- О, чувак, держись за свой член - это Моника. Она трахается только с менеджерами.
"Змея" в штанах Эдди начала разворачиваться и растягиваться.
- Привет, Моника, ты знаешь, почему меня называют кошачьим шептуном? Потому что я точно знаю, чего хочет каждая "киска".
- Иди на хуй, Хэмиш, маленький извращенец.
Хэмиш заслужил это, - подумал Эдди. B конце концов, это было место работы, а не какой-то ночной клуб в три часа ночи, полный кривоногих продавцов "петухов", отчаянно пытающихся заниматься своим ремеслом.
- Привет, Моника. Я - Эдди. И я новен...
- Ты тоже иди на хуй, неудачник.
Сука, - подумал Эдди. Он просто был милым на случай, если с ним могут переспать.
Хэмиш, казалось, не возражал и покачнулся на каблуках, наблюдая, как задница Моники удаляется. Без сомнения, чтобы убедиться, что его банк был полон на ночь.
- Она, должно быть, много приседает. Как ты думаешь, ей нравится анальный секс? - спросил он.
- Им всем он нравиться, чувак. Анус - это новое влагалище, - Эдди запустил пальцы в волосы и вернулся в кабинет.
Хэмиш побежал за ним.
- Да, я веду себя глупо. Я помню, как моя первая девушка отказалась заниматься аналом. Я знал, что она была застенчивой и дерьмовой, потому что, когда я пришел к ней домой в канун Рождества, ее елка была вся украшена анальными бусинами, а ее чулок был переполнен анальными палочками и анальными пробками.
- Угу, - сказал Эдди, вполуха слушая разглагольствования Хэмиша.
Все, что я хочу на Рождество - это анальный секс.
Он решил, что Монику, возможно, потребуется немного убедить.
ПОПРОБУЙ ДИЛДО
Эдди сидел в своем фургоне "Бедфорд", который он парковал всю неделю, рядом с красным "Фольксвагеном-Гольфом" Моники Херфорд на подземной парковке "Баксо Кемикэлз". Он ожидал, что у нее будет именно такая машина: белые чехлы из овчины на сиденьях и наклейка "Mалыш на борту" на заднем стекле. Было 19.00, когда открылся лифт на автостоянке, и Моника поспешила к своей машине. Эхо ее высоких каблуков звучало по бетонным стенам как хлопушки. На ней были черные колготки с необходимым верблюжьим носком и открытый блейзер, демонстрирующий ее сногсшибательные сиськи.
Рука Эдди за окном фургона постукивала под песню Judas Priest: "Пейнкиллер. Моника проигнорировала его и первой втащила задницу в свою машину. Она проверила макияж в зеркале заднего вида - для этого всегда было время. Она попробовала включить зажигание. Онo издалo звук: клац-клац. Она попробовала еще несколько раз. Результат был тот же, поэтому она решила, что Эдди поможет ей.
- Эй, новичок, ты разбираешься в машинах?
Эдди проигнорировал ее и начал громко петь в такт музыке.
Моника постучала в дверь:
- Эй, я с тобой разговариваю.
Эдди убавил музыку до шепота и искоса взглянул на Монику.
- Чего ты хочешь?
- Моя машина, она не заводится.
Моника ответила на притворное безразличие Эдди, откинувшись на спинку сиденья и выпятив свой пышный бюст.
Эдди поймал классный вид сбоку на серьезную грудь, и чуть не застонал от признательности, но вместо этого притворился, что не заметил этого жеста.
- Да, хреновo, когда тачка - вот так ломается. Что думаешь делать?
- Я думала, что ты мог бы взглянуть на неё для меня, a? - oна сделала глубокий вдох и еще больше надула свои сиськи. - Я была бы тебе о-o-oчень признательна.
- Думаю, что я могу посмотреть, что там у тебя стряслось.
Эдди вышел из машины, а Моника достала из сумочки губную помаду и начала ее наносить.
Эдди попробовал поднять капот. Она не открылся.
- Ты можешь открыть капот? - спросил Эдди.
- A как это делается?
- Ничего, я сделаю сам, - Эдди подошел к водительской дверце и открыл ее.
Моника продолжала наносить макияж. Эдди наклонился, потянул за рычаг, и капот поднялся. Он хорошенько рассмотрел ноги Моники, когда был там, внизу - стройные и отточенные часами занятий в спортзале или чем она там заниматься.
Эдди заглянул под капот. Йип, все было именно так, как он и думал, кто-то - этот кто-то был им - вырвал половину кабелей. Пару минут он делал вид, что осматривается.
- Попробуй сейчас завестись.
Моника завела мотор.
Клац, Клац.
