Джефф Вандермеер«Третий Медведь»Jeff VanderMeer«The Third Bear» (2007)
Он устроил себе дом в глухом лесу неподалеку от деревни Громмин, и все, кому не посчастливилось с ним повстречаться, успевали увидеть перед смертью лишь его суровые глаза и длинную темную морду. Услышать запах мочи, крови, дерьма, пузырьков слюны и недоеденной пищи. Крестьяне называли его Третьим Медведем, потому что уже убили в том году двоих. Но, в конце концов, никто не считал его медведем, пусть имя и успело устояться, но от бесконечных повторений, от страха, от проклятий сократилось до просто «Медведь». Иногда даже говорили «Ведмедь».
Третий Медведь пришел в лес в середине лета, и вскоре почти все, кто пользовался лесной тропой, днем ли, ночью ли, стали пропадать. К тому времени даже большие отряды, проходя через лес, теряли двоих-троих. То всадника разорвали, и его лошадь прискакала с перепачканным кровью седлом. То исчез сапожникбесследно, если не считать искромсанной, залитой кровью шляпы. Несколько громминцев побогаче наняли солдат в стражу, но когда даже самые крепкие мужчины погибли, тихо и незаметно, отряды ходить перестали.
Старейшина деревни, человек по имени Хорли, собрал крестьян на совет. Лето тогда уже подходило к концу. В молельном доме собрались все пять сотен жителей деревни, от нескольких оставшихся в живых торговцев до беднейшего попрошайки. Было зябко, пахло потом и кровью. Громмин всегда был бедным, и зимы здесь были суровые, но простоял он уже двести лет. Пережил войны королей и баронов, дважды был разрушен до основания, но оба раза его отстраивали заново.
Я не могу отвезти свой товар на рынок, сказал один фермер, выйдя из тени. Моя дочь что, козлов доит?
Хорли засмеялся и сказал:
Все гораздо хуже. Мы не можем привезти пищу с другой стороны. Не потеряв никого из мужчин.
Внезапно он представил, что будет через несколько месяцевзима, холод, от которого кровь стынет в жилах. Он поежился.
А как насчет тех, кто живет за деревней? спросил другой фермер. Нам нужны пастбища, но их некому защищать.
Хорли все понималон когда-то тоже был фермером. Деревню окружала стена из толстых бревен высотой в десять футов. От вражеских войск такая не защитит, но для защиты от волковдаже лучше, чем требовалось. За стеной жили фермеры, охотники и изгои, что не могли находиться среди других.
Должно быть, придется жить как во время войны и выходить со стражей, сказал Хорли. У нас по-прежнему много сильных мужчин.
Это все ведьма, да? спросил Клем, кузнец.
Нет, ответил Хорли. Это не ведьма.
Ту, которую в деревне называли ведьмой, Хорли считал просто полоумной, что умела лечить травами и жила в лесу, куда ее выгнали за год до этого, взвалив вину за вспышку болезней.
Почему он пришел? спросила одна из женщин. За что?
Ответа не знал никто, а меньше всехХорли. Он просто смотрел на полные надежд, перепуганные, обеспокоенные лица соплеменников и понимал, что никто из них еще не осознавал главного: отныне они заточены в ночном кошмаре.
Клем был самым сильным в деревне, и после совета он вызвался идти в бой со зверем. Руки его были толщиной с ноги других людей. Кожатвердой от многих лет, проведенных у огня. Это, и еще черная борода, делали его самого похожим на медведя.
Я пойду, и пойду по своей воле. Не видел я еще зверя, которого не смог бы побить. Весь мед из него выдавлю! сказал он Хорли и расхохотался. Чувство юмора у него было не самое лучшее, и большинство предпочло просто не обратить на это внимания.
Хорли посмотрел Клему в глаза и не увидел в них ни следа страха. Это его обеспокоило.
Будь осторожен, Клем, сказал он. И, заключив кузнеца в объятия, шепнул:Прежде, чем уйдешь, расскажи сыну все, что ему понадобится. И убедись, что у жены есть все, что ей понадобится.
* * *
Облаченный в кольчугу, кожу и стальной шлем, со старым мечом, случайно забытым в Громмине одним рыцарем, Клем отправился на поиски Третьего Медведя. Провожала его вся деревня. Клем смеялся, махал мечом, и это подняло дух всем, кто его видел. Вскоре все радовались так, будто он уже убил медведя.
