Уж не знаю, как мои предки, но я терпеть не могу море. И волосы у меня не рыжие. И своих недругов, вместо ледяного презрения, я скорее оболью ледяной водою, будьте уверены.
Хотя бы не горячим чаем! рассмеялся Макгроу. Вы очаровательны, мисс Райс, люблю женщин с характером!
После, видимо пресытившись разговором, Макгроу оттолкнулся от ограждения палубы и покинул нашу компанию. А проходя мимо моей дочери, вдруг наклонился и вручил ей засушенную фиалку, похищенную из кафе.
Так что никто кроме Софи его уходу не огорчился.
Но сразу стало тихо и немного скучнода и мрачные скалы слева по борту (возможно с призраками) веселью не способствовали. Почуяв это, мадам Гроссо, немедленно расстроилась:
Ева, своими выходками ты выгнала единственного мужчину из нашей компании! Ты же знаешь, когда рядом нет мужчин, я становлюсь несносной и впадаю в меланхолию!
Было бы о ком сокрушаться, фыркнула Ева. Интересных мужчин на этом пароходе все равно нет.
Даже месье Муратов? наивно заметила я.
Но Ева только рассеянно пожала плечами, оглядывая пароход с нашей высокой палубы.
Вон тот господин у борта, с папиросою и в песочной тройкемы с ним, кажется, еще не знакомы, наконец, заметила она кого-то. И улыбнулась: Жанна, он на вас смотрит. Как и все прочие, пал ниц перед вашим очарованием. Похож на итальянца, по-моему.
Мадам Гроссо царственно повернула голову, смерив господина холодным взглядом. Тот немедленно приподнял шляпу и изобразил поклона Жанна хмыкнула и отвернулась:
С чего ты взяла, что он итальянец?
Похож. Я люблю итальянцев, они горячи и щедры на комплименты. А еще у них шикарные профили: брови, нос, подбородокммм
Ева, держи себя в руках, мягко упрекнула мадам Гроссо, здесь ребенок. И ты смущаешь нашу гостью.
Но та отмахнулась:
Ребенок высматривает призраков на островемалышке не до нас. А Лили не какая-нибудь деревенская простушка, ее так просто не смутишь. И подмигнула мне. Представьте себе, Жанна, Лили приглянулся наш обер-лейтенант.
Тот самый красавчик?
Тот самый красавчик.
Мадам Дюбуа, у вас прекрасный вкус, похвалила актриса.
Если насчет Софи Ева была права: дочка наш разговор и правда не слушала, то насчет меня немного ошибалась. Я чувствовала себя неловкосамую малость. Ибо женщин, любящих посплетничать, в моем окружении давненько уже не бывало. Тем более что сплетничали они на темы весьма фривольные.
Ничего подобногоотозвалась я, стараясь не казаться деревенской простушкой. Но потом вздохнула и призналаисключительно, чтобы порадовать этих сплетниц. Но конечно обер-лейтенант Вальц весьма хорош собойс этим не поспоришь.
С этим даже фрау Кох не поспорит! поддержала мадам Гроссо.
Нет-нет, фрау Кох с этим тем более не поспорит! рассмеялась Ева. И снова обратила наше внимание на курящего поодаль господина. Этот итальянец похож на mafiusi откуда-нибудь из Сицилиия их именно так себе и представляла!
На кого похож? не поняла я.
Мафиозите, кто входит в мафию, охотно пояснила Ева. Так на Сицилии называют жестоких бандитов. Говорят, сейчас они массово перебираются в Новый свет.
А в Санкт-Петербург ему зачем? со скепсисом поинтересовалась я.
Ева уже набрала в легкие воздуха, чтобы высказать смелое предположениено мадам Гроссо смирила ее пыл:
Какая чушь, Ева. Тебе бы романы писать на пару с твоим русским другом. Кстати, где месье Муратов? Неужто тоже мучается морской болезнью?
Пожав плечами, Ева принялась крутить головой, и вскоре действительно увидела потомка русских графов, которого, не сомневаясь ни секунды, звучно окликнула.
Тот не замедлил явиться. Господин Нойман, стюард, попытался было не позволить ему подняться на палубу первого класса, но, повинуясь жесту мадам Гроссо, конечно впустил.
Ну что ж, месье Муратов, актриса охотно позволила ему поцеловать свою ручку. Раз вы один нам попались, то вам нас и развлекать. Расскажите что-нибудь занятное, милый, вы наверняка знаете тысячу историй.