- Ты мне очень помог, я думала, ты знаешь, как это исправить, - сказала она.
- Думаю, что нет, - Эдди закрыл капот. - Я могу подвезти тебя, если хочешь.
Моника уставилась на заднюю часть фургона. Очевидно, в юности у нее был один или два неудачных опыта на задних сиденьях фургонов.
- Хорошо, но я поеду впереди.
- Без проблем, - сказал Эдди.
Моника повторила свой поворот задницей вперед, в фургон, и уставилась на фаллоимитатор с присоской на приборной панели, со стороны пассажира. Эдди усмехнулся.
- Он имеет сентиментальную ценность, - сказал он.
Эдди нашел его в шкафчике в ванной после смерти Неллы. Моника закатила глаза. Фаллоимитатор закачался, когда он завел машину.
- Так ты, значит, пизда?
- Прошу прощения?
- Знаешь, ты игнорируешь людей, если они тебе не нужны, как это было со мной.
- Иди к черту, уёбок.
Моника попыталась открыть дверцу. Но она была заперта. Эдди схватил ее за затылок и дернул за волосы. Она закричала и попыталась его поцарапать. Эдди ткнул её головой в приборную панель. Ее открытый рот втянул весь восьмидюймовый фаллоимитатор в заднюю часть горла, и ее зубы с хрустом вонзились в приборную панель. Ее крик превратился в беспорядочные всхлипы. Эдди снова ударил Монику головой о панель и вырубил ее. Его рука потянулась к ее горлу и вытащила фаллоимитатор.
- С этой прелюдией покончено, пидораска.
ТУНЕЛЬНЫЕ КРЫСЫ
Ферма Неллы находилась в часе езды от Горбани. Эдди не смог заставить себя продать её. Слишком много воспоминаний осталось о Нелле. Он так же наслаждался своим одиночеством. Ближайшие соседи были в паре миль отсюда, так что можно было кричать во все горло, и никто никогда тебя не услышит. Эдди потащил связанную Монику из фургона в сарай. Toт был переполнен голубями, и он слышал, как они ворковали во мраке стропил, пока он тащил ее бесчувственное тело через ковер из перьев и птичьего дерьма. Он надежно привязал ноги и руки Моники к концам стола, забрызганного голубиным дерьмом, и положил фонарик ей между ног. Она не шевельнулась.
Эдди принес пластиковое ведро, полное зеленой грязи, и выплеснул его в лицо Моники. Она ахнула и резко очнулась.
- Ты, гребаный придурок, - oна плюнула в него и яростно дернула за веревки.
- Я тоже рад тебя видеть.
Эдди принес садовые ножницы, висевшие на стене сарая.
Разбитый нос и опухшие глаза Моники последовали за ним.
- Что ты собираешься с ними делать?
Эдди пошевелил бровями. Она напряглась, когда он приблизился к ней. Чик-чик. Топ и лифчик Моники упали на пол. Ее огромные сиськи задрожали, когда их выпустили из оков одежды. Испуганные соски, устремились вверх.
Он поднес ножницы к колготкам: Чик-чик.
- Это колготки от "Prada", ублюдок! - на Моникe теперь была только пара кружевных розовых трусиков.
Эдди провел лезвиями по внешней стороне бедра Моники в надежде, что почувствует прилив желания. Что, черт возьми, с ним не так? Перед ним была красивая обнаженная женщина, привязанная к столу, и она с таким же успехом могла быть ощипанной индейкой, учитывая отсутствие у него возбуждения.
Чик-чик. Эдди был прав насчет "киски" Моники. Она была лысой. Удивительно было то, насколько аккуратно она выглядела. Он ожидал увидеть мясные занавески размером с ломтики солонины. Вместо этого он увидел копилку из плоти. Анус Моники, который, казалось, подвергся тому же режиму удаления волос, что и ее влагалище, а также отбеливанию, тоже подмигнул ему. Эдди подмигнул в ответ, затем закрыл глаза и подумал о Нелле. Его член мгновенно напрягся, и он выпустил все двенадцать дюймов, хвастаясь такой толщиной, которая нуждается в специально построенной дырочке славы. Эдди открыл глаза и увидел, что Моникa таращится на него. Вздрогнув, она отвернулась. Эдди запрыгнул на стол между её ног. Его член качнулся, как маятник, с удовлетворительным шлепком ударился о живот и остановился под углом в девяносто градусов. Моника скосила глаза, глядя на него.
Это будет первая живая "киска" Эдди после смерти Неллы. Он был полон решимости насладиться ей. Он лег сверху на Монику и засунул свой член ей в "киску". Дырочка была такой тугой, что ему казалось что с его члена сдирали кожу.
