Робертсон ДэвисЧародей
Робертсон Дэвисодин из величайших писателей современности.
Роман до краев переполнен темами музыки, поэзии, красоты, философии, смерти и тайных закоулков человеческой души.
Чистый восторг. Автор ведет читателей в головокружительное путешествие через 70 лет истории. Это книга, исполненная любви и мудрости, иронии и скорби.
Мудрый, человечный и неустанно захватывающий роман. Дэвис передает ощущение подлинной жизни в мире, рожденном его воображением, мире, подчас волшебном и загадочном. Это лучший труд «одного из самых эрудированных, занимательных и во всех отношениях выдающихся авторов нашего времени».
«Чародей» это возвращение Дэвиса к идеальной форме времен «Дептфордской трилогии» и «Что в костях заложено». Зоркий гуманизм, ирония и живость описания характеров, неизменно выпуклых и ярких Замечательно смешной и острый роман, который не отпускает читателя ни на миг.
Какое счастьеснова отдаться в руки гениального рассказчика.
Эрудицию, остроумие и литературный талант Дэвиса уже давно отмечают все рецензенты, но его чародейство в художественном смысле этого слова достигает в романе новых высот.
Дэвис творит нечто вроде грандиозного оперного действа в прозе, полного знаковых характеров, архетипических сюжетных ходов, прочувствованных арий и виртуозных словесных поединков.
Изысканность, остроумие и высочайшая серьезностьсмесь, приготовленная руками мастера.
Движители этой истории про необычного доктора и его друзейвсеобъемлющая энергия и острый глаз писателя, подмечающий красноречивые детали. Умело сплетенный, затейливый, захватывающий рассказ.
Неотразим и полон жизненной силы. Всем своим сердцем и всем своим острым умом Дэвис отдает должное Великому Театру Жизни.
Изумительное достижение. Блистательный роман, от которого невозможно оторватьсяи одновременно философское размышление о жизни как занятии. Мне давно не попадалось такой отличной книги.
Верные поклонники Дэвиса немедленно распознают его страсть к фантастическому и языковой экзотике, коллекционерскую одержимость историческими анекдотами, привычную опору на фольклор и народную мудрость.
Голос Дэвиса узнается сразу, его манера неподражаема. О этот хитрый всеведущий рассказчик с насмешливым прищуром!..
Первоклассный рассказчик с великолепным чувством комического.
Канадский живой классик и виртуоз пера.
Робертсон Дэвис всегда был адептом скорее комического, чем трагического мировоззрения, всегда предпочитал Моцарта Бетховену. Это его сознательный выбори до чего же впечатляет результат!
The Milwaukee Journal
Невероятно изобретательно, сюрпризы на каждом шагу.
Высокая драма, полная гордости, интриг и страсти.
Кем Данте был для Флоренции, Дэвис стал для провинции Онтарио. Из историй жизни этих людей, с их замахом на покорение небесных высот, он соткал увлекательный вымысел.
Психологизм для Дэвисаэто все. Он использует все известные миру архетипы, дабы сделать своих героев объемнее. Фольклорный подтекст необъятен Причем эта смысловая насыщенность легко воспринимается благодаря лаконичности и точности языка.
Дэвис является настоящим мастером в исконноми лучшемзначении этого слова.
* * *
Посвящается Бренде и нашим дочерям Миранде, Дженнифер и Розамонде
От автора
С глубокой благодарностью отмечаю, что я в долгу у доктора Ричарда Дэвиса за консультации по определенным медицинским вопросам. Я также благодарен Мойре Уортон за то, что она привела в порядок хронологию повествования.
Все ошибки, однако, сделаны мною собственноручно.
Единственный в книге портрет, написанный с натуры, портрет города Торонто. Все прочие персонажи вымышлены, и любое их сходство с ныне живущими или когда-либо жившими людьми непреднамеренно.