О чем же вам рассказать?
Да хотя бы об острове, который все никак не закончится. Вы нам обещали! Что за деревушка на нем стоит? И ответьте уже, наконец, есть там призраки или нет?!
Мадам Гроссо говорила со смехом, наверное увидев, что Софи снова подошла ко мне и на русского господина взирает с большим любопытством.
Что касается призраковне имею ни малейшего понятияпредсказуемо отозвался Муратов. Зато кое-что читал о немв переводах у русского писателя.
У кого же? удивилась я.
У Николя Карамзина, со страшным акцентом выговорил Муратов, он очень, очень популярен в России.
Хм, занятно, молвила мадам Гроссо, не думала, что Карамзин писал что-то, кроме очерков об истории государства Российского да сентиментальной повести о бедной Лизе. Помнишь, Ева, как мы ставили «Бедную Лизу» в позапрошлом сезоне?
Помню, поморщилась Ева, скучная и предсказуемая ерунда, в которой главная героиня еще и умирает. Полный провал.
Жизнь вообще скучна, предсказуема и заканчивается смертью, моя маленькая глупая Ева. А повесть весьма поучительна. Так что еще написал господин Карамзин?
Жанна пристроила новую папироску в свой мундштук, а месье Муратов поторопился поднести спичку.
Принялся рассказывать:
Вы правы, мадам Гроссо, но кроме сентиментальных повестей Карамзин писал самую настоящую готику. В начале века, замечу, эпистолярный готический роман был на пике моды: мисс Мэри Шелли и ее «Франкенштейн», лорд Байрон со своим прославленным типажом героя Вот и господин Карамзин написал подобное. Роман о юноше, который долго путешествовал по миру и, наконец, возвращается на родинув Россию. По пути он слышит печальную песню о девушке по имени, к слову сказатьЛила, Муратов поклонился мне, которая, по всей вероятности, сгинула где-то на загадочном острове Борнхольм
Малышка Софи ахнула и в ужасе оглянулась на серые скалы.
Да-да, юная мадемуазель, подтвердил ее догадку Муратов, на этом самом острове.
И юноша отправился на остров, чтобы найти Лилу? страшным шепотом уточнила Софи.
Не совсем. Он ненамеренно оказался близ острова, однако никак не мог забыть печальной песни, а позже судьба заставила его пароход, как и нашу «Ундину», плыть мимо острова Борнхольм. Капитан позволил ему сойти, и юноша провел целую ночь в мрачном и загадочном замке на острове, а мудрый старик, хозяин замка, рассказывал историю острова и среди прочего упомянул, что древние жителя Борнхольмаславяне.
Это правда? со скепсисом спросила Ева.
Сомнительно однако все может быть: Карамзинисторик, как вы знаете. Он мог и правда найти какие-то сведения в древних книгах.
Мадам Гроссо Муратову благосклонно улыбнулась и даже как будто посмотрела на него по-новому. В равнодушном до того взгляде мелькнула хитринка, как у юной флиртующей девушки.
Не думала, будто вы и правда меня развлечете, сказала она обманчиво мягким голосом. Но история оказалась занятной. Так что же Лила? Наш герой отыскал ее?
Отыскал. В темнице за замком, слабую и умирающую, Муратов, извиняясь за Лилу, развел руками.
Какой ужас! мадам Гроссо выпустила струю дыма и развернулась на шезлонге, чтобы принять соблазнительную позу.
Вряд ли она видела, как мрачнеет при этом и без того вечно мрачная Ева
За что же ее осудили? снова спросила актриса.
О, это интереснейший момент всей повести! Дело в том
Я бы тоже с удовольствием послушала, чем кончилась повесть, но в этот момент голос стюарда Коля невольно перебил рассказ:
Мадам Дюбуа! Вам письмотолько что просили передать.
От папы? обрадовалась малышка Софи.
Нетне стала лгать я.
Не сталано лучше б солгала. Потому что Ева, которую я так опрометчиво пожалела, с обычным своим сарказмом поинтересовалась:
Не уж-то от бравого обер-лейтенанта цур зее?!
Чем смутила меня невероятно.
Ева! шикнула мадам Гроссо и многозначительно скосила глаза на лицо стюарда.
Благо, тот оставался невозмутим.
Мне нужно идти, проститеВ записке меня просили о срочной встрече, и, боюсь, это действительно было важно. Софи, тебе придется вернуться в каюту.
