Олег РойПорог
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь. Но любовь из них больше.
Глава вводнаяЗавязка, переходящая в веревочку
Наши дни. Гамбург. Район Санкт-Паули. Улица Хербертштрассе, которую туристы прозвали улицей Греха.
В ночном баре «Спящий медведь» горел приглушенный свет, играла негромкая музыка, а сидящий на высоком стуле посетитель вполголоса переговаривался о чем-то с барменом, тихо посмеиваясь.
Смотри, красавчик какой, подтолкнула девушка-блондинка локтем свою подружку-шатенку. Судя по топовому прикиду, бабло у него есть. На здешнего не похож. Турист, точно.
Ну или просто приезжий, внимательно разглядывая его, согласилась та.
Слушай, а чем приезжий отличается от туриста? не поняла блондинка.
У него явно какие-то дела здесь, объяснила подружка. Смотри, они болтают как знакомые.
Знакомыене знакомые, да какая, блин, разница, Алина! Уболтаем красавчика на тройничок?
Было бы неплохо, Кейт, кивнула Алина. Сегодня за стойкой сам Маркус стоит, можно попробовать его уговорить подогреть посетителя. Он точно при деньгах. Хотя Если у них дела, может, не лезть?..
Думаю, все будет четко, заверила Кейт и бодро двинулась вперед.
Слишком яркий макияж, слишком глубокое декольте, слишком короткие шорты, оголяющие чуть ли не пол-ягодицы, не вызывали сомнений, какой профессией владеют девушкиночные бабочки, а попросту шлюхи, к тому же из не очень дорогих.
А дальше произошло странное. Бойкая Кейт, подобравшись поближе к симпатичному посетителю бара, игриво ущипнула его за бедро, но ее рука тут же оказалась заломлена за спину, а шеяв тугом захвате локтем.
Э, полегче! воскликнула изумленная Алина, но посетитель тут же разжал руки, рассмеялся и притянул к себе не успевшую и пикнуть Кейт.
Внешностью своей гость был похож на очень сексуального падшего ангелаясно-голубые глаза, темные кудри, орлиный нос и очаровательная порочная улыбка. Отточенность движений и быстрота реакции изобличали в нем человека, знакомого с единоборствами не понаслышке.
Извини, не переставая улыбаться, кивнул ночной диве брюнет. Ты слишком неожиданно подошла сзади. Не больно?
А я люблю пожестче! вызывающе заявила Кейт.
Да-а? картинно изумился посетитель. Коллеги, значит?
О, ты тоже по теме? припорхнула поближе успокоившаяся Алина.
Садомазо и все такое? подхватила Кейт.
И все такое, благожелательно кивнул «ангел» и отпил из своего стакана маленький глоток виски. Но, боюсь, вам не понравится.
Маркус бросил на девушек обеспокоенный взгляд.
Почему же? не унималась блондинка. Я многое умею, между прочим. Например
Боюсь, вам ОЧЕНЬ не понравится, мягко повторил посетитель, рассматривая ее с ног до головы, и вдруг сильно ущипнул ее за сосок через тонкую футболку. Возвращаю знак внимания, мышка.
О черт, скривившись, пискнула Кейт, но не рискнула открыто выражать негодованиев конце концов, она сама нарывалась, и это понимали все присутствующие.
Извините, Анселл, момент, почтительно обратился к гостю бармен, сделал страшные глаза обеим девицам и мотнул им головой, приглашая отойти с ним.
Вся троица удалилась на почтительное расстояние.
Кейт, ты дура?! почти не разжимая губ, тихо промычал Маркус. Валите отсюда и не оглядывайтесь.
А что такое, Маркус? надула та губы. Он прикольный, хоть и больно щиплется.
Алина, уйми эту идиотку. Глаза Маркуса стали холодными. Он более чем серьезный человек, и у нас с ним более чем серьезные дела, поняли? Забыли, что я не просто бармен, а совладелец? Мне неприятностей не надо. И вам тоже. Все должно быть тихо и пристойно.
Девушки переглянулись.
Никогда не знаешь, на кого нарвешься, примирительно пояснил Маркус. Говорю, чешите отсюда, пока не влипли. Потом объясню. И только то, что вам полагается знать. Давайте, давайте, шевелите булочками в другое место Анселл, я иду!