- Что не так с твоей "киской"? - спросил Эдди, вытаскивая свой член и осматривая повреждения.
- А что с ней не так?
- Она уже, чем задница волнистого попугайчика, и я не имею в виду это как комплимент.
Эдди осторожно засунул член обратно в штаны и ободряюще похлопал по нему.
- Я... Мне сделали операцию по омоложению влагалища две недели назад. Я заказала пакет "super virginа", операция должна была сделать меня такой же тугой, как шестнадцатилетнею девственницу. Тебе что не нравится?
- Нет, - Эдди встал и направился в дом.
Эдди сохранил дом таким, каким он был в ту ночь, когда умерла Нелла. Контейнеры с едой на вынос завалили кухню и гостиную, а грязные простыни заполнили прачечную. В холодильнике лежали шесть упаковок пива и половина гавайской пиццы. Эдди схватил пиво, открыл его и сделал большой глоток. Он захлопнул холодильник и пинками пробрался в спальню. Телевизор и видео все еще были включены. По нему шёл фильм "Последний Бойскаут" с Брюсом Уиллисом в главной роли.
- Ты права, Тётушка Нелла. Брюси охеренный мужик.
Тётушка Нелла лежала рядом с ним, сморщенная, как кусок вяленой говядины. Эдди смотрел фильм, не отдавая ему должного уважения. Он был взбешен. Всю неделю он с нетерпением ждал возможности трахнуть Монику, но теперь, когда она была голой и связанной в сарае, ему её не хотелось. Ее влагалище было похоже на точилку для карандашей. Он натёр свой член. Он все еще был нежным от вонзания в нее, но твердым, как камень. Ему нужно было трахнуть что-нибудь прямо сейчас.
- Ты всегда меня заводишь, Тётушка Нелла, - сказал он, наклоняясь через кровать и целуя ее высохшие губы, в то время, как его руки терли твердые бугорки на ее груди.
Он перекатился сверху, со скрипом раздвинул ее ноги и протолкнул свой член внутрь. Ее влагалище было теплым. Это могло означать только одно. Крысы вернулись. О, Боже милостивый, они вернулись. Можно было бы подумать, что они усвоили свой урок. Десятки горячих, мягких тел извивались внутри влагалища Неллы, стараясь уйти от незваного гостя, когда он засунул туда свой член. Это могло означать только одно - у мамы-крысы были дети. Она вскарабкалась на его член, чтобы спастись, ее когти царапнули его член и заставили его поморщиться. Он сделал паузу и позволил ей убежать, чтобы она вернулась и принесла в жертву его члену еще больше своих детенышей. Розовый, подергивающийся нос появился из высохшей пизды, и крыска побежала через кровать с видениями голодных питонов в голове.
Эдди вонзил свой набухший член в Неллу жестко и быстро. Он слышал, как ломаются кости крысят и как они жалобно пищат, когда он прижимал их к ее шейке матки. Влажность и тепло в пизде его тети после того, как оно так долго было сухим и холодным, были невероятными.
- О-о-о, бля-а-адь! - взвыл он, когда между его ног вспыхнул кончун.
Он вытащил член и с удовлетворением наблюдал, как из него вытекает кровавая сперма. Жидкость была заполнена измельченными частями тел крысят, крошечными головками и глазами, а также ещё одним, который все еще был жив. Пучки пушистого серого меха прилипли к его члену.
Эдди еще не был готов встретиться с Моникой, поэтому он взял еще пива и порылся в пыльной коробке с видеозаписями. Он заметил потрепанную копию "Техасской резни бензопилой", оригинал 1974 года. Он видел этот фильм раньше. Привлекательная молодая женщина была подвергнута тюремному заключению и жестокому обращению, а затем убита. Когда он был подростком, это его заводило. Может быть, какая-то крайняя жестокость - это то, что ему было нужно, чтобы возбудиться настолько, чтобы трахнуть Монику. Бензопила также дала Эдди представление о том, как исправить ее проблему с "герметичностью".
* * *
Глаза Моники затрепетали под опухшими веками. Ни один парень, никогда раньше не отворачивался от ее влагалища. Даже в тот раз, когда она не принимала душ целую неделю. Неужели она зашла слишком далеко с операцией? Однако у нее не было выбора. Нужно было что-то делать. В последние недели ее "киска" втягивала так много воздуха, когда ее трахали, что звучала как грёбаный тромбон. Один из ее любовников считал, что секс с ней - это все равно, что бросить хот-дог в коридор под аккомпанемент духового оркестра. Теперь онa впалa в другую крайность. Из него не доносилось ни звука, и, по словам Эдди, это было похоже на попытку проехать на полуприцепе по боковой аллее. Она позвонит своему хирургу на срочную встречу, как только выберется из этой передряги, а затем пойдет в полицию по поводу Эдди. Этот чудак должен быть заперт на всю жизнь за то, что похитил ее, и она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о ее гребаной вагинальной операции.
