Руки лежали тут же, на дне корзины.
Смуглое лицо жертвы было поднято вверх. На лбу чернел крупный символ с потеками крови. Шестилучевая вписанная в круг свастика.
Проклятье, прошипел Воеводин и обернулся к Усманову. Где Политов? Срочно ищи и сюда его! Мария! Ты видела своего бывшего?
Маша помялась, прежде чем ответить.
Нет, со вчерашнего вечера.
Давайте живо ищите. Иначе я вас самих гуглить языческие символы заставлю.
Тут нечего гуглить, Александр Владимирович, сказала Маша. Это или громовик, знак Перуна. Или коловрат с солнцеворотом. Они чем-то отличаются, но я не помню, чем. Один из главных языческих символов. Местные нацисты лет десять назад любили его на заборах рисовать.
Вот-вот, сказал участковый. Я потому гастеров сюда и не пустил. Незачем им знать, что их товарища нацики прибили.
Воеводин посмотрел на хмурых среднеазиатских работяг.
Нацики или не нацикиэто нам еще предстоит выяснить, сказал он. Но если вы, товарищ участковый, собираетесь и дальше работать с оглядкой на чувства гастарбайтеров, вам лучше посидеть дома. Коронавирус все-таки.
Он наклонился, разглядывая символ на лбу трупа.
Тут очень четкие линии. Как это сделано?
Как клеймо, ответил судмедэксперт. Раскаленный металлический штамп, судя по всему.
Время смерти?
Час или два ночи, судя по состоянию трупа. Тут еще кое-что есть, товарищ полковник.
Судмедэксперт протиснулся в корзину и откинул в сторону верх оранжевого жилета. Открывшаяся под ним рубашка была разорвана и обуглена. На груди трупа виднелись выжженные знаки, похожие на извивающихся червяков.
Молчание длилось долго.
Участковый кашлянул, всех выведя из ступора.
Вы только посмотрите, задумчиво сказал Усманов. Наш маньяк не только язычник, но еще и нацист.
Воеводин повернулся к нему.
Живо к Политову. Бегом. Мне нужен перевод этого дерьма.
***
Сознание возвращалось рывками, словно из-под толщи тяжелой воды.
Все вокруг болело. Весь мир ныл от боли, словно один большой гнилой зуб.
Было темно, и только узкая полоса света резала глаза, будто ножом.
Иван протянул руки к свету, напрягся и кое-как сдвинул крышку. Свет хлынул внутрь, черное сменилось нестерпимо белым, от чего боли только прибавилось.
Иван подполз ближе и вывалился из мусорного контейнера.
Оказавшаяся рядом старушка взвизгнула и отскочила.
Простите, Алевтина Евгеньевна, заплетающимся языком промямлил Иван, узнав соседку.
Совсем спился, идиот! завопила она и огрела его помойным ведром.
Извините.
Пьянь подзаборная!
Иван сел, отряхиваясь от картофельных очистков и какой-то вонючей слизи. Одежда была порвана, через правую руку от запястья до локтя тянулся и кровоточил длинный порез. Горло саднило, и, дотронувшись, он чуть не взвыл от боли.
Ох ты ж, Ваня, соседка тут же поменяла злость на участие. Кто это тебя так?
Не помню. Кто-то.
К врачу надо. Говорила тебе. Не доведет пьянство до добра.
Конечно.
Он встал, держась за стенки из синего профнастила.
В глаза бросилась вмятина на жести контейнера, куда он прошлой ночью впечатался головой.
Память услужливо подбросила воспоминания.
Что-то темное и мохнатое. Когти. Хрип. Бегство. Лязгнувший люк на крышу и лязгнувшие зубы сзади. Прыжки через ступени сначала и прыжки через перила потом, когда стало ясно, что нагоняют. Рывок из последних сил, чтобы хотя бы немного оторваться и забежать за угол, а там спасительный сквер, темнота и подвернувшиеся мусорные контейнеры. И чье-то тяжелое дыхание рядом, когда он сидел, скрючившись, внутри, стараясь не потерять сознание.
Хреново ты бегаешь, чудище, вслух сказал он и усмехнулся.
Это ты о ком? старуха подозрительно сощурилась. Какое такое чудище?
Ни о ком, бабушка. Спасибо. Пойду я.
Он шатаясь побрел к подъезду.
Ну иди-иди. Алкоголик несчастный, донеслось сзади.