Похоже, придется снять другого, пробурчала присмиревшая Кейт. Кстати, ты слышала, как он его назвал? То ли «ангел», то ли
Анселл, поправила Алина. Это, кстати, значит, «защищающий бога». Я с детства еще помню.
Ни хрена себе, хмыкнула Кейт, хватая товарку под локоток. Может, он церковник? Они там все чокнутые извращенцы
Да нет, он правда какой-то серьезный, не нашего полета, вздохнула Алина. Четкий такой. Пошли отсюда.
Девушки с сожалением покинули «Спящего медведя» и занялись поисками более легкой добычи, а Маркус и Анселл вернулись к прерванному диалогу.
Извините этих дурех, опасливо скользнув взглядом по гостю, сказал бармен. Они не знают ничего.
А я в своем гнезде гадить не собираюсь, Маркус, прошелестел тот медовым голосом, и у бармена по спине поползли мурашки.
Он знал, как посетитель его бара развлекся недавно в Дюссельдорфе. Три женских трупа за одну ночь. В одном гостиничном номере. У всех выколоты глаза, две из них связаны спина к спине, и все три жестоко изранены и изнасилованы. Одна из связанных была уже мертва, когда надругались над ее подругой. Полиция хотела не допустить утечки информации, но журналисты сработали быстрее, и страшные фото попали и в Интернет, и в печать. Расследование вначале предполагало, что речь идет о серийном убийце, но такие обычно не устраивали групповой резни. Была версия и ритуального убийства. Но все эти предположенияпальцем в небо.
Да, полугодом ранее была обнаружена новая сатанинская секта «Дети Черного Бога», промышляющая массовыми убийствами и действующая с размахом, но там в жертву приносили детей и девственниц. Кроме того, именно через нее проходило чудовищное количество не убитых, а просто похищенных детей, которых впоследствии продавали на органы. Людей трясло от ужаса, отвращения и ненависти, организаторы секты были найдены и переданы в руки закона, хотя народ ратовал за другоеразорвать их в клочья без суда. Но никто не знал, что основатель ее жив, здоров и на свободе. Мало того, именно он сидел в данный момент в баре «Спящий медведь» и неторопливо потягивал виски со льдом.
Нет, он не совершал ритуальных действ и был в здравом уме, если это, конечно, можно было назвать здравым умом. Ему просто нравилось убивать. Мучить. Наблюдать, как жертвы умирают в агонии, ловить последний человеческий вздох, алчно всматриваться в последнюю искру жизни в угасающем взгляде. Ну и, разумеется, на его счету было далеко не одно убийство и далеко не одна подобным образом организованная секта.
А тех трех девушек он убил просто так. Захотелось. И именно в гостинице, где за стенами находились другие люди. Прихоть, просто пощекотать себе нервы. А работники гостиницы видели вовсе не его, а того, чьей внешностью он прикрылся, известного бизнесменано о свойстве менять облик несколько позже
Маркус знал все это, но предпочитал молчать. Он смертельно боялся Анселлаэто во-первых, и он получал солидный кушво-вторых. Нет, сам он никогда не был в рядах похитителей, он просто сливал Анселлу информацию о несовершеннолетних проститутках, в особенности о беременных или же недавно разрешившихся от бремени, а заодно о недавно появившихся в «профессии» неоперившихся цыпочках. Обычно такие делишки, как прерывание беременности ночных бабочек, проворачивались быстро и втайне. Но в небольших городках, нашпигованных платными информаторами, никаких тайн просто не могло быть. Да и в случаях, доложенных Анселлу, беременность не прерывалась. Девушка просто исчезала на время и
О нет, ее не находили мертвой, напротив, очень многие дохаживали срок и даже с комфортом рожали, да только новорожденных им видеть запрещалось. Как и упоминать о произошедшей с ними неприятности где бы то ни было. За это молодые мамаши, если можно было их так назвать, получали солидное вознаграждение. Причин для недовольства у них просто не былоздоровье оставалось в полном порядке, счет регулярно пополнялся, а абсолютно не нужное орущее обременение исчезало навсегда и неизвестно куда, и забивать себе голову этим никто не хотел. В первую очередь сами «мамаши».
