Вэл попыталась заговорить, но из-за кляпа слова превратились в невнятное бульканье идиотки или задыхающейся жертвы.
Раздевшись, Маджид залез на Вэл и накинул веревку ей на шею.
С ее губ сорвался беспомощный, придушенный вздох. Глаза следили за каждым движением Маджида, моля о пощаде.
Если это игра, подумала Вэл, точка удовольствия давно пройдена. Запястья болят. Сердце готово проломить ребра от страха, с каждым ударом в висках все сильнее стучит кровь.
Из углов комнаты наползала чернота. В центре, словно в эбеновой раме, смутным пятном белело лицо Маджидаморда гигантского насекомого, рассеченная надвое блестящей золотой веревкой.
Вэл забилась в кровати, снова и снова переводя взгляд с рук Маджида на его глаза и обратно.
Он упорно их прятал, и это напугало Вэл больше всего.
Вначале Маджид поиграл с веревкой, то душа до потери сознания, то отпуская. В какой-то момент Вэл ощутила внутри себя член, толкавшийся в том же ритме, в каком усиливался и ослабевал нажим на ее горло. Глаза против воли закрывались, но, поймав наконец одурманенный взгляд Маджида, Вэл почувствовала, как ее покидает последняя надежда: ни холода, ни страсти, одна отстраненность, словно он смотрит из какой-то шизанутой вселенной, где мука и боль одинаково ничего не значат.
Веревка врезалась в кожу, и с углов комнаты наползло еще больше темноты, так что осталась только булавочная головка света. Давление в черепе возросло, уши наполнил далекий гул. И вдруг Маджид, с чувством выругавшись, выскользнул из нее и выпустил ее горло. Он не кончил. У него просто опал.
Думал, будет интересно нам обоим, но ты все портишь... все разрушаешь!вспылил он.Теперь снова придется приводить себя в нужное настроение.
Казалось, из его глаз вот-вот покатятся слезы.
Внезапно он бросился к комоду. Шприц и порошоксимволы пагубного пристрастия. Вскоре Маджида поглотила возня с наркоманской атрибутикой. Он насыпал героина в ложку и погрел ее снизу зажигалкой.
За всем этим Вэл наблюдала горестным взглядом, заклинающим покончить с игрой, но не нашла ни малейшего сочувствия на равнодушном лице Маджида.
Когда пришло время наложить жгут и вкатить дозу, внимание Маджида вновь обратилось к Вэл. Не так давно из-за давления веревки на горло она проглотила часть шелковых трусиков, использованных вместо кляпа. Даже сейчас, когда Маджид ее больше не душил, существовала опасность задохнуться и умереть.
Проклятье! шлепнул ее Маджид.Не могу смотреть, как ты дергаешься, будто выловленная рыба. Собралась умеретьумирай тихо!
На этих словах Маджид сорвал скотч и вытащил изо рта Вэл трусики. Прокашлявшись, она попыталась заговорить. В рот будто пепла насыпали.
Маджид, это игра?...
Нет, задание. У меня нет выбора. Прости. Правда.
В смысле «нет выбора»?
Я перед кое-кем в долгу.
Филакис?
Да.
А та девочка?..
Она доставила его последнее предложение, если можно так выразиться. Отобрать чью-нибудь жизнь, и покровавее. Такое вот условие. Филакис придет в ярость, если узнает, что я не пустил нож в ход.
Но почему я?
Твое любопытствотвоя погибель. Оно толкнуло тебя на поиски Города. Оно же привело тебя ко мне.
Но, Маджид, почему это должна быть именно моя жизнь?
Потому что Турку нравится причинять боль и он в курсе, как я...Маджид, поморщившись, стал искать вену.Знаешь, просто заткнись, или придется заткнуть тебе рот чем-нибудь еще.
Пожалуйста, не убивай меня. Я пока не вправе умереть.
Он иронично вскинул бровь и переключил внимание на шприц, в который набрал героин.
Вообще-то, большинство людей не выбирают момент. К тому же ты сама говорила, что предпочитаешь опасных... людей. Рано или поздно ты бы допрыгалась. С твоим образом жизни безвременная кончина прямо-таки неизбежна, скажешь нет?
Но не такая... не от твоих рук. Я почувствовала с тобой сильнейшую душевную близость. Думала, что мы в чем-то... похожи.