Глупцы, сказала Ребекка, жена Хорли, вместе с двумя сыновьями вышедшая провожать Клема.
Ребекка была моложе Хорли на десять лет и родом происходила из деревни далеко за пределами леса. Первая жена Хорли умерла от болезни, оставившей красные пятна по всему ее телу.
Может, и глупцы, но за целый месяц никто так не радовался, как сейчас, сказал Хорли. Пусть веселятся.
Он уводит одну из лучших наших лошадей, сказала Ребекка.
Так что ему, нужно было ехать на какой-то кляче? ответил Хорли рассеянно. В мыслях он был далеко-далеко.
Его не покидали картины приближающейся зимы. Каждый раз они возвращались со все большей силой, пока он вовсе не перестал видеть лета.
* * *
Клем почти сразу сошел с тропы и двинулся наугад к сердцу леса, туда, где деревья росли так густо, что свет едва пробивался сквозь листву. Тут пахло потрохами.
Клем провел столько времени, избивая металлы до нужной ему формы, что чувство страха у него так и не успело развиться, поэтому сам он бит никогда не был. Но этот запах внушил ему тревогу.
Кузнец немного побродил по лесу. Мох под ногами делал шаги неслышными, и вскоре оценить расстояние и понять направление стало весьма непросто. Тревога связала его внутренности тугим узлом, и он сжал меч еще крепче. В свое время он убил немало медведей, это правда, но никогда раньше не дрался с людоедом.
Так он и плутал, пока не добрался до холма, в котором была пещера. А в пещере той мерцал зеленый огонек. Он манил, словно скрюченный палец.
Любой другой, кто послабей, развернулся бы назад и ушел, но только не Клем. Он не умел отступать.
В пещере он нашел Третьего Медведя. За медведем, по всем стенам, были развешены головы его жертв. Головы были бережно, с любовью раскрашены и закреплены на стойках. И всев разной степени разложения.
В дальней части пещеры лежали аккуратно сложенные тела. Всекаким-либо образом оскверненные. Некоторые даже расчленены. Дрожащий зеленый огонек исходил от свечи, которую Третий Медведь поставил за телами, чтобы лучше видеть свою работу. Крепко пахло кровью, так что Клему пришлось зажать нос.
Как только Клем все это осозналметодичность, с которой все это делалось, и то, что Третий Медведь не съел ни одну из своих жертв, он почувствовал, что внутри у него что-то оборвалось.
Я сказал он и взглянул в ужасающие глаза Третьего Медведя, я
С сочувствием в глазах, с ритуальным изяществом, Третий Медведь вырвал меч у Клема из рук, положил его на каменный выступ и посмотрел на Клема еще раз.
Клем, застыв от страха, не двигался с места, и Третий Медведь вспорол ему брюхо.
* * *
На следующий день Клема нашли на границе деревни, перемазанного дерьмом и кровью, без ногих Медведь отгрыз, но живого, так что в предсмертных судорогах он все же успел рассказать, что увидел, но не смог объяснить, где.
Позже Хорли еще пожалеет, что Клем рассказал хоть что-то.
К тому времени, как Хорли пришел поговорить с Клемом, в глазах у того остался один лишь страх. Хорли не запомнил ничего, и позже пришлось ему все пересказывать. Все это время он тщетно пытался заставить себя заглянуть Клему в глаза.
Мне холодно, Хорли, сказал Клем. Я ничего не чувствую. Зима уже близко?
Может, привести его жену и сына? спросил фермер, нашедший Клема.
Хорли лишь взглянул на него, пораженный ужасом.
* * *
Клема похоронили на старом кладбище, но через неделю Третий Медведь выкопал его и унес с собой голову. Очевидно, в героях Третий Медведь не нуждался. Нуждался он лишь только в их головах для своей коллекции.
Хорли пытался скрыть ограбление могилы и сказанное Клемом, но слухи все равно расползлись. История обросла ужасающими подробностями. Рассказывали, будто Медведь продержал Клема в своем логове целую неделю, поедая его медленно, по кусочку. Другие говорили, что он вырвал Клему хребет, когда тот еще дышал. Некоторые даже судачили, что Клем был похоронен живьем и Медведь услышал, как несчастный скребся в земле, и поэтому вернулся за ним.