Старый дребезжащий лифт довез его до девятого этажа.
Железная дверь в квартиру была приоткрыта. В щели косо торчала личинка выломанного замка.
Иван перехватил поудобнее найденную внизу палку и зашел внутрь.
Все было перевернуто вверх дном. Разломанная мебель, бумаги на полу, выпотрошенный матрас. Компьютера не было. И не хватало нескольких папок с информацией по сектам. Иван попытался вспомнить, что именно было в этих папках, но с больной головой это было сложно.
Оставаться здесь было нельзя, и Иван в очередной раз похвалил себя за предусмотрительность. Запасной аэродромнеобходимая штука для работы с сектантами.
Он быстро покидал в рюкзак личные вещи. С некоторой опаской зашел в туалет, но тайник за унитазом обыскивающие так и не нашли. Вытащил из стены кирпич и достал старый ноутбук и сумку с документами и деньгами. На кухне повертел в руках литровую бутыль выдержанного самогона (на дубовой щепе, обжаренном солоде и черносливе, куда там вашему скотчу), сунул ее в рюкзак.
Хотел было вызвать такси, но вспомнил, как вызывал его прошлой ночью, и решил ехать на автобусе. Взвалил рюкзак на плечи и вышел из квартиры, плотно закрыв дверь.
***
Иван уже завернул за угол и прошел сквер, когда к его дому подкатил «форестер».
Усманов выскочил из машины и быстро забежал в подъезд.
Вернулся он спустя десять минут и долго стоял под козырьком, смоля сигарету и о чем-то напряженно размышляя. Потом достал телефон и хотел было кому-то позвонить, но передумал, засунул телефон обратно и сел в машину.
***
Алишер Эльмуродов, 1989 года рождения, стал бригадиром потому что лучше других говорил по-русски и умел договариваться с начальниками, выбивая дополнительные средства и удобный график.
Он отпустил бригаду ближе к восьми вечера, а сам остался по своим личным делам. Одна из камер спустя час зафиксировала его прогуливающимся в компании местной жительницы. Они долго сидели на одной из скамеек, расположенной дальше по набережной. Но к 11 часам Алишер был уже один.
На нем нет оранжевого жилета, сказал Воеводин, рассматривая стоп-кадр.
Он же на свидании, сказала Маша. Кто ходит на свидание в оранжевых жилетах?
Я к тому, что убийца надел на него жилет. Значит, это было для него важно. Зачем?
Маша пожала плечами.
Чтобы подчеркнуть профессию?
Да. И еще отрубленные руки. Словно наказание за плохую работу.
От подрядчика нареканий на работу его бригады не было.
Надо еще покопать. Вряд ли он только тротуары укладывал. Может была еще другая работа? Ремонты квартир, строительство домов?
А связь с женщиной? Отвергнутый поклонник, которого предпочли гастарбайтеру?
Да. Женщину нужно найти. Но вариант с работой кажется мне более предпочтительным.
А как же свастика и тайнопись?
Воеводин отмахнулся.
Надо все варианты рассмотреть. Больно уж это все в глаза бросается. Словно специально кто-то выпячивает.
Второй труп на обзорной площадке, сказала Маша. Это не просто так.
Конечно. Но, если это наш маньяк, надо понять, как он жертвы выбирал. Вряд ли случайно. Что общего между бомжом и гастарбайтером?
Низы общества, предположила она. Беззащитность?
Скорее отверженность. Большинство людей предпочитает их не замечать.
Может кто-то возомнил себя санитаром леса? Свастика сюда хорошо вписывается.
Вопрос только в том, как этот кто-то умудрился убить человека на освещенном месте, да еще и оставить на теле свою писанину.
Камера на ресторане не работает, напомнила Маша. А остальные слишком далеко.
Значит, он знал, что камера не работает. Иначе бы не полез.
В дверь постучали, и в кабинет просунулся длинный нос дежурного.
Товарищ полковник! Гастеры бузят!
***
Пятеро гастарбайтеров стояли кучкой в приемной и шумно разговаривали на своем гортанном наречии, размахивая руками. Двое охранников безуспешно пытались вытеснить их в коридор.
Что здесь происходит? громко спросил Воеводин, и гастеры замолчали.
Вот, сказал дежурный. Показания с них сняли. А уходить не хотят. Какую-то защиту требуют.
Какую еще защиту?
Один из работяг шагнул вперед.
Алишер фашист убил! заявил он. Я знак видел!