По сараю протянулась длинная тень. Эдди вернулся, и в руках у него была бензопила.
- Где ты был? Мне нужно позвонить своему хирургу. Ты не против освободить меня, прежде чем пойдёшь играть в дровосека?
Эдди дернул за шнур стартера, и пила ожила со вторым рывком. Шум вспугнул голубей, дремавших на стропилах, которые стали бесцельно порхать вокруг.
- Вообще-то, я не собирался пилить деревья, - крикнул он, перекрикивая шум мотора бензопилы.
Он шагнул к ней и направил пилу ей между ее ног. Растерянность на лице Моники сменилась широко раскрытыми глазами, её губы задрожали от ужаса.
- Пожалуйста... Пожалуйста, я сделаю все, что ты захочешь. Я возьму его в задницу. Ею почти не пользовались. Тебе это понравится. Я обещаю.
Эдди воткнул пилу в ее "киску". Моника издала душераздирающий вопль, когда ее промежность удвоилась в размерах, и куски розового мяса и крови забарабанили по его лицу.
Он выключил пилу и оставил ее торчать из ее влагалища.
- Пожалуйста, извини меня, но мне надо отойти на минутку, - сказал Эдди.
Он вернулся к своему верстаку и принялся рыться в нем, бормоча что-то себе под нос. Он слышал плач Моники, когда она пыталась вытолкнуть из себя пилу. Эдди вернулся, щеголяя красными наушниками и защитными очками.
- Это для крика. Он действительно отталкивает, и я не хочу, чтобы что-то попало мне в глаза.
Моника продолжала умолять, но Эдди больше не слышал её слов.
Он снова завел бензопилу. Глаза Моники, казалось, вот-вот выскочат из орбит, и он даже услышал слабый стон крика. Он медленно ввел лезвие на необходимые двенадцать дюймов, рассекая ее лобковую кость, плоть и мышцы. Когда он закончил, пизда Моники выглядела, как щель для почтового ящика, в которую ктo-то пытался засунуть трупик сбитого животного.
- Ну вот, я избавил тебя от еще одной поездки к хирургу.
Она не слышала. Ее глаза закатились, показывая белки. Ее грудь вздымалась в быстрых, коротких вдохах. Она все еще была жива - Эдди почувствовал облегчение. Он был не из тех психов, которые увлекаются некрофилией, конечно если не считать Тётушку Неллу, но это - другое. Он с влажным хлюпаньем вонзил свой член в кровавую рану и подумал о том, как впервые трахнул толстую спину Неллы. Моника слабо застонала, когда он вошёл в нее. Кровавая жижа стекала по ее бедрам и собиралась на столе с каждым мощным толчком.
Когда он кончил, оргазм был не таким сильным, как тот, который он испытал в доме всего несколько часов назад, но его интенсивность заставила его задохнуться. Он вытащил свой окровавленный член. Жидкая мякоть, которая сочилась из дырочки Моники, стала розовой от его семени. Она лежала, как парализованная морская звезда, и смотрела на него. Эдди встряхнул ее. Ее голова и сиськи закачались, и из нее потекло еще больше выделений, но другого движения не было. В ту ночь он трахнул свою вторую мертвую женщину.
ЖМУРИКИ
Сержант Синди Шиверс оглядела безукоризненно чистую кухню, обставленную современной мебелью и каменными скамьями. Она обошла лужу крови, запятнавшую белые, фарфоровые плитки, и присела на корточки, чтобы откинуть простыню. Уголок ее рта дернулся в едва сдерживаемой улыбке. Жертвой оказался мужчина лет тридцати пяти, со светлыми волосами песочного цвета и атлетическим телосложением. Учитывая скованность тела и его бледность, мужчина был мертв, по меньшей мере, двенадцать часов и находился в состоянии трупного окоченения. Единственным видимым признаком травмы был кухонный нож, воткнутый в центр груди жертвы.
- Мы знаем его имя? - спросила Синди.
- Брент Мерфи, - сказал Майк Бауэрс.
Майк был коренастым мужчиной, лет сорока с небольшим, который любил регулярно играть в регби, пока выбитый мениск не лишил его этого удовольствия. Теперь он наслаждался пивом и гамбургерами, и это начало проявляться на его постоянно расширяющемся животе. Синди, с другой стороны, была в расцвете сил. Тридцать один, с задницей и ногами звезды биатлона на средние дистанции и дерзкой маленькой грудью в форме яблок нового сезона.