Очнувшись, он посмотрел на часы. Наташи не было уже около получаса.
Коря себя за то, что поддался влиянию Морфея, Дима вышел на улицу и направился к будочке туалета. Первый укол беспокойства он ощутил тогда, когда луч его фонарика высветил открытую дверь туалета. Не просто открытуюсорванную с петель. Он обошел избу по кругу, зашел в баню, стоящую поодаль от дома отдельным зданием. Светил в каждый уголок двора. Не нашел и следа блондинки.
Тогда его посетила спасительная мысль, что она могла зайти в дом, когда он дремал. Он уже почти успокоился, когда заходил в дом. Но в комнате, отведенной девушкам, его ожидало разочарование. Сердце ушло куда-то в район пяток, когда луч фонарика вырвал из мрака картинку пустого спальника девушки Игоря.
Тут-то он и начал будить всех. Первым разбудил Риту, которая долго отходила ото сна. ВторымИгоря, который еще даже не проснувшись, не поняв толком, о чем же ему толкует Дима, выбежал на улицу. Последним поднял меня.
Все эти события я выслушивал уже проснувшись, встав на ноги и даже направившись во двор. Прихватил перед этим из своей сумки мощный аккумуляторный фонарь, который не редко выручал меня в моих вылазках. Мы вышли на улицу в то время, как Игорь начал кричать имя своей девушки, надеясь услышать отклик. Мы нестройным хором в три голоса вторили ему.
Продолжали кричать не долго, понимая всю тщетность поисков во дворе, каждый угол которого мы уже успели осмотреть несколько раз.
Игорь уже паниковал. Он все время твердил, что Наташа не могла уйти от нас далеко, да и не могла вообще уйти сама. Наверное, каждый из нас внутренне с ним соглашался. Все помнят случай, когда на тусовке у Игоря в квартире отключилось электричество и из-за этого Наташа боялась сходить на кухню за водой. Кухня находилась в нескольких метрах и в квартире были люди. Но она боялась. Боялась темноты.
Поэтому все сразу осознали, что дело не чисто. Игорь завел машину и решил отправиться на ее поиски на авто. Мы же с Димой настаивали на том, что искать надо пешком, ведь в деревне много полуразвалившихся домов и их объехать на машине не получится.
Так мы и решили разделиться. Игорь с Ритой на машине, мы с Димойпешком. Из-за отсутствия связи договорились встретиться в доме, где организовали ночлег, через час.
Проводив взглядом удаляющуюся машину, Дима указал рукой на дальнюю часть деревни, которую мы еще не осматривали из-за позднего приезда в пункт назначения. Я согласно кивнул, говорить не хотелось. Казалось, вся деревня прислушивается к малейшему звуку, шороху, что издаем мывероломные гости, которых не звали.
За всю дорогу к краю деревни мы едва ли перекинулись парой слов с Димой. Оба старались сохранять спокойствие и тишину, будто бы тьма, окружавшая сейчас деревню, закрывшая пеленой улицы и развалившиеся хатёнки могла нас услышать. И как ни страннотишина была повсюду. Буквально.
На общем фоне запустения и разрухи в деревне выделялся один дом на окраине, который, в отличие от нашей временной обители, был развален наполовину. Оставшиеся бревна были черны даже в луче света моего фонаря. Складывалось впечатление, как будто дом специально был окрашен в черный цвет.
Позади этого дома раздался лязг, словно металл ударился о металл. Мы слегка сбавили темп ходьбы, словно ожидая дальнейшего развития событий. Дима даже остановился впереди меня ненадолго. Прислушались. Лязг был монотоннымодин удар в несколько секунд. Было ощущение, словно кто-то стучит дабы привлечь наше внимание. Дима вопросительно кивнул в сторону дома, словно сомневаясь, стоит ли нам идти туда.
Я ненадолго задумался. Этот стук могла издавать и Наташа, пытаясь привлечь нас на помощь. Но почему стуком? Почему не криком? Эти вопросы вносили сумятицу, но проверить источник звука всё же стоило. О чем я и сказал Диме тихо, стараясь заранее не выдавать нас голосом, хотя по свету фонарика нас давно уже можно было увидеть издалека.
Мы вошли во двор покосившегося от старости дома, и некоторое время освещали фонарем территорию. Оконные проемы пустовали, словно таращась на нас пустыми «глазницами». Под ногами была тропка, тянувшаяся вдоль дома и огибающая его. Тропка была словно присыпана чем-то вроде гравия, который давно уже плотно утрамбовался в землю.