Я ему фото трупа показал, сказал сзади один из оперов. Он сперва никак не отреагировал, а теперь вот бунтует.
Воеводин поднял руку.
Товарищи работники. Успокойтесь. Мы во всем разберемся.
Я знак видел! повторил работяга. Мы все знак видел!
Я только этому показывал, сказал опер.
Гастеры загомонили, размахивая руками.
Подождите, сказал Воеводин. Вы хотите сказать, что видели этот знак раньше?
Один из них вытащил смартфон, порыскал по экрану и протянул его вперед.
Это была фотография облезлой железной двери, на которой красовалась намалеванная белой краской шестилучевая свастика.
Наш квартира! пояснил гастер. Назад неделя.
Кто-то нарисовал свастику на двери их квартиры неделю назад, сказала Маша.
Алишер фашист убил! повторил гастер.
Защита нужен! сказал другой.
Думают, что они следующие, понял опер.
Найти фашист надо! сказал гастер. Ты не найти, начальника, мы сам найти. Собрать люди и найти!
Воеводин примирительно поднял руки.
Мы всех найдем, не беспокойтесь, и в сторону: еще не хватало, чтоб они людей собирали и фашистов шли ловить.
***
Усманов вернулся в отдел ближе к вечеру.
Прошел мимо своего кабинета к дознавателям и вызвал Машу в коридор.
Ты чего такой угрюмый?
Усманов молча почесал лоб, как делал всегда, когда волновался.
Ну? Тёмка! Ты меня пугаешь.
Просто не знаю с чего начать.
Начни с чего-нибудь.
Твой бывший связан с этими убийствами. И у меня, кажется, есть этому доказательства.
Глава 7
Вторая квартира досталась Ивану от давно умершей бабки и когда-то служила ему конспиративным пристанищем, о котором практически никто не знал.
Он не был здесь уже пять лет, и с трудом представлял себе, что увидит. Воображение рисовало провалившийся потолок и рухнувшие стены, окончательно побежденные черной плесенью. Квартира располагалась в полуторавековом купеческом доме, который не ремонтировали со времен разгона Учредительного собрания. Здесь даже лестничные пролеты в подъездах до сих пор были сделаны из чугуна.
Улица Черниговская была одним из самых странных мест в городе. Это была даже не улица, а набережная, застроенная облезлыми малоэтажными домами. Сюда не ходил общественный транспорт, а офисы любящих уединение контор перемежались трущобами и откровенными бомжатниками. Посторонние если и заворачивали в эту сторону, то по очень большой нужде. Временами Ивану казалось, что если пройти по Черниговской чуть дальше, то можно попасть в ад. Там начинались гигантские руины старого элеватора и развалины мельничного комплекса, выстроенного в викторианском стиле. Ночью они напоминали замок людоеда, и даже расположенный рядом сверкающий метромост не мешал этому впечатлению. Дальше дорога уходила вдоль берега в никуда. В пустоту.
Дом 15в был расположен в кривом проулке, упиравшемся в непроходимые заросли ивняка и крапивы. Вдоль облезлых стен все также тянулся унылый палисадник. И все так же, как пять лет назад, сидел на бревне сосед Василий, в грязных спортивных штанах, шлепанцах и майке-алкоголичке. Иван поежился. Было прохладно. На столике перед Василием стояла бутылка дешевой сивухи.
Вот, сказал Василий. Достал. Сто рублей. Идрит твою налево. А вчера-то что? Вчера-то семьдесят.
Кризис, объяснил Иван, подходя ближе.
Этикетка на бутылке была приляпана криво. Про существование акцизных марок производители не подозревали.
Василий, словно фокусник, выудил откуда-то два пластиковых стаканчика.
Будешь?
В следующий раз, Василий Иваныч.
Ну!
Возглас «Ну!» у Василия мог означать что угодно. От крайней степени недоверия до восхищения и одобрения.
Как жизнь? спросил Иван. Как квартирка моя? Стоит?
Василий глянул на него внимательно, будто только сейчас понял, с кем разговаривает.
Стоит. Что ей сделается-то, квартирке твоей. Вот прошлой зимой у нас трубы прорвало, всех старух слева затопило. Но твоя-то вроде справа. Считай, пронесло.
Может, приходил кто ко мне?
Василий сморщил лоб, вспоминая то ли «кто приходил?», то ли «как тебя, парень, зовут и кто ты вообще такой?»