Но об одном говорили все: медведь бы не оставил Клема в живых. Не принес бы его к деревне.
Так что Ведмедь был не просто медведем.
* * *
За следующую неделю были убиты еще четверо, одинна окраине деревни. Некоторые пытались сбежать, и кое-кому это даже удалось. Но страх держал большинство в Громмине, под замком отчаянного фатализма или оптимизма, что делал их взгляды пустыми. Хорли делал все возможное, чтобы поддержать дух крестьян, но даже он чувствовал, как опускаются руки.
Что еще я могу сделать? спросил он у жены ночью.
Ничего, ответила она. Ты делаешь все, что можешь.
Может, нам просто уйти?
Куда мы уйдем? И что нам останется делать?
И в самом деле, мало кто из ушедших вернулся с добрыми вестями. Шла война, бушевала чума, и, кроме них, за пределами леса их ожидали тысячи других опасностей. Во внешнем мире все они наверняка попали бы в рабство или просто умерли, один за другим.
В конце концов, однако, Хорли отправил гонца к барону, которому их деревня присягала на верность и ежегодно платила подати.
Гонец не вернулся. И барон никого не прислал. Хорли много ночей провел в размышлениях: добрался ли гонец до барона и тот просто ему отказал, или же все-таки он попал в лапы Ведмедя.
Может, зима принесет добрую весть, сказала Ребекка.
* * *
Со временем Громмин отправил еще четверых или пятерых мужчин и женщин, самых сильных и сметливых, на битву с Третьим Медведем. Сколько бы Хорли ни возражал против такого безрассудства, крестьяне настаивали, что до зимы надо что-то сделать, и те, кто ушел, не смогли совладать с ужасающей стремительностью событий. Для Хорли это было равносильно убийству, но его возражения были отклонены большинством.
Никто никогда не узнал, что с ними случилось, но Хорли видел их всех в кошмарах.
Один, перед самым концом, сказал:
Если бы ты увидел наших детей, то прекратил бы этот ужас.
Другая, пока страх не сжал ее глотку:
Мы дадим тебе столько еды, сколько захочешь.
Третий, даже когда его кишки выскользнули наружу:
Чем можем услужить?
В снах Хорли Третий Медведь не говорил ничего. За него говорили его дела, и говорили весьма красноречиво.
* * *
На Громмин опустилась осень. Ветер стал непредсказуемым, и листья начали желтеть. Откуда-то издалека доносился запах гари. Фермеры готовились к зиме, укладывали сено, забивали скот, коптили мясо. Хорли, подгоняемый предчувствием скорой зимы, занимался этими хлопотами куда больше обычного. Все замечали его спешку и настойчивость, и это только вносило в их ряды беспокойство.
С помощью жены Хорли убедил фермеров внести долю в общественную коптильню. Ветчина, колбасы, сушеные овощи, лук, картофельвсе это теперь хранилось в Громмине. Большинство фермеров, живших за пределами, понимали, что их будущее зависит от выживания деревни.
Иногда, в то время как деревенские врата открывались для очередного фермера на запряженной мулом повозке с припасами, Хорли выходил и смотрел на лес. Он выглядел как никогда неразведанным, темным и мрачным, словно угнетенным сменой времен года.
Где-то в глубине их дожидался Третий Медведь.
* * *
Однажды, когда первые холода уже дали о себе знать, Хорли вместе с несколькими мужчинами отправился на розыски фермера, который не появлялся в деревне уже целый месяц. Фермера звали Джон. У него была жена, пятеро детей и трое наемных работников. Джон распоряжался самым большим наделом земли за стенами деревни, но страдал, потому что не мог отвезти излишки хозяйства на рынок.
Его ферма располагалась в получасе ходьбы от Громмина. Весь день Хорли чувствовал боль в груди, словно предостережение. Мужчины взяли вилы, молотки и старые ржавые копья, цветом не отличавшиеся от устилавших тропу листьев.
В воздухе стоял запах беды.
Рядом с фермой они наткнулись на три повозки с мулами, полные провизии и припасов. Хорли никогда не видел столько крови. На земле образовалась лужа, каждая сторона которой была не меньше семи футов. Мулам разорвали глотки и выпотрошили. Их органы были вырваны и разбросаны вокруг, словно Ведмедь что-то искал. Напоследок он повырывал им глаза.
