Да и сам день прошел быстро. Он получился самым обычным. Старые пациенты выздоравливали, а у новых ничего не обычного или просто сложного, не было. У него даже выкраивались существенные отрезки времени, в течении которых он мог погрузиться в размышления. И первыми делом он прокрутил в голове разговор с отцом, сразу после встречи с Генрихом.
*
Поднявшись тем же путем, с помощью которого оказался в подвале, Пауль подошел к кабинету своего отца. Он только поднес свою руку к дверной ручке, как услышал за дверью громкие ругательства. Понять кто ругался, для него не составило труда. Его отец редко выходил из себя настолько сильно, чтобы так вульгарно выражаться. Его помощник, казалось, вообще не умел ругаться. Настолько спокойно он воспринимал всё. Да и голос ругавшегося был хорошо знаком Паулю. Его «друг»Эрвин Фогт, мог выражать свое недовольство лишь в настолько грубой форме. Странно что в СС его не научили более изощренным методам.
Не желая попасться ему на глаза, Пауль спрятался за одной из колонн, которая выступала из стены. Конечно если Эрвин пойдет в его сторону, то он его увидит. Но смысла ему идти в эту сторону, молодой человек не видел. И так и случилось. Злой, как коммунист, лишенный возможности обирать так почитаемые им же, крестьянство и рабочий класс, он вышел из кабинета и, хлопнув дверью, отправился в противоположную от прятавшегося за колонной сторону. Подождав некоторое время, пока представитель СС отойдет подальше, Пауль вышел из-за своего укрытия и зашел в приемную кабинета его отца. Сидевший за своим столом помощник, посмотрев на вошедшего расслабился, он ожидал повторного визита молодого представителя СС. Увидев же, кто зашел, он произнес:
Он ожидает, движением головы помощник отца указал в сторону двери кабинета. Пауль зашел без стука. Перед ним предстала самая обычная картина его отца за работой. Господин фон Сект даже не обратил внимания на вошедшего, продолжая делать какие-то записи и читать документы. На Пауля накатила небольшая ностальгия. Его отец часто работал на дому. Для этого у него был кабинет, в котором маленький сын мог играть. Что теперь вызывало некоторое непонимание у уже повзрослевшего сына. Он мог делать почти всё что хотел, отец не запрещал ему. Но были определенные правила. Первое, и, наверное, самое главное, не шуметь. Шум мешал отцу работать. Так же запрещалось без разрешения брать какие-либо вещи в комнате. А поскольку шуметь нельзя, то и попросить тоже. По причине того, что к шуму относились любые звуки, нарушавшие тишину.
Поэтому единственное, что мог делать маленький Пауль в кабинете, не издавая никаких звуков, это смотреть как работает его отец. Вспоминая то время, он поразился тому насколько его отец постарел. На голове стали появляться небольшие залысины. Волосы поседели. Все лицо покрылось морщинами. Даже сам по себе отец, казалось, стал меньше, чем тогда. Единственное что не изменилось, так это аура, исходившая от него. Одним своим присутствием в помещении, он подавлял всех в нем находившихся. Уважение или страх? До сих пор Пауль не мог этого понять. Или, может быть, страх вызванный уважением или, наоборот, уважение вызванное страхом? Даже сын не понимал, что именно оказывало влияние. И оно продолжало действовать даже сейчас. Пауль стоял у двери не зная, можно ли ему войти или нет. В конце концов господин фон Сект посмотрел на вошедшего и показал, что тот может войти. Когда его сын сел в кресло напротив него, он спросил:
Ну как, ты доволен разговором? он произнес это, не отводя глаз от документов и продолжая делать записи. «Любовь к своему дело, вот что я унаследовал», подумал Пауль, глядя на работавшего отца.
Это оказалось, он немного замялся, стараясь подобрать нужное слово, неожиданно, наконец нашел он слово лучше всего характеризующее то что произошло. Этот ответ вызвал неожиданный интерес со стороны господина фон Секта. Он оторвался от своей работы и посмотрел на сына. Они никогда не были достаточно близки, даже как для отца и сына. Поэтому выражение лица и ответ данный его сыном, вызвали у него интерес. Он никогда не видел своего сына таким увлеченным. Все что он предлагал ему, никогда не вызывало такой реакции. На момент ему захотелось узнать, что же еще может вызвать у его сына такую реакцию. Но потом, под грузом навалившихся на него забот, решил отложить это.
