Мэтью молчал. Вудворд тянул его за рукав, сознавая, что по такому поводу в драку лезть негоже.
Мы как-нибудь обойдемся без горшка, мистер Шоукомб, сказал Вудворд, когда Мэтью неохотно последовал его призыву и сел. Так что у нас сегодня на ужин?
«Бах!» громкий, как пистолетный выстрел, хлопок заставил их подпрыгнуть на стульях. Они повернулись в сторону очага, откуда донесся звук, и увидели старуху с увесистым деревянным молотком в руке.
Застукала тварюку! прохрипела карга и торжествующе подняла другую руку, двумя пальцами держа за кончик хвоста большую черную крысу с перебитой спиной, еще дергавшуюся в предсмертных конвульсиях.
Ну так и сбагри ее с глаз долой! распорядился Шоукомб.
Вудворд и Мэтью уже были готовы к тому, что добыча отправится в общий котел, однако же старуха добрела до окна, открыла ставень и выбросила полудохлого грызуна в штормовую тьму.
Распахнулась дверь, и в проеме возникла крыса иной породы, вместо хвоста волоча за собой шлейф ругательств и проклятий. Дядюшка Эбнер промок насквозь, вода капала с его бороды и одежды, а сапоги были покрыты толстым слоем грязи.
Конец треклятого света, вот что это такое! объявил он, закрыв дверь на засов. Скоро всех нас смоет с лица земли, помяните мое слово!
Ты задал корм лошадям?
Ранее Шоукомб приказал Эбнеру разместить лошадей и фургон путников под навесом у сарая, а также позаботиться о трех других клячах с провислыми спинами.
Знамо дело.
Не напортачил в этот раз? Ежели снова бросил их под дождем, я твой пердак на ремни порежу!
Да в сарае они этом чертовом, а ты посмоктай мой стручок, коль не веришь на слово!
Следи за пастью, покудова я ее не заштопал! А ну, бегом принес этим джентльменам рома!
Больше с места не сдвинусь! взвыл старик. И так уже промок до самой селезенки!
Лично я предпочел бы эль, сказал Вудворд, вспоминая, как недавно чуть не сжег себе глотку, угостившись ромом Шоукомба. Или чай, если он у вас есть.
И я тоже, сказал Мэтью.
Ты слышал этих джентльменов! напустился трактирщик на своего горемычного дядюшку. Быстро неси эль! Самый лучший, какой есть в доме! Бегом, я сказал!
Он сделал пару шагов к старику, угрожающе поднимая тяжелую кружку как будто с намерением раскроить череп Эбнера, и попутно облил своих гостей вонючей жидкостью. Мэтью мрачно взглянул на Вудворда, но тот лишь покачал головой, не желая участвовать в этой пошлой комедии. Подмоченная бравада дядюшки спасовала перед гневом племянника, и Эбнер спешно отбыл в кладовую, напоследок грязно, со всхлипом выругавшись.
Кой-кому нужно порой напоминать, кто в доме хозяин! заявил Шоукомб, выдвигая стул и без приглашения подсаживаясь к путникам. Прошу меня понять, джентльмены! Я здесь куда ни гляну, всюду вижу только недоумков!
«В том числе и в зеркале», про себя добавил Мэтью.
Вудворд поерзал на стуле.
Не сомневаюсь, что управляться с трактиромдело очень хлопотное.
Воистину так, видит Бог! Здесь бывают проезжие, но их совсем не густо. Пробавляюсь кой-какой торговлишкой с трапперами да индейцами. Правда, я тут осел недавно, всего месяца три-четыре тому.
Вы сами построили этот дом? спросил Мэтью, уже заметивший в зале с полдюжины мест, где бодрая капель свидетельствовала о прорехах в крыше.
Своими руками. Каждое бревно, каждую доску.
И больная спина не помешала вам валить лес и поднимать бревна?
Какая больная спина? озадачился Шоукомб. О чем вообще речь?
Я о спине, которую вы надорвали, ворочая тяжелые мешки. Вы же сами рассказывали о своей работе в порту на Темзе. Я так понял, что полученная травма не позволяет вам поучаствовать в переноске к примеру обычных дорожных сундуков.
Лицо Шоукомба окаменело. Прошло несколько секунд, и показался кончик языка, облизнувший нижнюю губу. Трактирщик вымученно улыбнулся.
Ах да, медленно проговорил он, моя спина. Что ж у меня был напарник. Он-то и корячился с бревнами. Еще мы наняли пару-другую краснокожих и расплатились с ними побрякушками. Я это к тому, что у меня ломит спину больше в сырую погоду. А в иные дни я как огурчик.