* * *
Чародеи, знахари и белые ведьмы, как их называют, есть в каждой деревне и готовы, если к ним прибегнут, врачевать почти любые хвори тела и души Как доказал Платон, болезни тела коренятся в душе; и, не утолив сперва душу, нельзя излечить тело.
I
1
Следовало ли мне забрать вставные челюсти? Когда я работал полицейским врачом, я бы непременно так и поступил: кто знает, что могло застрять между зубами или забиться в щели? Я был бы в своем полном праве. Но в той необычной ситуациикакими неоспоримыми правами я располагал?
Начнем с того, что я был уже не полицейским врачом, а просто врачом; в первую очередь, надо думать, диагностомкак частнопрактикующим, так и преподавателем медицинского факультета (по предмету «Диагностика»). Таким образом, я оказался случайным, но компетентным свидетелем того, как бедный старый священник отец Хоббс скончался прямо у алтаря Господня в храме Святого Айдана утром Страстной пятницы. Когда он упал, я рванулся вперединстинктивно, как пожарная лошадь при звуках колокола. Я был еще молод и не знал, что врач не должен торопиться ни при каких обстоятельствах. Когда Чарли махнул рукой, отгоняя меня, и зашипел: «Это алтарь, сюда нельзя. Я все сделаю», я не хотел настаивать на своих правах (или, во всяком случае, привилегиях) врача. Чарли же отстоял свои права как священник, и это меня задело, но я не хотел ввязываться в словопрения. Мы были служителями двух конкурирующих культов: онслуга Бога, яслуга Науки, и в данных обстоятельствах я считал свое священство равным по значимости, если не более важным. Но я не хотел показаться обидчивым или поссориться из-за мелочи. Мы находились в церкви, верные только начали подходить к причастию, и умирающий упал внутри алтарной ограды. Видимо, я решил, что Чарли находится на своей территории и его право следует уважать. Что это былорыцарственное отношение к слабому или высокомерие по отношению к низшему существу? Думаю, и то и другое.
Возьми я тогда челюсти, история, которую сейчас пытается выудить из меня эта молодая журналистка, была бы абсолютно другой. Более захватывающей? Не знаю. Но я совершенно определенно не собирался рассказывать мисс Эсме Баррон из газеты «Голос колоний» все, что мне известно. Если я оставлю кое-какие заметки в своем врачебном журнале, который веду через пень-колоду, их кто-нибудь найдет после моей смерти. Найдет много больше, чем просто «кое-какие заметки», но когда я это писал, то еще не знал, насколько рассказ меня захватит. Я не собирался изливать душу этой очень привлекательной, тактичной молодой женщине, которой не доверял ни на грош.
Она задала вопрос. Надо отвечать.
Да, я подписал свидетельство о смерти. Я осмотрел тело, как только его вынесли в ризницу.
Кто его вынес?
Двое диаконов, которые прислуживали в алтаре во время мессы.
Что такое «диакон»?
Нечто вроде кандидата в священники. Низший священнический чин в англиканской церкви. Диакон стоит на пути к рукоположению и определенным образом участвует в службах, но не может совершать евхаристию или благословлять прихожан. И исповедовать не может, а принимать исповеди в приходе Святого Айдана было нелегкой работой.
Это так называемая Высокая церковь?
Очень высокая. Настолько высокая, насколько мог вытерпеть архиепископ. Литургия преждеосвященных даров утром Страстной пятницыпризнак очень высокой церкви.
Вы считаете, это было смело?
Ну, если вы считаете, что возродить церемонию девятого века в Торонто в тысяча девятьсот пятьдесят первом году было смело, то да. Не сказать, чтобы наш город уходил корнями в Средние века.
Что это за церемония? Очень пышная?