Тот, кто выбирает такой путь, должен четко отдавать себе отчетв случае чего их никто не защитит. Даже если их «профессия» узаконена. Даже если они исправно «отстегивают». Они уже не женщины. Они уже не люди. Онитовар
Впрочем, одна из них ребенка отдавать не захотела. У нее отняли глаз. И в таком виде отправили работатьшелковая повязка придавала образу пикантности. Впрочем, она могла выбрать и смертьей любезно предложили быструю и безболезненную. Но она выбрала жизнь. Не правда ли, мы все так любим жизнь
А Анселл исповедовал нехитрое правило: «Жизнь коротка, и ею надо уметь наслаждаться, потому что все мы сюда приходим, чтобы получать удовольствие».
С этим можно было бы и согласиться, если только не знать, какую подоплеку скрывает он в этом постулате.
А в толковании его имениАнселлтаилась немалая ирониятрудно предположить человека, более далекого от Господа, чем тот, чье имя расшифровывалось как «защищающий Бога».
Да и не его это имя было вовсе. А его собственная жизнь была не так уж коротка, о чем бы там ни гласил постулат
Глава 1Конец веревочки, начало петельки
1329 год от Рождества Христова
Франция, графство Блуа
За узкими, как бойницы, окнами фамильного дома Бизанкуров бушевала гроза, но в небольшой комнате было жарко натоплено, а на столе оплывали свечи, слабо освещая комнату подрагивающими рыжими язычками.
В большом плетеном кресле у камина, всхрапывая, дремала тучная женщина в простом белом чепце и длинной темной юбке. Белая рубашка ее была распахнута, и к левой груди с выступающим рисунком голубых вен припал младенец.
Рядом, в другом кресле, основательном, из темного дерева, с подлокотниками, обтянутыми вишневым бархатом, сидел молодой мужчина с глубокой складкой меж бровей. Он не спал, а невидящим взором смотрел на неверные свечные огоньки.
Но вдруг тени в комнате себя странно повели. Тень от кочерги медленно и величаво поднялась над сложенными в небольшую поленницу дровами и пошевелила их, словно выбирая, какое поленце оживит очаг, содержимое которого практически превратилось в угли. Наконец несколько чурбачков, точно так же чинно и неспешно, взмыли над поленницей и сами себя аккуратно уложили в зияющую пасть камина. Огонь немедленно занялся, но диковинным он был, словно ненастоящим: языки пламени шевелились, словно змеи, и создавалось впечатление, что они смотрят на мужчину, выжидая, когда можно будет напасть на него.
«Что за черт?!» пронеслось в его голове, и он внезапно осознал, что не может шевельнуть ни одной частью своего тела. Он открыл было рот, и тут от тени кочерги, превратившейся в тень худого человека в черной сутане, протянулась несоразмерно длинная рука. Пальцы, холодные как лед, прижались к губам остолбеневшего зрителя, а голова тени медленно и осуждающе повернулась несколько раз направо и налево, недвусмысленно и безмолвно призывая к молчанию. Мужчина было дернулся несколько раз, но веки его отяжелели и он погрузился в беспокойный сон, изредка вздрагивая и постанывая.
Младенец наелся и отнял губы от груди кормилицы, поводя вокруг странно любопытными для рожденного всего несколько часов назад глазенками, а сама кормилица так и не проснулась.
Однако сия мизансцена вскоре дополнилась другими действующими лицами. На первый взгляд, они были людьмине было у них ни «украшений» в виде рогов, крыльев и прочих устрашающих деталей, ни сопровождающих их появление громов небесных да пены морской. Однако же простые люди вот так, невзначай, из ниоткуда и не появляются
Первым соткался из воздуха высокий мужчина, грудь которого прикрывала кираса, а плечи драпировал тяжелый темный плащ. Взгляд его был хмур и пронзителен, да и глаза его, разные по цвету, черный и зеленый, усиливали впечатление несомненной опасности, которую излучал этот человек. Точнее, та сущность, которой угодно было принять человеческий облик. К ноге его жался огромный косматый пудель, черный как ночь.
Вторым, прямо из стены, выдвинулся коренастый и широкоплечий мужчинас рыжими волосами и торчащим клыкомочень подозрительная и мрачная личность. Он резко набросил на голову капюшон плаща, точно не хотел быть узнанным.
Третьей в комнату явилась умопомрачительная красотка с темными кудрями и чувственными губами, из камина выхлестнулся длинный и узкий язык пламени, мгновенно обрисовавший ее фигуру.