Может, наконец, родил он и достал из кармана банку с килькой в томате.
Иван прошел мимо, решив не мешать трапезе.
Квартира была на первом этаже, с отдельным входом в виде низкой арки, утопленной в толстенной стене.
На полу в тамбуре валялось несколько конвертов и кучка рекламной макулатуры. Иван сгреб мусор в угол, прихватил конверты и открыл дверь.
Когда-то он планировал устроить здесь офис своего детективного агентства, поэтому квартира меньше всего походила на жилую. Черные письменные столы, черные шкафы для бумаг, выгоревший ковролин, серые стены и оружейный сейф в углу. На одной из стен висела подробная карта города. Жилой была только дальняя комната, с раскладывающимся диваном и телевизором.
Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли. Пахло деревом и древними кирпичами.
Иван прошелся по квартире, заглядывая в темные углы, словно боясь кого-то увидеть. Потом включил свет и рухнул в кресло. И тут же беззвучно выругался, потому что напротив кресла он увидел то, из-за чего пять лет сюда не заглядывал.
Вся стена напротив была плотно заклеена вырезками из документов, схемами, фотографиями свидетелей и подозреваемых. Они образовывали кластеры с аккуратно выписанными наверху названиями. Цветные нити соединяли все детали расследования между собой, а некоторые из них вели к центру, где висела черно-белая фотография его дочери.
Иван закрыл глаза.
***
Допрос 2. Полгода спустя
Вернемся к личной трагедии Политова. Что вы о ней знаете?
Почти ничего. Только общие сведения, которые нам сообщили после того, как все началось. До этого вообще ничего не знал. Даже о том, что Мария Кудрявцева была его женой.
Расскажите подробнее.
Примерно пять лет назад Политов расследовал деятельность «Ордена Света», эдакой полурелигиозной, полумасонской секты. И случайно вышел на след некоего тайного сообщества, настолько хорошо законспирированного, что о нем не знали даже некоторые его члены. Их использовали втемную, а сами они думали, что работают на какого-то эксцентричного олигарха. Было известно, что в сообщество входит ряд местных предпринимателей и чиновников, но никакие фамилии не озвучивались. Цели тоже были неизвестны, и сперва Политов решил, что все этомодная игра в местечковое масонство. На эту мысль наталкивала конспирация и любовь к ритуалам. Перстни, гербы, плащи, маски и прочая собачья чушь. Но затем Политов узнал что-то такое, что поменяло его мнение. И он стал копать серьезнее.
Что именно он узнал?
Этого нам не сообщили, а возможно и сами не знали. Брифинг тогда проводила ФСБ, а она полезной информацией делиться не любит.
Что было дальше?
Политов встал этим псевдомасонам поперек горла. Его пытались остановить, подкупить, натравить налоговую и еще каких-то проверяльщиков. У сообщества были какие-то выходы на не последних в области людей, так что кое-какие ресурсы имелись. Но Политов уперся и копал дальше. И тогда у него похитили дочь.
Как это случилось?
Не могу сказать. Это упомянули вскользь, как не особо важный факт. Собственно, он и был не особо важным. Так, лишний элемент для раскрытия психологии подозреваемого.
Как отреагировал Политов?
Ну, а как бы вы на такое отреагировали? Поднял на уши всех, кого знал, даже с какими-то бандитами связался. В общем, наделал глупостей. Все бестолку. Тогда он обратился к Воеводину, а тот вышел на Москву и, видимо, запустил какой-то процесс в высоких эшелонах. Потому что сообщество быстро свернуло свою деятельность. То ли их предупредили, то ли еще что. А девчонку так и не нашли. Кудрявцева, естественно, обвинила во всем Политова. Мол, если бы не твое твердолобое упрямство Короче, они развелись. Всё.
И ничего конкретного? Кто входил в сообщество? Фамилии?
Нет. Насколько известно, члены сообщества знали друг друга только по номерам. Никаких фамилий. Правда, были кое-какие подозрения. Например, в то время при странных обстоятельствах покончили с собой двоедепутат городской думы и замначальника областного департамента. Возможно, они были как-то связаны.
И чем они все занимались, тоже неизвестно?
Та деятельность, что была на виду, не выходила за рамки благотворительности и организации предпринимательских сборищ. Но ею занимались те, которые точно ничего не знали. В общем, с той поры об этих недоделанных масонах никто ничего не слышал.