Стражник ввел первого пажа, худого светловолосого паренька лет шестнадцати с заносчивыми манерами. На нем были красная ливрея со значком королевы на груди и черная шапка, которую он снял, когда вошел. Я строго посмотрел на него, как будто он был моим противником в суде:
Ты Адриан Рассел?
Да, сэр, Рассел Кендальский. Мой отец дальний родственник королевы и имеет большие владения в Камберленде, с гордостью проговорил юноша.
А я сержант Шардлейк из Ученого совета ее величества. Меня назначили расследовать пропажу рубинового перстня, исчезнувшего из сундука королевы в ее спальне. Ты слышал о краже?
Да, сэр.
Это произошло шестого июля, между шестью и десятью часами вечера, когда королева была у его величества. Ты работал в тот вечер?
Рассел дерзко посмотрел на меня:
Да, сэр. Я и Гарет Линли пришли в шесть, принесли новые свечи, вымыли комнаты и окурили их благовониями. Я ушел в восемь. Гарет остался. Убраться в спальне, добавил он.
А ты вообще был в спальне королевы? Я решил брать быка за рога.
Нет, сэр, туда входил только Гарет Линли. (Я снова заметил в голосе Адриана нотку высокомерия.) Лишь одному пажу позволяется входить туда вечером, и была не моя очередь.
То есть двое пажей каждый день в течение двух часов делают уборку?
Да, это входит в наши служебные обязанности. Мы должны также следить за галереей королевы и кормить там птиц.
Мне не нравился этот наглый юнец, и я холодно сказал:
Может быть, это не всегда занимает столько времени? Подозреваю, что иногда вы присаживаетесь и отдыхаете, да?
Как и все слуги, сэр.
И мальчики любят трогать чужие вещи Ты, может быть, помнишь: не столь давно один из пажей уже украл что-то у королевы. И его приговорили к повешению.
Рассел вытаращил глаза и начал громко возмущаться:
Сэр, я бы никогда такого не сделал! Я из приличной уважаемой семьи Я ничего не крал, клянусь!
Ну, это ты так говоришь. А ты видел кого-нибудь еще, когда был там? Или вообще заметил что-нибудь необычное?
Нет, сэр.
Подумай, Адриан. Подумай хорошенько. Вор мог поменять некие предметы местами, сдвинуть что-то
Нет, сэр. Клянусь. Я бы сказал вам, если бы увидел хоть малейший непорядок.
Молодой Рассел беспокойно потирал руки его мальчишеская заносчивость быстро испарилась. Вряд ли этот молокосос мог оказаться замешан в похищении рукописи. Уже более мягким тоном я подробно расспросил парня о его передвижениях, а затем сказал, что он может идти. Адриан с облегчением стремглав вылетел из комнаты.
Второй паж, Гарет Линли, был напуган: я сразу это понял. Он был того же возраста, что и Рассел, высокий и худой, с длинными, аккуратно причесанными волосами. Я предложил ему сесть и спросил о его обязанностях в спальне.
Я вхожу туда, ставлю новые свечи в подсвечники, кладу свежее белье на сундук, а потом меняю в вазах цветы и раскладываю в комнате свежие травы и лепестки. Кормлю Рига, собаку королевы, если он там, но в тот вечер спаниеля не было. Я, конечно, не притрагиваюсь к постели ее величества это дело горничных. В тот день, если не ошибаюсь, дежурной горничной была Мэри Оделл.
Я кивнул:
Значит, ты кладешь белье на сундук. Тебе известно, что в нем хранятся ценности?
Клянусь, сэр, я не притрагивался к сундуку! Полагаю, он был заперт.
Ты когда-нибудь проверял, закрыт ли замок?
Никогда! заверил меня юноша. Я глубоко предан ее величеству. Он возвысил голос, и я снова уловил в нем нотку страха.
Тогда я принял более дружелюбный тон:
Ты не заметил чего-нибудь необычного в комнате в тот вечер? Может быть, с сундуком что-то было не так?
Нет, сэр. Уже темнело. Я принес лампу. Паж нахмурился. Но если бы с сундуком вдруг что-то было не так, я бы наверняка это заметил. В ту неделю я клал туда белье каждый вечер.
А ты когда-нибудь видел украденный перстень?