Ничего подобного! Ты обычная женщина. А я диковинка, и люди платят по два фунта, просто чтобы на меня поглазеть. Он и она в одном флаконе, прима на шоу уродцев и в порнороликах.
Прекрати!
Но и убивать я умею не хуже остальных.
Ты пообещал, что отвезешь меня в Город. Сделай хотя бы это a потом...
Ты не понимаешь, о чем просишь. Такого места не существует. Это ложь, выдумка людей, которые пресытились всем на свете и в буквальном смысле сходят с ума от скуки.
Не заставляй меня умирать так. Только не связанной, будто...
...будто когда-то давно? Кто это был, Вэл? Дружелюбный старый врач, священник? Забавный дядюшка или твоя сумасшедшая мать? Что она такое с тобой делала?
О чем ты?
Ладно, забей. Уже неважно. К тому же я устал от твоей болтовни. Ты ужасная зануда, годишься только для секса.
Шприц был полон. Маджид выдавил крохотную капельку, чтобы избавиться от пузырьков воздуха, и воткнул его, но промазал. Игла плясала из-за дрожи в руках.
Маджид, что ты имел в виду чуть раньше? Почему Филакис хочет именно мою жизнь?
Заткнись! Какая разница? Я пообещал ему и сдержу обещание, не то он не пустит меня обратно в...
В Город? Значит, вот как? Получается, Филакисэто Турок.
Ну и что с того?
Неужели это место так прекрасно, что ты готов убить меня ради возвращения? Зачем вообще тогда покинул Город? Почему не остался?
Маджид все сильнее бесился из-за собственной неспособности попасть в вену. Пот бисеринами блестел на лбу, стекал по лицу.
Город как опиум?продолжала выспрашивать Вэл.Хочешь остановиться, бросить, но не тут-то было? Вечно тянет обратно и ты готов заплатить любую цену?
Заткнись!рявкнул Маджид и отбросил шприц.
Вэл затаила дыхание. От страха затуманенное опиумом сознание несколько прояснилось, и если она все еще была под кайфом, то этого не ощущала. Чувствовала себя окаменевшей от страха, насекомым, застывшим в янтаре. Жилы натянуты как струны, сердцетвердый небьющийся комок.
Раз уж умирать, подумала она, так хотя бы ярко.
Маджид подобрал нож и, подойдя к кровати, провел клинком между раздвинутых ног Вэл, затем поднялся к шее. Острие проткнуло кожу чуть выше яремной ямки. Вскоре углубление заполнила кровь и потекла по ребрам. Боль казалась чем-то далеким, незначительным. Все чувства сосредоточились на Маджиде.
Зачем тебе убивать именно меня?прошептала она.Почему бы не кого-то другого?
Будь ты проклята!
Почему меня?
Маджид занес нож. Его голос был еле слышен, тих, как шелест насекомьих крыльев.
Он знает, что я тебя люблю.
Маджид ударил дваждыодин раз за другим. Клинок рассек кожу, но совсем неглубоко. Целью было перерезать шарфы вокруг запястий Вэл.
Он небрежно взмахнул рукой, отпуская ее.
Ступай, влачи свою никчемную жизнь. Рано или поздно тебя по-любому убьют. Просто не я.
Вэл вздохнула снова и, скатившись с кровати, начала одеваться. Онемевшие, чужие руки не подчинялись воле, став просто парой бесчувственных чурбанов. Восстановив в них кровообращение, она кое-как натянула джинсы, и тут Маджид запрыгнул на постель с ножом в руке.
Его глаза безумно сверкали, бледная кожа приобрела нездоровый, малярийный оттенок.
Постой!
Вэл подумала, что он все же решил ее убить.
Пожалуйста, Маджид, давай...
Нож в его руке задрожал.
Вэл метнулась к двери, но Маджид перехватил ее и бросил на кровать.
Говорил же, ты не сможешь...
Теперь и Вэл услышала, что к номеру кто-то идет. Не было никаких оснований считать шаги предвестниками беды, разве что реакция Маджида, явственно выдававшая ужас. Он метался по комнате в лихорадочном танце бестолковых телодвиженийэтакая песчаная мышь, бегающая от окна к окну в тщетных поисках способа сбежать из ловушки.
Нет,остановила его Вэл, поняв, что он собирается спрыгнуть.Слишком высоко. Ты погибнешь.