Просто ты впервые разговаривал с человеком, лишившим жизни более десяти людей, начал господин фон Сект, при этом вернувшись к своей работе. Хотя мне он показался вполне нормальным. Конечно за все время допроса он почти не выказывал никаких эмоций, хотя и сожалел. И, это удивительно, он вновь отвлекся от своей работы, мне его сожаления показались настоящими, а я общался с многими похожими на него. Некоторые вели себя более чем странно.
Со мной он себя тоже вёл вполне нормально, но только вначале, сказал Пауль глядя на отца. Ему была интересна его реакция. Заинтересуется ли его отец? Задастся ли он вопросом: «Неужели его сын сумел узнать что-то, чего он сам не смог?»? Это немного напоминало рыбалку. Ты забросил крючок с наживкой и ждешь дернется ли поплавок. И поплавок дернулся. Да еще как.
Что ты имеешь в виду под, только в начале? господин фон Сект и вправду заинтересовался. Сколько лет он проводил допросы? Скольких разных людей ему приходилось слушать? Скольких раскалывать? Он был уверен, что досконально изучил человеческую натуру. Но время идет. Он, видимо, слишком постарел, упустил что-то. Его взгляд уперся в ликующее лицо сына.
Какой твой вывод? Почему он совершал эти убийства? с улыбкой спросил у отца Пауль. Ответ несколько обезоружил его. Хотя сказать, что он был совсем уж неожиданным нельзя.
Меня не интересует, почему, строго начал господин фон Сект, единственное, что я хочу знать, совершил он эти убийства или нет.
Тут сомнений быть не может, он убийца, начал Пауль, но его тут же прервал отец.
Большего мне и не надо, констатировал прокурор и уже хотел вернуться к своей работе, но его вновь отвлек молодой врач.
Неужели тебе не интересно, по какой причине мужчина может убить женщину, которую сам же и называет первой своей любовью? Пауль решил надавить на отца, призвав на помощь его природное любопытство. И это удалось, господин фон Сект посмотрел на своего сына в ожидании ответа. Всему винойстрах, увлеченно начал Пауль и не обращая внимания на отца, уже открывшего рот чтобы задать вопрос, продолжил. Я узнал, и даже не спрашивай, как это у меня получилось, что во время его службы в СС, с подразделением в котором он служил произошло нечто странное и ужасающее. Иначе описать это, я не могу. Он сам не мог описать увиденный им ужас. Это поразило его очень сильно, иначе почему он ушел из СС? Оттуда так просто не отпускают. Вернувшись к любимой девушке, он пережил какой-то припадок, в результате которого и убил её, закончил Пауль и только после этого понял, что по мере того как рассказывал, почти встал со своего кресла.
А что насчет других женщин? Тоже припадки? поинтересовался господин фон Сект.
Несомненно. Он принимал их за то, что напугало его. Его убийства, это попытка защититься. Убить раньше, чем убьют тебя, заключил Пауль. Часть того, что он говорил сейчас отцу, сама по себе формировалась в его голове. Рассказывая он приходил к единственному, правильному, по его мнению, выводу. Картинка собралась сама собой. Генрих Гейзер убивал, потому что пытался защититься. Все эти женщины казались ему тем, что он увидел в лесу. Тем, что тогда пыталось его убить. Но что это было?
Это не отменяет его признания, подытожил все сказанное сыном господин фон Сект.
Видимо он устал от постоянного страха, предположил Пауль.
И решил таким образом покончить со всем, закончил мысль сына господин фон Сект. Это предположение показалось ему более чем верным. Устав от испытываемого страха и осознав все что натворил, убийца, прекрасно понимая, что его ждет, явился с повинной. Во время допроса он рассказывал лишь то, что требовалось для подтверждения, что убийцей является он. Это все и вправду показалось господину фон Секту интересным. В его работе, ему не нужно было узнавать мотив или причину преступления. Он должен лишь подтвердить вину обвиняемого, обычно словами самого обвиняемого. За всю свою карьеру прокурор фон Сект добыл столько чистосердечных признаний, что пересчитать их все казалось очень сложной задачей. Результат, хорошая должность и благосостояние его семьи. А сколько раз он разрушал другие семьи, добиваясь нужного ему результата? Нет, он всегда верил в вину подозреваемого, но какой мотив скрывался за действиями тех людей. Эта работа лишила его души. Она сделала его хуже. Единственное, что еще держало его, это близкая пенсия и не менее близкая возможность понянчить внуков. В том, что его сын подарит ему внуков, господин фон Сект не сомневался. Законных или нет, это уже другой вопрос. Да он знал о похождениях своего сына. Почти всех. Хотя тот особо и не прятался. «Нужно будет переговорить с ним по этому поводу», подумал господин фон Сект. Он посмотрел на своего сына. Тот хотел попросить о чем-то. Это читалось на его лице.