Нет. Мне говорили, что королева иногда носит его на пальце, но, когда она проходит мимо, я всегда низко кланяюсь, так что никогда его не видел.
Очень хорошо. Похоже, Гарет Линли говорил правду, однако он, я был уверен, боялся чего-то более серьезного, чем мои вопросы о пропавшей драгоценности. А ты сам откуда родом, мальчик? непринужденно поинтересовался я. У тебя северный выговор.
Мой вопрос, похоже, еще сильнее встревожил юношу: его глаза забегали.
Из Ланкашира, сэр, ответил он. Моя мать была когда-то фрейлиной Екатерины Арагонской, которая и пожаловала нашей семье земли. Кроме того, моя матушка знала родительницу нынешней королевы, покойную леди Парр.
И таким образом ты получил свою должность? Пользуясь влиянием матери?
Да, сэр. Она написала лорду Парру, спросила, не найдется ли для меня место при дворе. Дыхание Линли заметно участилось.
Твои родители еще живы?
Только мать, сэр, сказал юноша и немного помолчал в нерешительности. Десять лет назад, после Северного восстания, отца посадили в Тауэр, и он умер там.
Я сосредоточенно обдумал эту информацию. Парень, чья мать служила Екатерине Арагонской и чей отец принимал участие в Северном восстании
Значит, история твоей семьи может заставить задуматься о твоих религиозных предпочтениях, медленно проговорил я.
И внезапно Гарет полностью сломался. Он чуть ли не кубарем скатился со своего кресла и рухнул на колени, в отчаянии сжав руки.
Это неправда! воскликнул он. Клянусь, я не папист, я верно следую королевским заповедям! Я постоянно говорю это всем. Ах, если бы меня только оставили в покое
Встань, ласково сказал я, жалея, что довел парнишку до такого состояния. Сядь обратно в кресло. Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред. Ты сказал: «Я постоянно говорю всем». Кому это всем?
Паж отчаянно замотал головой по щекам его текли слезы.
Давай, Гарет! подбодрил я его. Если ты не совершил ничего дурного, то и опасаться нечего. А если даже совершил и признаешься, королева будет милостива.
Мальчик издал долгий прерывистый вздох:
Я ничего не сделал, сэр. Но, как вы говорите, из-за прошлого моей семьи все думают, что я из тех, кто шпионит за реформаторами. Хотя лорд Парр и королева знают, что моя семья лишь хочет жить тихо и верно служить ей. Но после того как я поступил во дворец Он опять замялся в нерешительности. В общем, один человек подходил ко мне, дважды, и спрашивал, не соглашусь ли я следить за королевой, подмечать всякие мелочи и сообщать их тем, кто, по его словам, служит истинной вере. Я отказался, клянусь
Юноша уставился на меня, и вид у него при этом был жалкий. Его лицо распухло от слез, и я вдруг понял, как выгляжу в глазах невинного мальчика, ступившего в эту позолоченную, прекрасную выгребную яму.
Ты доложил об этом вышестоящим? Лорду Парру?
Нет, сэр, я не посмел. Тот человек, он напугал меня.
Когда это случилось?
Как только я поступил на службу, прошлой осенью. А потом это повторилось снова, в апреле, когда началась охота на еретиков.
Оба раза к тебе подходил один и тот же человек?
Да, и я не знаю, кто он такой и откуда взялся. Я поделился с одним из пажей, и тот сказал, что такое бывает, когда впервые появляешься при дворе, и если хочешь уберечь свою шкуру, то лучше всего отказаться. Мой товарищ пояснил, что обычно подсылают кого-нибудь неизвестного во дворце, допустим слугу кого-то из влиятельных персон.
Этот человек не назвал тебе своего имени?
Нет, сэр. Сперва он подошел ко мне на улице. А во второй раз ждал меня возле дома, в котором я бываю. Что-то в его лице напугало меня. Мальчик потупился, стыдясь своей слабости.
Можешь его описать?
Линли снова поднял на меня глаза и покорно начал перечислять приметы:
Лет двадцати пяти, худой, но жилистый и сильный. Одежда на нем была дешевая, но говорил он как джентльмен. Помню, что у него не хватало половины уха, как будто ему отрубили его в бою. Гарет содрогнулся.
