Сейчас, сказали мы друг другу и начали охоту.
Прячась за надгробными плитами, мы ползли на животе к самому краю могильного ряда, туда, где покоилась Валли, приятельница моей Анжелики. Уже летели во все стороны комья земли. Чья-то голова то выныривала из ямы, озираясь, то снова погружалась внутрь. Тошнота и отвращение начали подкатывать к моему горлу. Лишь с трудом я поборол парализующий страх. По ту сторону тяжело дышала ожившая тьма, древесина разломилась под ударами железной кирки, которая с мерзким хлюпаньем впилась в человеческую плоть. Обеими руками я судорожно ухватился за ржавый железный крест. Трость со свинцовым набалдашником выпала из моих рук.
Справа над разрытой могилой стоял человек. Сейчас был именно тот момент, в который он всегда умудрялся ускользнуть от преследователей. Но мы не отставали, не теряли его из виду, хотя дыхание со свистом выходило из наших легких и перед глазами то и дело вспыхивали огоньки. За кладбищенской оградой он на какое-то время остановился, трепеща перед собиравшимся рассветом, но вот скрипнула дверца в церковную ризницу. Прыжками мы направились следом, но нам преградили путь старые церковные двери, запечатанные скрещенными стальными полосами, инкрустированными коваными драконьими головами. Мы нашли ризничего и попросили его отпереть нам. Полоска багряного утреннего света уже прорезала тьму, проход к органу заскрипел под нашими ногами, очень осторожно, стараясь не создавать шума, мы крались по старому древесному полу.
Там на стремянке возле органных труб на цыпочках стоял органист, Мейстер Йерихо, и рьяно над чем-то трудился, не замечая ничего вокруг. В мгновение ока мы подались вперед, опрокинули стремянку и навалились на брыкающегося старика, двумя руками сдавив ему горло. Я почувствовал, что он укусил мне палец. Но после удара в висок Мейстер затих.
Несгибаемые в своем сверкающем стальном величии, непроходимой стеной возвышались трубы органа. Высокие голоса пускали ростки и, насаждаясь все теснее, превращались из густой поросли в непроходимую чащу. Изо рта одной трубы регистра vox humana что-то едва заметно выглядывало. Что-то багряно-красное. Человеческое сердце? Мы подставили стремянку и забрались наверх. Внутри каждой органной трубы на длинной проволоке крепилось человеческое сердце, в которое была вставлена серебряная трубочка. Так сквозь них проходил воздух. Одни сердца были высохшие и сморщенные, как слива, и побуревшие, другие выглядели крепкими, упругими и багряно-алыми.
Из хора голосов до нас донесся едва слышный серебряный звук. Я метнулся к регистру vox angelica и извлек оттуда сердцеюное, свежее, алое сердце. Казалось, оно в любой момент снова начнет биться. Сердце моей Анжелики.
«Ты пришел наконец?»будто спросило оно.
ПереводЕвгения Крутова