то полчаса, так что он гнал со всем рвением.
Тоби почувствовал, как рука Джессики скользит по его бедру, она пододвинулась ближе и укусила его за мочку уха. Ее кожа приятно пахла. Дешевым фруктовым парфюмом, от которого, как она знала, он сходил с ума. Она сняла солнцезащитные очки и одарила его дьявольским взглядом. Воздух наполнился пошлостью. Он мог видеть, как это зарождается в этих зеленых глазах.
Джессика иногда была немного безумной. В другие периоды она была полностью безумной. Вот почему он находил ее неотразимой. Последний год в школе Тоби был квотербеком в футбольной команде, что привело их на чемпионат штата. Он понимал, что люди интересовались, зачем он выбрал эту кошечку взамен главной чирлидерши в школе. Он мог выбрать любую девушку, но Джессика была именно для него. Никаких сомнений. Она была настолько горячей, как и огненный цвет ее волос, и настолько дикой, что очень часто балансировала на грани. Теперь, когда их выпускной год был позади, им было по восемнадцать и они старались жить на полную катушку в свое последнее лето перед колледжем. Тоби рассчитывал на то, что проведет с ней столько времени, сколько сможет, он поступил в Университет Теннесси в Ноксвиле, она же оставалась в Гумболте, в надежде, что сообразит, что будет делать со своей жизнью.
- Не знаю, смогу ли я выдержать еще тридцать миль,oна горячо дышала ему в ухо, из-за чего волосы на его шее встали дыбом.
- Просто подумай о джакузи, малыш,oтветил он, опуская руку между ее бедер.
Они сомкнулись в ответ, а ее рука передвинулась к нему на колено, массируя выпуклость на его шортах. Она погладила его яйца и ствол, и его попытки совладать с эрекцией становились все менее успешными.
- Давай сделаем поездку немного интереснее, - сказала она, расстегивая его ширинку.
- Может, следует подождать, пока не доберемся?
- Да не будь ты ссыкуном.
Она достала его член и отстегнула ремень безопасности. Затем наклонилась к его коленям. Она начала медленно лизать, затем посмотрела на него с улыбкой, положив руку ему на колено, из-за чего его нога втопила педаль газа.
- Правила ты знаешь, - сказала она, - замедляться тебе запрещено.
2.
Кэнди посмотрела в зеркало инспектируя свои корни. Она была натуральной брюнеткой, но волосы, окрашенные в платину, наконец начали становиться серыми. В течение всей своей карьеры она была блондой и была известной за то, что следовала за стилем Фарры Фосетт, также как и за то, что она была белой девчонкой с аппетитной задницей негритянки. Сейчас ей было пятьдесят, ее задница уже не была столь подтянутой и сочной, какой была в свое время, но, во всяком случае, ее фигура не была испорчена родами, и у нее по-прежнему были торчащие сиськи и гладкий живот. Она никогда не насиловала себя имплантантами и татуировками. Ей удалось сохранить натуральность девчонки из соседнего подъезда, даже несмотря на то, что ее последние роли в фильмах превратили ее в мамочку из дома напротив. Но это было неплохо. Работа была работой, в конце концов, и сейчас, когда она постепенно начинала выглядеть на свой возраст, работы стало меньше и она находилась все дальше.
Это было не так, как тогда, когда она была в расцвете сил, еще до того, как любой любитель с видеокамерой мог сделать съёмку шлёпающих тел и выложить её в Интернет. Тогда, в 80-х, она блистала и снялась в более чем сотне топовых порнофильмов между 85-м и 89-м годами; в том числе в фильмах, отмеченных наградами AVN: "Лагерь Минетов", "Попка для Брейк-данса", "Киска" Льюис и Ёбари" и "Жесткая Кэнди", роль в которой она дебютировала. После этих наград она стала звездой индустрии и следующее десятилетие провела, буквально купаясь в сексе, наркотиках, привилегиях звездной жизни и наличке. Ее фото распространяли "Хастлер" и "Пентхаус", где она была главной звездой нe один раз. Она даже снималась в клипах известных групп того времени, в которых она рассекала со змеями и танцевала подвешенная на цепи, пока пар от сухого льда овивал ее, как туман овивает Шотландские озера. Но затем, когда ей стукнуло сорок, все это исчезло - она не была готова к изменениям в индустрии. Порносайты стали меньше платить за ее любительские видео в силе P.O.V. и короткие приватные сессии. Все сюжеты были довольно избиты - одинокая домохозяйка с другой стороны улицы, мать лучшего друга, требовательный босс и другие, подобные клише. Все диалоги были импровизацией, а секс был бесцельным и рутинным: соблазнение, дрочка, минет, обычный секс и кончун на лицо. Иногда был анал, но он стоил дороже.