Сердце мое ёкнуло. Отрублено пол-уха, как и у одного из тех, кого спугнул Элиас, когда злоумышленники в первый раз пытались проникнуть в типографию. Я постарался не выказать своего возбуждения, а паж продолжил:
Оба раза он говорил, что если я соглашусь шпионить за королевой, то заслужу благодарность очень значительной персоны, что этот человек щедро наградит меня и поможет сделать карьеру при дворе.
Что ж, весьма заманчивая перспектива, заметил я.
Нет, меня это не привлекает. Гарет отчаянно замотал головой. Теперь я хочу лишь одного: как можно скорее убраться отсюда.
Ты правильно сделал, что сказал мне. Я попытался успокоить юношу. Тебе нечего бояться. Скажи, а потом, после того как ты отказал этому человеку во второй раз, ты видел его снова?
Нет, сэр, более уже никогда. Видимо, он понял, что искушать меня бесполезно, и отступил. Я бы хотел уехать домой, к своей семье, сэр, добавил парень упавшим голосом. Доброе имя дороже всего.
Думаю, это можно устроить.
Гарет шелковым рукавом вытер лицо. Я мог только посочувствовать его слабости. Окажись я сам на его месте в этом возрасте, моя реакция, вероятно, была бы точно такой же. Я отпустил юношу и, оставшись в одиночестве в кабинете лорда Парра, подумал: «Наконец-то появилась хоть какая-то ниточка!»
Глава 11
Мэри Оделл оказалась белокурой женщиной чуть за тридцать, высокой и полной. На ней было черное шелковое платье, а на светлых волосах шляпка со значком королевы. Черты лица ее отличались мягкостью, и во всем ее облике сквозило что-то материнское, хотя она и не носила обручального кольца. Зеленые глаза Мэри смотрели остро и настороженно. Я встал и, поклонившись, предложил даме сесть. Она села, сложив руки на коленях, и стала с любопытством и, как мне показалось, с некоторым удивлением разглядывать собеседника.
Сержант Мэтью Шардлейк, представился я.
Я знаю, сэр. Королева рассказывала о вас. Она считает вас честным и очень умным человеком.
Я почувствовал, что краснею.
Простите, что побеспокоил вас, миссис Оделл, но я должен поговорить со всеми, кто был в покоях королевы в тот вечер, когда украли перстень.
Разумеется. Ее величество просила меня всячески помогать вам, сэр.
Лорд Парр говорит, что вы уже какое-то время служите горничной и являетесь подругой королевы.
Мы состоим в родстве. Я знала ее величество еще до того, как она стала королевой. Мэри Оделл чуть заметно улыбнулась, искренне и весело, как часто улыбалась сама королева в более счастливые дни. Хорошо быть в подчинении у человека, достигшего такого высокого положения. Она немного помолчала, а потом продолжила уже серьезным тоном: Но моя преданность ее величеству гораздо глубже, чем просто благодарность за должность при дворе. Она дарит мне свое доверие и дружбу, и я готова умереть за нее: поверьте, это не просто слова. Миссис Оделл глубоко вздохнула. Королева рассказывала мне о многом, что случилось в последние месяцы. О своих бедах.
Понимаю.
«Но уж конечно, Екатерина не рассказывала верной Мэри о Стенании грешницы. Это было бы слишком опасно», подумал я.
Оделл с лукавым видом посмотрела на меня:
Королева, похоже, очень огорчена утратой перстня. Она любила милую Маргарет Невилл, но, кажется, как-то уж слишком подавлена пропажей.
Я понял, что эта умная женщина догадывается, что тут замешано нечто большее, чем исчезновение драгоценности, но не стал комментировать ее слова.
Насколько я знаю, в тот вечер была ваша очередь работать в качестве горничной. И прошу меня извинить иногда вы делите с королевой постель.
Да, бывает. Ради компании, когда моя госпожа чувствует себя одинокой или расстроенной.
Не могли бы вы рассказать мне, что случилось, когда вы пришли приготовить королеве спальню? Возможно, в тот вечер вы увидели или услышали что-то не совсем обычное? Уверяю вас, любая мелочь может оказаться полезной.
Мэри кивнула, словно одобряя, что я перешел к сути дела:
Я занимаю две комнаты в апартаментах у ворот. В тот вечер я вышла оттуда, пожалуй, минут на десять раньше обычного, почти в девять. Я чувствовала себя усталой и хотела поскорее выполнить свои обязанности и уйти. Я пересекла двор и попала в покои ее величества. Обычно пажи убираются в комнатах, а потом я вхожу, чтобы приготовить постель, убедиться, что в спальне все в порядке, и выложить ночную рубашку королевы и расчески.