Джонони решили, что это Джон, сидел на козлах ведущей повозки. Колеса повозки были смазаны кровью. У Джона не хватало головы. Не хватало и большей части плоти на туловище. Руки все еще сжимали вожжи. То же самое и в двух других повозках. Три мертвеца держали вожжи троих мертвых мулов. Два мертвецав кузове. Все обезглавлены. Все выпотрошены.
Одного из сопровождающих вырвало. Другой расплакался.
Господи, спаси нас, сказал третий и повторял это еще много часов подряд.
Хорли, к собственному удивлению, был совершенно спокоен. Руки оставались твердыми, сердце билось ровно.
Он отметил дьявольское чувство юмора, заставившее медведя аккуратно вложить вожжи в руки убитых. Отметил дикость, с которой была совершена расправа. Отметил, мрачно, что большая часть съестного в повозках была попорчена кровью. Но, в общем, видения приближающейся зимы настолько овладели его разумом, что ничто на свете не могло сравниться с кошмарной ясностью нарисованных воображением картин.
Хорли подумал: наверное, это тоже один из видов безумия.
Это не самое худшее, сказал он. Дальше будет хуже.
На самой ферме они нашли всех прочих мужчин и то, что осталось от жены Джона, но это было вовсе не то, о чем говорил Хорли.
* * *
Тогда Хорли решил, что должен сам отыскать медведя. Нет, не из храбрости он надел кожаный колет и металлические наголенники. Не было в нем никакой надежды, когда он взял копье и нацепил шлем Клема.
Жена застала его на пороге.
Ты не вернешься, сказала она.
Пусть и так, все равно это будет лучше, ответил он.
От тебя живого пользы будет больше. Против него выходили мужчины посильнее тебя.
Я должен сделать хоть что-нибудь, сказал Хорли. Зима скоро будет здесь, и станет только хуже.
Так сделай что-нибудь, сказала Ребекка, забирая копье у него из рук. Но сделай что-нибудь другое.
* * *
На следующий день снова собрали совет. В этот раз разговоров было меньше. Хорли смотрел на односельчан и видел во многих покорность, словно Третий Медведь был не просто зверем, а чумой или какой-то другой силой, которую нельзя остановить руками человека. В следующие дни работа закипела: ставились ловушки, разжигались факелы, мясо с отравой разбрасывали по всему лесу, но все без толку.
Одна старуха без конца бормотала о судьбе и воле Божьей.
Джон был хорошим человеком, сказал им Хорли. Он не заслужил подобной смерти. Но я там был, и я видел его раны. На него напал зверь. Может, зверь очень разумный. Но просто зверь. Нам не следует его так бояться.
Так сказал Хорли, хотя и сам в это не особо верил.
Нам нужно спросить совета у лесной ведьмы, сказал сын Клема.
Он был громадным мужчиной двадцати лет от роду, и его слово имело весвсе помнили храбрость его отца. Многие согласно закивали.
Да, сказал один. Идем к ведьме. Она может знать, что делать.
«Лесная ведьмавсего лишь бедная, никому не нужная женщина», подумал Хорли, но не мог произнести этого вслух.
Всего два месяца назад, напомнил Хорли, вы говорили, что в этом может быть ее вина.
И что из этого? Даже если она накликала беду, значит, в ее силах все исправить. Ну а если она ни в чем не виновата, то она может нам помочь.
Это произнес один из фермеров, живших за деревенской стеной. Молва о судьбе Джона разошлась быстро, и только горстка самых храбрых либо глупых осталась на своих фермах.
Собравшихся охватила злоба. Кто-то хотел собрать отряд, найти ведьму и убить ее. Другие сочли это безрассудствома вдруг Медведь найдет их раньше?
Наконец Хорли поднял руку, дабы успокоить толпу.
Прекратите! Если вы считаете, что мне следует пойти к ведьме, я пойду!
Их лица засияли облегчениемоттого, что он все возьмет на себя, не они, облегчением, что подействовало на всех, словно бальзам на раны. Некоторые глупцы даже улыбались.
* * *
Позже Хорли лежал в постели с женой. Он обнял ее крепко, наслаждаясь теплом ее тела.
Что я могу поделать? Что я могу поделать, Ребекка? Я боюсь.