А где теперь ваш напарник? поинтересовался Вудворд.
Заболел, последовал быстрый ответ. При этом трактирщик по-прежнему смотрел на Мэтью. Лихоманка скрутила. Совсем измаялся бедолага и под конец уехал в Чарльз-Таун.
А почему он не отправился в Фаунт-Ройал? продолжил Мэтью. В нем уже пробудился инстинкт ищейки: что-то здесь было нечисто. Ведь там тоже есть доктор, не так ли?
Знать не знаю, отчего да почему. Вы спросили, я ответил. Он уехал в Чарльз-Таун.
Вот! Этого добра у нас довольно, чтоб упиться вусмерть!
Две деревянные кружки, налитые до краев, брякнулись на середину стола, после чего Эбнерпродолжая бормотать проклятьяпошел обсыхать к очагу.
Это суровый край, задумчиво молвил Вудворд, стараясь снять напряжение, возникшее между двумя его соседями за столом. Он подвинул к себе одну из принесенных кружек и с досадой обнаружил на поверхности эля маслянистую пленку.
Это суровый мир, поправил его Шоукомб и только теперь отвел взгляд от Мэтью. Выпьем, джентльмены.
И он припал к своей кружке.
Вудворд и Мэтью проявили разумную осторожность, сначала лишь пригубив это пойло, и были сполна вознаграждены за такой недостаток смелости. Судя по вкусу, эль варили из перебродивших кислых яблок, а крепость была такова, что у обоих свело челюсти и перехватило дыхание. Вдобавок у Мэтью слезы навернулись на глаза, а у Вудворда защипало под парикомдолжно быть, выступила испарина. Тем не менее оба проглотили жидкость.
Этот эль я достаю у индейцев. Шоукомб вытер губы тыльной стороной ладони. Ежели перевести с их языка, его название означает «змеиный укус».
Я и впрямь чувствую себя укушенным, заметил Вудворд.
Второй глоток пойдет не в пример легче. А кто ополовинит кружку, заделается рыкающим львом или же заблеет, как агнец. Шоукомб отхлебнул еще и прополоскал рот ромом, прежде чем его проглотить. Затем водрузил ноги на край столешницы и откинулся на спинку стула. А позвольте узнать, по какому делу вы едете в Фаунт-Ройал?
По судебному, ответил Вудворд. Я мировой судья.
А-а-а, протянул Шоукомб с понимающим видом. Вы, сталбыть, обалюди мантии?
Нет, Мэтьюмой секретарь.
Это все из-за тамошней заварухи, я угадал?
Да, ситуация вызывает определенное беспокойство, обтекаемо выразился Вудворд, не зная, много ли известно трактирщику о событиях в Фаунт-Ройале, и не желая снабжать его дополнительными нитями, из которых он смог бы сплести историю для проезжих слушателей.
Будьте покойны, я и так знаю всю подноготную, заверил его Шоукомб. Никакой это не секрет. В последние пару месяцев тут уйма гонцов носилась туда-сюда, и я от них много чего наслушался. Скажите мне только одно: вы ее повесите, сожжете или обезглавите?
Во-первых, обвинения против нее еще должны быть доказаны. Во-вторых, лично я не привожу в исполнение приговоры, это не входит в мои обязанности.
Но выносить этот приговор будете вы, верно? Ну так скажите, каким он будет?
Чувствуя, что отвязаться от назойливых расспросов будет трудно, Вудворд решил ответить по существу.
Если ее признают виновной, в данном случае наказанием будет повешение.
Всего-то? Шоукомб пренебрежительно взмахнул рукой. Как по мне, надобно сперва оттяпать ей башку, потом сжечь всю без остатка и бросить пепел в море! Они ж не выносят соленой воды, знамо дело. Он повернул голову в сторону очага. Эй, вы там! Долго еще ждать ужина?
Мод что-то сердито прокаркала в ответ, брызнув длинной струйкой слюны.
Тады заканчивай с этим быстрее! Он сделал еще один глоток рома и вновь обратился к гостям. Вот как я это вижу: Фаунт-Ройал надобно закрыть, спалить там все дотла, и дело с концом. Коли Дьявол облюбовал себе какое местечко, сладить с ним можно только огнем. Вы можете ее вешать или казнить на какой вам угодно манер, но Дьявол уже взял в оборот Фаунт-Ройал, и спасенья от этого нет.
Я считаю это самой крайней мерой, сказал Вудворд. В других местах бывали схожие проблемы, но после исправления ситуации те поселки остались в целости, а иные процветают по сей день.