Значит, перед этим один из пажей всегда убирает в спальне?
Да.
А насколько эти пажи послушны и добросовестны? Мальчишки ведь склонны к проказам.
Пару раз я видела, как они играли в карты в галерее ее величества, и доложила об этом гофмейстеру, но они не осмелятся на какую-нибудь серьезную шалость в покоях королевы. В тот вечер пажи довольно хорошо выполнили свою работу. Один из стражников предупредил меня, что ее величество у короля. Иногда по возвращении королева любит поговорить со мной, поэтому, уходя обратно к себе, я сказала ему, что приду, если во мне вдруг возникнет нужда. А в целом, сержант Шардлейк, это был совершенно обычный вечер. Никаких происшествий или отклонений от заведенного порядка. Разве что Дама наморщила нос. В спальне был какой-то неприятный запашок. Совсем слабый, еле уловимый.
Какой именно запашок?
Прошу прощения, запах нечистот. Я подумала, что это с реки, и закрыла окно. Потом взяла лампу и внимательно осмотрела комнату, но ничего не заметила. Как я сказала, запах был очень слабый.
А как насчет личного сундука королевы? Того самого, где хранился перстень? Не заметили ли вы чего-нибудь необычного?
Как обычно, паж сложил на сундук белье. Все как полагается, никаких нарушений протокола. Оделл помолчала, а потом проговорила с чувством: Я бы очень хотела помочь вам, сэр, учитывая, как опечалена королева. Но и правда ничего такого не было.
Вы когда-нибудь заглядывали в этот сундук?
Несколько раз. Иногда королева при мне доставала оттуда свои драгоценности или неоконченное письмо. Голос горничной стал печальнее. Но не в последние месяцы. В последнее время ее величество, похоже, не хотела, чтобы я заглядывала туда. Она всегда носила ключ на шее. И теперь так убивается из-за какого-то кольца.
Я почел за благо отвлечь Мэри, хотя для этого пришлось прибегнуть ко лжи:
Иногда, когда некоторое время находишься в напряжении, как, я знаю, было с королевой, какая-нибудь не слишком серьезная неприятность, вроде пропажи перстня, подаренного любимым человеком, может выбить из колеи, лишить душевного равновесия.
Моя собеседница кивнула:
Это правда. Однако она все-таки бросила на меня проницательный взгляд.
Значит, вы совершенно уверены, что ничего необычного в тот вечер не заметили?
Мэри Оделл крепко задумалась, а потом сказала:
Кроме запаха, который быстро пропал, была только одна мелочь такая незначительная, что я даже не знаю, стоит ли говорить о ней.
Какая? Я подался вперед за столом лорда Парра. Любая деталь может оказаться полезной.
Я сказала вам, что пришла из своих комнат. Вы уже заметили, сколько охраняемых дверей нужно пройти в этом дворце при входе в помещение стражи, в приемную и так далее. Когда наступает моя смена, меня всегда включают в список. Иногда какой-нибудь новый стражник спрашивает, кто я такая, проверяет, есть ли я в перечне, и делает пометку против моего имени. Я никогда не возмущаюсь и не жалуюсь: это их обязанность. Но в апартаментах королевы почти все стражники знают меня, и они просто отмечают мое имя, когда я прохожу. В тот вечер у двери в личные покои ее величества стоял охранник, которого я часто там видела, его зовут Захария Годжер. К моему удивлению, он остановил меня и сказал, что меня нет в списке. Я велела стражнику прекратить глупости, но ему пришлось дважды просмотреть список, прежде чем он нашел мое имя и пропустил внутрь. И еще: Годжер говорил громким, грозным голосом, не так, как подобает беседовать с леди моего положения. В тоне горничной проскользнуло негодование. Я даже подумала, уж не пьян ли он, но от него не пахло спиртным, да и начальник охраны, прежде чем допустить людей к дежурству, всегда лично проверяет, что стражники трезвы, а их обмундирование и оружие в полном порядке.
Это звучит действительно странно, согласился я. Надо будет обсудить с лордом Парром. Я встал и поклонился. Благодарю вас за то, что уделили мне время.