Как сказать. Она так называется потому, что хлеб и вино для причастия приготовляют и освящают накануне ночью и хранят в боковой часовне. Это была особая служба, приуроченная к Страстной пятнице, и к девяти утра в храме собрались все силы прихода: хор наверху, знаменитый доктор Декурси-Парри у органа и хор перед алтарем для григорианских песнопений, с регентомскандально знаменитым Дарси Дуайером, облаченным соответственно важности случая. Литургию служил всеми любимый старый священник отец Ниниан Хоббс, а сослужил ему отец Чарльз Айрдейл, которого я хорошо знал. В храме присутствовали почти двести человек
Что это за люди? Кто были прихожане?
Самые разные. Смесь, типичная для Святого Айдана. Одни явно обеспеченные, другие явно бедные; от англосаксов до чернокожихпоследних в приходе Святого Айдана было много, так как туда ходили грузчики с железнодорожного вокзала. Время от времени кое-кто из них прислуживал в алтаре во время литургии, и тогда некоторые прихожане отпускали шуточки насчет «черной мессы». Юмор в духе прихода Святого Айданаладан, припахивающий порохом. Еще на той службе присутствовали девять монахинь из ордена Святого Иоаннапоблизости располагались их монастырь и школа. О, приход Святого Айдана был очень сплоченным, а также весьма влиятельным, поскольку притягивал людей из всех районов города. Епархиальные власти
Что-что?
Епископ и подчиненные ему священники, которые управляют церковным округом, епархией. Святой Айдан был для них жалом в плоть, поскольку от него прямо-таки разило Римом
Разило Римом? Что это значит?
Мисс Баррон, если я буду вынужден читать вам лекции по азам истории церкви, мы никогда не закончим. Вы в курсе, что англиканепротестанты? Ну разумеется. Но в англиканстве есть одна ветвь, которая настаивает, что онакатолическая церковь во всех смыслах этого слова, только не признает верховенства «римского епископа». Кое-кто придерживается белыми нитками шитого убеждения, что эта ветвь ведет свое начало от доавгустиновой кельтской церкви в Британии
Да, я понимаю. Я, вообще-то, не глупа. Но среди моих читателей много таких, которые ничего этого не знают, поэтому мне приходится писать доступно и интересно. Так каким образом Рим мог проникнуть в англиканскую церковь в Торонто?
Традициями, которые сами по себе не очень важны, но в общей массе значимы. Например, то, что священников называют «отец такой-то», литургиюмессой, кланяются и крестятся во время службы, кадят ладаном и ну, масса всего
Да-да, поняла. Но я хотела бы вернуться к моменту, когда старик умер. Расскажите, что в точности произошло.
Казалось, все на мази. Поскольку Святые Дары были приготовлены накануне, их внесли в алтарь торжественной процессией после Поклонения Кресту, которое сопровождалось дивным григорианским песнопением. Много кадили. Потом отец Хоббс произнес молитвы перед причастием, взял выложенную специально для него гостию, поднял перед собой для всеобщего обозрения, положил в рот у него сделался какой-то странный вид, и он рухнул. Айрдейл долю секунды не двигалсявероятно, сначала решил, что старик просто преклоняет колени. Но ведь это делают до того, как взять гостию. Забыл по старости лет? Но тут же стало ясно, что священник упал. Отец Айрдейл и диаконы бросились к нему, приподнялино я видел, что он уже мертв.
Так быстро?
Я бы сказал, что прошло не больше десяти секунд.
А откуда вы знаете, что он был уже мертв?
У меня большой опыт. На войне и полицейским врачом. Научился узнавать по виду. Что-то отлетело.
Как бы вы это определили?
Именно в таких словах. Душа отлетела.
Душа?
Вы, кажется, удивлены.
Да. Вы врачи говорите о душе.
Именно так.
Я слыхала, что доктор Розвир, который работает в Центральной городской больнице, выразился так: «Я оперировал больше тысячи пациентов и ни разу не видел ни у одного из них внутри чего-либо похожего на душу».
Знаю. Я тоже слышал, как он это говорит.
Но вы бы так не выразились?
Нет, я бы так не выразился.