Банальность этих съемок и невдохновляющей халтуры, к которым они приводили, всегда заставляли чувствовать себя опустошенной и разбитой от осознания, что она перестала быть особенной. У нее по прежнему было сногсшибательное тело и милое личико, а трахаться она могла такими способами, от которых у этой молодой шпаны румянец бы выскочил. Все что ей было нужно, это шанс снова проявить себя, поучаствовав в чем-нибудь свежем и оригинальном, прямо как в дни славы, при работе с другими легендами такими как Джек Кокс, Бани Хэнкс и Рутгером Малоуном. Она ведь еще не была смыта ниже плинтуса, так ведь? Она не была слишком стара, во всяком случае не выглядела старой, правда? Ей часто говорили, что она выглядит на десять лет моложе своего возраста, также она очень следила за собой и те деньги, которые она выкидывала на чертовски дорогие кремы для кожи, должны были чертовски улучшать ее внешний вид.
Со связанными в пучок волосами, так, чтобы краска могла впитаться, Кэнди достала свою помаду вишневого цвета и сжала губы. Они были по-прежнему пухлыми и соблазнительными; отличные губы, чтобы сосать член, и вокруг них было лишь немного морщинок, настолько мало и таких маленьких, что на камере этого практически не заметно, тем более, если ее лицо напудрить.
Сегодня она снималась в очередном сюжете про доставщика пиццы, для сайта для фуд-фетишистов. Спустя пару часов она будет трахать доставщика, пока тот будет поливать ее соусом для пасты, а ее сиськи будет засыпать тертым сыром. Это было бессмыслицей. Это было утомительным. Но это оплачивало счета.
Она страстно желала снова оказаться в центре внимания, пока не стало слишком поздно. Ей было все равно, насколько это было извращенно или экстремально, главное, чтобы это было новаторским и очень-очень хорошим. Свой стыд она потеряла давным-давно, после того, как она вылизала тысячу задниц и на нее кончали тысячи членов в безумных сценах с групповухами. Она могла справиться с жестью. Она могла справиться со всем, чтобы на нее не выпадало. Она была кудесницей влажных фантазий, крестная мать грязного секса. Для нее ничего уже не было табу. Ничего не было за гранью. Не было слишком высокой цены за ту славу, которую она заслуживала.
У нее зазвонил телефон, она посмотрела на него и узнала номер, это было эхо прошлых дней. Номер не был записан у нее в контактах, но она так часто набирала эти цифры, еще за годы до того, как сотовые были изобретены, что они были буквально выжжены в ее сознании. Прошли годы с тех пор, как они разговаривали последний раз и она была удивлена, что у него по прежнему тот же номер. Но опять-таки, он всегда был мужчиной верным своим привычкам.
- Рутгер, это ты?
- Кэнди, малышка, - ответил он. - Боже, как же я истосковался по тебе и по твоей милой, сладкой попке.
- Боже, Рутгер. Прошло уже сколько, десять лет?
- Тринадцать. Слишком много, радость моя, я снова хочу снять тебя.
Ее лицо в зеркале вспыхнуло.
- Только сейчас думала, о наших старых фильмах,ответила она.
- Я тоже. Последние тринадцать лет.
Они оба засмеялись.
- Пакуй сумки,cказал он. - Ты летишь в Ноксвилль первым классом.
3.
Гарольд оттянул простыню и оголил Симону, которая была уже старой и разумеется мертвой, но ее лицо по-прежнему было невыразимо прекрасно. Вот она, растянутая перед ним на одной из кушетокгубы, которые он когда-то целовал, глаза, которые когда-то проливали по нему слезы, руки, которые окутывали его тело в мягкий и приятный рай, который она для него представляла.
Его первая любовь: Симона Вилсон. Его ненаглядная еще со средней школы, которая сейчас представляла из себя ничто иное, как очередное тело в его семейном склепе. Господи. Он не видел ее с выпускногодвадцать лет назадспустя несколько лет, после того, как она его бросила. Городок был небольшим, но ему все равно не удавалось пересекаться с ней, хотя конечно, он не особо часто выходил на улицу.