Хорошо, говори, чего ты еще хочешь, слегка обмякнув сказал он.
Я хочу почитать дело. В первую очередь показания, выпалил Пауль. Судя по тону, с которым отец обратился к нему, шансы на удачу казались ему не маленькими. К сожалению, ответ он сумел прочитать на лице своего отца.
СС забрало всю информацию по этому делу, включая и самого подозреваемого, сказал господин фон Сект. Так что если ты хотел еще раз с ним встретиться, то сделать это не получиться, добавил он, прочитав желание на лице сына.
*
От воспоминаний его отвлек друг. Такой же бывший студент, они учились вместе. Теперь еще и работали в одной клинике. Пауль сидел за столом, над раскрытым делом одного из своих пациентов. Его рука остановилась на середине предложения, он заполнял карточку и какое-то слово погрузило его в воспоминания. Из них, его сумел вырвать только физический контакт. Друг похлопал его по плечу:
Эй! Ты опять задумался о чем-то? Неужели о своей будущей жене? Или о ком-то другом? подмигнув, спросил он. Ладно, что насчет сегодня?
Как обычно, просто ответил Пауль и посмотрел на часы. Он выпал из реальности более чем на час. До конца его рабочего дня оставалось около двух часов. За это время нужно было сделать еще много чего. Поэтому он сосредоточился на заполнении той кипы документов, которую всю неделю откладывал. Поработать сейчас хорошенько и вечером можно будет отдохнуть от всей души. Отшутившись от своего друга, мешавшего ему, Пауль оставшееся до конца дня время работал не покладая рук. Чем вызвал у себя в памяти образ отца. Но в тот момент, когда это начало его пугать, рабочий день закончился и работа тоже, на удивление. Редко случалось, чтобы день и работа заканчивались так синхронно.
Теперь можно и передохнуть. Вместе с другом они отправились в свое обычное место для вечерних посиделок. Этим местом был небольшой, но уютный паб. Для Пауля он оказался расположен особенно удачно. Не далее, чем десять минут ходьбы от работы и от дома. Эти три места на карте образовывали треугольник, каждой вершиной которого они собственно и являлись. Войдя внутрь паба, он сразу же окунулся в особую атмосферу. Здесь не напивались обычные рабочие, нет. Это место любила интеллигенция. Врачи, учителя, профессора, детективы и студенты по старше, выбирали это место для своих посиделок. Главным преимуществом этого места Пауль считал его хозяйку. Она хорошо следила за порядком и обслуживанием. Из-за чего это место становилось привлекательным и для девушек.
Пробираясь сквозь сигаретный дым и запахи свежего пива и горячей еды к своему обычному месту, он осматривал присутствующих. Во всем пабе находилось человек тридцать, что гораздо меньше обычного. Многолюдных компаний не было, сидели по двое-трое и негромко общались, чтобы не мешать окружающим. Пауля и его друга из далека заметил их знакомый, уже сидевший за столом в самом углу помещения. Он помахал им рукой с дымящейся в ней сигаретой и обратился к остальным уже сидевшим за столом. Дойдя до их столика, его друг сказал, что пойдет возьмёт пива. Пауль попросил его взять чего-то перекусить. Из-за всех этих воспоминаний, нахлынувших на него днем, он так и не поел. Пока его коллега ходил за выпивкой, он присоединился к друзьям, которые вели оживленную дискуссию.
Я тебе говорю победит Боруссия, не зря же они прошлый чемпионат выиграли, не обращая внимания на севшего рядом Пауля, продолжал спор уже сильно разгоряченный выпивкой молодой человек в костюме, какие обычно носят государственные служащие. Им он собственно и являлся. Среднего роста, не притязательной внешности, ему от рождения суждено было работать госслужащим. Они все выглядели настолько одинаково, что казалось их просто штампуют на конвейере. Все с однотипной прической, делавшей их головы похожими на квадрат. В идентичных серых костюмах, на вид очень дешевых, но со слов носивших настолько крепких, что его и пулей не возьмешь. Пауль сразу понял о чём спор, о футболе. Это одна из любимейших тем для разговора в их компании. Правда сам он о футболе мало что знал. Ему не приходилось играть в него, а просмотру того как за одним мячом бегает толпа мужиков, он предпочитал общество книги или, если везло, симпатичной девушки.