Номер располагался на третьем этаже. Оба окна выходили в мощенный камнем проулок, запруженный не только пешеходами, но и пестрой смесью торговцев, которые разложили товары на циновках. Падение с такой высоты не всегда смертельно, но чревато сломанными костями и внутренними разрывами.
И все же Маджид пытался открыть окно и явно прыгнул бы, рискуя сломать шею, но тут запертая дверь вылетела от мощного удара.
Во всем своем порочном величии к Маджиду подошел Турок и схватил его за горло жилистой рукой, перевитой крупными венами.
Сучка, ты предала меня!прокаркал он ему в ухо.Пообещала, что сегодня отнимешь у нее жизнь. Поклялась!
В ответ Маджид, все еще с ножом в руке, попробовал вывернуться юркой ящерицей. Филакис вырвал из его руки нож и швырнул через всю комнату. Тошнотворно захрустели пальцы. Маджид заскулил.
Не стоит,бросил Филакис, словно догадавшись, что Вэл собралась за ножом.
Он развернул Маджида лицом к ней. Выбитая дверь позади них манила возможностью побега, но Филакис заступил путь и уставился на Вэл странным оценивающим взглядом, источавшим столько отвращения, что у нее заледенела кровь в жилах.
Маджид тем временем попытался освободиться и закашлялся оттого, что Филакис сильнее сдавил ему шею. Ладони Турка выглядели как-то странно. Вначале Вэл подумала, что они испачканы кровью, но вскоре поняла: это хна, заклинания и молитвы для защиты от злых духов, традиционные среди берберских женщин.
Впрочем, Вэл было не до странной суеверности Турка. Вырванный им у Маджида клинок манил близостьюискушение, которое при нынешних обстоятельствах оказалось неодолимым. Вэл схватила нож, намереваясь всадить его Филакису в шею, но замерла от внезапного треска и потрясенно уставилась на зрелище перед глазами.
Филакиса с Маджидом лизали языки бледно-зеленого пламени. Вначале слабое и неровное, оно быстро росло, покусывая груди и лицо Маджида и буйную растительность на теле его пленителя. Маджид извивался и орал в руках Турка, а тот даже не вскрикнул, хотя огонь уже поднимался по нему, опаляя своим светоносным объятием.
Маджид простер руку к Вэл.
Она потянулась навстречу, но из пальцев ее любовника выросли когти пламени. Заколебавшись, Вэл упустила момент. Огонь пожрал Маджида с чудовищной скоростью. Рука сгорела, пальцы съежились, как мумии недоношенных младенцев, но перед этим он успел швырнуть какой-то предмет. Не долетев до нее, тот покатился по полу.
Лица Маджида и Филакиса обвило раскаленными, потрескивающими щупальцами. Кожа шипела и облезала. Оголились и вскоре истаяли блестящий жир, кости и сухожилия. Все крики стихли, а вскоре и движения.
Пламя взмыло под потолок и образовало воронку, которая, будто демонический дервиш, закружила по комнате, пожирая то, что еще не успела. Несколько секунд она с пугающей прытью резвилась и скакала по ковру, затем утратила размеры и скорость и, фыркнув, исчезла, оставив лишь крошечную кучку пепла и угольков на полу.
На месте воронки на миг возникло видение: увенчанные шпилями башни и приземистые дома угрюмого мышиного цвета, мерцающие из-за средневековых стен, будто мираж. Вглядевшись, Вэл поняла, что стены сложены из живых человеческих тел, корчащихся, безликих, деформированных и похотливо переплетенных между собой.
Вэл поморгала, но видение не исчезло, а обрело четкость и глубину. Вспоминая позже, она была уверена, что в тот момент могла шагнуть через возникшую брешь в пространстве. Однако, едва собралась с духом, видение стало полупрозрачным, теряя объем, будто клочья сброшенной кожи. Последние обрывки формы и цвета слились в капельки тумана, повисли в воздухе и развеялись без следа.
Но даже остолбенело пытаясь прийти в себя от постигшей Маджида участи, Вэл в глубине души ликовала. Мельком увиденное место могло быть только Городом.
Или же адом. Чем именно, она так или иначе выяснит.
После Маджида и его таинственного похитителя на полу осталась маленькая кучка останков. Вэл подошла к ней, чтобы изучить.