Луч фонаря то и дело скользил по стенам дома, по покосившимся бревнам, покатые бока которых были черны словно от копоти, хотя само строение не выглядело так, будто в нем был пожар. Я поддался мимолетному порыву и провел по бревну рукой. Шершавая поверхность оставила черные следы на моих пальцах, которые я сразу захотел вытереть о свои штаны. Копоть? Я не мог понятьчто же это. Но решил не заострять на этом внимание, понимая, что тем самым я просто стараюсь оттянуть дальнейший осмотр территории.
Дима уже ждал меня возле угла дома. Тропинка, вымощенная мелкими камешками и от того заметная на общем фоне почвы, раздваиваласьодна часть заворачивала за угол, другая же вела прямосквозь огород. Весь участок был огорожен покосившейся изгородью давно уже рассыпавшейся на отдельные, трухлявые доски. Некоторые остались стоять, торча прямиком из земли, словно, как и раньше, продолжая указывать на границы участка. С тыльной стороны участок примыкал к лесу. Своим фонарем я высветил эту сторону, в которой изгородь сохранилась куда лучше всего, но в ней все равно присутствовали прорехинесколько пустых промежутков, самый большой метра на полтора в ширину.
Дима в это время выругался матом. Да так громко, что я чуть не подскочил. Повернувшись к нему, увидел, что же именно привлекло его внимание. Клетка. Ржавая, покосившаяся, металлическая клетка, высотой под два метра.
Клетка была сложена из толстых прутьев, видимо железо было кованным и поэтому смогло выстоять в неравном бою с погодой и временем. В клетке была дверь, которая покосилась и висела криво, повиснув одним углом к земле, из-за чего оставалась приоткрытой.
Я стоял и смотрел на эту клетку заворожено, высвечивая каждый ее прут. Это был словно сюр, но при этомвот же, клетка, она реальна.
Дима указал мне рукой на то, от чего у меня мурашки пробежали по спине. С верхних прутьев свисали две цепи, заканчивающиеся чем-то, напоминавшим оковы. Третья же цепь, покороче, висела вдоль тыльной стороны клетки. Вдруг захотелось бежать. Бежать далеко, бросив всё и всех. Это зрелище заставило бешено колотиться моё сердце, я почувствовал, как мое тело покрыл потлипкий и холодный. Стало страшно.
Дима же начал задавать вопросы о предназначении данной клетки. Он тоже обратил внимание на цепи и тоже пришел к неутешительному, пугающему выводуэта клетка предназначена для содержания в ней человека. В этом выводе я был с ним солидарен.
В голове была чехарда из мыслей, мечущихся, старающихся рационально объяснить увиденное. Дом деревенского главы, а клетка для заключения провинившихся перед жителями деревни? Почему-то это объяснение успокоило меня. Я высказал его вслух, поделившись со своим другом.
По виду Дмитрия, его тоже утешило данное объяснение. Но один факт не укладывался у меня в голове и не получалось никак уложить его в данную теорию. Короткая цепь оканчивалась чем-то, смутно напоминающим кованый ошейник. Как должен был провиниться человек, заточённый в этой клетке, чтобы его буквально распяли этими цепями?
Данные мысли были загнаны на второй план почти моментально, стоило нам услышать сигнал клаксона. Игорь вернулся и звал нас.
Мы быстро отскочили от клетки и ринулись бежать по направлению автомобильного сигнала, резавшего по ушам, разгоняющего тишину деревни. Почти выбежав со двора, я услышал резкий звук, который не должен был раздаться. Не мог раздаться у меня за спиной. Но, тем не менее, я его услышал. Громко и отчетливо. Хлопнула дверь клетки, ударившись металлом о металл. Клетка захлопнулась!
Дима резко повернул свое лицо, и в свете фонаря оно выглядело смертельно бледным, словно вся кровь отхлынула куда-то. Мой друг тоже услышал этот звук. Даже не надо было спрашивать.
Я лишь прикрикнул на него, чтобы он бежал дальше.
Пока мы бежали, освещая свой путь лучами фонарей, судорожно мечущимися то по земле под ногами, то по стенам давно покинутых строений, меня не покидало ощущение того, что чей-то злой взгляд буквально сверлит мой затылок.