В отличие от другого персонала "Похоронного бюро Рубена", Гарольд работал по ночам. Он приходил поздно и применял свое мастерство на мертвецах, чтобы они снова выглядели как живые, конечно не на долго, и только тогда, когда был сделан запрос на захоронение в открытом гробу; в остальных случаях, он просто бальзамировал тела, что не давало в полную меру развернуться его таланту. Ночь ему нравилась, так как день он презирал. При дневном свете шастало слишком много народу. Ночь же была пустой и спокойной. В тени Гарольд чувствовал себя гораздо комфортнее. Брать постоянно ночные смены было не совсем обычной практикой, даже для гробовщика, но и Гарольд был не обычным человеком, и его старшая сестра Мод, приняла его таким уже очень давно. Она владела фамильным бизнесом и разрешила ему эти ночные смены, в основном из-за того, что его мастерство обращения с мертвецами было непревзойденным. Стабильность заказов на похороны в открытом гробу была обеспечена как раз тем, что их похоронное бюро обеспечивало достойный вид покойников для финального поцелуя на прощание. Руки Гарольда были как будто волшебными, как патологоанатома никто не мог его превзойти.
Он был больше, чем просто гробовщиком, он был художником.
До этого момента, Гарольд никогда не работал над теми, с кем у него когда-то были отношения. Он даже думал, что это какое-то корпоративное табу, по типу, когда хирургам нельзя оперировать своих детей. Он не видел и не разговаривал с Симоной годы, но он безошибочно и сразу же узнал ее, когда ее осветила лампа. Даже не смотря на то, что ей было приблизительно сорок лет, лицо ее по-прежнему было столь же прекрасным, как тогда, когда они были молодыми любовниками. Это была ее особенная и лучшая черта. Сейчас он этим восхищался, его взгляд скользил по черте ее челюсти. Ее курносый нос был похож на фруктовый бутон, а ее губы, острые как жало пчелы, аккуратно расположились между щек. Даже неизбежное увядание ее плоти не могло отвлечь его от ее утонченной натуры.
Она была подобна ангелу.
Реальность того, что она умерла, пронзила его, как и понимание шансов, которое пришло вместе с ней, теперь он был по-настоящему одинок и время его истекало. Он не ходил на свидания годы. Он стал затворником и ночной совой, проживающим свои годы в темные часы, когда все спят. Его растущее отвращение к социуму полностью разрушило его, и теперь он даже не мог представить себе, как он может веселиться с девушками, подобно Симоне. Вспоминая то время, он бесцельно смотрел на безжизненный кусок плоти, и все это казалось ему как какие-то фантастические мечты. Он понимал, что как только он ее забальзамирует, как только закроют гроб с ней, часть его жизни тоже будет закрыта.
- Милая горошинка, - прошептал он ей в ухо.
Он поцеловал хладный лоб и вдохнул аромат ее кожи.
Подвал похоронного бюро был его студиейхолодный и металлический погреб, пространство искусства. Здесь у него были его дезинфицирующие трубки и шланги, его блестящие инструменты из нержавейки и его мольберты для писания картин в виде кушеток. Затем, тут были сами тела - его жуткая глина для скульптур. Ему всегда нравилось взаимодействовать с плотью, предполагая возраст и недуг, который привел эти останки к нему. Достойный вызов он обожал больше всего. Но с Симоной было все по другому. Ее линии любви были настоящим шедевром сами по себе. Он чувствовал себя как мультипликатор, у которого появилась возможность прикоснуться к Давиду Микеланджело.
Он начал с аспиратора - устройства, которое откачивало кровь из тела. Он ввел его в ее левую икру и направил поток в слив под кушеткой. Он ждал, по-прежнему восхищаясь тем фактом, что его первая настоящая девушка лежала мертвая перед ним. Он глубоко вздохнул, наблюдая как ее жизненные соки покидают ее. Следуя инструкции, он начал пудрить ее лицо и натирать его кремами, работая над тем, чтобы подчеркнуть ее достоинства, при этом не испортив их. Ее бледность была призрачной, но по-прежнему чувствительна для него. Она выглядела так свежо, как будто только что приняла душ. Она даже пахла приятно.
- Дорогая, ты будешь моим специальный проектом,cказал он ей.
Он провел обратной стороной ладони по ее щеке и спустился к ее элегантной лебединой шее. Его кончики пальцев прошлись по ее ключице, затем спустились к изгибу ее грудей, там, где были соски, он буквально чувствовал, как кровь отступает от них. Он никогда не занимался с ней любовьюони встречались всего пару недель в средней школе, и познакомились в классе искусствно он желал ее. Но, они были молоды. Он нервничал и она была невинна. Самое дальнее, до чего они доходили, это поцелуи. Он наклонился и поцеловал ее снова. Кончик его языка пробежался по ее идеальным зубам, затем он выпрямился и пробежался руками по ее длинным темным волосам.