Нет Йенс, не выиграют они. У них слишком старый состав, у Герты состав гораздо моложе и не менее талантливый, возразил ему, сидевший напротив. Его звали Филипп. Именно его Паулю следовало благодарить за информацию об убийце. Его, его напарника, который еще не пришел и сидевшего рядом с ним Марко. Филипп был невысокого роста, но с очень широкой грудью. Хотя по его рассказам, до армии он выглядел маленьким и щуплым. Отличительной чертой его внешности можно назвать волосы. Очень короткие и настолько светлые, что он казался лысым. Вся внешность Филиппа сильно контрастировала с внешним видом Марко.
Не следует забывать про опыт, вставил он свои пять копеек в спор. Хотя сам в нём никакого участия не принимал, и ни одну из сторон не поддерживал. Марко работал журналистом и ему всегда нравилось подкидывать различные аргументы в споры других людей. Среди всех друзей Пауля он казался самым высоким. Его рост подчеркивала сильная худоба. Затянувшись сигаретой, он продолжил слушать спор двух фанатов. Его голову, потонувшую в синем, сигаретном дому, венчала темная непослушная шевелюра. На их столе уже громоздилось некоторое количество посуды. Видимо они пришли давно и успели поужинать. Мысли о еде вызвали урчание в желудке Пауля, и он хотел повернуться, чтобы узнать где так долго ходит Мануэль. Как прямо перед ним на стол опустилась тарелка с тушеной картошкой и сосисками. Рядом появилась кружка пива.
Я думал, мне придется идти оттягивать тебя от хозяйки, шутя обратился он, к своему подошедшему другу. Получив в ответ саркастическую ухмылку, Пауль принялся есть. Мануэль, его друг с которым они вместе работают, сел напротив и присоединился к спорившим. Среди всех своих друзей Пауль считал Мануэля самым красивым, и не только он. Они вместе учились, начиная с первого курса и все девушки академии отмечали высокого, стройного красавца Мануэля. Он тоже не обделял их своим вниманием, а объедки, так сказать, доставались Паулю. Хотя, беря во внимание, что у его друга вкус в отношении девушек оказался очень изысканным, ему доставались не самые ужасные «объедки».
Все годы учебы прошли для них очень весело. Потом они устроились на работу в одну больницу, где Мануэль отправился в рейд по медсестрам. Но несмотря на все эти гулянья, сердцем он оставался верен лишь одной женщине. Об этом знали все его друзья и любили подшучивать над ним по этому поводу. Хозяйка паба, фрау Штеген, а для Мануэля и лишь для него, Франциска. Он влюбился в неё после первой встречи. Когда они вдвоем с Паулем после пар искали место где бы напиться и зашли в этот паб. Их встретила хозяйка. Она была лет на десять старше, но выглядела красивее многих ихних сокурсниц в академии. Мануэль был повержен и с того самого дня они проводили все вечера в этом пабе, а он пытался добиться ответного чувства. Каких успехов он сумел добиться в этом деле? Сложно ответить. По наблюдениям Пауля, Франциска испытывала определенные чувства в отношении Мануэля, но отвечать взаимностью на его действия то ли не торопилась, то ли совсем не хотела.
Когда Пауль разделался со своим ужином, дискуссия за столом перешла от футбола к другим не менее важным проблемам. И в данный момент Йенс, единственный женатый в их компании, жаловался на постоянную смену настроения своей благоверной, связанной с беременностью. Неожиданно обсуждение перешло на Пауля и его будущий брак.
Как будто ему не все равно, заявил Марко, у него есть прекрасная «отдушина». К ней он будет убегать, когда жена запилит его, этими словами он делал отчетливый намек на Сабину. Все друзья знали об этом, как в самом начале заявлял Пауль, небольшом увлечении. Которое растянулось на несколько месяцев.
И что ты будешь делать после свадьбы? спросил Мануэль. В его глазах читалось осуждение поведения его друга. Это казалось Паулю довольно странным. Человек менявший женщин каждый день, при этом любящий ту, что не отвечает ему взаимностью, осуждает его поведение. Удивительно, но ответа на заданный вопрос, он и сам не знал. Да, он жениться. И да, Мари оказалась иной, не такой как он себе представлял. Будь она похожей на себя из его предсвадебных мыслей, он бы даже не задумывался об измене. Ведь почему люди изменяют? Потому что не находят чего-то в своем партнере. Хотя иногда попадаются действительно аморальные личности, которые любят коллекционировать победы. Некоторые считают таким и самого Пауля. Он же, все свои любовные похождения приравнивает к пробам. Если бы какая-нибудь из девушек ему понравилась не только физически, он остановил бы свой выбор на ней. И ни что в этом мире не помешало бы ему.