Она склонилась в грациозном поклоне:
Приветствую вас, мессир, Князь Тьмы. Как прикажете нынче называть вас?
По хлопку ее в комнате появилось тяжелое, обитое вишневым бархатом кресло на львиных лапах, более напоминавшее трон.
Называй меня Воландом, Бельфегор, демон праздности и лени, опускаясь на предложенное место, ответствовал ей Повелитель мрака. Некоторое время назад я прибыл из Германии, где наблюдал за жизнью Тевтонского ордена. Там, я слышал, в разговорах меня кликали Фаландом. Пусть их. Ну да ведь этот орден все равно плохо кончит. Позже, много позже и в другой, далекой и холодной стране назовут меня именно Воландом; впрочем, что мне мешает менять имена и заглядывать порой в прошлое и будущее по своему усмотрению, не так ли?
Истинно так, снова склонился в поклоне Бельфегор, оставаясь в образе пленительной красотки.
Итак, что у нас тут? перевел взгляд на младенца дух зла, и младенец вдруг плавно взмыл в воздух на высоту человеческого роста.
Он мирно парил, внимательно разглядывал свою ножку, чего малыши его возраста еще не делают, и совершенно спокойно относился к тому, что опоры под его тельцем не было. Что ж, вам не откажешь в изобретательности и некотором сарказме, вздохнул Князь Тьмы. Седьмой сын этого несчастного невезучего человека, с сегодняшней ночи вдовца. Он перевел взгляд на спавшего в кресле молодого мужчину и внимательно всмотрелся в его измученное лицо: К тому же не среди сыновей, а среди дочерей, добавил он. М-да А весь этот девичий выводок куда?
В монастырь, Владыка, ответствовал Бельфегор. Кроме, надо полагать, Бранныстаршей. На нее уже лакомится сосед. Ему, правда, сорок три, а ей скоро двенадцать, ну да здесь еще не такое видывали. Года через два, а то и раньше, ей надо бы выйти за него. Хорошая партия. А одержимость сразу половины женского монастыря мы еще устроим
Избавь мои уши от подробностей, скучно, прервал Воланд. А почему именно ты явился последним?.. Постой, это нетрудно угадать. Тебе было лень?
Не то чтобы, мессир, поклонился демон. Просто приятная расслабленность не позволила мне
Не юли. Именно лень, махнул рукой владыка тьмы. Вот что. Тебе вести младенца и быть его основным покровителем. Это и будет твоим подарком ему. Другие проявят себя после нашего ухода.
Повинуюсь, мессир. В эту секунду демон вдруг принял свое истинное обличьепоросшего бородою, с огромным хоботом и вытаращенными глазами чудовища.
Но сразу ему не показывайся, поднял палец Воланд. Хотя его суть уже подготовлена к тому, чтобы выполнять свое предназначение и не вздрагивать и цепенеть, подобно обычным смертным, увидев ваши облики.
Чудовище склонилось в поклоне.
Ах, как слаба человеческая природа, как падка на грехи, продолжал, покачивая головой, Воланд. И как сие видно с самого начала. Увы, с ним тоже сразу стало все очевидно. Так, при виде бутона мы уже понимаем, какой цветок узрят наши глаза, когда он распустится.
И каким же будет этот, Повелитель? почтительно спросил Бельфегор.
Каким он будет, Азазелло? эхом переспросил Князь Тьмы у рыжего с клыком.
Старательным, разглядывая ребенка, скривился Азазелло, демон безводной пустыни. Когда нужно, сдержанным, когда нужнокрасноречивым. Убедительным. Он, извините меня, Повелитель небольшого ума. Будет хорошо вышивать по готовой канве, но собственного рисунка не придумает. На подлинный размах он непригоден. Зато сможет быть отличной тенью.
Воланд поморщился, но Азазелло сожалеюще развел руки и пожал плечами.
Князь Тьмы долго рассматривал сонно моргающего младенца, затем медленно кивнул:
Стало быть, тенью. Хорошо. Может, это нам и нужно. Не блестящий авантюрист, а всего лишь тень авантюриста. И поскольку все мы так или иначе представляем мир теней, избранник наш просто будет прилежно следовать предписанным ему правилам, двигаясь за кем-то по пятам по проторенной ему дорожке.