Машина Игоря стояла у дома, который мы заняли для ночлега. Фары вскоре стали для нас своеобразным маяком, к которому мы неслись что было сил.
И только добежав до капота машины, мы остановились перевести дух.
Игорь стоял, согнувшись в пояснице, у открытой задней двери. Я подошел ближе и увидел Наташу.
Она явно прибывала в отключке. В районе живота с левого бока ее куртка была словно распорота и испачкана. В темноте показалось, будто она вымазана грязью.
Игорь, увидев, что мы вернулись, сбивчиво попросил помочь ему отнести Наташу в дом. Несли втроем бережно, стараясь двигаться медленно. Игорь постоянно что-то причитал себе под нос. Было ощущение, что он еле сдерживает истерику.
Рита вошла в дом вслед за нами, молчаливая и какая-то поникшая. Склонилась над своей подругой и начала стягивать с нее куртку. Я стоял возле ребят и светил фонарём, стараясь направить свет на то место, где было то пятно, которое привлекло мое внимание изначально.
Наташа была в крови. Кофта на животе так же была прорезана и пропитана кровью, но по общему количеству крови было похоже, что раны не глубокие и возможно не такие серьезные, как мы подумали из-за состояния куртки.
Рита выгнала нас, потребовав, чтобы мы принесли ей аптечку и нагрели воды промыть раны Наташе. Когда все требования были выполнены, Рита снова выгнала нас из домика на улицу. Мы с Димкой приступили к расспросам Игоря. Из его сбивчивого рассказа выходило, что они с Ритой нашли Наташу случайно, у самой кромки леса, который непроглядной стеной стелился за окраиной деревни в той стороне, что и тот дом с клеткой, который нагнал на нас с Димой жути, но дальше к въезду в саму деревню. Нашли лежащей на земле в позе эмбриона. Сначала Игорь подумал, что Наташа не дышит, но оказалось, он ошибся. Наташа была жива, дышала, и пульс прощупывался легко, однако, привести в сознание на месте обнаружения, он и Рита, ее не смогли. Решили вернуться за нами, дабы затем поехать в больницу за квалифицированной помощью. Наташа всю дорогу стонала в полузабытьи, но в сознание так и не приходила, чем еще сильнее напугала Игоря.
Из-за непонимания произошедшего мы с Димой молчали, не зная, как реагировать на всю ситуацию. Не хватало данных: куда, почему и зачем отправилась Наташа ночью? Что же именно с ней произошло? И главное: насколько серьёзно она пострадала?
На все эти вопросы Игорь так и не смог ответить, оставив их риторическими. А мы не хотели давить на друга, который, и так готов был рвать на себе волосы от переживаний. Дима как-то робко и мягко стал рассказывать о том, что мы обнаружили во дворе почерневшего дома, но Игорь выслушал весь рассказ с отсутствующим видом, лишь изредка кивая. Разговор как-то сразу прервался и сменился затяжным молчанием, словно каждый из нас обдумывал что-то свое.
И тут тишину нарушил вой. Я чуть не подскочил со ступенек дома, на которых сидел. Подскочил не я один, парни тоже стали судорожно озираться по сторонам в поисках источника этого воя.
Собаки? Такую версию озвучили сразу в два голоса мои друзья. Но С противоположной стороны деревни на первый вой прозвучал ответ. Такой же вой. Надрывный, полный какой-то затаенной грусти, но при этом вызывающий откуда-то из глубин души страх, вознося его на высший уровень. На второй вой ответил третий. Затем еще один. Вскоре вой доносился со всех сторон. Вой не стихал. Он переходил от одной тональности к другой, словно гипнотизируя, заставляя прочувствовать своим нутром все то, что дикое и опасное животное вложило в него.
На улицу выбежала перепуганная Рита. Наташа от волчьего воя пришла в себя и забилась в истерике в угол избы, не давая Рите прикоснуться к себе и не слушая успокаивающих речей.
Это известие, с одной стороны, успокоило меняНаташа жива и даже в состоянии передвигаться. С другой Насторожило. Почему такая реакция на вой, который доносится издалека? Дима прикрикнул, привлекая наше внимание к себе. Ему почудилась серая фигура вдалеке, прижатая к земле, о чем он и поспешил сообщить нам довольно эмоционально, и на повышенных тонах, не скупясь на выражения. Я присмотрелся в указанном направлении.