Нет-нет, мы присмотрим за девочкой, мадам Дюбуа! воспротивилась актриса. В такой хороший день сидеть взапертиужасно!
И Софи глядела на меня огромными синими глазами, умоляя прислушаться.
Я поколебалась недолго. Вряд ли дочь могла выдать нас больше, чем уже выдала: всей правды Софи просто не знала. И все же нельзя оставлять ребенка с этими сплетницами. Ева совсем не следила за языком, а мадам Гроссо мертвого разговорит, не то что пятилетнюю наивную девочку.
Актрисе я любезно улыбнулась:
Благодарю, мадам Гроссо, но все же не хочу обременять вас. Из каюты есть выход на прекрасную отдельную хоть и небольшую палубунаверняка у вас такой же. Софи прекрасно проведет время, уверяю вас.
Та не особенно настаивала.
Через минуту я поручила дочку заботам Бланш, которая прогуливалась с Андре на одной из нижних палуб. Девушка выглядела задумчивой и печальной, но хотя бы не принималась плакать то и дело. О том, что более мы не пленницы, я, разумеется, в общих чертах ей рассказалаи все же лишним было ждать, что она немедленно станет веселой.
У вас все хорошо, Бланш? искренне спросила я. Вам удобно во втором классе?
Все прекрасно, мадам, покорно отозвалась та и присела, чтобы поправить курточку у Андре.
Я вздохнула. Наша няня определенно догадывалась, что ничего еще не кончено. Бланш умная девушка. Как бы там ни было, я попрощалась с детьми, а напоследок строго посмотрела на дочь и предупредила:
Не шали!
Последнее замечание было не лишним. Софи умела казаться паинькой, но иной раз могла вытворить такое, чем даже любимого папочку, вечно ей потакающего, ставила в тупик. Достойная дочь своего отца!
А после я поторопилась в условленное местов кормовую часть, где действительно дожидался меня обер-лейтенант Вальц.
Глава 6
5 июня, 11 часов 40 минут
Балтика, территориальные воды острова Борнхольм, Датское королевство
«Ундина» первое судно в германском флотеда и вообще в Европекоторое лишено парусного оснащения. Представьте себе только, мадам Дюбуа!
Обер-лейтенант цур зее Герман Вальц сел на любимого конька. Действительно ли он был морским офицером, или только играл его рольморе его в самом деле волновало.
Движется лишь благодаря паровым котлам и двум винтам а впрочем, отсюда их не разглядишь.
Это было правдой. Сколько не перегибалась я за борт, никаких винтов не увидела. Только белые барашки, что вздымались из-под брюха парохода, доказывали, что винты все же были.
Смотреть туда, за борт, в мутную беспокойную воду мне было отчего-то неприятнотревожно. Я предпочитала оглядываться на палубе. Ждала, что, может, явится на странную эту встречу и мой муж. С ним бы я наверняка чувствовала себя спокойней.
Но надежды мои разбил Вальц, сказав прямо, наконец:
Мне жаль, мадам Дюбуа, но месье Дюбуа к нам в этот раз не присоединится. Беседа с нашим общим знакомым задержала его. Однако будьте уверены, месье Дюбуа сам поручил мне ввести вас в курс дела. Вы можете мне полностью довериться, Лили.
Дополнил свою речь лейтенант Вальц тем, что с теплотою пожал мою руку и весьма проникновенно поглядел в глаза. Мне это совершенно точно не нравилось. Да и вообще, жизнь научила, что как раз тем, кто так настойчиво просит доверитьсяверить следует меньше всего.
Однако Вальц вызывал скорее неясную тревогу, чем неприязнь или страх. У меня не было однозначного ответа, как на его внимание реагировать. А потом решила, что он ничем не лучше прочих докучливых волокит. Тогда я спокойно вытянула руку из его ладони и с холодком спросила:
У вас какое-то дело ко мне, господин обер-лейтенант?
Тот все понял правильно. Убрал руки за спину и даже чуть отстранился:
Вы мне не верите, печально констатировал он. Что ж, разговор действительно предстоит деловой. Я должен услышать, что именно говорил вам Эрих Шефер.
Эрих Шефер?
Он не назвался? Это настоящее имя господина, что так вероломно ворвался в ваш дом. Хотя, что значит вероломно Мадам Дюбуа, Шеферпредставитель берлинской полиции, начальник отделения. И у него на самом деле имеется ордер на ваш арест. Причина, указанная в нем: подкуп должностного лица и подделка документов.