Ну, я-то уж точно не захотел бы жить в Фаунт-Ройале или еще каком месте, где до того Дьявол гулял по улицам, как у себя дома! Наша жизнь и без того ни к черту, так не хватало еще, чтобы на меня нагнали порчу, покудова я дрыхну. Он громко прочистил горло, подчеркивая значимость сказанного. Оно конечно, сэр, языком чесать вы мастак, но бьюсь об заклад, вам не захочется жить там, где в любом темном проулке вас может подловить сам Сатана! Так что вот вам добрый совет от простого трактирщика, сэр: снесите башку этой дьяволице и прикажите сжечь весь городишко дотла.
Я не стану притворяться, будто знаю ответы на все загадки, равно богоданные и богопротивные, ровным голосом произнес судья, но не стану и отрицать, что ситуация в Фаунт-Ройале сложилась нездоровая.
И чертовски опасная Шоукомб собирался продолжить фразу, но так и застыл с открытым ртом. Вследствие обильных возлияний его мысли рассеялись, и теперь, отвлекшись от невзгод Фаунт-Ройала, он вновь залюбовался золоченым камзолом судьи.
Знатно сработано, спору нет, одобрил он и потянулся грязной лапищей, чтоб еще раз пощупать материю. Где вы это раздобыли? В Нью-Йорке?
Это мне подарила жена. В Лондоне.
Я тоже был женат когда-то. И одного раза мне хватило с лихвой. У него вырвался отрывистый безрадостный смешок, тогда как его пальцы продолжали мусолить ткань, к великому неудовольствию Вудворда. Ваша жена сейчас в Чарльз-Тауне?
Нет. Голос Вудворда как будто немного подсел. Моя жена осталась в Лондоне.
А моя на дне клятой Атлантики. Загнулась в пути, вся на понос изошла. Обмотали ее парусиной и вышвырнули за борт. Скажите, а такой вот знатный жилет он сколько может стоить?
Больше, чем будет готов заплатить кто бы то ни было, отрезал Вудворд и демонстративно отодвинулся вместе со стулом на несколько дюймов, так что рука трактирщика зависла в воздухе.
Дайте место! Ишь, растопырились тут! Мод брякнула на стол перед судьей и Шоукомбом две деревянные миски, наполненные темно-коричневой бурдой.
Мэтью в то же время обслужила девчонкапоставив миску, она крутнулась на месте и тотчас ушла обратно к очагу. При этом край ее одежды задел руку Мэтью, а поднятый быстрым движением ветерок донес до его ноздрей целый букет запахов. Разумеется, пахло немытым телом, но этот запах перекрывался другимрезким, мускусным, кисловато-сладким, и внезапно, как удар кулаком в грудь, его осенило понимание, что это был аромат ее интимных мест.
Трактирщик шумно втянул воздух носом и посмотрел на Мэтью, провожавшего девчонку расширенными глазами.
Эй! рявкнул Шоукомб. Ты на что зенки пялишь?
Ни на что. Мэтью перевел взгляд на свою миску.
Ну-ну.
Девчонка вернулась с тремя деревянными ложками. И вновь ее юбка задела Мэтью, который дернулся так, словно его в локоть ужалила оса. Тот же запах опять ворвался ему в ноздри. Сердце вдруг сильно заколотилось. Взявшись за ложку, он обнаружил, что ладонь вспотела. А затем ощутил на себе пристальный взгляд Шоукомба, который читал юношу как открытую книгу.
В глазах трактирщика плясали отблески свечей. Он облизнул губы, прежде чем заговорить.
На закуску и этот кусочек сойдет, верно?
Простите, сэр?
Шоукомб сально ухмыльнулся:
Небось, не прочь пошурудить в ее корзинке?
Мистер Шоукомб! вмешался Вудворд, который понял намек и посчитал такие речи недопустимыми. Будьте добры сейчас же
О, вы оба можете с ней поразвлечься, была бы охота. Обойдется вам в гинею на двоих.
Это исключено! Щеки Вудворда побагровели. Я ведь сказал вам, что я женатый человек!
Да, но женушка-то в Лондоне, ведь так? Или станете уверять, будто у вас на елде написано ее имя?
Если бы снаружи не свирепствовал шторм, если бы их лошади не получили укрытия, если бы имелся хоть какой-то шанс переночевать в другом месте, Вудворд с максимально возможным достоинством поднялся бы из-за стола, чтобы немедля распрощаться с этим отвратительным наглецом. В глубине души он испытывал сильнейшее желание хорошей оплеухой снести похабную ухмылочку с его физиономии. Однако Вудворд был джентльменом, а джентльмены себе таких вещей не позволяют. Посему он проглотил свой гнев и отвращениебудто разом выпил ведро желчии сухо произнес:
Сэр, я храню верность своей супруге. Буду очень признателен, если вы примете это к сведению.