Вероятно, именно поэтому вы оказались в храме в тот день, когда старый отец Хоббс скончался в алтаре.
Частично.
Частично?
Не будем в это вдаваться.
Хорошо. Когда мне можно прийти снова?
А когда вам нужно закончить статью?
Это не к спеху. Нас несколько журналистов, мы работаем над серией «Торонто, которого больше нет». Мне бы хотелось прийти к вам еще несколько раз, если можно.
Можно.
Но прежде чем я уйду, скажите Я пытаюсь выведать подлинную историю этой смерти, потому что потом ведь шли разговоры о канонизации, верно?
Позвольте, мы оставим это на следующий раз? Я слышу, что у меня в приемной пациент.
Я проводил мисс Баррон к выходу, снова мучаясь вопросом: следовало ли взять вставные челюсти? Чарли Айрдейл настаивал, чтобы я тут же, на месте, выдал свидетельство о смерти, но, конечно, я не ношу с собой этих бланков. А раз мне все равно пришлось вернуться к себе в клинику, я мог бы и челюсти прихватить, провести несколько стандартных анализовпосмотреть, не прояснят ли они причину смерти. Но вышло так, что я не настаивал. А когда один из диаконов позвонил с напоминанием, я мог бы отослать в священнический дом при церкви и свидетельство о смерти, и зубы, указав в графе «причина смерти» остановку сердца. Ведь смерть человека всегда так или иначе наступает от остановки сердца.
Если у меня и были какие-то сомнения, вскоре они развеялись.
2
Мне следует быть очень осторожным с мисс Эсме Баррон. Не хочу сказать, что подозреваю ее в нечестности, но ей, как всем хорошим журналистам, свойственно неустанное любопытство. Она виртуозно владеет техникой перекрестного допросатакого мастера я даже в суде не встречал. Я много раз выступал на суде в качестве эксперта, особенно когда работал полицейским врачом, и знаю, что юристы обычно действуют исподволь, даже если у них это плохо получается. Но журналисты вроде Эсме не действуют исподволь: они задают вопросы в лоб, интересуются самым сокровенным, выбивают из колеи и сразу замечают, если допрашиваемый пытается юлить. Они прицепятся к какому-нибудь моменту, который вы как раз пытаетесь обойти; они неумолимы, а если вы не захотите отвечать на вопрос, вас обвинят в сокрытии фактов.
Но я по-своему хитер не меньше, чем мисс Баррон. Мне надо многое скрыть, и я это скрою. Я подкину ей другие лакомые кусочки, чтобы она не стала раскапывать неприятную историю, которая развернулась после смерти отца Хоббса.
Но ведь прошло уже много лет; кого волнует старый священник, упавший замертво на мессе? Я прекрасно знаю ответ на этот вопрос: если мисс Баррон состряпает блюдо с жареными фактами, заинтересуется вся ее читательская аудиториятысячи людей. Мисс Баррон стойко защищает то, что называет «правом граждан на информацию», иными словами, свое личное право раструбить на весь свет то, что произведет сенсацию или вызовет нездоровый интерес публики. Но люди моей профессии клянутся хранить тайнусовсем как священники.
Об этой серии статей«Торонто, которого больше нет» я узнал раньше мисс Баррон. Идея принадлежала ее начальнику, а ее начальникмой крестный сын Коннор Гилмартин. Еще он ее любовникили она его любовница: в таких делах никогда не знаешь всей подноготной. Он отдает ей самые интересные статьи серии: по логике вещей статью о церкви и приходе Святого Айдана должны были поручить религиозному редактору (двусмысленное выражение) той же газеты Хью Макуэри, с которым я хорошо знаком и который справился бы с этой задачей намного лучше. Я точно помню: именно Хью, когда мы заговорили об этой серии статей, сказал, что околоток Святого Айдана принадлежит или принадлежал к числу интереснейших «деревень» Торонто и его следовало бы хорошенько изучить и описать.