Сначала мои глаза кроме мрака пустой улицы не могли рассмотреть чего-либо, но затем Там, вдалиВспыхнули два уголька глаз. Я опешил. Зажмурился, помотал головой. Снова открыл глаза. И не увидел огоньки на прежнем месте. Только я начал успокаивать свое бешено колотящееся сердце мыслью о том, что мне лишь показались эти глаза, как с той стороны вновь раздался вой. Источник воя был ближе. Казалось, именно там я и увидел отблеск звериных глаз.
Посчитав, что лучше зайти в дом, сказал об этом друзьям. Аргумент о помощи Наташе был принят и у меня отлегло от сердцане хотелось еще сильнее пугать и без того напуганных людей. Изба встретила нас странными звукамикто- то словно скулил в тишине дома, причитая что- то неразборчиво и скрёб древесину.
Источник звука нашелся быстро. В темном углу комнаты, плотно прижавшись к стене дома, сидела Наташа. Ее растрепанные волосы прикрывали лицо и в свете фонарика Димы казались какими-то безжизненными. Она поскуливала и тараторила что-то себе под нос. Я пытался разобрать в этом хаосе звуков хоть что-то осмысленное, но не мог.
Луч от фонарика Димы опустился ниже, и мы все увидели, как Наташа ногтями царапает пол. Щепки и занозы от старой, рассохшейся древесины поддавались ее усилиям, и даже не смотря на несколько сломанных ногтей и кровоточащие подушечки пальцев, которые были травмированы занозами, Наташа продолжала с заметным нажимом и усилием царапать пол.
Думаю, все мы тогда испытали коллективный шок, именно поэтому единственное, что мы могли тогда делатьсмотреть. Смотреть на судорожные движения ее пальцев по полу, которые загоняли новые занозы в мягкую плоть, на капли крови, которые она словно втирала в древесину. Первым очнулся от шока Игорь. Он подскочил к Наташе и резко поднял ее на ноги, подводя к своему спальнику и стараясь опустить ее на ткань, успокоив. Он пытался говорить с ней нежно, ласково, надеясь, что интонации его голоса успокоят девушку. Но это не помогало. Рита же нашла в аптечке какие-то капли и пыталась разбавить их с водой в пластиковом стаканчике. Запах валерьянки, разнесшейся по избе, подтвердилэту смесь Рита планировала использовать, дабы успокоить Наташу.
Кое-как Рите с Игорем все же получилось залить этот пряно пахнущий раствор Наташе в рот. Всхлипы пошли на убыль, и она начала успокаиваться. Силы стали покидать ее, и она как-то вся обмякла, становясь, будто бы, послушной куклой. Рита рассказала нам, что, несмотря на вид одежды и кровь, которую мы видели на Наташеу нее лишь царапины на животе. Не сказать, что глубокие, но всё же кто-то или что-то оставило их. И это довело Наташу до нервного срыва, очень сильно напугав. Швы, конечно, было бы желательно наложить в больнице, но так как угрозы жизни нетэто может и подождать. Пока же Рита обработала эти царапины тем, что было в аптечке, и заклеила широким лейкопластырем. Импровизация, конечно, но лучше, чем ничего.
Рассказывая это, Рита пыталась обработать хоть как-то пальцы своей подруги, поливая их перекисью. На нескольких пальцах ногти были оторваны чуть ли не полностью, и это было ужасным зрелищем, от которого замутило даже меня, хоть я никогда и не отличался особой нежностью и впечатлительностью в вопросе травм и крови.
Постепенно Наташа сначала затихла полностью, а потом и уснула, тихонько посапывая. Игорь заботливо уложил ее в свой спальник и укутал, чем только мог.
Затем он сказал, что нужно найти ближайшую больницу или хотя бы фельдшерский пункт, который мог быть в Ольховке, которую мы проезжали. По информации из интернета, которую я откопал о здешних местах, фельдшер в Ольховке действительно должен был быть, и я согласился с Игорем.
Дима же предложил дождаться утра, ведь часы показывали четыре часа ночи, и это означало, что искать Ольховку придется ночью, и не факт, что фельдшер ждет нас в столь поздний час наготове. Зерно здравого смысла присутствовало в его словах, но на нервах были все и решено было всё же поехать сейчас, дабы не терять времени. Игорь быстро поднялся на ноги и вышел на улицу.
Рита и я подошли к Наташе, проверить как она, Дима же решил нагреть на походной газовой горелке воды для чаястало прохладно после всей беготни и бешеных событий этой ночи.