Вместо ответа Шоукомб сплюнул на пол и повернулся к молодому человеку:
Ну а как насчет вас? Не прочь вставить разок-другой? Скажем, за десять шиллингов?
Я я только хочу сказать, что
Мэтью взглядом попросил помощи у Вудворда, поскольку в действительности сам не знал, что хочет сказать.
Сэр, произнес Вудворд, вы ставите нас в неловкое положение. Сей молодой человек бо́льшую часть жизни провел в сиротском приюте. Соответственно Он наморщил лоб в попытке деликатно сформулировать следующую мысль. Вы должны понимать что его опыт в некоторых вещах весьма ограничен. В частности, ему пока еще не представлялась возможность
Пречистая блудница! воскликнул, прервав его, Шоукомб. То есть он еще ни разу не был с девкой?
Ну как я уже сказал, его жизненный опыт доселе не
Чего уж там, давайте без экивоков! Он гребаный девственник, вы к этому ведете?
Мне кажется, одно из слов в вашем определении вступает в некоторое противоречие с другим, но в целом да, сэр, именно это я имел в виду.
Шоукомб изумленно присвистнул, а взгляд, которым он окинул Мэтью, заставил молодого человека залиться краской.
Мне еще не попадались юнцы вроде тебя, сынок. Даже не слыхивал о таких, разрази меня гром, коли вру! Сколько ж тебе лет?
Мне двадцать, пробормотал Мэтью. Его лицо буквально пылало.
Двадцать лети ни единой киски на счету? Да как у тебя яйца не полопались?
Кстати, не мешало бы уточнить и возраст девушки, сказал Вудворд. Должно быть, ей нет еще и пятнадцати?
А который у нас нынче год?
Тысяча шестьсот девяносто девятый.
Шоукомб начал считать в уме, загибая пальцы. Между тем Мод принесла деревянное блюдо с ломтями бурого кукурузного хлеба и тотчас удалилась. Трактирщик, похоже, был не в ладах с арифметикой: запутавшись в подсчетах, он опустил руку и с ухмылкой сказал Вудворду:
Да чего там, она уже всяко поспела: сочная, как инжирный пудинг.
Тут Мэтью потянулся за «змеиным укусом» и сделал большойчтоб не сказать жадныйглоток.
Как бы то ни было, сказал Вудворд, мы оба отклоняем ваше приглашение.
Он взял свою ложку и погрузил ее в жидковатое варево.
А я вас и не приглашал никуда. Просто предложил сделку. Шоукомб глотнул еще рома и тоже приступил к еде.
Дичайшая вещь из всех мною слышанных! бубнил он с полным ртом, из уголков которого стекал соус. Сам я вовсю драл девок уже в двенадцать лет.
Одноглаз подал голос Мэтью, давно хотевший об этом спросить, тем более что данный вопрос не хуже любого другого годился для того, чтобы отвлечь Шоукомба от щекотливой темы.
Чаво?
Ранее вы упомянули какого-то Одноглаза. Мэтью макнул кусок хлеба в соус и начал его жевать. Хлеб сильно отдавал гарью, перебивавшей вкус кукурузы, но бурда оказалась вполне съедобной. Кто это?
Это всем зверюгам зверюга. Шоукомб поднес миску ко рту и отпил через край. На дыбах футов семь, а то и все восемь будет. Черный, как шерсть под хвостом у Дьявола. Один глаз ему выбило индейской стрелой, да разве ж одной стрелой такого завалишь? Нет уж, сэр! Оттого он, как говорят, токо стал яриться пуще прежнего. Яриться и кровожадничать. Запросто может содрать с человека лицо и слопать его мозги на завтрак.
Одноглазэто чертов медведь! пояснил Эбнер, все еще сушившийся у очага. Агромадный! Больше коня! Больше кулака Господня, так-то вот!
И вовсе он не медведюга.
Шоукомб повернул голову в сторону последней реплики, блеснув потеками жира на подбородке.
А? Чаво ты там вякнула?
Не медведюга он вовсе.
Мод приближалась к столу, вырисовываясь темным силуэтом на фоне огня. Голос у нее был все таким же сиплым и каркающим, однако она старалась говорить медленно и отчетливо. Насколько поняли Вудворд и Мэтью, эта тема волновала ее всерьез.