Опаленные ошметки ткани и кожи, словно побывавшие в кремационной печи; курительная трубка Маджида или, вернее, ее остатки оплавленный комок из золота и слоновой кости; стеклянные горошины размером с монетувероятно, шприц. И, немного в стороне, то, что кинул в нее Маджид,бледно-зеленый камень чуть меньше куриного яйца, округлый вверху и плоский в основании.
Вэл подобрала его и повертела в руках. Похож на одну из тех курильниц, что Маджид расставил на подоконнике... и если догадка верна, верхушку можно открыть и увидеть свечу внутри.
В отличие от других баночек, в этой не было шва, способного подсказать, где снимается крышка. Курильница больше походила на цельный кусок камня, оникса или, возможно, малахита. Если так, она служила чисто декоративным нуждам, хоть и напоминала своих близнецов до такой степени, что попросту должна была иметь шов. Наверное, тот сделан более умело и хитро спрятан среди замысловатой резьбы, думала Вэл.
Она повернула баночку с десяток разникаких намеков, что та открывается. Глазированную поверхность покрывает сложный цветочный орнамент. Спирали из листьев и завитки переплетены во вроде бы простой и случайный узор, который при более пристальном изучении дразнит замысловатостью и провокационностью. Вверху закручиваются в почки-узелки извилистые копья тычинок, а по бокам резные цветы сплетаются в настолько фантастичные арабески, что невозможно понять, какие именно растения взяты за основу.
В конце концов Вэл опустила курильницу, но все же та открыла один из своих секретов. Если погреть в руках, она начинала испускать тончайший мускусный запах, настолько слабый, что Вэл уловила его, лишь когда прижалась носом к камню.
Как бы там ни было, изучение могло подождать. Во дворе между торговых прилавков собралась толпа и глазела на окна номеранаверное, кто-то заметил всполохи огня. До Вэл донесло крики на французском и арабском, по коридору загрохотали ноги.
Она не испытывала ни малейшего желания отвечать на вопросы и, схватив сумку, где лежали паспорт и бумажник, через выбитую дверь двинулась к запасной лестнице. Резной кусок камня лежал в кармане. Ничего, она узнает его секреты позднее.
* * *
Еще несколько дней Вэл провела в Фесе, надеясь, что Маджид каким-то образом уцелел и вернется, но вскоре ей овладела тяга к перемене мест. Вэл поездом отправилась на юго-запад, к пляжам Агадира. Следующим был город Тарудант, торговый центр, приткнувшийся в долине между горными хребтами Высокий Атлас и Антиатлас. Курильница всегда лежала в кармане, чтобы в любой момент можно было вынуть и попытаться разгадать ее устройство.
В Таруданте, рынок которого предлагал натуральную косметику на основе животного мускуса и целебные зелья из сушеных ящериц, Вэл часами изучала завитки резного узора. Со временем тот будто начал приоткрывать тайны, и порой, если повторить определенную последовательность прикосновений, запах из баночки словно усиливался. Временами аромат становился настолько манящим, что курильница всецело завладевала вниманием Вэл, и она, отдавшись наваждению, полностью забывала о мире вокруг.
К концу пятого дня в Таруданте, прячась от палящей послеобеденной жары в кафе напротив своей гостиницы, Вэл впервые почувствовала незначительный признак того, что баночка открывается. Вдруг показалось, что часть узора немножко отошла.
Она закрыла глаза и провела по арабескам, словно слепая, читающая азбуку Брайля. Что-то слегка съехало в сторону, последовал щелчок, и в нос пахнуло почти нечестивым в своей соблазнительности ароматом. Бросив взгляд на ладонь, Вэл увидела в центре резного завитка крошечную щелку. Из нее торчал короткий фитилек, такой же, как в любой обычной свече.
Может, это способ попасть в Город? Маджид исчез в изумрудных языках пламени. Если поджечь фитиль, оно придет и за ней тоже?
Поворачивая курильницу в руках, Вэл набиралась храбрости, чтобы подняться в номер и чиркнуть спичкой, и вдруг кто-то ее окликнул.
Подумав, что Маджиду каким-то образом удалось вернуться, она вскинула взгляд и на секунду остолбенела.
Нет, этого не может быть!
Артур?прошептала она.
Брин, нагнувшись, чмокнул ее в щечку.
Вэл! Я знал, знал, что однажды тебя найду.
13
Вэл лежала головой на груди Брина, ее кровь медленно сочилась на простыни. Она вдохнула, чувствуя себя одурманенной после секса.
Я не знаю. Трахни меня и спроси снова.