Отолько и сумела вымолвить я. И сочла нужным заверить: я ничего подобного не делала. Подкуп должностного лица зачем мне это?
Вальц поспешил кивнуть:
Может, это и опрометчиво, но я вам верю. Полагаю, причина ареста не важнаона лишь повод арестовать вас и силой привести на «Ундину».
Все упиралось в этот пароход, который я потихоньку уже начинала ненавидеть
Почему именно на «Ундину»? ровно спросила я. Что в ней особенного?
Позже, мадам Дюбуа. Прежде расскажите все, что слышали от Эриха Шефера.
Я слышала не так уж много, пожала я плечами. Лишь раз он упомянул некого Химика: якобы у месье Дюбуа, моего настоящего мужа, встреча с этим Химиком здесь, на пароходе. Но это заблуждение, муж бы сказал мне.
Вальц прищурился с подозрением:
Вы так в нем уверены? У месье Дюбуа ответственная должность, он не имеет морального права делиться с вами всем, что происходит на его службе. Ради вашей же безопасности, к слову.
Я отвела взгляд к мутному беспокойному морю. Свела брови над переносицей. Помнится, то же самоеслово в слово буквальноговорил мне когда-то муж. И поступал он так, как считает нужным, не особенно со мной считаясь и посмеиваясь над моими советами. Покуда эти его решения не довели до большой беды, в результате чего мы и оказались здесь. Не на пароходено в Париже, а потом и в Берлине. Но прежде всего был поезд, идущий из Санкт-Петербурга на Варшаву
Тогда шел первый год моего замужества. Покорным характером я не отличалась никогда, а муж и вовсе славился нравом буйным, властным и невыносимым.
Его можно или любить таким, каков он есть, или прибитьтретьего не дано, сказал о нем когда-то его же лучший друга меня, дурочку, это почему-то не насторожило.
Непросто нам было вместе. Минуты неземного блаженства сменялись пылкими ссорами, а полное единодушиепропастью столь холодной и бескрайней, что я, порой, не понимала, зачем мы вообще поженились. Мы любили друг друга, действительно любили и поводов для ревности не давали но для хорошего брака этого оказалось ничтожно мало. В тот поезд я села против его воли. Муж знал уже, куда и для чего едет, понимал все риски и не хотел брать меня с собой. И все же был рад, что я его ослушалась.
Мы целовались в дверях вагона, едва ли не у всех на виду, а ночью Нет, ничего особенно страстного (в этом плане были у нас ночи и получше), потому что тогда я уже носила под сердцем Софи, и беременность протекала не очень-то гладко. И все же это была одна из самых нежных и незабываемых ночей в моей жизни. Близость, которая простым пылким влюбленным и не снилась.
И, будто в противовес: к обеду следующего дня мы поссорились так, как не ссорились никогда прежде. С сухими, не видящими ничего глазами, я шла тогда по проходу вагона, чтобы сойти на первой же станции и никогдаклянусь, никогдане возвращаться к этому мужчине. И тогда-то он меня остановил. Тогда-то сказал те слова, поклялся, что не сделает более ничего важного, не примет ни одного веского решения, не посоветовавшись со мной.
Я поверила.
Было это шесть лет назад и, вынуждена признать, слова своего он за эти годы не нарушил.
Не скажу, с того дня пошло у нас все как по маслу, однако недомолвок стало куда меньше, а они, как выяснилось, камнем преткновения и были. Занятно, но когда вместо «я» и «он» есть только одно-единственное «мы», то причин для ссор как будто становится меньше. Так что ссорились мы теперь меж собой, а чаще всего с кем-то.
Сейчас, всматриваясь в прищуренные, с хитрецой, темные глаза лейтенанта Вальца, я размышляла, тот ли это человек, с которым муж захотел бы поссориться. И насколько откровенен с ним был. Думаю, достаточно откровенен. Поскольку Вальц явно умен, не чета Шеферу. Велика вероятность, что он и сам неплохо знает то, о чем спрашивает.
Да, я верю мужу, искренне ответила я. И с чуть наигранной печалью добавила: что мне еще остается?
Зачем месье Дюбуа поехал в Кронштадт? Это было приказом из Парижа?
На этот раз я улыбнулась не без сарказма:
Так это все же допрос? Что ж полагаю, вы знаете, что российский министр иностранных дел уже несколько месяцев ведет переговоры с правительством Сади Карно?